Священномученик Варсонофий (Лебедев), Кирилловский

Священномученики Варсонофий (Лебедев), епископ Кирилловский, Иоанн Иванов, пресвитер, преподобномученица Серафима (Сулимова), игумения Ферапонтова монастыря, мученики Николай Бурлаков, Анатолий Барашков, Михаил Трубников и Филипп Марышев

Свя­щен­но­му­че­ник Вар­со­но­фий (в ми­ру Ва­си­лий Пав­ло­вич Ле­бе­дев) ро­дил­ся в 1871 го­ду в се­ле Ста­ру­хи­но Бе­ла­нин­ской во­ло­сти Бо­ро­вич­ско­го уез­да Нов­го­род­ской гу­бер­нии в се­мье пса­лом­щи­ка. В се­мье бы­ло во­семь де­тей. Отец свя­ти­те­ля, Па­вел Ми­хай­ло­вич Ле­бе­дев, умер, ко­гда Ва­си­лию бы­ло все­го семь лет, а стар­ше­му ре­бен­ку ис­пол­ни­лось че­тыр­на­дцать. Мать си­рот, Агра­фе­на Ива­нов­на, оста­лась без средств к су­ще­ство­ва­нию и уже на сле­ду­ю­щий день по­сле смер­ти му­жа не зна­ла бы, чем на­кор­мить де­тей, ес­ли бы некий доб­рый че­ло­век не при­слал го­лод­ной се­мье ме­шок ржа­ной му­ки. От­ро­ку Ва­си­лию ра­но при­шлось по­зна­ко­мить­ся с нуж­дой и го­рем и ис­пы­тать ли­ше­ния. Из-за край­ней бед­но­сти се­мьи Ва­си­лий был за­чис­лен в Бо­ро­вич­ское ду­хов­ное учи­ли­ще на ка­зен­ный счет. Мать не име­ла ма­те­ри­аль­ной воз­мож­но­сти по­мо­гать сы­ну, ка­зен­ное со­дер­жа­ние не все­гда бы­ло до­ста­точ­ным, и здесь бу­ду­ще­му свя­щен­но­и­но­ку по­не­во­ле при­шлось су­ро­во по­стить­ся по срав­не­нию со сво­и­ми бо­лее обес­пе­чен­ны­ми то­ва­ри­ща­ми. Утром пе­ред за­ня­ти­я­ми ему за­ча­стую при­хо­ди­лось огра­ни­чи­вать­ся кус­ком хле­ба и чаш­кой хо­лод­ной во­ды и по­сле этой скром­ной тра­пезы са­дить­ся за уро­ки. Эти об­сто­я­тель­ства не про­бу­ди­ли в его серд­це за­ви­сти, но при­учи­ли к воз­дер­жа­нию, за­ка­ли­ли во­лю и вос­пи­та­ли в нем чув­ство ми­ло­сер­дия и со­стра­да­тель­ность к лю­дям. С дет­ства маль­чик был счаст­ли­во из­бав­лен от мир­ских увле­че­ний, и не бы­ло для него боль­ше­го сча­стья, чем по­се­ще­ние вме­сте с ма­те­рью, в чис­ле дру­гих па­лом­ни­ков из про­сто­го рус­ско­го на­ро­да, стар­цев. Они ча­сто хо­ди­ли в рас­по­ло­жен­ную неда­ле­ко от род­но­го се­ла пу­стынь­ку, ко­то­рую на­род на­зы­вал «За­бу­ду­щие ро­ди­те­ли». Ме­сто это на­хо­ди­лось в глу­хом сос­но­вом бо­ру, в ко­то­ром от дав­них вре­мен оста­лась ча­сов­ня в честь свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы, а око­ло нее ста­рое клад­би­ще с мо­ги­ла­ми лю­дей, чьи име­на уже бы­ли за­бы­ты. Во вто­рой по­ло­вине ХIХ сто­ле­тия в этом уеди­нен­ном ме­сте по­се­лил­ся пу­стын­ник по име­ни Петр, ко­то­ро­го па­лом­ни­ки лас­ко­во на­зы­ва­ли Пет­ру­ша. Его стро­гая жизнь для мно­гих слу­жи­ла при­ме­ром. На­род лю­бил при­хо­дить сю­да, чтобы по­мо­лить­ся вме­сте с ним в ча­совне пе­ред об­ра­зом ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы, по­про­сить у по­движ­ни­ка со­ве­та, рас­ска­зать о сво­их бе­дах и нуж­дах. Эти пу­те­ше­ствия, мо­лит­ва сре­ди гу­сто­го бо­ра, бе­се­ды с пу­стын­ни­ком про­из­ве­ли на маль­чи­ка глу­бо­кое впе­чат­ле­ние и на­шли бла­го­дар­ный от­клик впо­след­ствии. Ко­гда по­движ­ник в на­ча­ле ХХ ве­ка по­чил, лю­ди ста­ли хо­дить на его мо­ги­лу, и все­гда к это­му ме­сту бы­ла про­ло­же­на троп­ка. По окон­ча­нии учи­ли­ща Ва­си­лий по­сту­пил в Нов­го­род­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. При­выч­ка к тру­ду и усерд­ным за­ня­ти­ям, при­об­ре­тен­ная в учи­ли­ще, мно­го об­лег­чи­ла ему труд­ность обу­че­ния в се­ми­на­рии. Он и здесь был ограж­ден Бо­гом от всех увле­че­ний юно­сти, ни­сколь­ко не за­тра­ги­вав­ших его ду­шу. За крот­кий и сми­рен­ный нрав, за ха­рак­тер, в ко­то­ром со­вер­шен­но от­сут­ство­ва­ли гру­бость и за­ди­ри­стость, то­ва­ри­щи по се­ми­на­рии по­лю­би­ли юно­шу, лас­ко­во и ува­жи­тель­но на­зы­вая его по име­ни и фа­ми­лии: Ва­ся Ле­бе­дев. Боль­шое вли­я­ние на се­ми­на­ри­ста и на из­бра­ние им бу­ду­ще­го мис­си­о­нер­ско­го по­при­ща ока­зал пре­по­да­ва­тель по ис­то­рии рас­ко­ла, свя­щен­ник Ди­мит­рий Спе­ров­ский, ко­то­рый в то вре­мя, ко­гда Ва­си­лий учил­ся в 5-м клас­се, при­нял мо­на­ше­ский по­стриг[1]. Все сво­бод­ные от за­ня­тий ча­сы Ва­си­лий Ле­бе­дев от­да­вал чте­нию ста­ро­пе­чат­ной ли­те­ра­ту­ры и к кон­цу 5-го клас­са зна­чи­тель­но пре­вос­хо­дил сверст­ни­ков-се­ми­на­ри­стов зна­ни­я­ми по пред­ме­ту рас­ко­ла. Ожив­ле­нию ин­те­ре­са к это­му пред­ме­ту слу­жи­ло и то, что отец Ди­мит­рий при­гла­шал к уча­стию в класс­ных со­бе­се­до­ва­ни­ях быв­ших ста­ро­об­ряд­че­ских де­я­те­лей. Пе­рей­дя в по­след­ний класс се­ми­на­рии, Ва­си­лий не толь­ко не оста­вил изу­че­ние ста­ро­об­ряд­че­ства, но еще бо­лее уси­лил свои тру­ды в этом на­прав­ле­нии, и в то вре­мя, ко­гда то­ва­ри­щи пе­ре­жи­ва­ли увле­че­ние свет­ской ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­рой, он про­во­дил но­чи, изу­чая со­дер­жа­ние тол­стых ко­жа­ных фо­ли­ан­тов ста­ро­пе­чат­ных сбор­ни­ков. Ко­гда в клас­се устра­и­ва­лось учеб­ное со­стя­за­ние меж­ду за­щит­ни­ка­ми пра­во­сла­вия и ста­ро­об­ряд­че­ства, он ино­гда брал на се­бя за­щи­ту по­зи­ции ста­ро­об­ряд­цев и вы­пол­нял ее с та­ким успе­хом, что, к огор­че­нию осталь­ных, они ока­зы­ва­лись несо­сто­я­тель­ны­ми в за­щи­те по­зи­ций пра­во­слав­ных. На вы­пуск­ном эк­за­мене его, как вы­да­ю­ще­го­ся уче­ни­ка, в те­че­ние со­ро­ка пя­ти ми­нут эк­за­ме­но­вал ар­хи­епи­скоп Нов­го­род­ский и Ста­ро­рус­ский Фе­о­гност (Ле­бе­дев), ко­то­рый на­шел успе­хи Ва­си­лия в об­ла­сти зна­ния рас­ко­ла на­столь­ко зна­чи­тель­ны­ми, что бла­го­сло­вил от­пра­вить его на ле­то в Моск­ву к ар­хи­манд­ри­ту Пав­лу Прус­ско­му, на­сто­я­те­лю Мос­ков­ско­го Ни­коль­ско­го еди­но­вер­че­ско­го мо­на­сты­ря, с це­лью под­го­тов­ки Ва­си­лия к мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­сти. По воз­вра­ще­нии в Нов­го­род он сра­зу был на­зна­чен на долж­ность по­мощ­ни­ка епар­хи­аль­но­го мис­си­о­не­ра. В его ве­де­нии то­гда на­хо­ди­лись три уез­да – Кре­стец­кий, Вал­дай­ский и Де­мян­ский. 1 ап­ре­ля 1895 го­да Ва­си­лий Ле­бе­дев при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с на­ре­че­ни­ем ему име­ни Вар­со­но­фий. По­стриг со­сто­ял­ся в Сре­тен­ском хра­ме Ан­то­ни­е­ва Дым­ско­го мо­на­сты­ря в Ве­ли­кую суб­бо­ту и про­из­вел на мно­гих глу­бо­кое впе­чат­ле­ние, тем бо­лее что по­стри­ги вы­пуск­ни­ков се­ми­на­рии бы­ли в то вре­мя яв­ле­ни­ем не ча­стым. По окон­ча­нии ли­тур­гии на­сто­я­тель мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Ми­ха­ил (Темно­ру­сов) вру­чил юно­го ино­ка стар­цу Ан­то­нию, ко­то­рый об­ра­тил­ся к нему со сло­вом, ока­зав­шим­ся в неко­то­рой сте­пе­ни про­ро­че­ским. «В зна­ме­на­тель­ные дни со­вер­ши­лось твое по­стри­же­ние, – ска­зал отец Ан­то­ний. –И сие не без во­ли Бо­жи­ей. Ты из­брал путь, по ко­то­ро­му шел на зем­ле Сам Спа­си­тель; ты из­брал путь, по ко­то­ро­му Он за­ве­щал ид­ти Сво­им апо­сто­лам, путь са­мо­от­вер­жен­но­го, бес­ко­рыст­но­го бла­го­вест­во­ва­ния сло­ва Бо­жия. Ве­ли­кий, но не лег­кий это путь: не ро­за­ми и цве­та­ми он усе­ян; не бо­гат­ство, до­воль­ство и по­че­сти ожи­да­ют те­бя. С по­со­хом в ру­ках, с су­мою за пле­ча­ми ты дол­жен хо­дить по ли­цу зем­ли, как хо­ди­ли свя­тые апо­сто­лы. Не встре­тишь ты на этом пу­ти так на­зы­ва­е­мо­го се­мей­но­го сча­стья, и не бу­дет у те­бя мир­но­го по­сто­ян­но­го се­мей­но­го угол­ка. Бед­ная кур­ная из­ба кре­стья­ни­на, по­сто­я­лый двор – вот что ждет те­бя. Но это­го ма­ло. Ли­ше­ния и скор­би, бе­ды и на­па­сти пред­сто­ят те­бе. Твое сло­во на­зи­да­ния и на­уче­ния, про­ник­ну­тое од­ною прав­дою и лю­бо­вию, не все­гда бу­дут вос­при­ни­мать твои слу­ша­те­ли, и гла­гол твой бу­дет ча­сто воз­вра­щать­ся "тощ". Все­гда най­дут­ся лю­ди, ко­то­рые са­мые свя­тые твои на­ме­ре­ния бу­дут ис­тол­ко­вы­вать пре­врат­но. Нема­ло встре­тишь дру­гих неожи­дан­ных скор­бей; мо­жет быть, на­станет вре­мя – и те­бя бу­дут из­го­нять лю­ди из се­ле­ний, осы­пая упре­ка­ми и по­ри­цая же­сто­ки­ми сло­ва­ми; а мо­жет быть, да­же возь­мут­ся за ка­ме­нья... Но не ма­ло­ду­ше­ствуй, – не скор­би то­гда, брат Вар­со­но­фий. Не па­дай бес­по­мощ­но под тя­же­стью кре­ста, ка­кой ты подъ­ял на свои ра­ме­на. Неси его сме­ло, как ты несешь его сей­час. Знай, что не те­бе од­но­му тя­же­лый в удел до­стал­ся крест... Лю­ди бра­ли кам­ни, чтобы по­бить бла­го­вест­ни­ков Еван­ге­лия, или на­но­си­ли им тяж­кие уда­ры, так что те в из­не­мо­же­нии па­да­ли на зем­лю. О тем­ни­цах и би­че­ва­ни­ях не го­во­рю. А по­след­няя участь их? Неко­то­рые из них умер­ли на кре­сте, дру­гие бы­ли усе­че­ны ме­чом, тре­тьи за­му­че­ны. За что все это? При­пом­ни и жизнь дру­гих угод­ни­ков Бо­жи­их. Не ши­ро­ким пу­тем и они шли, не ра­дость и ве­се­лие, а скор­би тя­же­лые и пе­ча­ли горь­кие мы ви­де­ли в их жиз­ни. И так, брат, пред то­бою, как жи­вые, вос­ста­ют сот­ни и ты­ся­чи угод­ни­ков Бо­жи­их. И ви­дишь ты здесь, что ни один из них не пал под тя­же­стью кре­ста, ни один не бе­жал по­стыд­но с по­ля бра­ни. Не па­дай и ты и не воз­вра­щай­ся с рат­но­го по­ля. Гос­подь, да­вав­ший си­лы бо­роть­ся с вра­га­ми Сво­им воз­люб­лен­ным ча­дам, даст эти си­лы и те­бе... Кре­стом бы­ло спа­се­но греш­ное че­ло­ве­че­ство, кре­стом был по­беж­ден язы­че­ский мир, кре­стом по­беж­да­ют­ся на­ро­ды и те­перь. Крест да­вал лю­дям си­лы вос­хо­дить на ко­ст­ры и сго­рать здесь с мо­лит­вою на устах о сво­их вра­гах...» 9 ап­ре­ля 1895 го­да мо­нах Вар­со­но­фий был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а 30 июля то­го же го­да – во иеро­мо­на­ха и на­зна­чен на долж­ность мис­си­о­не­ра тех же уез­дов. С это­го вре­ме­ни на­чал­ся пе­ри­од все­це­ло­го слу­же­ния от­ца Вар­со­но­фия мис­си­о­нер­ско­му де­лу. Мно­го­чис­лен­ные рас­коль­ни­чьи се­ле­ния бы­ли раз­бро­са­ны друг от дру­га на сот­ни верст, от­сут­ствие до­рог со­став­ля­ло су­ще­ствен­ное пре­пят­ствие к ча­сто­му по­се­ще­нию их мис­си­о­не­ра­ми, но иеро­мо­нах Вар­со­но­фий, на­ме­тив для се­бя, ка­кие се­ле­ния сколь­ко раз он дол­жен по­се­тить, неиз­мен­но ста­рал­ся по­став­лен­ные за­да­чи вы­пол­нить. И это очень ско­ро ста­ло при­но­сить пло­ды. Стал схо­дить на нет фа­на­тизм при­вер­жен­цев рас­ко­ла, про­бу­дил­ся ин­те­рес к мест­ным па­мят­ни­кам пра­во­слав­ной ста­ри­ны, уча­сти­лись слу­чаи при­со­еди­не­ния рас­коль­ни­ков к пра­во­сла­вию. Кро­ме про­ве­де­ния об­щих бе­сед, отец Вар­со­но­фий, за­хо­дя в до­ма рас­коль­ни­ков, бе­се­до­вал с ни­ми лич­но, раз­да­вал бро­шю­ры. В 1903 го­ду, бла­го­да­ря уси­ли­ям от­ца Вар­со­но­фия, по­чти все на­се­ле­ние де­рев­ни Ров­но Быст­ро­бе­реж­ско­го при­хо­да Ста­ро­рус­ско­го уез­да при­со­еди­ни­лось к пра­во­сла­вию. В 1908 го­ду в Нов­го­ро­де бы­ли учре­жде­ны ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ные чте­ния, ко­то­рые ста­ли про­во­дить­ся ре­гу­ляр­но в те­че­ние все­го го­да два ра­за в ме­сяц по вос­кре­се­ньям, а во вре­мя Ве­ли­ко­го по­ста – каж­дое вос­кре­се­нье. Чте­ние со­сто­я­ло из двух бе­сед. Ча­сты­ми участ­ни­ка­ми ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ных чте­ний бы­ли епи­скоп Тих­вин­ский Ан­д­ро­ник (Ни­коль­ский), иеро­мо­нах Петр (Зве­рев) и епар­хи­аль­ный мис­си­о­нер иеро­мо­нах Вар­со­но­фий. Нов­го­род­цы с ин­те­ре­сом встре­ти­ли на­чи­на­ние, и этот ин­те­рес не осла­бе­вал во все вре­мя чте­ний. Зал все­гда был пе­ре­пол­нен слу­ша­те­ля­ми. Ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да от 10 фев­ра­ля 1909 го­да иеро­мо­нах Вар­со­но­фий был утвер­жден в долж­но­сти епар­хи­аль­но­го мис­си­о­не­ра-про­по­вед­ни­ка с воз­ве­де­ни­ем в сан ар­хи­манд­ри­та. В том же го­ду ар­хи­манд­рит Вар­со­но­фий из­дал кни­гу «Бе­се­ды с нов­го­род­ски­ми сек­тан­та­ми паш­ков­ца­ми-бап­ти­ста­ми», ко­то­рая бы­ла ре­ко­мен­до­ва­на епар­хи­аль­ным на­чаль­ством как ру­ко­вод­ство для ду­хо­вен­ства при ве­де­нии бе­сед с сек­тан­та­ми, а для ми­рян как про­све­ти­тель­ская ли­те­ра­ту­ра, мо­гу­щая огра­дить их от увле­че­ния сек­тант­ски­ми лже­уче­ни­я­ми. Бла­го­да­ря усерд­ным тру­дам ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия мис­си­о­нер­ское де­ло в Нов­го­род­ской епар­хии на­столь­ко рас­ши­ри­лось, что по­тре­бо­ва­ло по­сто­ян­но дей­ству­ю­щих мис­си­о­нер­ских кур­сов. В 1911 го­ду епар­хи­аль­ное на­чаль­ство рас­по­ря­ди­лось, чтобы при­ход­ские свя­щен­ни­ки пред­ста­ви­ли от­че­ты о ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ном со­сто­я­нии сво­их при­хо­дов. По­сле озна­ком­ле­ния с ни­ми епар­хи­аль­ные мис­си­о­не­ры ор­га­ни­зо­ва­ли кур­сы для свя­щен­но­слу­жи­те­лей, на ко­то­рых они де­ли­лись со слу­ша­те­ля­ми опы­том про­ти­во­ате­и­сти­че­ской, про­ти­во­сек­тант­ской по­ле­ми­ки и ука­зы­ва­ли ме­ры и сред­ства к хри­сти­ан­ско­му про­све­ще­нию на­ро­да, к под­ня­тию нрав­ствен­но­го уров­ня и упо­ря­до­че­нию при­ход­ской жиз­ни, к про­ве­де­нию на­чал пра­во­слав­ной ве­ры в жизнь лич­ную, се­мей­ную и при­ход­скую. Та­кие же кур­сы ста­ли устра­и­вать­ся и для бла­го­че­сти­вых ми­рян. В ка­че­стве об­раз­ца про­ве­де­ния та­ко­го ро­да кур­сов был дан при­мер де­я­тель­но­сти ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия в Гор­нец­ком уез­де. Ар­хи­манд­рит Вар­со­но­фий пред­ста­вил слу­ша­те­лям по­дроб­ные све­де­ния и ма­те­ри­а­лы про­тив рас­ко­ла, ко­то­рый был ши­ро­ко рас­про­стра­нен в этом уез­де. С это­го вре­ме­ни мис­си­о­нер­ские кур­сы, в ко­то­рых неиз­мен­но участ­во­вал ар­хи­манд­рит Вар­со­но­фий, ста­ли устра­и­вать­ся по­чти во всех уез­дах епар­хии. В 1912 го­ду та­кие кур­сы бы­ли про­ве­де­ны в Вал­дай­ском Ивер­ском мо­на­сты­ре для ду­хо­вен­ства Вал­дай­ско­го, Де­мян­ско­го и Кре­стец­ко­го уез­дов, в го­ро­дах – Нов­го­ро­де, Тих­вине, Бо­ро­ви­чах и Че­ре­пов­це, на стан­ции Ма­лая Ви­ше­ра. На кур­сы часть свя­щен­ни­ков вы­зы­ва­лась в обя­за­тель­ном по­ряд­ке, невы­зван­ные свя­щен­но­слу­жи­те­ли, а так­же ми­ряне мог­ли участ­во­вать в за­ня­ти­ях по сво­е­му же­ла­нию. В про­грам­му кур­сов вхо­ди­ли сек­то­ве­де­ние, рас­ко­ло­ве­де­ние, тео­рия и прак­ти­ка жи­вой про­по­ве­ди. 4 сен­тяб­ря 1912 го­да в Нов­го­род­ской епар­хии со­сто­ял­ся пер­вый мис­си­о­нер­ский съезд, и с это­го вре­ме­ни та­кие съез­ды ста­ли для епар­хии по­сто­ян­ным яв­ле­ни­ем. 17 де­каб­ря 1913 го­да мис­си­о­нер­ский съезд про­шел в го­ро­де Тих­вине, по­сле его окон­ча­ния в те­че­ние трех дней ра­бо­та­ли мис­си­о­нер­ские кур­сы. На съез­де об­суж­да­лись пись­мен­ные и уст­ные до­кла­ды свя­щен­ни­ков, а так­же опи­сан­ные в них про­бле­мы, свя­зан­ные с ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ным со­сто­я­ни­ем при­хо­жан, бы­ли вы­ска­за­ны неко­то­рые важ­ные по­же­ла­ния, свя­щен­ни­ки-мис­си­о­не­ры да­ва­ли по­лез­ные со­ве­ты и ука­за­ния. На по­сле­до­вав­ших по­сле съез­да кур­сах чи­та­лись лек­ции по во­про­сам сек­тант­ства, рас­ко­ла и неве­рия, а по­сле лек­ций мис­си­о­не­ры до позд­не­го ве­че­ра от­ве­ча­ли на во­про­сы участ­ни­ков кур­сов. В осо­бен­но­сти при­вле­ка­ли всех лек­ции и бе­се­ды ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия, и в кон­це кур­сов один из свя­щен­ни­ков от ли­ца слу­ша­те­лей по­бла­го­да­рил его за ин­те­рес­ные, про­стые, сер­деч­ные и жиз­нен­ные лек­ции. Вот как опи­сы­ва­ет мис­си­о­нер­ские тру­ды и лич­ность от­ца Вар­со­но­фия один из его совре­мен­ни­ков: «К об­ра­ще­нию укло­ня­ю­щих­ся от спа­си­тель­но­го пу­ти бы­ли на­прав­ле­ны его тру­ды. С этой же це­лью он стре­мил­ся и к рас­ши­ре­нию сво­е­го мис­си­о­нер­ско­го опы­та уча­сти­ем в мис­си­о­нер­ских все­рос­сий­ских съез­дах: Ка­зан­ском в 1897 го­ду, Ки­ев­ском в 1908 го­ду и еди­но­вер­че­ском Пет­ро­град­ском в 1912 го­ду. Отец Вар­со­но­фий вы­не­сен­ные от­сю­да по­зна­ния це­нил не как сред­ство одо­леть про­тив­ни­ка в спо­ре, а как сред­ство с бóльшим уме­ни­ем и силь­нее вли­ять и на ста­ро­об­ряд­цев, из­во­дя их из тьмы неве­де­ния, и на ко­леб­лю­щих­ся пра­во­слав­ных, укреп­ляя их в ве­ре от­цов. Во имя еван­гель­ско­го со­ве­та мис­си­о­не­рам быть муд­рым, как змея, и про­стым, по­доб­но го­лу­бю, отец Вар­со­но­фий по­рев­но­вал и су­мел по­пасть да­же на пер­вый по­мор­ский ста­ро­об­ряд­че­ский все­рос­сий­ский со­бор в Москве в 1909 го­ду и вы­нес от­ту­да мно­го по­лез­но­го для сво­е­го де­ла. Ес­ли по сво­е­му ду­шев­но­му скла­ду отец Вар­со­но­фий с са­мо­го на­ча­ла де­я­тель­но­сти был до­ста­точ­но бли­зок и по­ня­тен на­ро­ду, сре­ди ко­то­ро­го жил и ра­бо­тал, то с те­че­ни­ем вре­ме­ни эта бли­зость уве­ли­чи­лась, он срод­нил­ся с на­ро­дом, на­учив­шись це­нить и по­ни­мать ду­шу на­род­ную. Нуж­но бы­ло слы­шать его рас­ска­зы по воз­вра­ще­нии из мис­си­о­нер­ских по­ез­док: это бы­ло точ­ное вос­про­из­ве­де­ние жиз­ни с ее ха­рак­тер­ны­ми штри­ха­ми, да­же обыч­ный раз­го­вор­ный язык от­ца Вар­со­но­фия по­лу­чил от­те­нок на­род­ной ре­чи, а в слу­чае нуж­ды, на­при­мер на бе­се­дах, он на­учил­ся го­во­рить под­лин­ным язы­ком сво­их слу­ша­те­лей и да­же слу­ша­тель­ниц. В этом по­ни­ма­нии ду­ши на­род­ной и люб­ви к ней кро­ет­ся сек­рет воз­рас­тав­ше­го ува­же­ния к мис­си­о­не­ру да­же сре­ди вра­гов Церк­ви. Пре­крас­но изу­чив чин еди­но­вер­че­ско­го слу­же­ния, его на­пе­вы и про­из­но­ше­ние, отец Вар­со­но­фий по­беж­дал вра­гов их соб­ствен­ным ору­жи­ем, при­вле­кая на эти слу­же­ния мно­гих по­клон­ни­ков ста­рой ве­ры. Он ни­ко­гда не поз­во­лял се­бе, по­доб­но неко­то­рым, не в ме­ру ре­ти­вым мис­си­о­не­рам, из­де­вать­ся над на­род­ным неве­же­ством, так как сре­ди тьмы на­род­ной спо­со­бен был ви­деть жгу­чий ин­те­рес к во­про­сам ве­ры и че­ло­ве­че­ско­го спа­се­ния. По­это­му он от­но­сил­ся к бе­се­дам и со­бе­сед­ни­кам все­гда се­рьез­но и вы­ра­бо­тал тот спо­соб ве­де­ния бе­сед, ко­то­рый со­зда­вал в слу­ша­те­лях чув­ства не зло­рад­но­го тор­же­ства у од­них и оскорб­ле­ния и оби­ды у дру­гих, а со­кру­ше­ние о за­блуж­де­нии бра­тьев у од­них, же­ла­ние воз­вра­тить их к све­ту по­зна­ния Хри­сто­ва и со­зна­ние сво­ей неправо­ты или, по край­ней ме­ре, со­мне­ния в сво­ей право­те у дру­гих. Так ве­лось де­ло у него в те­че­ние всех 22 лет его мис­си­о­нер­ства». Успе­хи от­ца Вар­со­но­фия по про­све­ще­нию на­ро­да и об­ра­ще­нию к пра­во­слав­ной ве­ре сек­тан­тов и неве­ру­ю­щих бы­ли столь ве­ли­ки, что епар­хи­аль­ное на­чаль­ство одоб­ри­ло уча­стие в со­бе­се­до­ва­ни­ях на­чет­чи­ков раз­ных тол­ков пра­во­слав­ных свя­щен­ни­ков с тем, чтобы в этих слу­ча­ях непре­мен­но бы при­гла­шал­ся и отец Вар­со­но­фий как тон­чай­ший зна­ток всех ста­ро­об­ряд­че­ских тол­ков. Ар­хи­манд­рит Вар­со­но­фий был стро­и­те­лем мно­гих еди­но­вер­че­ских хра­мов, где по­сле освя­ще­ния он тор­же­ствен­но и ис­то­во со­вер­шал бо­го­слу­же­ние по древним кни­гам, что яви­лось дей­ствен­ной про­по­ве­дью и при­зы­вом к ста­ро­об­ряд­цам при­со­еди­нить­ся к пра­во­сла­вию. Отец Вар­со­но­фий был так­же стро­и­те­лем и устро­и­те­лем ски­та на ме­сте пу­стынь­ки «За­бу­ду­щие ро­ди­те­ли», ко­то­рый был за­тем при­пи­сан к Нов­го­род­ско­му Ан­то­ни­е­ву мо­на­сты­рю. Ста­ра­ни­я­ми ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия в те­че­ние несколь­ких лет здесь бы­ли воз­двиг­ну­ты два хра­ма – свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы и пре­по­доб­но­го Ан­то­ния Рим­ля­ни­на. По­сле по­строй­ки хра­мов и учре­жде­ния ски­та чис­ло па­лом­ни­ков сю­да еще бо­лее уве­ли­чи­лось. В дни празд­но­ва­ния па­мя­ти свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы на­род со­би­рал­ся в та­ком ко­ли­че­стве, что хра­мы не мог­ли вме­стить всех, и все­нощ­ное бде­ние со­вер­ша­лось под от­кры­тым небом. Па­мя­туя, в ка­ких усло­ви­ях ма­те­ри­аль­ной нуж­ды ему при­шлось учить­ся в се­ми­на­рии, отец Вар­со­но­фий по­мо­гал бед­ным се­ми­на­ри­стам, а ко­гда на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на, он стал по­сто­ян­ным жерт­во­ва­те­лем на нуж­ды ра­не­ных и се­мьям лиц, при­зван­ных на вой­ну. Ви­дя по­движ­ни­че­ское слу­же­ние ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия, нов­го­род­ский ар­хи­пас­тырь по­пы­тал­ся до­бить­ся на­зна­че­ния его од­ним из Нов­го­род­ских ви­ка­ри­ев. Ар­хи­манд­рит Вар­со­но­фий от­но­сил­ся к этим по­пыт­кам и «пред­ло­же­ни­ям со свой­ствен­ным ему сми­ре­ни­ем, ни ра­зу ни од­но­го ша­га он не сде­лал, чтобы уско­рить по­лу­че­ние ка­фед­ры, все предо­став­ляя во­ле Бо­жи­ей и усмот­ре­нию выс­шей цер­ков­ной вла­сти, но ко­гда за­бо­та­ми Нов­го­род­ско­го ар­хи­епи­ско­па Ар­се­ния (Стад­ниц­ко­го) ему бы­ла при­уго­тов­ле­на Ки­рил­лов­ская ка­фед­ра, отец Вар­со­но­фий уви­дел в этом яв­ле­ние ми­ло­сти Бо­жи­ей к се­бе: этим на­зна­че­ни­ем он не от­ры­вал­ся от лю­би­мо­го мис­си­о­нер­ско­го де­ла, остав­лен­но­го за ним в по­ряд­ке ру­ко­вод­ства и на­прав­ле­ния, и от род­но­го хо­ро­шо зна­ко­мо­го Нов­го­род­ско­го края; он уви­дел для се­бя в но­вом на­зна­че­нии но­вую и бо­лее ши­ро­кую воз­мож­ность про­дол­жать тру­дить­ся на ду­хов­ную поль­зу и пра­во­слав­ных, и ста­ро­об­ряд­цев Нов­го­род­ской епар­хии...» 7 ян­ва­ря 1917 го­да со­сто­я­лось на­ре­че­ние и на сле­ду­ю­щий день хи­ро­то­ния ар­хи­манд­ри­та Вар­со­но­фия во епи­ско­па Ки­рил­лов­ско­го, ви­ка­рия Нов­го­род­ской епар­хии. Во вре­мя на­ре­че­ния во епи­ско­па ар­хи­манд­рит Вар­со­но­фий в сво­ем сло­ве ска­зал: «Знаю я хо­ро­шо, как вы­со­ко смот­рит ве­ру­ю­щая паства на сво­е­го свя­ти­те­ля, но вме­сте с тем по сво­е­му мис­си­о­нер­ско­му опы­ту я пре­крас­но знаю и то, как вра­ги Церк­ви Хри­сто­вой и как мно­гие из немощ­ных чле­нов Церк­ви зор­ко сле­дят за вся­ким по­ступ­ком, за вся­ким сло­вом уст­но, а осо­бен­но в пе­ча­ти ска­зан­ным от епи­ско­па, как они зор­ко сле­дят да­же за вся­ким дви­же­ни­ем ар­хи­пас­ты­рей цер­ков­ных и как вра­ги Церк­ви Хри­сто­вой под­ме­чен­ные за кем-ли­бо из свя­ти­те­лей немо­щи и гре­хи – это лич­ное пят­но – пы­та­ют­ся пе­ре­не­сти на всю Цер­ковь Хри­сто­ву, со зло­рад­ством кри­чат всем: "вот как ва­ша Цер­ковь де­ла­ет!" – и тем про­из­во­дят сму­ще­ние да­же сре­ди ве­ру­ю­щих чле­нов Церк­ви; при этой мыс­ли, со­зна­вая свои немо­щи и гре­хи и взи­рая на вы­со­ту свя­ти­тель­ско­го слу­же­ния, страх и тре­пет сму­ща­ет ду­шу мою... сму­ща­ет, но не при­во­дит в от­ча­я­ние, ибо на од­ни свои си­лы я ни­ко­гда ни в чем не на­де­ял­ся и не на­де­юсь, "че­ло­век бо есмь". Так и при ис­пол­не­нии воз­ла­га­е­мых на ме­ня свя­ти­тель­ских обя­зан­но­стей – этих доб­рых дел, на свои соб­ствен­ные си­лы я не на­де­юсь, а и тут по­ло­жусь на ми­ло­сер­дие и по­мощь Бо­жию...» До кон­ца ян­ва­ря епи­скоп Вар­со­но­фий слу­жил в хра­мах Нов­го­ро­да, а за­тем уехал в Ки­рил­лов. С это­го вре­ме­ни на­чал­ся но­вый и по­след­ний пе­ри­од его мис­си­о­нер­ской и ре­ли­ги­оз­но-про­све­ти­тель­ской де­я­тель­но­сти, во вре­мя ко­то­ро­го он про­во­дил су­ро­вую, ас­ке­ти­че­скую жизнь по­движ­ни­ка и по­се­щал с про­по­ве­дью хра­мы и оби­те­ли ви­ка­ри­ат­ства. Из­ве­стие о его пред­сто­я­щем слу­же­нии в том или ином при­хо­де со­би­ра­ло мно­же­ство ве­ру­ю­щих, же­лав­ших услы­шать бла­го­дат­ное сло­во по­лю­бив­ше­го­ся им ар­хи­пас­ты­ря. При на­ступ­ле­нии смут­но­го вре­ме­ни, сна­ча­ла по­сле от­ре­че­ния от пре­сто­ла го­су­да­ря Ни­ко­лая II, а за­тем по­сле за­хва­та вла­сти боль­ше­ви­ка­ми, епи­скоп неустан­но при­зы­вал на­род к ве­ре, к жиз­ни в Церк­ви, звал на­род, как де­тей, так и взрос­лых, учить­ся ис­ти­нам ве­ры в хра­ме Бо­жи­ем, ука­зы­вая на предо­су­ди­тель­ность из­гна­ния За­ко­на Бо­жия из школ. Ви­дя все ухуд­ша­ю­ще­е­ся по­ло­же­ние пра­во­слав­ных, он от­крыл в Ки­рил­ло­ве Брат­ство пра­во­слав­ных жен и му­жей. Ос­нов­ные по­ло­же­ния Брат­ства бы­ли та­ко­вы: «Брат­ство Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря име­ет це­лью: под­ня­тие ре­ли­ги­оз­но­го ду­ха и нрав­ствен­но­сти сре­ди на­ро­да; со­хра­не­ние чи­сто­ты ве­ры пра­во­слав­ной; охра­ну пра­во­слав­ных цер­ков­ных свя­тынь и цер­ков­но­го иму­ще­ства как до­сто­я­ния все­го пра­во­слав­но ве­ру­ю­ще­го на­ро­да, в част­но­сти, охра­ну мест­ной свя­ты­ни – Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря. Для осу­ществ­ле­ния этих це­лей Брат­ство устра­и­ва­ет ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ные чте­ния и бе­се­ды; за­бо­тит­ся о ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ном обу­че­нии и вос­пи­та­нии под­рас­та­ю­ще­го по­ко­ле­ния; упо­треб­ля­ет со­глас­но ду­ху Еван­ге­лия все ме­ры мо­раль­но­го воз­дей­ствия для за­ступ­ле­ния го­ни­мой Церк­ви Хри­сто­вой; за­ни­ма­ет­ся де­ла­ми бла­го­тво­ри­тель­но­сти; на­блю­да­ет за со­хран­но­стью ста­рин­ных хра­мов, икон, цер­ков­ной утва­ри и при­ни­ма­ет ме­ры про­тив их пор­чи и ис­треб­ле­ния; ока­зы­ва­ет под­держ­ку срод­ным по це­ли ор­га­ни­за­ци­ям; при­вле­ка­ет в чис­ло сво­их чле­нов ис­тин­ных сы­нов свя­той Пра­во­слав­ной Церк­ви пу­тем рас­про­стра­не­ния сво­их идей, в це­лях со­гла­со­ван­но­сти». В два­дца­ти ки­ло­мет­рах от Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря рас­по­ло­жен Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь, ос­но­ван­ный дру­гом пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла пре­по­доб­ным Фе­ра­пон­том. Вслед­ствие ан­ти­цер­ков­ных ука­зов Ека­те­ри­ны II мо­на­стырь был упразд­нен и об­ра­щен в при­ход­скую цер­ковь. Толь­ко в на­ча­ле ХХ ве­ка бы­ло по­лу­че­но раз­ре­ше­ние на от­кры­тие в Фе­ра­пон­то­ве жен­ской мо­на­ше­ской оби­те­ли. Ос­но­ва­тель­ни­ца Ле­у­шин­ско­го мо­на­сты­ря игу­ме­ния Та­и­сия (Со­ло­по­ва) пред­ло­жи­ла сест­рам, кто возы­ме­ет та­кое же­ла­ние, ид­ти в Фе­ра­пон­то­во. Сре­ди дру­гих по­шла мо­на­хи­ня Се­ра­фи­ма (Су­ли­мо­ва), бу­ду­щая игу­ме­ния мо­на­сты­ря. Игу­ме­ния Се­ра­фи­ма (в ми­ру Ели­за­ве­та Ни­ко­ла­ев­на Су­ли­мо­ва) ро­ди­лась в 1858 го­ду в го­ро­де Устюжне Че­ре­по­вец­ко­го уез­да Нов­го­род­ской гу­бер­нии. В 1874 го­ду она по­сту­пи­ла в Ле­у­шин­ский мо­на­стырь и через де­сять лет бы­ла опре­де­ле­на в чис­ло по­слуш­ниц. 14 фев­ра­ля 1901 го­да она бы­ла по­стри­же­на в мо­на­ше­ство с име­нем Се­ра­фи­ма. В 1902 го­ду мо­на­хи­ня Се­ра­фи­ма бы­ла на­зна­че­на каз­на­че­ей Ле­у­шин­ско­го мо­на­сты­ря, а 2 июля 1906 го­да – игу­ме­ни­ей Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря. Она от­ли­ча­лась рас­су­ди­тель­но­стью, с на­сель­ни­ца­ми мо­на­сты­ря бы­ла лас­ко­ва, по об­сто­я­тель­ствам и стро­га, ста­ра­ясь жизнь в мо­на­сты­ре устра­и­вать в со­от­вет­ствии с мо­на­стыр­ским уста­вом. В кон­це ян­ва­ря 1918 го­да был опуб­ли­ко­ван де­крет со­вет­ской вла­сти об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства и пе­ре­хо­де все­го цер­ков­но­го иму­ще­ства в соб­ствен­ность го­су­дар­ства. 27 фев­ра­ля при­ход­ской со­вет Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря при уча­стии чле­нов Фе­ра­пон­тов­ско­го ис­пол­ни­тель­но­го ко­ми­те­та про­из­вел опись иму­ще­ства. 8 ап­ре­ля 1918 го­да при­ход­ской со­вет по­ста­но­вил, что «все де­ла, ка­са­ю­щи­е­ся при­хо­да и мо­на­сты­ря, долж­ны ре­шать­ся непре­мен­но через при­ход­ской со­вет... и ни­ка­ких лиц, как част­ных, так и офи­ци­аль­ных, при­ез­жа­ю­щих в при­ход­ской Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь как для осмот­ра, так и дру­гих це­лей, без упол­но­мо­чен­ных при­ход­ско­го цер­ков­но­го со­ве­та не до­пус­кать». В на­ча­ле мая 1918 го­да Ки­рил­лов­ский ис­пол­ком по­ста­но­вил за­но­во про­из­ве­сти опись риз­ниц и все­го цер­ков­но­го иму­ще­ства во всех мо­на­сты­рях Ки­рил­лов­ско­го уез­да. В вос­кре­се­нье 6 мая игу­ме­ния Се­ра­фи­ма по­про­си­ла мо­на­стыр­ско­го свя­щен­ни­ка Иоан­на Ива­но­ва[2] объ­явить при­хо­жа­нам о при­ез­де ко­мис­сии. По окон­ча­нии ли­тур­гии свя­щен­ник ска­зал: Пра­во­слав­ные! Се­го­дня или зав­тра к нам при­едут ка­кие-то лю­ди про­из­во­дить опись мо­на­стыр­ско­го иму­ще­ства, но опись уже бы­ла про­из­ве­де­на со­ве­том; до­пус­кать или не до­пус­кать их – ва­ше де­ло, но в слу­чае, ес­ли бу­дут оби­жать цер­ковь и се­стер, – за­щи­ти­те. Де­лать опись боль­ше не на­до, не да­дим; опо­ве­сти­те нас или зво­ни­те, ко­гда при­едут, мы все при­дем и не да­дим, – за­яви­ли при­хо­жане. В тот день все­нощ­ная на­ча­лась как обыч­но в шесть ча­сов ве­че­ра; в седь­мом ча­су при­бы­ли чет­ве­ро чле­нов ко­мис­сии, ко­то­рые раз­ме­сти­лись в кор­пу­се для при­ез­жих. Сра­зу по­тре­бо­вав к се­бе игу­ме­нию, они за­яви­ли ей, что при­е­ха­ли опи­сы­вать иму­ще­ство. Про­тив опи­си ни­че­го не имею, – от­ве­ти­ла игу­ме­ния, – но долж­на уве­до­мить пред­се­да­те­ля при­ход­ско­го со­ве­та и упол­но­мо­чен­ных. Чле­ны ко­мис­сии со­гла­си­лись при­сту­пить к опи­си на дру­гой день с утра. Игу­ме­ния по­сла­ла за пред­се­да­те­лем при­ход­ско­го со­ве­та Ко­чу­ро­вым. Не успел он прий­ти, как пе­ред мо­на­сты­рем ста­ли со­би­рать­ся кре­стьяне, не со­глас­ные с дей­стви­я­ми ко­мис­сии. Игу­ме­ния, вый­дя к ним, по­пы­та­лась их успо­ко­ить: Ко­мис­сия толь­ко сни­мет ко­пию с на­шей опи­си и зав­тра же уедет. Не до­пу­стим до опи­си! Не до­пу­стим их но­че­вать при мо­на­сты­ре! – кри­ча­ли кре­стьяне. Под­нял­ся шум. Кре­стьяне на­ча­ли вы­го­нять из мо­на­сты­ря чле­нов ко­мис­сии, и ко­му до­ста­лось ку­ла­ком, ко­му по­ле­ном. В хра­ме в это вре­мя шла служ­ба. Глу­хо до­но­сил­ся сна­ру­жи шум, но отец Иоанн про­дол­жал слу­жить. Ви­дя, од­на­ко, что бо­го­моль­цы увле­че­ны на­руж­ным шу­мом, свя­щен­ник гром­ко ска­зал: У Бо­га – веч­ность, у Бо­га – кра­со­та! А весь этот шум, все это – вре­мен­ное и пре­хо­дя­щее. Служ­ба по­до­шла к кон­цу. Тем вре­ме­нем трое чле­нов ко­мис­сии бе­жа­ли, вслед им бы­ло сде­ла­но кре­стья­на­ми несколь­ко вы­стре­лов – для устра­ше­ния. Чет­вер­тый был схва­чен тол­пой, ко­то­рая на­ме­ре­ва­лась рас­пра­вить­ся с ним. Отец Иоанн вы­шел на па­перть хра­ма и, ви­дя, что над схва­чен­ным со­би­ра­ют­ся учи­нить са­мо­суд, всту­пил­ся за него – и тол­па от­пу­сти­ла плен­ни­ка. В тот же день чле­ны Фе­ра­пон­тов­ско­го ис­пол­ко­ма по­зво­ни­ли в Ки­рил­лов­ский со­вет де­пу­та­тов и со­об­щи­ли, что из­гна­ние из мо­на­сты­ря ко­мис­сии яви­лось ре­зуль­та­том аги­та­ции про­тив со­вет­ской вла­сти свя­щен­ни­ка. 9 мая, по­сле служ­бы, треб и крест­но­го хо­да в со­сед­нюю де­рев­ню Еми­ше­во отец Иоанн вер­нул­ся до­мой в Фе­ра­пон­то­во толь­ко к ве­че­ру. И сра­зу же был аре­сто­ван от­ря­дом во­ору­жен­ных с ног до го­ло­вы крас­но­гвар­дей­цев. Боль­шей ча­стью это бы­ли уро­жен­цы се­ла Фе­ра­пон­то­ва, бе­жав­шие с фрон­та де­зер­ти­ры. Те­перь они при­пом­ни­ли свя­щен­ни­ку, как еще осе­нью 1917 го­да он об­ли­чал их в про­по­ве­ди за тру­сость, ска­зав, что они бе­гут с фрон­та, как зай­цы. При аре­сте они на­ро­чи­то то­ро­пи­ли свя­щен­ни­ка, несколь­ко раз уда­ри­ли его, не раз­ре­ши­ли одеть­ся теп­лей, и он вы­шел из до­ма в лег­кой ря­се, с на­перс­ным кре­стом. Отец Иоанн бла­го­сло­вил крас­но­гвар­дей­цев и сел в те­ле­гу. Кон­во­и­ры рас­по­ло­жи­лись по кра­ям, на­пра­вив на него кто пи­сто­лет, кто вин­тов­ку. До­ро­гой ему пред­ло­жи­ли от­речь­ся от Бо­га, обе­щая в этом слу­чае оста­вить в жи­вых, но свя­щен­ник от­ка­зал­ся и был за­клю­чен в Ки­рил­лов­скую тюрь­му. Его об­ви­ни­ли в том, что он при­зы­вал на­род к рас­пра­ве с ко­мис­си­ей. Сра­зу же по­сле аре­ста от­ца Иоан­на бла­го­чин­ный, свя­щен­ник Алек­сандр Фо­мин, по­ста­вил в из­вест­ность о про­ис­шед­шем епи­ско­па Вар­со­но­фия. Вла­ды­ка ве­лел рас­сле­до­вать об­сто­я­тель­ства де­ла. В ре­зуль­та­те рас­сле­до­ва­ния вы­яс­ни­лась пол­ная неви­нов­ность свя­щен­ни­ка. Отец Алек­сандр по со­ве­ту епи­ско­па по­дал за­яв­ле­ние в Ки­рил­лов­ский ис­пол­ком и при­вел ре­зуль­та­ты до­зна­ния, на ос­но­ва­нии ко­то­рых от­ца Иоан­на долж­но бы­ло осво­бо­дить. Озна­ко­мив­шись с за­яв­ле­ни­ем, вла­сти на сле­ду­ю­щий день на­ря­ди­ли фор­маль­ное след­ствие, пре­про­во­див от­ца Иоан­на из Ки­рил­лов­ской тюрь­мы в Че­ре­по­вец­кую. При­е­хав­шая в Фе­ра­пон­то­во от Ки­рил­лов­ско­го со­ве­та де­пу­та­тов след­ствен­ная ко­мис­сия от­верг­ла по­ка­за­ния всех, кто сви­де­тель­ство­вал в поль­зу от­ца Иоан­на, под тем пред­ло­гом, что свя­щен­ник пи­сал им из тюрь­мы пись­ма, ко­то­рые бы­ли об­на­ру­же­ны че­ки­ста­ми, и пи­сав­шие ему на этом ос­но­ва­нии со­чте­ны со­участ­ни­ка­ми. След­ствен­ная ко­мис­сия ин­те­ре­со­ва­лась толь­ко мне­ни­ем тех, кто был на­стро­ен про­тив Церк­ви и же­лал за­кры­тия хра­ма и мо­на­сты­ря. Бла­го­чин­ный ре­шил об­ра­тить­ся с прось­бой о по­мо­щи к при­хо­жа­нам. В вос­кре­се­нье 13 мая он рас­ска­зал им о про­ис­шед­ших со­бы­ти­ях и по­про­сил за­сту­пить­ся за свя­щен­ни­ка. Но страх пе­ред тер­ро­ром боль­ше­ви­ков па­ра­ли­зо­вал во­лю жи­те­лей, и они от­ка­за­лись за­сту­пить­ся за пас­ты­ря. Толь­ко через ме­сяц, ко­гда страх ото­шел, они ста­ли осо­зна­вать бес­чест­ность сво­е­го по­ступ­ка, так как ока­за­лись ви­нов­ны­ми в вы­да­че ни в чем не по­вин­но­го пас­ты­ря без ма­лей­шей по­пыт­ки всту­пить­ся за него пе­ред со­вет­ской вла­стью. На Тро­и­цу, 10 июня, свя­щен­ник Алек­сандр Фо­мин по­дал при­хо­жа­нам текст про­ше­ния об осво­бож­де­нии от­ца Иоан­на, ко­то­рый успе­ли под­пи­сать две ты­ся­чи при­хо­жан; дой­дя до под­мо­на­стыр­ской сло­бо­ды, про­ше­ние по­па­ло в ру­ки кре­стья­ни­на-без­бож­ни­ка и бы­ло им уни­что­же­но. Через неко­то­рое вре­мя со­ста­ви­ли но­вое про­ше­ние об осво­бож­де­нии свя­щен­ни­ка. Его под­пи­са­ли сот­ни при­хо­жан, и 1 июля оно бы­ло от­прав­ле­но в Че­ре­по­вец­кий ре­во­лю­ци­он­ный три­бу­нал[3]. 12 мая игу­ме­нию Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря Се­ра­фи­му вы­зва­ли в Ки­рил­лов­ский ис­пол­ком для до­про­са и под­верг­ли аре­сту в го­ро­де Ки­рил­ло­ве. Ее об­ви­ни­ли в под­стре­ка­тель­стве к воз­му­ще­нию кре­стьян. На­ка­нуне ее отъ­ез­да в Ки­рил­лов к ней яви­лись око­ло со­ро­ка кре­стьян из двух де­ре­вень и по­тре­бо­ва­ли клю­чи от всех мо­на­стыр­ских кла­до­вых для осмот­ра про­до­воль­ствен­ных за­па­сов. Игу­ме­ния от­да­ла им клю­чи, и они, воз­глав­ля­е­мые ко­мис­са­ром, по­шли осмат­ри­вать. На­шли шест­на­дцать меш­ков ов­са и пят­на­дцать меш­ков ржи, ко­то­рые и за­бра­ли. На дру­гой день огром­ная тол­па на­ро­да со­бра­лась к мо­на­сты­рю, и на­ча­лось его раз­граб­ле­ние: хо­ди­ли по ке­льям, за­би­ра­ли не толь­ко му­ку, но и су­ха­ри, взла­мы­ва­ли сун­ду­ки, кра­ли день­ги, до­маш­нюю утварь, оскорб­ля­ли се­стер, угро­жа­ли их разо­гнать. Гра­беж про­дол­жал­ся два дня; гра­би­ли жи­те­ли Фе­ра­пон­то­ва и бли­жай­ших де­ре­вень. 29 мая гра­беж по­вто­рил­ся. Бы­ло взя­то око­ло ста пу­дов му­ки, а на­сель­ни­цам при­ка­за­ли вы­се­лять­ся. В мо­на­сты­ре оста­лось во­семь се­стер для ухо­да за ого­ро­да­ми, ско­том и го­сти­ни­цей. Хле­ба не бы­ло остав­ле­но со­всем. 14 сен­тяб­ря, в суб­бо­ту, епи­скоп Вар­со­но­фий и ар­хео­лог Алек­сандр Ива­но­вич Ани­си­мов бы­ли в Го­риц­ком мо­на­сты­ре, где они осмат­ри­ва­ли мест­ные древ­но­сти. Епи­скоп то­ро­пил­ся вер­нуть­ся в тот же день в Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ский мо­на­стырь, так как непре­мен­но хо­тел мо­лить­ся за все­нощ­ной, чтобы на дру­гой день слу­жить ли­тур­гию. На об­рат­ном пу­ти из Го­риц в Ки­рил­лов епи­скоп бе­се­до­вал с Алек­сан­дром Ива­но­ви­чем. Так про­еха­ли три вер­сты, оста­лось еще че­ты­ре. Вдруг за Бо­га­ты­рев­ским по­лем по­яви­лась под­во­да поч­та­ря, ко­то­рый вез двух крас­но­гвар­дей­цев. Они уже по­бы­ва­ли в Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ском мо­на­сты­ре, но узнав, что епи­скоп уехал, оста­ви­ли здесь от­ряд крас­но­гвар­дей­цев, а са­ми от­пра­ви­лись в Го­ри­цы. При при­бли­же­нии эки­па­жа епи­ско­па крас­но­гвар­дей­цы со­ско­чи­ли с под­во­ды. Один из них по­до­шел к епи­ско­пу и спро­сил: Вы Вар­со­но­фий? Я, – от­ве­тил вла­ды­ка. По­сле этих слов крас­но­гвар­де­ец сел в эки­паж ря­дом с ку­че­ром, ли­цом к епи­ско­пу, а дру­гой при­мо­стил­ся сза­ди, за под­ня­тым вер­хом эки­па­жа. На­сту­пи­ло тя­гост­ное мол­ча­ние. Так неко­то­рое вре­мя и еха­ли мол­ча. На­ко­нец епи­скоп спро­сил си­дев­ше­го на­про­тив крас­но­гвар­дей­ца: Вы ко­мис­сар бу­де­те? Нет, я ин­струк­тор Крас­ной гвар­дии, – от­ве­тил тот. И за­тем сно­ва на­сту­пи­ло мол­ча­ние, ко­то­рое пре­рвал вла­ды­ка: За что же вы ме­ня аре­сто­ва­ли? Вот бу­ма­га, – од­но­слож­но от­ве­тил крас­но­гвар­де­ец и про­тя­нул бу­ма­гу. Епи­скоп Вар­со­но­фий и Алек­сандр Ани­си­мов про­чли: «Епи­ско­па Вар­со­но­фия пред­пи­сы­ва­ет­ся аре­сто­вать и до­ста­вить в тюрь­му». Ани­си­мов впол­го­ло­са стал успо­ка­и­вать вла­ды­ку, об­ра­щая его вни­ма­ние на то, что аре­сты в на­ше вре­мя ста­ли обыч­ным де­лом. Вла­ды­ка за­ме­тил: Ес­ли и рас­стре­ля­ют, то что же сде­ла­ешь. Ко­гда при­бли­зи­лись к го­ро­ду, верх эки­па­жа опу­сти­ли. Ин­струк­тор сел на коз­лы ли­цом к ло­ша­ди, вто­рой крас­но­гвар­де­ец по­ме­стил­ся на от­ки­ну­тый верх. Кар­ти­на еду­ще­го под кон­во­ем епи­ско­па все­ля­ла в ду­ши встреч­ных тре­во­гу. Де­ти, ви­дя епи­ско­па в та­ком по­ло­же­нии, кре­сти­лись. Эва, кре­стят­ся! – по-бе­сов­ски за­сме­ял­ся си­дев­ший на зад­ке крас­но­гвар­де­ец. Так они подъ­е­ха­ли к Свя­тым во­ро­там мо­на­сты­ря. Епи­скоп ска­зал сво­е­му спут­ни­ку: Вы здесь сой­ди­те. Вы­хо­дя из эки­па­жа, тот пред­ло­жил при­слать епи­ско­пу бе­лье или пи­щу, но вла­ды­ка на это ска­зал: При­шли­те ду­хов­ни­ка, иеро­мо­на­ха Адри­а­на. Здесь крас­но­гвар­дей­цы по­тре­бо­ва­ли, чтобы епи­скоп вы­шел из эки­па­жа. Вла­ды­ка, сой­дя на зем­лю, по­мо­лил­ся, по­вер­нув­шись к сто­яв­шей у Свя­тых во­рот ча­совне, за­тем об­ра­тил­ся взо­ром к го­род­ско­му со­бо­ру, а за­тем под кон­во­ем крас­но­гвар­дей­цев по гряз­ной до­ро­ге пеш­ком по­шел к тюрь­ме, ко­то­рая на­хо­ди­лась в по­лу­вер­сте от мо­на­сты­ря. Здесь, в тюрь­ме, он встре­тил игу­ме­нию Се­ра­фи­му и дру­гих аре­сто­ван­ных. Уз­ни­ки го­во­ри­ли, что вре­мя сей­час та­ко­во, что их арест мо­жет кон­чить­ся рас­стре­лом. Епи­скоп на это от­ве­тил: Я не бо­юсь на­силь­ствен­ной смер­ти, но я не смею ду­мать, чтобы Гос­подь на­шел ме­ня до­стой­ным му­че­ни­че­ской кон­чи­ны. Всю эту ночь епи­скоп про­вел на мо­лит­ве. Од­ни го­во­ри­ли, что он пел псал­мы, дру­гие, что со­вер­шал все­нощ­ную. На сле­ду­ю­щий день, в вос­кре­се­нье, 15 сен­тяб­ря, око­ло пя­ти ча­сов утра епи­ско­па Вар­со­но­фия, игу­ме­нию Се­ра­фи­му и че­ты­рех ми­рян вы­ве­ли из тюрь­мы и по­ве­ли по на­прав­ле­нию к Го­ри­цам. Вме­сте с епи­ско­пом и игу­ме­ни­ей бы­ли при­го­во­ре­ны к рас­стре­лу: Ни­ко­лай Бур­ла­ков, Ана­то­лий Ба­раш­ков, Ми­ха­ил Труб­ни­ков и Филипп Ма­ры­шев[4]. Их со­про­вож­дал от­ряд па­ла­чей из два­дца­ти че­ло­век. В мо­на­сты­ре на­чи­на­лась ран­няя ли­тур­гия. Епи­скоп по­про­сил раз­ре­ше­ния зай­ти в мо­на­стырь, чтобы при­об­щить­ся Свя­тых Та­ин, но ему бы­ло в этом от­ка­за­но. Неда­ле­ко от Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря, по до­ро­ге к Го­ри­цам, на­хо­ди­лось по­дво­рье Филип­по­вой Ирап­ской Крас­но­бор­ской пу­сты­ни. Над вхо­дом в по­дво­рье, с на­руж­ной сто­ро­ны, по­ме­ща­лась ико­на свя­то­го Филип­па Ирап­ско­го. Епи­скоп, про­хо­дя ми­мо, хо­тел пе­ре­кре­стить­ся, но кон­во­ир уда­рил его по ру­ке при­кла­дом ру­жья. Епи­скоп уско­рил шаг, и кон­вой­ные ста­ли на­смеш­ли­во его оста­нав­ли­вать: Не то­ро­пись, успе­ешь по­пасть в Цар­ство Небес­ное! Шли по древ­ней, вре­мен пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла, до­ро­ге; впе­ре­ди – епи­скоп Вар­со­но­фий в кло­бу­ке, с по­со­хом в ру­ке; по­чти вро­вень с ним, чуть от­сту­пя, игу­ме­ния Се­ра­фи­ма, за ни­ми – ми­ряне. Епи­скоп шел уве­рен­но, твер­до, зная, что на­сту­пил час ре­ши­тель­ный, смерт­ный, час раз­ре­ше­ния от зем­ных уз для бы­тия со Хри­стом. Игу­ме­ния шла не вполне еще ве­ря, что их бу­дут каз­нить без су­да, она по­ла­га­ла, что ве­дут в Го­ри­цы, чтобы по­са­дить на па­ро­ход. Ста­рая Го­риц­кая до­ро­га про­хо­ди­ла ря­дом с мо­на­сты­рем по бе­ре­гу Си­вер­ско­го озе­ра. Мед­лен­но шли уз­ни­ки, со­про­вож­да­е­мые кон­во­ем. Бла­го­дат­ная мо­лит­вен­ная ти­ши­на, мир Хри­стов схо­дил в ду­ши. По­тя­ну­лась сле­ва кром­ка во­ды. Так до­шли до вер­сто­во­го стол­ба, на ко­то­ром бы­ло обо­зна­че­но, что до Го­риц от это­го ме­ста пять верст, а до Ки­рил­ло­ва две. Здесь ка­ра­те­ли при­ка­за­ли оста­но­вить­ся и свер­нуть с до­ро­ги на­пра­во. Те­перь со­мне­ний не оста­ва­лось – ве­дут рас­стре­ли­вать. Вот и на­ша Гол­го­фа, – ска­зал свя­ти­тель, при­бли­зив­шись к ме­сту каз­ни. Игу­ме­ния по­кач­ну­лась, епи­скоп про­тя­нул ру­ку, под­дер­жал ее и ска­зал: Ма­туш­ка, при­обод­рись! Ты – ли­цо ду­хов­ное, нам на­до на смерть ид­ти, не бо­ясь, как на брач­ный пир, с ве­се­ли­ем. На­сту­пит вре­мя, ко­гда нам с то­бой за­ви­до­вать бу­дут. Сла­бость про­шла, и она спо­кой­но, с ми­ром ду­шев­ным по­шла к ме­сту каз­ни. Один из при­го­во­рен­ных стал рез­ко го­во­рить по адре­су тех, кто осу­дил их на смерть, но свя­ти­тель оста­но­вил его: По при­ме­ру Спа­си­те­ля нам нуж­но всем все про­стить; в иную жизнь мы долж­ны пе­рей­ти в ми­ре со все­ми. При­го­во­рен­ные бы­ли по­став­ле­ны ли­цом к го­ре Зо­ло­ту­хе, спи­ной к Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­му мо­на­сты­рю. Епи­скоп сто­ял меж­ду игу­ме­ни­ей Се­ра­фи­мой спра­ва и Ми­ха­и­лом Труб­ни­ко­вым сле­ва. В кон­це каж­до­го дня по­сле по­ве­че­рия игу­ме­ния Се­ра­фи­ма про­си­ла у се­стер про­ще­ния, зем­но кла­ня­лась им и го­во­ри­ла: «Про­сти­те ме­ня, ока­ян­ную». Те­перь она, об­ра­тив­шись к убий­цам, ти­хо ска­за­ла: Про­сти­те ме­ня, ока­ян­ную. Ка­ра­те­лям по­слы­ша­лось, что это их она на­зва­ла ока­ян­ны­ми, и они вы­стре­ли­ли и уби­ли ее. За­тем раз­да­лись один за дру­гим пять зал­пов, и все бы­ли уби­ты, толь­ко вла­ды­ка про­дол­жал сто­ять и мо­лить­ся с воз­де­ты­ми к небу ру­ка­ми; он чи­тал от­ход­ную, и ко­гда за­кон­чил ее, то про­из­нес: «аминь», и услы­шал, как один из па­ла­чей за­кри­чал: Да опу­сти ты ру­ки! Я кон­чил, – ска­зал свя­ти­тель, – кон­чай­те и вы. С эти­ми сло­ва­ми он по­вер­нул­ся ли­цом к оби­те­ли, бла­го­сло­вил ее и опу­стил ру­ки. По­сле это­го по­сле­до­вал вы­стрел в упор, и епи­скоп упал мерт­вым. Мо­ги­лу для уби­тых пред­ло­жи­ли ко­пать куп­цам. Вла­ды­ка по­сле рас­стре­ла ле­жал на спине, с за­кры­ты­ми гла­за­ми; ру­ки и но­ги вы­тя­ну­ты и при­кры­ты одеж­дою; на го­ло­ве кло­бук; на гру­ди вид­на це­поч­ка от па­на­гии. В мо­ги­лу те­ла му­че­ни­ков опус­ка­лись с ве­ли­кой осто­рож­но­стью и бе­реж­но­стью. Бли­же к мо­на­сты­рю по­ло­жи­ли те­ло епи­ско­па, за­тем Ни­ко­лая Бур­ла­ко­ва, за ним – игу­ме­нии Се­ра­фи­мы; в но­гах – те­ла Ана­то­лия Ба­раш­ко­ва и Филип­па Ма­ры­ше­ва. Ко­гда на рас­све­те 15 сен­тяб­ря жи­те­ли услы­ша­ли вы­стре­лы, то мно­гие устре­ми­лись к ме­сту каз­ни. Крас­но­гвар­дей­цы, по­па­дав­ши­е­ся им по до­ро­ге, го­во­ри­ли с на­смеш­кой: – Бе­ги­те, бе­ги­те! Ваш вос­крес! Через три го­да мо­ща­ми объ­явит­ся! В этот же день бра­тия мо­на­сты­ря во гла­ве с на­мест­ни­ком, игу­ме­ном Фе­о­до­ри­том, об­ра­ти­лась к вла­стям с хо­да­тай­ством о раз­ре­ше­нии пе­ре­не­сти те­ло епи­ско­па в мо­на­стырь. Вла­сти раз­ре­ши­ли вы­ко­пать те­ло епи­ско­па в ночь на 16 сен­тяб­ря меж­ду че­тырь­мя и ше­стью ча­са­ми утра. Мо­на­хи рас­ко­па­ли мо­ги­лу и на­ча­ли под­ни­мать те­ло вла­ды­ки. Но тут вме­ша­лись крас­но­гвар­дей­цы, ста­ли стре­лять в воз­дух и тре­бо­вать, чтобы мо­ги­ла бы­ла за­ры­та. Мо­на­хи по­ка­за­ли пись­мен­ное раз­ре­ше­ние на пе­ре­не­се­ние те­ла прео­свя­щен­но­го в мо­на­стырь, под­пи­сан­ное пред­се­да­те­лем мест­но­го ис­пол­ко­ма Вол­ко­вым. Мы всех вол­ков пе­ре­стре­ля­ем, – за­яви­ли крас­но­гвар­дей­цы. – Что нам ис­пол­ни­тель­ный ко­ми­тет! Мо­ги­ла по их тре­бо­ва­нию бы­ла вновь за­ры­та. Днем, од­на­ко, бра­тия мо­на­сты­ря сно­ва по­лу­чи­ла раз­ре­ше­ние в ночь на 17 сен­тяб­ря меж­ду тре­мя и ше­стью ча­са­ми утра вы­ко­пать те­ло епи­ско­па Вар­со­но­фия, а так­же игу­ме­нии Се­ра­фи­мы и Ни­ко­лая Бур­ла­ко­ва. Но и на этот раз в пять ча­сов утра на ме­сто рас­стре­ла яви­лись пред­ста­ви­те­ли вла­стей и предъ­яви­ли мо­на­хам пись­мен­ное рас­по­ря­же­ние, за­пре­ща­ю­щее пе­ре­но­сить те­ла. Мо­на­хам при­шлось сно­ва за­рыть мо­ги­лу. В тот же день ве­че­ром при за­кры­тых вра­тах оби­те­ли про­жи­вав­ший в мо­на­сты­ре на по­кое епи­скоп Ми­са­ил (Кры­лов) со­вер­шил за­оч­ное от­пе­ва­ние уби­ен­ных. На сле­ду­ю­щий день по­сле рас­стре­ла епи­ско­па Вар­со­но­фия на­мест­ник Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря игу­мен Фе­о­до­рит по­слал епи­ско­пу Тих­вин­ско­му Алек­сию (Си­ман­ско­му), ви­ка­рию Нов­го­род­ской епар­хии, те­ле­грам­му, в ко­то­рой со­об­щал о про­ис­шед­шем. Епи­ско­па Алек­сия в этот мо­мент в го­ро­де не бы­ло, и епар­хи­аль­ный со­вет Нов­го­род­ской епар­хии от­пра­вил от­вет­ную те­ле­грам­му игу­ме­ну Фе­о­до­ри­ту: «Ис­про­си­те те­ло вла­ды­ки, пе­ре­не­си­те в храм и ожи­дай­те рас­по­ря­же­ний; до­не­си­те по­дроб­но об об­сто­я­тель­ствах». По воз­вра­ще­нии епи­ско­па Алек­сия в Нов­го­род, 20 сен­тяб­ря, со­сто­я­лось за­се­да­ние епар­хи­аль­но­го со­ве­та, на ко­то­ром бы­ло при­ня­то ре­ше­ние по­слать в го­род Ки­рил­лов эко­но­ма ар­хи­ерей­ско­го до­ма чле­на епар­хи­аль­но­го со­ве­та Вла­ди­ми­ра Фини­ко­ва и одоб­ре­но об­ра­ще­ние епи­ско­па Алек­сия в Нов­го­род­ский епар­хи­аль­ный со­вет. Он пи­сал в нем: «Со­вер­ши­лась во­ля Бо­жия о Прео­свя­щен­ном Епи­ско­пе Вар­со­но­фии. В на­гра­ду за его бла­го­че­сти­вую жизнь, за его усер­дие и твер­дость в несе­нии ино­че­ско­го по­дви­га, за его кро­тость и незло­бие и вме­сте рев­ность о Церк­ви Хри­сто­вой да­на ему от Гос­по­да ве­ли­чай­шая на­гра­да еще здесь, на зем­ле, – удо­сто­ить­ся ча­сти из­бран­ных и спо­до­бить­ся вен­ца му­че­ни­че­ско­го. Жи­тие его бы­ло чест­но и успе­ние со свя­ты­ми. Пре­кло­ним­ся пред неис­по­ве­ди­мы­ми судь­ба­ми Бо­жи­и­ми и, скор­бя об утра­те прис­но­па­мят­но­го Вла­ды­ки, воз­бла­го­да­рим Бо­га за то, что и в на­ши дни, в на­зи­да­ние нам, Он воз­дви­га­ет све­тиль­ни­ков ве­ры и бла­го­че­стия. Нов­го­род­скую цер­ковь, ко­ей ве­дом мно­го­лет­ний слу­жеб­ный по­двиг усоп­ше­го свя­ти­те­ля Вар­со­но­фия, в еди­не­нии со сво­им Ар­хи­пас­ты­рем, при­зы­ва­ю­щим к мо­лит­ве об упо­ко­е­нии ду­ши му­же­ствен­но, да­же до кро­ви, по за­ве­ту Гос­под­ню, скон­чав­ше­го жизнь свою на свещ­ни­це Церк­ви Хри­сто­вой, при­зы­ваю к мо­лит­вен­но­му по­ми­но­ве­нию свя­ти­те­ля-стра­сто­терп­ца. Имя его да за­пе­чат­ле­ет­ся во всех си­но­ди­ках церк­вей и мо­на­сты­рей Нов­го­род­ской епар­хии, дабы на­все­гда о нем при­но­си­лась бес­кров­ная Жерт­ва. А ныне, в те­че­ние со­ро­ка дней, над­ле­жит по­ми­нать его еже­днев­но на всех ли­тур­ги­ях в осо­бых за­упо­кой­ных ек­те­ни­ях, а в по­ло­жен­ное вре­мя, по­сле ли­тур­гии, со­вер­шать о нем за­упо­кой­ные ли­тии. Взи­рая на скон­ча­ние жи­тель­ства его, да под­ра­жа­ем ве­ре его». 23 сен­тяб­ря, на де­вя­тый день му­че­ни­че­ской кон­чи­ны прео­свя­щен­но­го Вар­со­но­фия, в нов­го­род­ском Со­фий­ском со­бо­ре бы­ла от­слу­же­на за­упо­кой­ная ли­тур­гия. Пе­ред па­ни­хи­дой епи­скоп Алек­сий об­ра­тил­ся к мо­ля­щим­ся со сло­вом, по­свя­щен­ным па­мя­ти свя­ти­те­ля-му­че­ни­ка. В тот же день Вла­ди­мир Фини­ков при­был в Ки­рил­лов и был при­нят пред­се­да­те­лем ис­пол­ни­тель­но­го ко­ми­те­та Вол­ко­вым. Я при­е­хал из Нов­го­ро­да, чтобы вы­яс­нить воз­мож­ность по­гре­бе­ния прео­свя­щен­но­го Вар­со­но­фия и при­ез­да для это­го в Ки­рил­лов из Нов­го­ро­да прео­свя­щен­но­го Алек­сия. На это я мо­гу дать вам от­вет через день, в сре­ду утром. Ве­че­ром у нас бу­дет за­се­да­ние ко­ми­те­та, а утром я и ска­жу вам. До сре­ды мне не хо­те­лось бы ждать. Ва­ше мне­ние ка­ко­во? Бу­дет раз­ре­ше­но по­гре­бе­ние те­ла вла­ды­ки в мо­на­сты­ре? Мое мне­ние ни­че­го не зна­чит. Но а всё же? Сам лич­но в ис­пол­ни­тель­ном ко­ми­те­те я стою за раз­ре­ше­ние де­лать с те­лом что угод­но. По­кой­ный был стра­шен, по­ка был жив, а мерт­вый он уже не стра­шен нам. Но дру­гие чле­ны ко­ми­те­та смот­рят на де­ло ина­че. И они за­пре­ти­ли от­ка­пы­вать те­ло по­кой­но­го. Но как вы ду­ма­е­те – те­перь раз­ре­шат от­ко­пать те­ло? О, на это нет на­деж­ды, по­то­му что в этом смыс­ле су­ще­ству­ет по­ста­нов­ле­ние, утвер­жден­ное выс­шей ин­стан­ци­ей. Ска­жи­те, за что по­стиг­ла прео­свя­щен­но­го та­кая участь? Рас­стрел вла­ды­ки со­вер­шен ка­ра­тель­ным Че­ре­по­вец­ким от­ря­дом, ко­то­рый явил­ся с го­то­вым при­ка­зом. На­сколь­ко я слы­шал, вла­ды­ке ста­вят в ви­ну ос­но­ва­ние им при мо­на­сты­ре брат­ства. 25 сен­тяб­ря Вла­ди­мир Фини­ков по­се­тил на­чаль­ни­ка Че­ре­по­вец­ко­го ис­пол­ни­тель­но­го ко­ми­те­та Ти­мо­хи­на. Я при­был из Нов­го­ро­да для вы­яс­не­ния воз­мож­но­сти по­гре­бе­ния те­ла прео­свя­щен­но­го епи­ско­па Ки­рил­лов­ско­го Вар­со­но­фия в мо­на­сты­ре. Как?! Раз­ре­шить вам пе­ре­не­сти те­ло в мо­на­стырь? Ни­ко­гда! Вы его еще мо­ща­ми за­хо­ти­те сде­лать! – и с эти­ми сло­ва­ми пред­се­да­тель ис­пол­ко­ма по­вер­нул­ся и вы­шел. Свя­щен­ник Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря Иоанн Ива­нов был рас­стре­лян через несколь­ко дней по­сле рас­стре­ла епи­ско­па и игу­ме­нии, 19 сен­тяб­ря. Ме­сто по­гре­бе­ния му­че­ни­ков дол­гое вре­мя бы­ло по­чи­та­е­мо пра­во­слав­ны­ми, ко­то­рые в те­че­ние мно­гих лет при­хо­ди­ли сю­да мо­лить­ся, при­бе­гая к мо­лит­вен­но­му пред­ста­тель­ству му­че­ни­ков. В 1960-х го­дах вла­сти, ви­дя, что по­чи­та­ние па­мя­ти му­че­ни­ков, несмот­ря на все го­не­ния, не умень­ша­ет­ся, уни­что­жи­ли все при­зна­ки мо­ги­лы, воз­ве­дя на этом ме­сте хо­зяй­ствен­ные по­строй­ки. 17 де­каб­ря 1998 го­да на ме­сте рас­стре­ла му­че­ни­ков был уста­нов­лен крест.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 5». Тверь. 2001. С. 209-230

Библиография

Протоиерей Валентин Парамонов, Александр Грошев, Анна М., инокиня Александра (Орлакова), Наталия Орлакова. Новгородские епархиальные ведомости. 1895. № 9. С. 520-522; 1904. № 13. С. 93; 1909. № 8; № 14-15. С. 429; № 19. С. 541; 1911. № 12. С. 379; 1912. № 22. С. 779; № 38. С. 1314; 1914. № 1-2. С. 39-40; № 25. С. 818-819; 1917. № 1. С. 17-18, 24-25; № 4. С. 195-199; 1918. № 16, 20. Прибавление к Церковным ведомостям. СПб., 1917. С. 45-47. Газ. «София». 1993. № 8. РГИА. Ф. 833, оп. 1, ед. хр. 26, л. 157-158. ГАРФ. Ф. 550, оп. 1, д. 117, л. 5, 7-9. ГАНО. Ф. 480, оп. 1, ед. хр. 4941, л. 1401-1402.

При­ме­ча­ния

[1] Впо­след­ствии ар­хи­епи­скоп Ста­ро­рус­ский Ди­мит­рий. Скон­чал­ся в 1921 го­ду.

[2] Свя­щен­ник Иоанн Фе­до­ро­вич Ива­нов ро­дил­ся в 1864 го­ду. Слу­жил в Фе­ра­пон­то­вом мо­на­сты­ре с 1904 го­да.

[3] В Че­ре­по­вец­кий Ре­во­лю­ци­он­ный Три­бу­нал При­хо­жан граж­дан Фе­ра­пон­тов­ско­го при­хо­да Ки­рил­лов­ско­го уез­да

За­яв­ле­ние Мы, при­хо­жане Фе­ра­пон­тов­ской церк­ви, пра­во­слав­ные хри­сти­ане, за­яв­ля­ем, что аре­сто­ван­ный 9/22 мая Со­вет­скою вла­стию свя­щен­ник Иоанн Ива­нов аре­сто­ван невин­но, по недо­ра­зу­ме­нию: как в хра­ме, так и на ули­це 6/19 мая со­брав­ших­ся при­хо­жан он не воз­буж­дал к на­си­ли­ям про­тив Ко­мис­сии, про­из­во­див­шей опись цер­ков­но­го иму­ще­ства; в хра­ме он обя­зан был объ­явить при­хо­жа­нам о при­ез­де Ко­мис­сии, так как ра­нее на­ми же об этом бы­ло сде­ла­но по­ста­нов­ле­ние 11 мар­та и 8 ап­ре­ля, а на ули­це он, на­про­тив, уго­ва­ри­вал тол­пу не де­лать ни­ка­ких на­си­лий чле­нам Ко­мис­сии. А по­то­му, вы­ра­жая свое горь­кое со­жа­ле­ние о про­ис­шед­шем от нас пе­чаль­ном для от­ца Иоан­на Ива­но­ва слу­чае, мы, ве­ру­ю­щие, про­сим Ре­во­лю­ци­он­ный Три­бу­нал немед­лен­но осво­бо­дить невин­но аре­сто­ван­но­го свя­щен­ни­ка Иоан­на Ива­но­ва и счи­тать его оправ­дан­ным. (Сле­ду­ют под­пи­си при­хо­жан 12 де­ре­вень Фе­ра­пон­тов­ско­го при­хо­да).

[4] Ни­ко­лай Иг­на­тье­вич Бур­ла­ков ро­дил­ся в 1889 го­ду в го­ро­де Ки­рил­ло­ве; до за­хва­та вла­сти боль­ше­ви­ка­ми был глас­ным Ки­рил­лов­ской го­род­ской Ду­мы. Ана­то­лий Ан­дре­евич Ба­раш­ков ро­дил­ся в 1870 го­ду в де­ревне Гри­ди­но Фе­ра­пон­тов­ской во­ло­сти Ки­рил­лов­ско­го уез­да в кре­стьян­ской се­мье и сам кре­стьян­ство­вал. Ми­ха­ил Дор­ми­дон­то­вич Труб­ни­ков ро­дил­ся в 1855 го­ду. Ка­пи­тан 2-го ран­га в от­став­ке; до боль­ше­вист­ско­го пе­ре­во­ро­та за­ни­мал долж­ность ми­ро­во­го судьи и воз­глав­лял мест­ное зем­ство.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru