Условия подлинной монашеской жизни в городском монастыре

Игумения Домника (Коробейникова)

Доклад игумении Домники (Коробейниковой), настоятельницы Александро-Невскогого Ново-Тихвинского женского монастыря, г. Екатеринбург на XXIII Международных Рождественских образовательных чтениях, направление  «Преемство святоотеческих традиций в монашестве Русской Церкви» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь. 22–23 января 2015 года)

Ваше Высокопреосвященство, всечестные отцы и матери, благословите!

Мне хотелось бы рассказать вам об одном древнем монастыре. Он находился в самом многолюдном и шумном городе Византийской империи, − в Константинополе, недалеко от Золотых ворот, можно сказать, в самом центре роскоши, соблазна и суеты. И тем не менее именно этот монастырь стал образцом подлинной монашеской жизни не только для обителей Восточной Римской империи, но и для последующих поколений монахов. О каком же монастыре идет речь? Конечно, о знаменитой Студийской обители, которая достигла наивысшего духовного расцвета под управлением преподобного Феодора Студита.

Известно, что преподобный Феодор с братией перешли в Студийскую обитель из Саккудионского монастыря на горе Олимп, то есть из места уединенного и безмолвного. И многие, знающие подвижническую и высокую жизнь братии в Саккудионе, сомневались, смогут ли монахи остаться такими же в Константинополе. Преподобный Феодор по этому поводу говорил: «Некоторые рассуждали о нас: вот увидим, сохранятся ли они в своем настроении? Но я надеюсь, что вы сохранитесь и что, находясь среди города, будете хранить мир и безмятежие в душах ваших. И вы воистину будете достойны удивления, если выдержите. Невелика похвала безмолвствовать в пустыне. Но другое дело − жить в городе как в уединении, и среди шумной толпы быть как в пустыне»[1].

Действительно, монашеская жизнь в городе – это особый подвиг. И, конечно, для монастыря более подходит уединенное местоположение. Чем ближе мир, тем больше опасность для монахов поддаться рассеянности и забыть о своем призвании. Архимандрит Эмилиан (Вафидис), проигумен монастыря Симонопетра, говорил: «Может ли монастырь, этот дом Божий, врата небесные, превратиться в [нечистое, мирское место]? Конечно, может, и не только из-за грехов. Такое может произойти и из-за ненужных попечений или занятий, из-за пристрастий, из-за всего, что заставляет меня обращать свой взгляд не на Бога, а на что-то иное»[2].

И поэтому монахам, которые живут в городском монастыре, нужна особая, огненная ревность и особое внимание, чтобы посреди мирской суеты жить как в пустыне, всегда помня о Боге. Братиям Студийского монастыря, как показывает история, это удалось. Каким же образом? Прежде всего, благодаря особым условиям, которые создал в обители преподобный Феодор.

И первое из этих условий, главная опора монастыря − это, конечно, духовное руководство со стороны игумена. Как писал святитель Игнатий (Брянчанинов), где есть духовное руководство, там есть и настоящая монашеская жизнь, даже если монастырь стоит в центре города[3]. Духовное руководство − это фундамент, жизненная сила монастыря. Можно даже сказать так: есть игумен? Есть и монастырь. Нет игумена, духовно наставляющего братию? Тогда и миллионы монахов не способны создать благоустроенный монастырь. Именно игумен, который умеет любить и жить во Христе, помогает своим братиям обрести Бога.

Преподобный Феодор Студит был для братий таким духовным отцом. Он говорил им: «Бог мне свидетель, …вас я люблю больше родителей, больше братьев, родных и всего мира»[4]. И он делал всё для того, чтобы его чада преуспевали в монашеской жизни. Не меньше трех раз в неделю он говорил им краткие наставления, никогда не оставляя этой обязанности даже из-за болезни. Его поучения были гимном монашеству! Он открывал братиям всю красоту иноческого жития, так что мир терял для них всякую привлекательность. Поводом для беседы становилось всё: в каком духе исполнять послушание? как братиям общаться друг с другом? как относиться к родным по плоти? Не было такого вопроса монашеской жизни, который авва Феодор оставил бы без внимания.

И особенно он старался вдохновить братий к послушанию. Он говорил им: «Послушник, не живя по своей воле, чрез посредство игумена живет по Богу. Таковой не заботится о мире и даже не боится смерти»[5]. Он радуется любому благословению. Велят исполнить работу − исполняет с усердием, велят оставить − оставляет не задумываясь. Потому что всякое земное занятие, − говорил преподобный Феодор, − это всего лишь поделье; а дело монаха состоит в том, чтобы через послушание приблизиться к Богу[6]. И монах, творящий послушание в таком духе, − это истинный безмолвник. Потому что безмолвие − это, прежде всего, состояние души; это свобода от пристрастий, своего мнения, своей воли.

Более же всего преподобный Феодор побуждал своих братий к молитве. Ведь нет большей беды для монастыря, чем если монахи не хотят молиться. Как говорил архимандрит Эмилиан: «Если бы взорвались звезды и миры между ними, и всё обратилось в обломки, то эта катастрофа была бы меньшей по сравнению с той, когда монах не хочет молиться»[7]. Если монах оставляет молитву, то для него и песчинка становится неподъемной тяжестью, вся жизнь в монастыре начинает его тяготить. Напротив, молитва делает жизнь монаха радостной, легкой, разрешает любые трудности, проблемы. Молитва всё приводит в порядок. Если монах пребывает в молитве, то он не ощущает к миру никакого влечения, потому что любовь Божия наполняет его сердце. Блаженный Иероним Стридонский, который последние годы своей жизни провел в Вифлееме, писал о самом себе и своих монахах: «Мир властно рвется в наши кельи, и если бы не молитва в ночной тиши − то чем бы мы отличались от горожанина, вышедшего на рынок за провизией?»

Студийские монахи семь раз в день вставали на молитву − она была стержнем их жизни. И она делала их жизнь глубокой, совершенной. Владыка Афанасий Лимасольский так говорил в одной своей беседе: «Невозможно описать богатство души молящегося человека − столь великий опыт он переживает в молитве, столь живо он чувствует Бога в своей жизни! Всего одно правило монаха может сравняться с целой жизнью человека. Целой жизнью! Монах видит, как изменяются все его чувства, как действует покаяние, славословие, благодарение; он ощущает свободу, он осознает, что значит человек, что значит Бог, что значит радость, любовь, мир».

Молитвенный дух, послушание, святая жизнь братии истинно делали Студийскую обитель домом Божиим и вратами небесными. И монахи, находясь среди мира, по духу оставались пустынниками.

Конечно, в Студийском монастыре существовали и внешние правила, ограничивающие соприкосновение монахов с миром. Но и эти правила были не просто дисциплиной. Они были необходимой частью духовной жизни, сосудом, в котором сохранялось миро безмолвия и молитвы. Что это были за правила?

Во-первых, студийские монахи не выходили в город. В случае крайней необходимости в город могли выходить только специально назначенные братия. И эта мера очень помогала монахам Студийского монастыря хранить свое внутреннее устроение. За выход из монастыря без разрешения игумена полагалась епитимия − отлучение на неделю от причастия и сорок поклонов ежедневно. Но, назначая монахам епитимии, преподобный Феодор говорил им: «Чада мои, не думайте, что все такое установляется от безжалостности. Напротив, это делается по отеческой любви и от болезнования о душах ваших»[8].

Сам преподобный Феодор тяготился даже необходимыми выходами в мир. Однажды он был приглашен на царскую Литургию, и ему пришлось целый день пробыть в городе. Вернувшись в монастырь, он посетовал братии: «Весь день я… видел виды и лица, кружение мирских дел и хлопотливость, туда и сюда гоняющую людей, их многоглаголание, многозаботливость и мирские сговоры… и ублажил вас, что вышли вы из среды таковых и отлучились от них»[9]. Он признавался братиям, что утратил в городе свое обычное благонастроение и даже на другой день не мог вполне прийти в себя[10]. И много раз в своих поучениях он напоминал им, что монашеская жизнь − это жизнь ангельская. Как ангела не увидишь на дорогах этого мира, так должен быть невидимым для мира и монах. Так высоко поставляет монахов церковное предание!

И в наши дни духовная атмосфера в городском монастыре также в очень большой степени зависит от того, пребывают ли монахи в обители неисходно. Архимандрит Эмилиан справедливо замечает, что монах, выходя в город, поневоле теряет чистоту и непорочность своей жизни, потому что в миру видит предметы, чуждые ему и пусть даже не греховные, но мирские, не принадлежащие вечности, ради которой монах подвизается и для которой предназначен. Его душа рассеивается, подвергается бомбардировке: через его глаза, как через окна, проникает смерть[11]. И если монах постоянно ищет предлоги, чтобы выйти в город, то это является признаком души, не научившейся жить с Богом. Такой монах, по словам святителя Игнатия (Брянчанинова), «ранен стрелою дьявола»[12], старающегося всеми силами возвратить инока в мир.

В Студийском монастыре соблюдалось еще одно монашеское правило: братия не общались с мирянами и внутри обители. Принимать посетителей поручалось нескольким духовно опытным монахам. Прочие же братия и на богослужениях, и на послушаниях, и в течение всего дня не видели ничего мирского, не слышали бесед мирян. Такая практика существует с древности. Преподобный Антоний Великий еще в IV веке завещал инокам: «Совсем не общайся с мирянами»[13]. И если монах желает достичь святости и уподобиться святым отцам, то он не может пренебречь этим правилом. Думать, что монах может свободно обращаться с мирскими людьми и не повреждаться, – значит переоценивать человеческие силы. Даже если он вынужден делать это по послушанию, он должен быть осторожен. Архимандрит Эмилиан говорил: «Когда мимо проезжает машина и обдает тебя грязью, ты становишься весь черный. Так происходит и с твоей душой, когда ты общаешься с миром: хочешь ты или нет, это общение наполняет тебя мирскими представлениями. Страшное падение для монастыря, если в нем монахи смешиваются с мирянами»[14]. Поэтому и в наши дни для городских обителей спасительна такая практика, при которой территория монастыря, где протекает повседневная жизнь братии, не посещается мирянами.

И наконец, авва Студийского монастыря обращал особое внимание на то, чтобы духом отречения от мира было проникнуто само поведение иноков, их общение, вся их жизнь. «У нас всё иное, не по-мирски»[15], − говорил он. Понимая, что столица может привнести в обитель чуждый дух, он особенно ревностно следил за тем, чтобы братия не говорили о мире, не обсуждали городские новости. Тот, по чьей вине в монастырь проникали новости из мира, получал строгую епитимию. Преподобный Феодор говорил братиям: «Будем блюсти себя в подобающем благоустроении, особенно живя в таком городе. Будем воздерживаться от разговоров о предметах, чуждых нам.Чуждо же нам и о царях вести беседы, и о начальниках разговаривать, и о том или другом разведывать… Иная у нас забота, иные и беседы. Мирские о мирском, житейские о житейском речи ведут: мы же о Боге Спасителе нашем и о том, что душеполезно»[16]. Братий, которые по послушанию были вынуждены выходить в мир, игумен увещевал, чтобы они по возвращении хранили уста и «не вносили в обитель мирских бесед, могущих смущать братию»[17].

И именно благодаря тому, что студийские монахи не прилеплялись к мирскому, но, по наставлению преподобного Феодора, «к Богу единому устремляли всё вожделение и созерцанием Его постоянно занимали свой ум»[18], их монастырь и достиг необыкновенного духовного расцвета. Так и в любой обители всецелое устремление монахов к Богу создает истинно монашескую атмосферу и исполняет монастырь живым присутствием невидимого Бога. И именно этим ценен монастырь для мира. Потому что, как верно замечает архимандрит Эмилиан, «мир не нуждается ни в чем ином,  кроме Бога. Если часовой оставит свой пост, враг перейдет границу и народ погибнет. И если монахи оставят свою стражу, созерцание Бога, тогда мир будет жить без Бога. Миссия монахов – возвращать Бога в жизнь современных людей»[19].

И пример Студийской обители, прославившейся своей духовной жизнью, напоминает нам о том, что монастыри и в пустыне, и в большом городе могут и должны оставаться местами безмолвия и непрестанной молитвы. «Какое доброе дело вы сделали, какое мудрое решение приняли, что пришли в это место подвижничества!»[20] − восклицает преподобный Феодор, обращаясь к студийским монахам. Заметим, не пустыню, а византийскую столицу он называет «местом подвижничества». И, восхваляя своих братий, пишет: «Открыто говорю о вашей доблести, что, хотя опасности сейчас же за вратами и хотя мы живем в этом городе, как на войне, …вы не совращаетесь и не падаете… [но] служите светилами в столице... Вы последовали за Господом без всякого легкомыслия, не разделились между Ним и миром»[21].

Но неужели студийские монахи совершенно не помнили о городе? Помнили, и не только помнили, а думали постоянно. Но только не о Константинополе. «Один у вас город − вышний Иерусалим, и сограждане − все от века святые»[22], − говорил им преподобный авва. И действительно, братия, живя в Константинополе, духом жили в небесном Иерусалиме. Значит, и любой монастырь в любое время и на любом месте, верно храня монашеские традиции, способен, пребывая в этом мире, быть одновременно вне мира, всей своей жизнью «свидетельствуя о своей принадлежности к иному городу − городу ангелов»[23].


[1] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 198 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 391–392.

[2] Перевод по: Ἀρχιμ. Αἰμιλιανὸς Σιμωνοπετρίτης. Χαρισματικὴ ὁδός. Ἑρμηνεία στὸν Βίο τοῦ ὁσίου Νείλου τοῦ Καλαβροῦ. Ἀθῆναι Ἴνδικτος, 2008. Σ. 234–235.

[3] См. Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. Посещение Валаамского монастыря // Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова): М.: Паломник, 2007. Т. I. С. 403–404.

[4] Феодор Студит, прп. Великое оглашение. Цит. по: Доброклонский А. П. Прп. Феодор, исповедник и игумен Студийский. Одесса, 1913. С. 565.

[5] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 306 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 593.

[6] Феодор Студит, прп. Великое оглашение. Цит. по: Доброклонский А. П. Прп. Феодор, исповедник и игумен Студийский. С. 497–498.

[7] См. Эмилиан (Вафидис), архим. Слова и наставления. Т. 1–2. М.: Храм святой мученицы Татианы, 2006. С. 134–135.

[8] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 132 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 278–279.

[9] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 59 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 144–145.

[10] См. Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 59 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 144–145.

[11] См. Эмилиан (Вафидис), архим. Толкование на подвижнические слова аввы Исайи. М.; Екатеринбург, 2014. С. 238.

[12]Игнатий (Брянчанинов), свт. Приношение современному монашеству // Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова): М.: Паломник, 2003. Т. V. С. 22.

[13] Перевод по: Ἀρχιμ. Αἰμιλιανὸς Σιμωνοπετρίτης. Νηπτική ζωή και ασκητικοί κανόνες. Αθήναι· Ίνδικτος, 2011. Σ. 28.

[14] Перевод по: Ἀρχιμ. Αἰμιλιανὸς Σιμωνοπετρίτης. Νηπτική ζωή και ασκητικοί κανόνες. Αθήναι· Ίνδικτος, 2011. Σ. 30.

[15] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 332 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 647.

[16] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 108 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 241–242.

[17] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 91 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 205.

[18] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 313 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 608.

[19]Перевод по: Ἀρχιμ. Αἰμιλιανὸς Σιμωνοπετρίτης. Λόγοι εόρτιοι μυσταγωγικοί. Αθήναι· Ίνδικτος, 2014. Σ. 18.

[20] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 89 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 200.

[21] Феодор Студит, прп. Великое оглашение. Цит. по: Доброклонский А. П. Прп. Феодор, исповедник и игумен Студийский. Одесса, 1913. С. 577–579.

[22] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Слово 119 // Добротолюбие. М.: Паломник, 1998. T. IV. С. 260.

[23]Переводпо: Placide Deseille. L’Évangile au désert. Paris: YMCA-PRESS, 1985. P. 26.


Материалы по теме

Публикации:

Доклады: