Святитель Тихон (Белавин) Московский и всея Руси

Краткое житие святителя Тихона (Белавина), патриарха Московского и всея Руси

Ва­си­лий Ива­но­вич Бе­ла­вин (бу­ду­щий пат­ри­арх Мос­ков­ский и всея Ру­си) ро­дил­ся 19 ян­ва­ря 1865 го­да в се­ле Клин То­ро­пец­ко­го уез­да Псков­ской гу­бер­нии, в бла­го­че­сти­вой се­мье свя­щен­ни­ка с пат­ри­ар­халь­ным укла­дом. Де­ти по­мо­га­ли ро­ди­те­лям по хо­зяй­ству, хо­ди­ли за ско­ти­ной, все уме­ли де­лать сво­и­ми ру­ка­ми.

В де­вять лет Ва­си­лий по­сту­па­ет в То­ро­пец­кое Ду­хов­ное учи­ли­ще, а в 1878 го­ду, по окон­ча­нии, по­ки­да­ет ро­ди­тель­ский дом, чтобы про­дол­жить об­ра­зо­ва­ние в Псков­ской се­ми­на­рии. Ва­си­лий был доб­ро­го нра­ва, скром­ный и при­вет­ли­вый, уче­ба да­ва­лась ему лег­ко, и он с ра­до­стью по­мо­гал од­но­курс­ни­кам, ко­то­рые про­зва­ли его «ар­хи­ере­ем». За­кон­чив се­ми­на­рию од­ним из луч­ших уче­ни­ков, Ва­си­лий успеш­но сдал эк­за­ме­ны в Пе­тер­бург­скую Ду­хов­ную ака­де­мию в 1884 го­ду. И но­вое ува­жи­тель­ное про­зви­ще – "пат­ри­арх", по­лу­чен­ное им от ака­де­ми­че­ских дру­зей и ока­зав­ше­е­ся про­вид­че­ским, го­во­рит об об­ра­зе его жиз­ни в то вре­мя. В 1888 го­ду за­кон­чив ака­де­мию 23-лет­ним кан­ди­да­том бо­го­сло­вия, он воз­вра­ща­ет­ся в Псков и три го­да пре­по­да­ет в род­ной се­ми­на­рии. В 26 лет, по­сле се­рьез­ных раз­ду­мий, он де­ла­ет пер­вый свой шаг за Гос­по­дом на крест, пре­кло­нив во­лю под три вы­со­ких мо­на­ше­ских обе­та – дев­ства, ни­ще­ты и по­слу­ша­ния. 14 де­каб­ря 1891 го­да он при­ни­ма­ет по­стриг с име­нем Ти­хон, в честь свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го, на сле­ду­ю­щий день его ру­ко­по­ла­га­ют в иеро­ди­а­ко­на, и вско­ре – в иеро­мо­на­ха.

В 1892 го­ду о. Ти­хо­на пе­ре­во­дят ин­спек­то­ром в Холм­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, где ско­ро он ста­но­вит­ся рек­то­ром в сане ар­хи­манд­ри­та. А 19 ок­тяб­ря 1899 го­да в Свя­то-Тро­иц­ком со­бо­ре Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры со­сто­я­лась хи­ро­то­ния его во епи­ско­па Люб­лин­ско­го с на­зна­че­ни­ем ви­ка­ри­ем Холм­ско-Вар­шав­ской епар­хии. Толь­ко год про­был свя­ти­тель Ти­хон на сво­ей пер­вой ка­фед­ре, но, ко­гда при­шел указ о его пе­ре­во­де, го­род на­пол­нил­ся пла­чем – пла­ка­ли пра­во­слав­ные, пла­ка­ли уни­а­ты и ка­то­ли­ки, ко­то­рых то­же бы­ло мно­го на Холм­щине. Го­род со­брал­ся на вок­зал про­во­жать так ма­ло у них по­слу­жив­ше­го, но так мно­го ими воз­люб­лен­но­го ар­хи­пас­ты­ря. На­род си­лой пы­тал­ся удер­жать отъ­ез­жа­ю­ще­го вла­ды­ку, сняв по­езд­ную об­слу­гу, а мно­гие и про­сто лег­ли на по­лот­но же­лез­ной до­ро­ги, не да­вая воз­мож­но­сти увез­ти от них дра­го­цен­ную жем­чу­жи­ну – пра­во­слав­но­го ар­хи­ерея. И толь­ко сер­деч­ное об­ра­ще­ние са­мо­го вла­ды­ки успо­ко­и­ло на­род. И та­кие про­во­ды окру­жа­ли свя­ти­те­ля всю его жизнь. Пла­ка­ла пра­во­слав­ная Аме­ри­ка, где и по­ныне его име­ну­ют Апо­сто­лом Пра­во­сла­вия, где он в те­че­ние се­ми лет муд­ро ру­ко­во­дил паст­вой: пре­одоле­вая ты­ся­чи миль, по­се­щал труд­но­до­ступ­ные и от­да­лен­ные при­хо­ды, по­мо­гал обу­стра­и­вать их ду­хов­ную жизнь, воз­во­дил но­вые хра­мы, сре­ди ко­то­рых – ве­ли­че­ствен­ный Свя­то-Ни­коль­ский со­бор в Нью-Йор­ке. Его паства в Аме­ри­ке воз­рос­ла до че­ты­рех­сот ты­сяч: рус­ские и сер­бы, гре­ки и ара­бы, об­ра­щен­ные из уни­ат­ства сло­ва­ки и ру­си­ны, ко­рен­ные жи­те­ли – кре­о­лы, ин­дей­цы, але­уты и эс­ки­мо­сы.

Воз­глав­ляя в те­че­ние се­ми лет древ­нюю Яро­слав­скую ка­фед­ру, по воз­вра­ще­нии из Аме­ри­ки, свя­ти­тель Ти­хон вер­хом на ло­ша­ди, пеш­ком или на лод­ке до­би­рал­ся в глу­хие се­ла, по­се­щал мо­на­сты­ри и уезд­ные го­ро­да, при­во­дил цер­ков­ную жизнь в со­сто­я­ние ду­хов­ной спло­чен­но­сти. С 1914 го­да по 1917 год он управ­ля­ет Ви­лен­ской и Ли­тов­ской ка­фед­рой. В Первую ми­ро­вую вой­ну, ко­гда нем­цы бы­ли уже под сте­на­ми Виль­но, он вы­во­зит в Моск­ву мо­щи Ви­лен­ских му­че­ни­ков, дру­гие свя­ты­ни и, воз­вра­тив­шись в еще не за­ня­тые вра­гом зем­ли, слу­жит в пе­ре­пол­нен­ных хра­мах, об­хо­дит ла­за­ре­ты, бла­го­слов­ля­ет и на­пут­ству­ет ухо­дя­щие за­щи­щать Оте­че­ство вой­ска.

Неза­дол­го до сво­ей кон­чи­ны свя­той Иоанн Крон­штадт­ский в од­ной из бе­сед со свя­ти­те­лем Ти­хо­ном ска­зал ему: «Те­перь, Вла­ды­ко, са­ди­тесь Вы на мое ме­сто, а я пой­ду от­дох­ну». Спу­стя несколь­ко лет про­ро­че­ство стар­ца сбы­лось, ко­гда мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Ти­хон жре­би­ем был из­бран пат­ри­ар­хом. В Рос­сии бы­ло смут­ное вре­мя, и на от­крыв­шем­ся 15 ав­гу­ста 1917 го­да Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви был под­нят во­прос о вос­ста­нов­ле­нии пат­ри­ар­ше­ства на Ру­си. Мне­ние на­ро­да на нем вы­ра­зи­ли кре­стьяне: «У нас боль­ше нет Ца­ря, нет от­ца, ко­то­ро­го мы лю­би­ли; Си­нод лю­бить невоз­мож­но, а по­то­му мы, кре­стьяне, хо­тим пат­ри­ар­ха».

Вре­мя бы­ло та­кое, ко­гда все и всех охва­ти­ла тре­во­га за бу­ду­щее, ко­гда ожи­ла и раз­рас­та­лась зло­ба и смер­тель­ный го­лод за­гля­нул в ли­цо тру­до­во­му лю­ду, страх пе­ред гра­бе­жом и на­си­ли­ем про­ник в до­ма и хра­мы. Пред­чув­ствие все­об­ще­го на­дви­га­ю­ще­го­ся ха­о­са и цар­ства ан­ти­хри­ста объ­яло Русь. И под гром ору­дий, под стре­кот пу­ле­ме­тов по­став­ля­ет­ся Бо­жи­ей ру­кой на пат­ри­ар­ший пре­стол пер­во­свя­ти­тель Ти­хон, чтобы взой­ти на свою Гол­го­фу и стать свя­тым Пат­ри­ар­хом-му­че­ни­ком. Он го­рел в огне ду­хов­ной му­ки еже­час­но и тер­зал­ся во­про­са­ми: «До­ко­ле мож­но усту­пать без­бож­ной вла­сти?» Где грань, ко­гда бла­го Церк­ви он обя­зан по­ста­вить вы­ше бла­го­по­лу­чия сво­е­го на­ро­да, вы­ше че­ло­ве­че­ской жиз­ни, при­том не сво­ей, но жиз­ни вер­ных ему пра­во­слав­ных чад. О сво­ей жиз­ни, о сво­ем бу­ду­щем он уже со­всем не ду­мал. Он сам был го­тов на ги­бель еже­днев­но. «Пусть имя мое по­гибнет в ис­то­рии, толь­ко бы Церк­ви бы­ла поль­за», – го­во­рил он, идя во­след за сво­им Бо­же­ствен­ным Учи­те­лем до кон­ца.

Как слез­но пла­чет но­вый пат­ри­арх пред Гос­по­дом за свой на­род, Цер­ковь Бо­жию: «Гос­по­ди, сы­ны рос­сий­ские оста­ви­ли За­вет Твой, раз­ру­ши­ли жерт­вен­ни­ки Твои, стре­ля­ли по хра­мо­вым и кремлев­ским свя­ты­ням, из­би­ва­ли свя­щен­ни­ков Тво­их...» Он при­зы­ва­ет рус­ских лю­дей очи­стить серд­ца по­ка­я­ни­ем и мо­лит­вой, вос­кре­сить «в го­ди­ну Ве­ли­ко­го по­се­ще­ния Бо­жия в ны­неш­нем по­дви­ге пра­во­слав­но­го рус­ско­го на­ро­да свет­лые неза­бвен­ные де­ла бла­го­че­сти­вых пред­ков». Для подъ­ема в на­ро­де ре­ли­ги­оз­но­го чув­ства по его бла­го­сло­ве­нию устра­и­ва­лись гран­ди­оз­ные крест­ные хо­ды, в ко­то­рых неиз­мен­но при­ни­мал уча­стие свя­тей­ший. Без­бо­яз­нен­но слу­жил он в хра­мах Моск­вы, Пет­ро­гра­да, Яро­слав­ля и дру­гих го­ро­дов, укреп­ляя ду­хов­ную паст­ву. Ко­гда под пред­ло­гом по­мо­щи го­ло­да­ю­щим бы­ла пред­при­ня­та по­пыт­ка раз­гро­ма Церк­ви, пат­ри­арх Ти­хон, бла­го­сло­вив жерт­во­вать цер­ков­ные цен­но­сти, вы­сту­пил про­тив по­ся­га­тельств на свя­ты­ни и на­род­ное до­сто­я­ние. В ре­зуль­та­те он был аре­сто­ван и с 16 мая 1922 го­да по июнь 1923 го­да на­хо­дил­ся в за­то­че­нии. Вла­сти не сло­ми­ли свя­ти­те­ля и бы­ли вы­нуж­де­ны вы­пу­стить его, од­на­ко ста­ли сле­дить за каж­дым его ша­гом. 12 июня 1919 го­да и 9 де­каб­ря 1923 го­да бы­ли пред­при­ня­ты по­пыт­ки убий­ства, при вто­ром по­ку­ше­нии му­че­ни­че­ски по­гиб ке­лей­ник Свя­тей­ше­го Яков По­ло­зов. Несмот­ря на го­не­ния, свя­ти­тель Ти­хон про­дол­жал при­ни­мать на­род в Дон­ском мо­на­сты­ре, где он уеди­нен­но жил, и лю­ди шли нескон­ча­е­мым по­то­ком, при­ез­жая ча­сто из­да­ле­ка или пеш­ком пре­одоле­вая ты­ся­чи верст. По­след­ний му­чи­тель­ный год сво­ей жиз­ни он, пре­сле­ду­е­мый и боль­ной, неиз­мен­но слу­жил по вос­крес­ным и празд­нич­ным дням. 23 мар­та 1925 го­да он со­вер­шил по­след­нюю Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию в церк­ви Боль­шо­го Воз­не­се­ния, а в празд­ник Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы по­чил о Гос­по­де с мо­лит­вой на устах.

Про­слав­ле­ние свя­ти­те­ля Ти­хо­на, пат­ри­ар­ха Мос­ков­ско­го и всея Ру­си, про­изо­шло на Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви 9 ок­тяб­ря 1989 го­да, в день пре­став­ле­ния апо­сто­ла Иоан­на Бо­го­сло­ва, и мно­гие ви­дят в этом Про­мысл Бо­жий. «Де­ти, лю­би­те друг дру­га! – го­во­рит в по­след­ней про­по­ве­ди апо­стол Иоанн. – Это за­по­ведь Гос­под­ня, ес­ли со­блю­де­те ее, то и до­воль­но».

В уни­сон зву­чат по­след­ние сло­ва пат­ри­ар­ха Ти­хо­на: «Чад­ца мои! Все пра­во­слав­ные рус­ские лю­ди! Все хри­сти­ане! Толь­ко на ка­ме­ни вра­че­ва­ния зла доб­ром со­зи­ждет­ся неру­ши­мая сла­ва и ве­ли­чие на­шей Свя­той Пра­во­слав­ной Церк­ви, и неуло­ви­мо да­же для вра­гов бу­дет Свя­тое имя ее, чи­сто­та по­дви­га ее чад и слу­жи­те­лей. Сле­дуй­те за Хри­стом! Не из­ме­няй­те Ему. Не под­да­вай­тесь ис­ку­ше­нию, не гу­би­те в кро­ви от­мще­ния и свою ду­шу. Не будь­те по­беж­де­ны злом. По­беж­дай­те зло доб­ром!»

Про­шло 67 лет со дня кон­чи­ны свя­ти­те­ля Ти­хо­на, и Гос­подь да­ро­вал Рос­сии свя­тые его мо­щи в укреп­ле­ние ее на пред­ле­жа­щие труд­ные вре­ме­на. По­ко­ят­ся они в боль­шом со­бо­ре Дон­ско­го мо­на­сты­ря.

Полное житие святителя Тихона (Белавина), патриарха Московского и всея Руси

Свя­ти­тель Ти­хон ро­дил­ся 19 ян­ва­ря 1865 го­да в се­мье сель­ско­го свя­щен­ни­ка То­ро­пец­ко­го уез­да Псков­ской епар­хии. В ми­ру он но­сил имя Ва­си­лия. Ко­гда Ва­си­лий был еще ма­ло­лет­ним, его от­цу Иоан­ну Бе­ла­ви­ну бы­ло от­кро­ве­ние о каж­дом из его де­тей. Од­на­жды, ко­гда он с тре­мя сы­но­вья­ми спал на се­но­ва­ле, то вдруг но­чью проснул­ся и раз­бу­дил их. «Зна­е­те, – за­го­во­рил он, – я сей­час ви­дел свою по­кой­ную мать, ко­то­рая пред­ска­за­ла мне ско­рую кон­чи­ну, а за­тем, ука­зы­вая на вас, при­ба­ви­ла: этот бу­дет го­рю­ном всю жизнь, этот умрет в мо­ло­до­сти, а этот – Ва­си­лий – бу­дет ве­ли­ким». По­нял ли ста­рец свя­щен­ник, что его сы­на бу­дут на всех ек­те­ни­ях по всей Рос­сии и да­же по все­му ми­ру по­ми­нать "ве­ли­ким гос­по­ди­ном"? Про­ро­че­ство явив­шей­ся по­кой­ни­цы со всею точ­но­стью ис­пол­ни­лось на всех трех бра­тьях.

Дет­ские и юно­ше­ские го­ды Ва­си­лия про­шли в де­ревне, в непо­сред­ствен­ном со­при­кос­но­ве­нии с кре­стьян­ством и бли­зо­сти к сель­ско­му тру­ду. Ва­си­лий лю­бил Цер­ковь, имел осо­бую ре­ли­ги­оз­ную на­стро­ен­ность и был кро­ток и сми­рен. Ни­ка­ко­го силь­но­го по­кро­ви­тель­ства он не имел и сво­им ве­ли­ким и слав­ным слу­же­ни­ем все­це­ло обя­зан по­мо­щи Бо­жи­ей, да­ро­вав­шей ему муд­рость и тру­до­лю­бие, вос­при­няв ко­то­рые, он пре­дал все­го се­бя в во­лю Бо­жию.

Учил­ся Ва­ся Бе­ла­вин в Псков­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии в 1878–1883 го­дах. Он был физи­че­ски креп­ким, до­воль­но вы­со­ко­го ро­ста, бе­ло­ку­рым, ост­ро­ум­ным и жиз­не­ра­дост­ным маль­чи­ком. То­ва­ри­щи лю­би­ли его. К этой люб­ви все­гда при­со­еди­ня­лось и чув­ство ува­же­ния, объ­яс­няв­ше­е­ся его неуклон­ной ре­ли­ги­оз­но­стью, бле­стя­щи­ми успе­ха­ми в на­у­ках и все­гдаш­нею го­тов­но­стью по­мочь то­ва­ри­щам, неиз­мен­но об­ра­щав­шим­ся к нему за разъ­яс­не­ни­я­ми уро­ков, осо­бен­но за по­мо­щью в со­став­ле­нии и ис­прав­ле­нии мно­го­чис­лен­ных в се­ми­на­рии со­чи­не­ний. В этом юный Ва­си­лий на­хо­дил для се­бя да­же ка­кое-то удо­воль­ствие, ве­се­лье, и с по­сто­ян­ной шут­кой, хо­тя и с на­руж­но се­рьез­ным ви­дом, це­лы­ми ча­са­ми про­во­дил с то­ва­ри­ща­ми, пооди­ноч­ке или груп­па­ми вни­мав­ши­ми его объ­яс­не­ни­ям. При­ме­ча­тель­но, что то­ва­ри­щи в се­ми­на­рии шут­ли­во на­зы­ва­ли его «ар­хи­ере­ем».

В Пет­ро­град­ской ду­хов­ной ака­де­мии, ку­да по­сту­пил он в 19 лет, не при­ня­то бы­ло да­вать шут­ли­вые про­зви­ща, но то­ва­ри­щи по кур­су, очень лю­бив­шие лас­ко­во­го и спо­кой­но­го ре­ли­ги­оз­но­го пско­ви­ча, на­зы­ва­ли его «пат­ри­ар­хом». Впо­след­ствии, ко­гда он стал пер­вым в Рос­сии, по­сле 217-лет­не­го пе­ре­ры­ва, пат­ри­ар­хом, его то­ва­ри­щи по ака­де­мии не раз вспо­ми­на­ли это про­ро­че­ское про­зви­ще.

В 1888 г. Бе­ла­вин 23 лет от ро­ду окон­чил ака­де­мию и в свет­ском зва­нии по­лу­чил на­зна­че­ние в род­ную Псков­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию пре­по­да­ва­те­лем. И здесь он был лю­бим­цем не толь­ко всей се­ми­на­рии, но и го­ро­да Пско­ва. Жил он скром­но, в ме­зо­нине де­ре­вян­но­го до­ми­ка, в ти­хом пе­ре­ул­ке близ церк­ви Ни­ко­лы Со­усо­хи. Стре­мясь сво­ей чи­стой ду­шой к Бо­гу, он вел стро­гую, це­ло­муд­рен­ную жизнь и на 26 го­ду жиз­ни, в 1891 го­ду, при­нял мо­на­ше­ство. На его по­стриг со­брал­ся чуть не весь го­род. Опа­са­лись, вы­дер­жат ли по­лы тя­жесть со­брав­ше­го­ся на­ро­да, ибо цер­ковь бы­ла на вто­ром эта­же се­ми­нар­ско­го зда­ния, по­это­му к дню по­стри­га по­ста­ви­ли под­пор­ки к по­тол­кам в ниж­нем эта­же. По­стри­га­е­мый со­зна­тель­но и об­ду­ман­но всту­пал в но­вую жизнь, же­лая по­свя­тить се­бя ис­клю­чи­тель­но слу­же­нию Церк­ви. Ему, с мо­ло­до­сти от­ли­чав­ше­му­ся кро­то­стью и сми­ре­ни­ем, бы­ло да­но имя Ти­хон – в честь свя­ти­те­ля За­дон­ско­го († 1783 г.; па­мять 13/26 ав­гу­ста).

Из Псков­ской се­ми­на­рии иеро­мо­на­ха Ти­хо­на пе­ре­во­дят ин­спек­то­ром в Хол­мо­гор­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию, где он вско­ре за­тем был и рек­то­ром ее в сане ар­хи­манд­ри­та. В 1898 г. 34-лет­ний ар­хи­манд­рит Ти­хон был воз­ве­ден в сан епи­ско­па Люб­лин­ско­го с на­зна­че­ни­ем ви­ка­ри­ем Холм­ской епар­хии.

Епи­скоп Ти­хон рев­ност­но от­дал­ся ра­бо­там по устрой­ству сво­е­го но­во­го на­зна­че­ния. Его чест­ное серд­це ни­ко­гда не вы­но­си­ло ка­ких бы то ни бы­ло по­сто­рон­них вме­ша­тельств в цер­ков­ную жизнь. Ре­ви­зи­руя по обя­зан­но­сти Холм­ско­го ви­ка­рия при­вис­лин­ские мо­на­сты­ри, он на­шел в од­ном из них от­сут­ствие пол­ной от­чет­но­сти и пол­ный про­из­вол гра­фи­ни-игу­ме­нии в рас­по­ря­же­ния мо­на­стыр­ски­ми до­хо­да­ми. Прео­свя­щен­ный Ти­хон за­явил об этом сво­е­му ар­хи­епи­ско­пу, и гра­фи­ня долж­на бы­ла по­ехать с объ­яс­не­ни­я­ми в Пе­тер­бург, в Си­нод. Од­новре­мен­но он лю­бил слу­жить и про­по­ве­до­вать, за один­на­дцать ме­ся­цев слу­же­ния в Люб­лине бу­ду­щий пат­ри­арх про­из­нес 120 про­по­ве­дей.

В 1898 г., 14 сен­тяб­ря, вла­ды­ка Ти­хон был на­прав­лен для несе­ния от­вет­ствен­но­го слу­же­ния за оке­ан, в да­ле­кую Аме­ри­кан­скую епар­хию в сане епи­ско­па Але­ут­ско­го.

С боль­шим вол­не­ни­ем уез­жал в да­ле­кие края мо­ло­дой епи­скоп вме­сте с млад­шим сво­им бра­том, бо­лез­нен­ным юно­шей, по­ки­дая в Псков­ской гу­бер­нии го­ря­чо лю­би­мую мать. От­ца его то­гда уже не бы­ло в жи­вых. Позд­нее и брат скон­чал­ся на ру­ках прео­свя­щен­но­го Ти­хо­на, несмот­ря на все за­бо­ты о нем в да­ле­кой Аме­ри­ке, лишь те­ло его бы­ло пе­ре­ве­зе­но в род­ной То­ро­пец, где жи­ла еще ста­руш­ка мать. Вско­ре с ее кон­чи­ной не оста­лось в жи­вых ни­ко­го из род­ствен­ни­ков бу­ду­ще­го пат­ри­ар­ха.

Воз­глав­ляя Пра­во­слав­ную Цер­ковь в Аме­ри­ке, епи­скоп Ти­хон мно­го сде­лал в ве­ли­ком де­ле рас­про­стра­не­ния Пра­во­сла­вия, в бла­го­устрой­стве сво­ей огром­ной епар­хии. На ее тер­ри­то­рии жи­ли лю­ди раз­ных на­цио­наль­но­стей: рус­ские, сер­бы, га­ли­чане и дру­гие сла­вяне, гре­ки, ара­бы, кре­о­лы, ин­дей­цы, але­уты и эс­ки­мо­сы. Од­ни бы­ли из пра­во­слав­ных стран – Рос­сии, Гре­ции, Сер­бии, дру­гие – из стран От­то­ман­ской или Ав­ст­ро-Вен­гер­ской им­пе­рии; неко­то­рые ста­ли пра­во­слав­ны­ми бла­го­да­ря мис­си­о­нер­ским уси­ли­ям на Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ском кон­ти­нен­те – Аляс­ке и Але­ут­ских ост­ро­вах. Епи­ско­пу столь раз­но­об­раз­ной паст­вы необ­хо­ди­мо бы­ло быть щед­рым, гиб­ким и иметь ко всем сер­деч­ное рас­по­ло­же­ние. 22 мая 1901 го­да епи­скоп Ти­хон освя­тил при за­клад­ке ка­мень в фун­да­мент Свя­то-Ни­ко­ла­ев­ско­го со­бо­ра. Та­кая це­ре­мо­ния со­сто­я­лась в Нью-Йор­ке впер­вые. При­мер­но через год, в но­яб­ре 1902 го­да, си­рий­ские и рус­ские при­хо­ды в Нью-Йор­ке име­ли уже на­сто­я­щие до­ма мо­лит­вы: си­рий­ский храм в Бруклине во имя св. Ни­ко­лая был освя­щен 9 но­яб­ря 1902 го­да; 23 но­яб­ря был освя­щен рус­ский храм во имя св. Ни­ко­лая. Стро­и­тель­ство хра­ма св. Тро­и­цы в Чи­ка­го за­ня­ло мень­ше го­да – с ап­ре­ля 1902 го­да до мар­та 1903 го­да.

Од­новре­мен­но с за­бо­той о стро­и­тель­стве церк­вей епи­скоп Ти­хон осу­ществ­ля­ет пас­тыр­ские по­езд­ки по сво­ей епар­хии. «Вест­ник» тех лет да­вал еже­ме­сяч­ную хро­ни­ку его по­сто­ян­ных и труд­ных ви­зи­тов на Аляс­ку, на Але­ут­ские ост­ро­ва, в Ка­на­ду и в раз­ные ча­сти Со­еди­нен­ных Шта­тов. Каж­дое пас­тыр­ское по­се­ще­ние за­ни­ма­ло опре­де­лен­ное вре­мя: нуж­но бы­ло про­ве­рить при­ход­ские сче­та, рас­смот­реть про­ек­ты стро­и­тель­ства, про­ве­рить школь­ни­ков, встре­тить­ся с ду­хо­вен­ством, про­чи­тать пись­ма и дру­гие бу­ма­ги. Епи­скоп Ти­хон по­се­щал са­мые раз­ные об­щи­ны. Хо­ро­шо из­вест­но, что в те го­ды, ко­гда он управ­лял Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ской епар­хи­ей, с Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью вос­со­еди­ни­лось мно­же­ство уни­а­тов. Мно­гие при­хо­ды, воз­ник­шие в во­сточ­ных шта­тах, со­сто­я­ли из быв­ших уни­а­тов, и епи­скоп нес от­вет­ствен­ность за то, чтобы эти об­щи­ны все­гда оста­ва­лись со­став­ной ча­стью Пра­во­слав­ной Церк­ви.

При сво­их пас­тыр­ских по­езд­ках епи­скоп Ти­хон при­шел к вы­во­ду о необ­хо­ди­мо­сти ре­ор­га­ни­за­ции епар­хи­аль­ной струк­ту­ры. Пер­вым ша­гом в этом, пред­при­ня­тым епи­ско­пом Ти­хо­ном, бы­ло про­ше­ние к Свя­тей­ше­му Си­но­ду о пе­ре­име­но­ва­нии епар­хии. В ка­че­стве по­ка­за­те­ля мис­си­о­нер­ских кор­ней епар­хи­аль­ный ар­хи­ерей на­зы­вал­ся епи­ско­пом Але­ут­ским и Аляс­кин­ским, хо­тя ка­фед­ра с 1868 бы­ла в Сан-Фран­цис­ко. Прось­ба епи­ско­па Ти­хо­на со­сто­я­ла в том, чтобы епар­хия на­зы­ва­лась Але­ут­ской и Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ской. Свя­тей­ший Си­нод счел его до­во­ды со­сто­я­тель­ны­ми и в 1900 го­ду при­нял по ним по­ло­жи­тель­ное ре­ше­ние.

О же­ла­тель­но­сти пе­ре­во­да ка­фед­ры в Нью-Йорк и со­зда­нии в епар­хии ви­ка­ри­ат­ства впер­вые на­пи­сал епар­хи­аль­ный «Вест­ник» 14/27 мар­та 1902 го­да. В те го­ды в нем ре­гу­ляр­но осве­ща­лись пас­тыр­ские по­езд­ки епи­ско­па Ти­хо­на. Од­на из ста­тей кон­ча­лась вы­во­дом о том, что для ре­ше­ния всех мис­си­о­нер­ских про­блем нуж­но пе­ре­не­сти ка­фед­ру на Во­сток и со­здать ви­ка­ри­ат­ство на За­па­де.

В июне 1903 го­да епи­скоп Ти­хон от­пра­вил­ся в Рос­сию. Там он был вы­зван на сес­сию Св. Си­но­да. Епи­ско­пу Ти­хо­ну бы­ло раз­ре­ше­но осу­ще­ствить неко­то­рые пла­ны и про­ек­ты. «Вест­ник» от 15/28 сен­тяб­ря 1903 го­да опуб­ли­ко­вал пись­мо Ти­хо­на о Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ской се­ми­на­рии.

12 де­каб­ря 1903 го­да Св. Си­нод при­нял ре­ше­ние о со­зда­нии Аляс­кин­ско­го ви­ка­ри­ат­ства в Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ской епар­хии. Ви­кар­ным епи­ско­пом был на­зна­чен прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий (Пу­стын­ский).

Епи­скоп Ти­хон воз­вра­тил­ся в Нью-Йорк 24 ян­ва­ря 1904 го­да. Его пре­бы­ва­ние в Рос­сии ока­за­лось успеш­ным для воз­глав­ля­е­мой им епар­хии. Но­вый ви­ка­рий дол­жен был при­быть через несколь­ко недель. За этот пе­ри­од про­изо­шло и дру­гое доб­рое со­бы­тие. Св. Си­нод со­об­щил епи­ско­пу Ти­хо­ну об удо­вле­тво­ре­нии его прось­бы о воз­ве­де­нии ар­хи­манд­ри­та Ра­фа­и­ла в сан епи­ско­па Бруклин­ско­го, вто­ро­го ви­ка­рия. Хи­ро­то­ния со­сто­я­лась в си­рий­ском хра­ме св. Ни­ко­лая в Бруклине 12 мар­та. Храм был по­лон ве­ру­ю­щи­ми до от­ка­за. Ар­хи­манд­рит Ра­фа­ил про­чи­тал Сим­вол ве­ры ча­стич­но на сла­вян­ском и ча­стич­но на араб­ском язы­ках.

Епи­скоп Ти­хон был воз­ве­ден в сан ар­хи­епи­ско­па 19 мая 1905 го­да. В до­ку­мен­те, на­пи­сан­ном ар­хи­епи­ско­пом Ти­хо­ном в де­каб­ре 1905 го­да, от­ра­же­ны его про­ро­че­ские пред­став­ле­ния о Пра­во­слав­ной Церк­ви в Аме­ри­ке. В от­вет на ан­ке­ту, разо­слан­ную всем епар­хи­аль­ным ар­хи­ере­ям Рус­ской Церк­ви Св. Си­но­дом в хо­де под­го­тов­ки к дав­но ожи­да­е­мо­му Со­бо­ру Рус­ской Церк­ви, ар­хи­епи­скоп Ти­хон вы­ска­зал свои идеи о струк­ту­ре Пра­во­слав­ной мис­сии в Се­вер­ной Аме­ри­ке. Он пред­ло­жил пре­вра­тить епар­хию в эк­зар­хат Рус­ской Церк­ви, но с ши­ро­кой ав­то­но­ми­ей. Уже то­гда он вы­ска­зы­вал­ся о воз­мож­но­сти рас­смот­ре­ния во­про­са об ав­то­ке­фа­лии. Серб­скую мис­сию он пред­ло­жил сде­лать ви­ка­ри­ат­ством с цен­тром в Чи­ка­го. Гре­че­ские об­щи­ны, пи­сал он, долж­ны быть ор­га­ни­зо­ва­ны так же, как Си­рий­ская и Серб­ская мис­сии. Он усмат­ри­вал необ­хо­ди­мость ав­то­но­мии и неза­ви­си­мо­сти толь­ко в во­про­сах, вли­я­ю­щих на внут­рен­нюю жизнь или струк­ту­ру каж­дой на­цио­наль­ной епар­хии или ви­ка­ри­ат­ства, и под­чер­ки­вал так­же необ­хо­ди­мость со­гла­со­ван­ных об­щих ре­ше­ний, вы­ра­бо­тан­ных епи­ско­па­ми на за­се­да­ни­ях под пред­се­да­тель­ством ар­хи­епи­ско­па в во­про­сах, ка­са­ю­щих­ся всех.

Как епи­ско­пу мис­си­о­нер­ской епар­хии, рас­про­стер­шей­ся по все­му кон­ти­нен­ту, епар­хии с мно­го­на­цио­наль­ной паст­вой, вла­ды­ке Ти­хо­ну при­хо­ди­лось ду­мать о со­зда­нии та­ких учре­жде­ний, ко­то­рые по­мог­ли бы Церк­ви в Аме­ри­ке стать са­мо­сто­я­тель­ной. Су­ще­ство­ва­ла оче­вид­ная необ­хо­ди­мость в шко­ле. Усло­вия, в ко­то­рых со­вер­ша­лись пас­тыр­ские тру­ды в Се­вер­ной Аме­ри­ке, весь­ма от­ли­ча­лись от усло­вий в Рос­сии. Боль­шин­ство слу­жив­ших в мис­сии свя­щен­ни­ков при­бы­ли из-за гра­ни­цы, где они и по­лу­чи­ли свое об­ра­зо­ва­ние. Та­кая за­ви­си­мость от по­мо­щи извне бы­ла для епар­хии неже­ла­тель­ной. В 1905–1906 учеб­ном го­ду Мис­си­о­нер­ская шко­ла в Мин­неа­по­ли­се, Мин­не­со­та, бы­ла пре­об­ра­зо­ва­на в се­ми­на­рию. В 1913 го­ду она бы­ла пе­ре­ве­де­на в Те­наль­фи, Нью-Джер­си. В се­ми­на­рии бы­ло вос­пи­та­но два по­ко­ле­ния свя­щен­ни­ков для Церк­ви в Аме­ри­ке.

Ста­но­вя­ща­я­ся все бо­лее са­мо­сто­я­тель­ной Цер­ковь нуж­да­лась так­же и в мо­на­сты­ре. «Вест­ник» вре­мя от вре­ме­ни уде­лял вни­ма­ние это­му во­про­су. Ли­де­ром дис­кус­сии был иеро­мо­нах Ар­се­ний (Ча­у­зов), ко­то­ро­му в июне 1905 го­да ар­хи­епи­скоп Ти­хон дал бла­го­сло­ве­ние на со­зда­ние мо­на­сты­ря близ Са­ут-Ка­на­а­на в Пен­силь­ва­нии. К мо­мен­ту пе­ре­во­да ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на в Яро­славль Свя­то-Ти­хо­нов­ский мо­на­стырь был уже освя­щен и на­счи­ты­вал пять на­сель­ни­ков.

Хро­ни­ка пас­тыр­ских по­ез­док ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на по­ка­зы­ва­ет, что он воз­глав­лял бо­го­слу­же­ния, со­вер­шав­ши­е­ся на несколь­ких язы­ках. К кон­цу пре­бы­ва­ния ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на в Аме­ри­ке в Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ской мис­сии бы­ла Си­рий­ская мис­сия с де­вя­тью об­щи­на­ми и Серб­ская мис­сия так­же с де­вя­тью об­щи­на­ми. Мно­гие при­хо­ды бы­ли мно­го­на­цио­наль­ны­ми, и бо­го­слу­же­ния долж­ны бы­ли про­во­дить­ся на двух-трех язы­ках. Наи­бо­лее при­ем­ле­мым стал ан­глий­ский.

С са­мо­го на­ча­ла сво­е­го слу­же­ния в Аме­ри­ке ар­хи­епи­скоп Ти­хон при ма­лей­шей воз­мож­но­сти со­зы­вал епар­хи­аль­ное ду­хо­вен­ство для об­суж­де­ния про­блем жиз­ни мис­сии. Од­ним из пер­вых при­зна­ков то­го, что он же­лал боль­ше­го, яви­лась кон­фе­рен­ция ду­хо­вен­ства в Клив­лен­де, Огайо, 2 июня 1905 го­да.

В ян­ва­ре 1907 го­да в «Вест­ни­ке» по­яви­лось объ­яв­ле­ние о со­зы­ве Со­бо­ра от име­ни пред­со­бор­но­го ко­ми­те­та, на­зна­чен­но­го ар­хи­епи­ско­пом Ти­хо­ном. Со­бор от­крыл­ся 5 мар­та. Де­ле­га­тов при­вет­ство­вал ар­хи­епи­скоп Ти­хон, пред­ло­жив­ший в ка­че­стве те­мы та­кую: «Как рас­ши­рять мис­сию». Бы­ло ре­ше­но на­чать ра­бо­ту с вы­ра­бот­ки Уста­ва, ко­то­рый был бы за­кон­ным и ав­то­ри­тет­ным в гла­зах граж­дан­ских вла­стей. Со­бор по­сле неко­то­ро­го об­суж­де­ния вы­ра­бо­тал на­зва­ние Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ской мис­сии – «Свя­тая Пра­во­слав­ная Со­бор­ная и Апо­столь­ская Цер­ковь», от­ра­зив та­ким об­ра­зом на­ли­чие всех на­цио­наль­но­стей и язы­ков.

На вто­рой сес­сии рас­смат­ри­ва­лись финан­со­вые про­бле­мы епар­хии.

На по­след­ней сес­сии Со­бо­ра рас­смат­ри­ва­лись бо­го­слу­жеб­ные во­про­сы. Эта дис­кус­сия бы­ла вы­зва­на рас­хож­де­ни­я­ми в со­вер­ше­нии об­ря­дов и служб в раз­ных при­хо­дах. Неко­то­рые вы­сту­па­ли за еди­но­об­ра­зие, но Со­бор со­гла­сил­ся с мне­ни­ем ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на о том, что раз­ли­чия со­вер­шен­но есте­ствен­ны, по­сколь­ку пра­во­сла­вие в Аме­ри­ке воз­ник­ло бла­го­да­ря вы­ход­цем из раз­ных стран, и что свя­щен­ник дол­жен объ­яс­нять при­хо­жа­нам раз­ни­цу меж­ду глав­ным и вто­ро­сте­пен­ным. Ес­ли рас­хож­де­ния не за­тра­ги­ва­ют су­ти ве­ры, они при­ем­ле­мы.

В Аме­ри­ке, как и в преды­ду­щих ме­стах служ­бы, ар­хи­епи­скоп Ти­хон снис­кал се­бе все­об­щую лю­бовь и пре­дан­ность. Он очень мно­го по­тру­дил­ся на ни­ве Бо­жи­ей. Паства и пас­ты­ри неиз­мен­но лю­би­ли сво­е­го ар­хи­пас­ты­ря и глу­бо­ко чти­ли. Аме­ри­кан­цы из­бра­ли ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на по­чет­ным граж­да­ни­ном Со­еди­нен­ных Шта­тов.

В 1907 го­ду он был на­зна­чен на Яро­слав­скую ка­фед­ру. Од­ним из пер­вых рас­по­ря­же­ний по епар­хии ар­хи­пас­ты­ря бы­ло ка­те­го­ри­че­ское за­пре­ще­ние ду­хо­вен­ству при лич­ных к нему об­ра­ще­ни­ях класть во­шед­шие в обы­чай зем­ные по­кло­ны. В Яро­слав­ле свя­ти­тель быст­ро при­об­рел лю­бовь сво­ей паст­вы, оце­нив­шей его свет­лую ду­шу и теп­лую за­бо­ту о всех сво­их па­со­мых. Все по­лю­би­ли до­ступ­но­го, ра­зум­но­го ар­хи­пас­ты­ря, охот­но от­кли­кав­ше­го­ся на все при­гла­ше­ния слу­жить в мно­го­чис­лен­ных хра­мах Яро­слав­ля, в его древ­них мо­на­сты­рях и при­ход­ских церк­вах об­шир­ной епар­хии. Ча­сто по­се­щал он церк­ви и без вся­кой пыш­но­сти хо­дил пеш­ком, что в ту по­ру бы­ло необы­чай­ным де­лом для рус­ских ар­хи­ере­ев. В по­се­ще­нии церк­вей вни­кал во все по­дроб­но­сти цер­ков­ной об­ста­нов­ки, под­ни­мал­ся ино­гда на ко­ло­коль­ню, к удив­ле­нию ба­тю­шек, непри­выч­ных к та­кой про­сто­те ар­хи­ере­ев. Но это удив­ле­ние ско­ро сме­ня­лось ис­крен­ней лю­бо­вью к ар­хи­пас­ты­рю, раз­го­ва­ри­вав­ше­му с под­чи­нен­ны­ми про­сто, без вся­ко­го сле­да на­чаль­ствен­но­го то­на. Да­же за­ме­ча­ния обык­но­вен­но де­ла­лись доб­ро­душ­но, ино­гда с шут­кой, ко­то­рая еще бо­лее за­став­ля­ла ви­нов­но­го ста­рать­ся устра­нить неис­прав­ность.

Вла­ды­ка Ти­хон ока­зы­вал неиз­мен­ную под­держ­ку тем цер­ков­ным кру­гам, ко­то­рые бо­ро­лись за прав­ду и сво­бо­ду цер­ков­ную. На этой поч­ве у него про­изо­шло столк­но­ве­ние с яро­слав­ским гу­бер­на­то­ром, вслед­ствие ко­то­ро­го он 22 де­каб­ря 1913 го­да был пе­ре­ве­ден на Ли­тов­скую ка­фед­ру. Яро­слав­ское об­ще­ство при­ня­ло сто­ро­ну ар­хи­пас­ты­ря и вы­ра­зи­ло ему со­чув­ствие, из­брав его по­чет­ным граж­да­ни­ном Яро­слав­ля.

По­сле пе­ре­во­да в Виль­ну он сде­лал осо­бен­но мно­го по­жерт­во­ва­ний в раз­лич­ные бла­го­тво­ри­тель­ные учре­жде­ния. Здесь так­же вы­яви­лась его на­ту­ра, бо­га­тая ду­хом люб­ви к лю­дям. В Вильне от пра­во­слав­но­го ар­хи­епи­ско­па тре­бо­ва­лось мно­го так­та. Нуж­но бы­ло ре­гу­ли­ро­вать от­но­ше­ния меж­ду мест­ны­ми вла­стя­ми и пра­во­слав­ны­ми жи­те­ля­ми края. Для лю­бя­ще­го во всем про­сто­ту ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на труд­нее все­го бы­ло под­дер­жи­вать внеш­ний пре­стиж ду­хов­но­го гла­вы гос­под­ству­ю­щей Церк­ви в крае, где вы­со­ко це­ни­ли пыш­ность. В этом от­но­ше­нии про­стой и скром­ный вла­ды­ка не оправ­ды­вал, ка­жет­ся, тре­бо­ва­ний рев­ни­те­лей внеш­не­го блес­ка, хо­тя в цер­ков­ном слу­же­нии он не укло­нял­ся, ко­неч­но, от по­до­ба­ю­ще­го цер­ков­но­го ве­ли­ко­ле­пия. И там все его ува­жа­ли. Вот он едет из Виль­ны на свою ар­хи­ерей­скую да­чу, в про­стой ко­ляс­ке и в до­рож­ной ску­фей­ке, но все, кто его встре­ча­ли и узна­ва­ли, – рус­ские, по­ля­ки, евреи – низ­ко ему кла­ня­лись. Во вре­мя про­гул­ки по «каль­ва­рии» – так на­зы­вал­ся ряд ка­то­ли­че­ских ча­со­вен во­круг ар­хи­ерей­ской да­чи, по­свя­щен­ных раз­ным ста­ди­ям крест­но­го пу­ти Хри­ста на Гол­го­фу, – пе­ред ар­хи­епи­ско­пом вста­ва­ли и при­вет­ство­ва­ли его все ка­то­ли­ки, слу­жив­шие при ча­совне, хо­тя он был в под­ряс­ни­ке и в шля­пе.

Здесь, в Вильне, прео­свя­щен­но­го за­ста­ло в 1914 го­ду объ­яв­ле­ние вой­ны. Он на­прав­лял все свои си­лы к то­му, чтобы по­мочь несчаст­ным оби­та­те­лям Ви­лен­щи­ны, ли­шив­шим­ся по при­чине вой­ны с нем­ца­ми сво­е­го кро­ва и средств к су­ще­ство­ва­нию и тол­па­ми шед­шим к сво­е­му ар­хи­пас­ты­рю. Его епар­хия ока­за­лась в сфе­ре во­ен­ных дей­ствий, а за­тем через нее про­шел и во­ен­ный фронт, от­ре­зав­ший часть епар­хии от Рос­сии. При­шлось прео­свя­щен­но­му по­ки­нуть Виль­ну. Сна­ча­ла он по­се­лил­ся в Москве, ку­да пе­ре­шли мно­гие ви­лен­ские учре­жде­ния, а по­том в Десне, на окра­ине сво­ей епар­хии. Во всех ор­га­ни­за­ци­ях, так или ина­че по­мо­гав­ших по­стра­дав­шим на войне, об­слу­жи­вав­ших ду­хов­ные нуж­ды во­и­нов, прео­свя­щен­ный Ти­хон при­ни­мал де­я­тель­ное уча­стие: по­се­щал и бо­ля­щих, и страж­ду­щих, по­бы­вал да­же на пе­ре­до­вых по­зи­ци­ях под непри­я­тель­ским об­стре­лом, за это позд­нее он был на­граж­ден ор­де­ном.

Для прео­свя­щен­но­го вла­ды­ки Ти­хо­на, вер­но­го сво­е­му ар­хи­ерей­ско­му дол­гу, ин­те­ре­сы Церк­ви все­гда бы­ли до­ро­же все­го. Он про­ти­вил­ся лю­бым по­ся­га­тель­ствам го­су­дар­ства на Цер­ковь. Это, ко­неч­но, вли­я­ло на от­но­ше­ние к нему пра­ви­тель­ства. Имен­но по­это­му он до­воль­но ред­ко вы­зы­вал­ся в сто­ли­цу для при­сут­ствия в Свя­тей­шем Си­но­де. Ко­гда же про­изо­шла Фев­раль­ская ре­во­лю­ция и был сфор­ми­ро­ван но­вый Си­нод, ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на при­гла­си­ли в чис­ло его чле­нов. 21 июня 1917 го­да Мос­ков­ский епар­хи­аль­ный съезд ду­хо­вен­ства и ми­рян из­брал его, как рев­ност­но­го и про­све­щен­но­го ар­хи­пас­ты­ря, ши­ро­ко из­вест­но­го да­же за пре­де­ла­ми сво­ей стра­ны, сво­им пра­вя­щим ар­хи­ере­ем. Вот что пи­сал об этом из­бра­нии ор­ган Мос­ков­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии «Бо­го­слов­ский Вест­ник»: «Ев­ро­пей­ски про­све­щен­ный ар­хи­епи­скоп Ти­хон на всех ме­стах сво­е­го слу­же­ния про­явил се­бя неза­ви­си­мым де­я­те­лем вы­со­кой чест­но­сти, твер­до­сти и энер­гии и од­новре­мен­но боль­ше­го так­та, че­ло­ве­ком сер­деч­ным, от­зыв­чи­вым и чрез­вы­чай­но про­стым и до­ступ­ным как в де­ло­вых, так и в част­ных от­но­ше­ни­ях к лю­дям. За­ме­ча­тель­но, на­ко­нец, что при всей страст­но­сти, ко­то­рую ино­гда при­ни­ма­ло об­суж­де­ние кан­ди­да­тов на из­би­ра­тель­ном съез­де, ни­кто не мог бро­сить и те­ни че­го-ли­бо ком­про­ме­ти­ру­ю­ще­го на лич­ность ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на».

Москва тор­же­ствен­но и ра­дост­но встре­ти­ла сво­е­го из­бран­ни­ка-ар­хи­пас­ты­ря. Он ско­ро при­шел­ся по ду­ше моск­ви­чам – и свет­ским, и ду­хов­ным. Для всех у него на­хо­дил­ся рав­ный при­ем и лас­ко­вое сло­во, ни­ко­му не от­ка­зы­вал он в со­ве­те, в по­мо­щи, в бла­го­сло­ве­нии. Ско­ро ока­за­лось, что вла­ды­ка охот­но при­ни­ма­ет при­гла­ше­ния слу­жить в при­ход­ских церк­вах, и вот цер­ков­ные при­чты на­чи­на­ют на­пе­ре­бой при­гла­шать его на слу­же­ние в пре­столь­ные празд­ни­ки, и от­ка­за ни­ко­му не бы­ло. По­сле служ­бы ар­хи­пас­тырь охот­но за­хо­дил и в до­ма при­хо­жан, к их ве­ли­кой ра­до­сти. Вся Москва за ко­рот­кое вре­мя узна­ла сво­е­го ар­хи­ерея и по­лю­би­ла его.

15 ав­гу­ста 1917 го­да в Москве от­крыл­ся По­мест­ный Со­бор, и ар­хи­епи­скоп Мос­ков­ский Ти­хон был удо­сто­ен са­на мит­ро­по­ли­та, а за­тем был из­бран пред­се­да­те­лем Со­бо­ра.

Мно­го муд­ро­сти и так­та тре­бо­ва­ло от него ру­ко­вод­ство Со­бо­ром. На­до бы­ло при­ми­рять и на­прав­лять в еди­ное пра­виль­ное рус­ло на бла­го Церк­ви про­ти­во­ре­ча­щие друг дру­гу взгля­ды его чле­нов, раз­но­го ро­да те­че­ния со­бор­ных групп.

Со­бор ста­вил сво­ей це­лью вос­ста­но­вить жизнь Рус­ской Церк­ви на стро­го ка­но­ни­че­ских на­ча­лах, и пер­вой боль­шой и важ­ной за­да­чей, ост­ро став­шей пе­ред Со­бо­ром, был во­прос о пат­ри­ар­ше­стве.

«По­че­му необ­хо­ди­мо вос­ста­но­вить пат­ри­ар­ше­ство? – спра­ши­вал Со­бор в свой ис­чер­пы­ва­ю­щей, бле­стя­щей ре­чи ар­хи­манд­рит, позд­нее ар­хи­епи­скоп, Ила­ри­он. – По­то­му что пат­ри­ар­ше­ство есть ос­нов­ной за­кон выс­ше­го управ­ле­ния каж­дой По­мест­ной Церк­ви». Цер­ков­ное за­ко­но­да­тель­ство в ли­це Апо­столь­ских пра­вил со­вер­шен­но недву­смыс­лен­но тре­бу­ет: «Епи­ско­пам вся­ко­го на­ро­да – в том чис­ле и рус­ско­го, ра­зу­ме­ет­ся, – по­до­ба­ет знать пер­во­го из них и при­зна­вать его как гла­ву. Вся Все­лен­ская Хри­сто­ва Цер­ковь до 1721 го­да не зна­ла ни од­ной По­мест­ной Церк­ви, управ­ля­е­мой кол­ле­ги­аль­но, без пер­во­и­е­рар­ха».

Избрание на патриарший престол – 5/18 ноября

На Со­бо­ре все тре­во­жи­лись о судь­бе мос­ков­ских свя­тынь, под­вер­гав­ших­ся об­стре­лу во вре­мя ре­во­лю­ци­он­ных со­бы­тий. И вот пер­вым спе­шит в Кремль, как толь­ко до­ступ ту­да ока­зал­ся воз­мож­ным, мит­ро­по­лит Ти­хон во гла­ве неболь­шой груп­пы чле­нов Со­бо­ра. С ка­ким вол­не­ни­ем вы­слу­шал Со­бор жи­вой до­клад мит­ро­по­ли­та, толь­ко что вер­нув­ше­го­ся из Крем­ля, как пе­ред этим чле­ны Со­бо­ра вол­но­ва­лись из опа­се­ния за его судь­бу: неко­то­рые из спут­ни­ков мит­ро­по­ли­та вер­ну­лись с пол­пу­ти и рас­ска­за­ли о том, что они ви­де­ли, но все сви­де­тель­ство­ва­ли, что мит­ро­по­лит шел со­вер­шен­но спо­кой­но и по­бы­вал вез­де, где бы­ло нуж­но. Вы­со­та его ду­ха бы­ла то­гда для всех оче­вид­на.

При­сту­пи­ли к вы­бо­рам пат­ри­ар­ха. Ре­ше­но бы­ло го­ло­со­ва­ни­ем всех чле­нов Со­бо­ра из­брать трех кан­ди­да­тов, а за­тем предо­ста­вить во­ле Бо­жи­ей по­сред­ством жре­бия ука­зать из­бран­ни­ка. И вот, усерд­но по­мо­лив­шись, чле­ны Со­бо­ра на­чи­на­ют длин­ны­ми ве­ре­ни­ца­ми про­хо­дить пе­ред ур­на­ми с име­на­ми на­ме­чен­ных кан­ди­да­тов. Пер­вое и вто­рое го­ло­со­ва­ние да­ло тре­бу­е­мое боль­шин­ство ар­хи­епи­ско­пам Харь­ков­ско­му Ан­то­нию и Нов­го­род­ско­му Ар­се­нию и лишь на тре­тьем опре­де­лил­ся мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Ти­хон. Итак, сво­бод­ным го­ло­со­ва­ние чле­нов Со­бо­ра, на пат­ри­ар­ший пре­стол бы­ли из­бра­ны три кан­ди­да­та. «Са­мый ум­ный из рус­ских ар­хи­ере­ев – ар­хи­епи­скоп Ан­то­ний, са­мый стро­гий – ар­хи­епи­скоп Ар­се­ний и са­мый доб­рый – мит­ро­по­лит Ти­хон», – так вы­ра­зил­ся один из чле­нов Со­бо­ра.

Пе­ред Вла­ди­мир­ской ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри, при­не­сен­ной из Успен­ско­го со­бо­ра в храм Хри­ста Спа­си­те­ля, по­сле тор­же­ствен­ной ли­тур­гии и мо­леб­на, 5 но­яб­ря схи­и­еро­мо­нах Зо­си­мо­вой пу­сты­ни Алек­сий, член Со­бо­ра, бла­го­го­вей­но вы­нул из ур­ны один из трех жре­би­ев с име­нем кан­ди­да­та, и мит­ро­по­лит Ки­ев­ский Вла­ди­мир про­воз­гла­сил имя из­бран­ни­ка – мит­ро­по­ли­та Ти­хо­на. С ка­ким сми­ре­ни­ем, со­зна­ни­ем важ­но­сти вы­пав­ше­го жре­бия при­нял прео­свя­щен­ный Ти­хон из­ве­стие о Бо­жи­ем из­бра­нии. Он не жаж­дал нетер­пе­ли­во этой ве­сти, но и не тре­во­жил­ся стра­хом – его спо­кой­ное пре­кло­не­ние пе­ред во­лей Бо­жи­ей бы­ло яс­но вид­но для всех. Ко­гда тор­же­ствен­ная де­пу­та­ция чле­нов Со­бо­ра, во гла­ве с выс­шим ду­хо­вен­ством, яви­лась в цер­ковь Тро­иц­ко­го по­дво­рья в Москве для «бла­го­ве­стия» о Бо­жи­ем из­бра­нии и для по­здрав­ле­ния вновь из­бран­но­го пат­ри­ар­ха, прео­свя­щен­ный Ти­хон вы­шел из ал­та­ря в ар­хи­ерей­ской ман­тии и ров­ным го­ло­сом на­чал крат­кий мо­ле­бен.

По­сле мо­леб­на мит­ро­по­лит Вла­ди­мир, об­ра­ща­ясь к но­во­из­бран­но­му, про­из­нес: «Прео­свя­щен­ный мит­ро­по­лит Ти­хон, свя­щен­ный и ве­ли­кий Со­бор при­зы­ва­ет твою свя­ты­ню на пат­ри­ар­ше­ство бо­го­спа­са­е­мо­го гра­да Моск­вы и всея Рос­сии», на что мит­ро­по­лит Ти­хон от­ве­чал: «По­не­же свя­щен­ный и ве­ли­кий Со­бор су­дил ме­ня, недо­стой­но­го, бы­ти в та­ком слу­же­нии, бла­го­да­рю, при­ем­лю и ни­ма­ло во­пре­ки гла­го­лю». Вслед за про­воз­гла­шен­ным ему мно­го­ле­ти­ем мит­ро­по­лит Ти­хон об­ра­тил­ся к Со­бор­но­му по­соль­ству с крат­ким сло­вом.

«Воз­люб­лен­ные о Хри­сте от­цы и бра­тие. Сей­час я из­рек по чи­но­по­ло­же­нию сло­ва: “Бла­го­да­рю, и при­ем­лю, и ни­ма­ло во­пре­ки гла­го­лю”. Ко­неч­но, без­мер­но мое бла­го­да­ре­ние ко Гос­по­ду за неиз­ре­чен­ную ко мне ми­лость Бо­жию. Ве­ли­ка бла­го­дар­ность и к чле­нам свя­щен­но­го Все­рос­сий­ско­го Со­бо­ра за вы­со­кую честь из­бра­ния ме­ня в чис­ло кан­ди­да­тов на пат­ри­ар­ше­ство. Но, рас­суж­дая по че­ло­ве­ку, мо­гу мно­го гла­го­лать во­пре­ки на­сто­я­ще­му мо­е­му из­бра­нию. Ва­ша весть об из­бра­нии ме­ня в пат­ри­ар­хи яв­ля­ет­ся для ме­ня тем свит­ком, на ко­то­ром бы­ло на­пи­са­но: “Плач, и стон, и го­ре”, и ка­ко­вой сви­ток дол­жен был съесть про­рок Ие­зе­ки­иль (Иез.2:10, 3:1). Сколь­ко и мне при­дет­ся гло­тать слез и ис­пус­кать сто­нов в пред­сто­я­щем мне пат­ри­ар­шем слу­же­нии и осо­бен­но в на­сто­я­щую тя­же­лую го­ди­ну! По­доб­но древ­не­му во­ждю ев­рей­ско­го на­ро­да Мо­и­сею, мне при­дет­ся го­во­рить ко Гос­по­ду: Для че­го Ты му­чишь ра­ба Тво­е­го? И по­че­му я не на­шел ми­ло­сти пред оча­ми Тво­и­ми, что Ты воз­ло­жил на ме­ня бре­мя все­го на­ро­да се­го? Раз­ве я но­сил во чре­ве весь на­род сей и раз­ве я ро­дил его, что Ты го­во­ришь мне: неси его на ру­ках тво­их, как нянь­ка но­сит ре­бен­ка? Я один не мо­гу нести все­го на­ро­да се­го, по­то­му что он тя­жел для ме­ня (Чис.11:11-14). От­ныне на ме­ня воз­ла­га­ет­ся по­пе­че­ние о всех церк­вах рос­сий­ских и пред­сто­ит уми­ра­ние за них во вся дни. А сим кто до­во­лен, да­же из креп­лих мене? Но да бу­дет во­ля Бо­жия! На­хо­жу под­креп­ле­ние в том, что из­бра­ния се­го я не ис­кал, и оно при­шло по­ми­мо ме­ня и да­же по­ми­мо че­ло­ве­ка, по жре­бию Бо­жию. Упо­ваю, что Гос­подь, при­звав­ший ме­ня, Сам и по­мо­жет мне Сво­ею все­силь­ною бла­го­да­тию нести бре­мя, воз­ло­жен­ное на ме­ня, и со­де­ла­ет его лег­ким бре­ме­нем. Уте­ше­ни­ем и обод­ре­ни­ем слу­жит для ме­ня и то, что из­бра­ние мое со­вер­ша­ет­ся не без во­ли Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы. Два­жды Она при­ше­стви­ем Сво­ей чест­ной ико­ны Вла­ди­мир­ской в хра­ме Хри­ста Спа­си­те­ля при­сут­ству­ет при мо­ем из­бра­нии: в на­сто­я­щий раз са­мый жре­бий взят от чу­до­твор­но­го Ее об­ра­за. И я как бы ста­нов­люсь под чест­ным Ее омо­фо­ром. Да про­стрет же Она, Мно­го­мощ­ная, и мне, сла­бо­му, ру­ку Сво­ей по­мо­щи, и да из­ба­вит град сей и всю стра­ну Рос­сий­скую от вся­кия нуж­ды и пе­ча­ли».

Вре­мя пе­ред тор­же­ствен­ным воз­ве­де­ни­ем на пат­ри­ар­ший пре­стол мит­ро­по­лит Ти­хон про­во­дил в Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ре, го­то­вясь к при­ня­тию вы­со­ко­го са­на. Со­бор­ная ко­мис­сия спеш­но вы­ра­ба­ты­ва­ла дав­но за­бы­тый на Ру­си по­ря­док по­ста­нов­ле­ния пат­ри­ар­хов. До­бы­ли из бо­га­той пат­ри­ар­шей риз­ни­цы об­ла­че­ния рус­ских пат­ри­ар­хов, жезл мит­ро­по­ли­та Пет­ра, мит­ру, ман­тию и бе­лый ку­коль пат­ри­ар­ха Ни­ко­на.

Ве­ли­кое цер­ков­ное тор­же­ство про­ис­хо­ди­ло в Успен­ском со­бо­ре 21 но­яб­ря 1917 го­да. Мощ­но гу­дел Иван Ве­ли­кий, кру­гом шу­ме­ли тол­пы на­ро­да, на­пол­няв­шие не толь­ко Кремль, но и Крас­ную пло­щадь, ку­да бы­ли со­бра­ны крест­ные хо­ды изо всех мос­ков­ских церк­вей. За ли­тур­ги­ей два пер­вен­ству­ю­щие мит­ро­по­ли­та при пе­нии «Ак­сиос» три­жды воз­ве­ли Бо­жия из­бран­ни­ка на пат­ри­ар­ший трон, об­ла­чи­ли его в по­до­ба­ю­щие его са­ну свя­щен­ные одеж­ды.

Ко­гда мит­ро­по­лит Вла­ди­мир вру­чил ему с при­вет­ствен­ным сло­вом жезл свя­ти­те­ля Пет­ра, мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го, свя­тей­ший пат­ри­арх от­ве­тил ис­пол­нен­ной глу­би­ны про­зре­ния ре­чью:

«Устро­е­ни­ем Про­мыш­ле­ния Бо­жия мое вхож­де­ние в сей со­бор­ный пат­ри­ар­ший храм Пре­чи­стой Бо­го­ма­те­ри сов­па­да­ет с все­чест­ным празд­ни­ком Вве­де­ния во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. Со­тво­ри За­ха­рия вещь стран­ну и всем уди­ви­тель­ну, егда вве­де в са­мую внут­рен­нюю ски­нию, во Свя­тая Свя­тых, сие же со­тво­ри по та­ин­ствен­но­му Бо­жи­е­му на­уче­нию. Див­но для всех и мое Бо­жи­им устро­е­ни­ем ны­неш­нее вступ­ле­ние на пат­ри­ар­шее ме­сто по­сле то­го, как свы­ше 200 лет сто­я­ло пу­сто. Мно­гие му­жи, силь­ные сло­вом и де­лом, сви­де­тель­ство­ван­ные в ве­ре, му­жи, ко­то­рых весь мир не был до­сто­ин, не по­лу­чи­ли, од­на­ко, осу­ществ­ле­ния сво­их ча­я­ний о вос­ста­нов­ле­нии пат­ри­ар­ше­ства на Ру­си, не во­шли в по­кой Гос­по­день, в обе­то­ван­ную зем­лю, ку­да на­прав­ле­ны бы­ли их свя­тые по­мыш­ле­ния, ибо Бог пред­зрел нечто луч­шее о нас. Но да не впа­дем от се­го, бра­тие, в гор­ды­ню.

Один мыс­ли­тель, при­вет­ствуя мое недо­сто­ин­ство, пи­сал: “Мо­жет быть, да­ро­ва­ние нам пат­ри­ар­ше­ства, ко­то­ро­го не мог­ли уви­деть лю­ди, бо­лее нас силь­ные и до­стой­ные, слу­жит ука­за­ни­ем про­яв­ле­ния Бо­жи­ей ми­ло­сти имен­но к на­шей немо­щи, к бед­но­сти ду­хов­ной”. А по от­но­ше­нию ко мне са­мо­му да­ро­ва­ни­ем пат­ри­ар­ше­ства да­ет­ся мне чув­ство­вать, как мно­го от ме­ня тре­бу­ет­ся и как мно­го для се­го мне не до­ста­ет. И от со­зна­ния се­го свя­щен­ным тре­пе­том объ­ем­лет­ся ныне ду­ша моя. По­доб­но Да­ви­ду, я и мал бе в бра­тии мо­ей, а бра­тия мои пре­крас­ны и ве­ли­ки, но Гос­подь бла­го­во­лил из­брать ме­ня. Кто же я, Гос­по­ди, Гос­по­ди, что Ты так воз­звал и от­ли­чил ме­ня? Ты зна­ешь ра­ба Тво­е­го, и что мо­жет ска­зать Те­бе? И ныне бла­го­сло­ви ра­ба Тво­е­го. Раб Твой сре­ди на­ро­да Тво­е­го, столь мно­го­чис­лен­но­го – да­руй же серд­це ра­зум­ное, дабы муд­ро ру­ко­во­дить на­ро­дом по пу­ти спа­се­ния. Со­грей серд­це мое лю­бо­вью к ча­дам Церк­ви Бо­жи­ей и рас­ширь его, да не тес­но бу­дет им вме­щать­ся во мне. Ведь ар­хи­пас­тыр­ское слу­же­ние есть по пре­иму­ще­ству слу­же­ние люб­ви. Го­ро­хищ­ное об­рет ов­ча, ар­хи­пас­тырь подъ­ем­лет е на ра­ме­на своя. Прав­да, пат­ри­ар­ше­ство вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся на Ру­си в гроз­ные дни, сре­ди ог­ня и ору­дий­ной смер­то­нос­ной паль­бы. Ве­ро­ят­но, и са­мо оно при­нуж­де­но бу­дет не раз при­бе­гать к ме­рам за­пре­ще­ния для вра­зум­ле­ния непо­кор­ных и для вос­ста­нов­ле­ния по­ряд­ка цер­ков­но­го. Но как в древ­но­сти про­ро­ку Илии явил­ся Гос­подь не в бу­ре, не в тру­се, не в огне, а в про­хла­де, в ве­я­нии ти­хо­го ве­тер­ка, так и ныне на на­ши ма­ло­душ­ные уко­ры: “Гос­по­ди, сы­ны Рос­сий­ские оста­ви­ли за­вет Твой, раз­ру­ши­ли Твои жерт­вен­ни­ки, стре­ля­ли по хра­мо­вым и кремлев­ским свя­ты­ням, из­би­ва­ли свя­щен­ни­ков Тво­их”, – слы­шит­ся ти­хое ве­я­ние сло­вес Тво­их: “Еще семь ты­сящ му­жей не пре­кло­ни­ли ко­ле­на пред совре­мен­ным ва­а­лом и не из­ме­ни­ли Бо­гу ис­тин­но­му”. И Гос­подь как бы го­во­рит мне так: “Иди и разы­щи тех, ра­ди ко­их еще по­ка сто­ит и дер­жит­ся Рус­ская зем­ля. Но не остав­ляй и за­блуд­ших овец, об­ре­чен­ных на по­ги­бель, на за­кла­ние, овец, по­ис­ти­не жал­ких. Па­си их, и для се­го возь­ми сей жезл бла­го­во­ле­ния, с ним по­те­ряв­шу­ю­ся – оты­щи, угнан­ную – воз­вра­ти, по­ра­жен­ную – пе­ре­вя­жи, боль­ную – укре­пи, раз­жи­рев­шую и буй­ную – ис­тре­би, па­си их по прав­де”. В сем да по­мо­жет мне Сам Пас­ты­ре­на­чаль­ник, мо­лит­ва­ми Пре­свя­тыя Бо­го­ро­ди­цы и свя­ти­те­лей Мос­ков­ских. Бог да бла­го­сло­вит всех нас бла­го­да­тию Сво­ею. Аминь».

По­сле ли­тур­гии пат­ри­арх по древ­не­му обы­чаю с крест­ным хо­дом обо­шел во­круг Крем­ля, окроп­ляя его свя­той во­дой.

Ру­ка Бо­жия в де­ле воз­глав­ле­ния Рус­ской Церк­ви имен­но свя­тей­шим Ти­хо­ном в ка­че­стве пат­ри­ар­ха не мог­ла быть не усмот­ре­на то­гда же. Ар­хи­епи­скоп Харь­ков­ский Ан­то­ний от ли­ца всех епи­ско­пов ска­зал но­во­из­бран­но­му: «Ва­ше из­бра­ние нуж­но на­звать по пре­иму­ще­ству де­лом Бо­же­ствен­но­го Про­мыс­ла по той при­чине, что оно бы­ло бес­со­зна­тель­но пред­ска­за­но дру­зья­ми юно­сти, то­ва­ри­щам ва­ши­ми по ака­де­мии. По­доб­но то­му, как пол­то­рас­та лет то­му на­зад маль­чи­ки, учив­ши­е­ся в Нов­го­род­ской бур­се, дру­же­ски шу­тя над бла­го­че­сти­ем сво­е­го то­ва­ри­ща Ти­мо­фея Со­ко­ло­ва, ка­ди­ли пред ним сво­и­ми лап­тя­ми, а за­тем их вну­ки со­вер­ши­ли уже на­сто­я­щее каж­де­ние пред нетлен­ны­ми мо­ща­ми его, то есть, Ва­ше­го небес­но­го по­кро­ви­те­ля – Ти­хо­на За­дон­ско­го, – так и Ва­ши соб­ствен­ные то­ва­ри­щи по ака­де­мии про­зва­ли Вас "пат­ри­ар­хом", ко­гда Вы бы­ли еще ми­ря­ни­ном и ко­гда ни они, ни Вы са­ми не мог­ли и по­мыш­лять о дей­стви­тель­ном осу­ществ­ле­нии та­ко­го на­име­но­ва­ния, дан­но­го Вам дру­зья­ми мо­ло­до­сти за ваш сте­пен­ный, невоз­му­ти­мо со­лид­ный нрав и бла­го­че­сти­вое на­стро­е­ние».

Ин­те­рес­на встре­ча бу­ду­ще­го пат­ри­ар­ха с Иоан­ном Крон­штадт­ским в 1908 г. в Пе­тер­бур­ге. Ста­рый уже и боль­ной о. Иоанн, во­пре­ки эти­ке­ту, пер­вый за­кон­чил бе­се­ду сле­ду­ю­щи­ми сло­ва­ми: «Те­перь, Вла­ды­ко, са­дись на мое ме­сто, а я пой­ду от­дох­ну». Эти сло­ва мно­ги­ми ис­тол­ко­вы­ва­лись так, что о. Иоанн как бы на­зна­чил ар­хи­епи­ско­па Ти­хо­на сво­им пре­ем­ни­ком в ка­че­стве ре­ли­ги­оз­но­го во­ждя рус­ско­го на­ро­да и пред­рек ему пат­ри­ар­ше­ство.

Вступ­ле­ние свя­тей­ше­го Ти­хо­на на пат­ри­ар­ший пре­стол свер­ши­лось в са­мый раз­гар ре­во­лю­ции. Го­су­дар­ство не про­сто от­де­ли­лось от Церк­ви – оно вос­ста­ло про­тив Бо­га и Его Церк­ви. Ко­гда во вре­мя при­ез­да пат­ри­ар­ха Ти­хо­на в 1918 г. в Пет­ро­град со­труд­ник од­ной из пет­ро­град­ских га­зет спро­сил, что до­но­сит­ся ему со всех кон­цов Рос­сии, свя­тей­ший по­сле неко­то­ро­го раз­ду­мья от­ве­тил: «Вопли». Что бы­ло де­лать в та­кой си­ту­а­ции пат­ри­ар­ху? Тре­бо­ва­лось най­ти един­ствен­но вер­ное ре­ше­ние, от­ве­ча­ю­щее непо­вто­ри­мой, со­вер­шен­но но­вой внеш­ней об­ста­нов­ке. В чем же бы­ла един­ствен­ная за­да­ча Церк­ви? Остать­ся Цер­ко­вью: пре­тер­пе­вая уда­ры, уни­же­ния, пре­сле­до­ва­ния, не от­ве­чая на них ни­чем иным, как толь­ко твер­дым сто­я­ни­ем в ис­тине. Го­су­дар­ство без­бож­но? Пусть! Цер­ковь в сво­ей прин­ци­пи­аль­ной от­де­лен­но­сти от него оста­ет­ся Пра­во­слав­ной. Так на­чи­на­ет­ся борь­ба, су­ще­ство ко­то­рой не укла­ды­ва­ет­ся ни в ка­кие при­выч­ные по­ня­тия, борь­ба, ко­то­рая вы­ра­жа­ет­ся толь­ко в стой­ко­сти несе­ния кре­ста. Пат­ри­арх все го­тов был про­стить в от­но­ше­нии се­бя – лишь бы нетро­ну­той бы­ла Цер­ковь, лишь бы бы­ла обес­пе­че­на ее внут­рен­няя неза­ви­си­мость. На­до бы­ло острие раз­вер­нув­шей­ся борь­бы при­ту­пить, на­до бы­ло най­ти об­щий язык с вла­стя­ми, чтобы со­хра­нить цер­ков­ный ко­рабль от по­топ­ле­ния. Здесь тре­бо­ва­лось мно­го муд­ро­сти и тер­пе­ния. Как непе­ре­да­ва­е­мо и непо­вто­ри­мо то чув­ство, ко­то­рое ис­пы­ты­ва­ла Рос­сия в от­но­ше­нии сво­е­го пат­ри­ар­ха. В нем, как в фо­ку­се, со­сре­до­то­чи­лось са­мо бы­тие Церк­ви. Став пред­сто­я­те­лем Церк­ви, пат­ри­арх Ти­хон не из­ме­нил­ся – остал­ся та­ким же до­ступ­ным, лас­ко­вым че­ло­ве­ком для про­стых лю­дей. Близ­кие к нему ли­ца со­ве­то­ва­ли по воз­мож­но­сти укло­нять­ся от уто­ми­тель­ных слу­же­ний, но свя­тей­ший слу­жил ча­сто. Толь­ко в пер­вый год сво­е­го пер­во­свя­ти­тель­ства им со­вер­ше­но 196 служб – сле­до­ва­тель­но, пат­ри­арх со­вер­шал слу­же­ние через день, а ино­гда и каж­дый день. Вез­де его узна­ва­ли, вез­де по­лю­би­ли и по­том сто­я­ли за него го­рой, ко­гда при­шла нуж­да его за­щи­щать.

Свя­тей­ший пат­ри­арх Ти­хон для пра­во­слав­ных лю­дей – не толь­ко но­си­тель выс­шей цер­ков­ной вла­сти. Он до­ро­г им и как че­ло­век, до­стиг­ший вы­со­кой сте­пе­ни со­вер­шен­ства, как бы бла­го­дат­ный но­си­тель Ду­ха Бо­жия, да­ю­ще­го сло­во муд­ро­сти и рас­суж­де­ния.

Сво­ей жиз­нью он явил ред­кий нрав­ствен­ный об­лик хри­сти­а­ни­на-мо­на­ха, от­ли­ча­ясь глу­бо­кой ре­ли­ги­оз­ной на­стро­ен­но­стью, ду­хом це­ло­муд­рия, сми­рен­но­муд­рия, тер­пе­ния и люб­ви. Свя­тей­ший Ти­хон – во­ис­ти­ну бла­го­дат­ная лич­ность, жив­шая для Бо­га и Бо­гом про­свет­лен­ная.

«Не на­прас­но но­сил он ти­тул свя­тей­ше­го. Это бы­ла дей­стви­тель­но свя­тость, ве­ли­ча­вая в сво­ей про­сто­те и про­стая в сво­ем ис­клю­чи­тель­ном ве­ли­чии», – вспо­ми­на­ло о пат­ри­ар­хе рус­ское ду­хо­вен­ство. «От свя­тей­ше­го ухо­дишь ду­хов­но умы­тым», – го­во­ри­ли по­се­щав­шие его.

Ве­ли­кая лю­бовь ко Хри­сту, к Его Церк­ви и к лю­дям про­хо­ди­ла свет­лой по­ло­сой через всю жизнь и де­я­тель­ность свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха Ти­хо­на. «Он был оли­це­тво­ре­ни­ем кро­то­сти, доб­ро­ты и сер­деч­но­сти», – крат­ко и вер­но оха­рак­те­ри­зо­вал свя­тей­ше­го епи­скоп Ав­гу­стин (Бе­ля­ев). «Он лю­бил вас всей си­лой ве­ли­кой ду­ши. Он ду­шу по­ла­гал за вас...» – го­во­рил дру­гой ар­хи­ерей бес­чис­лен­ным ты­ся­чам пра­во­слав­но­го рус­ско­го на­ро­да, со­брав­шим­ся ко гро­бу сво­е­го до­ро­го­го пер­во­свя­ти­те­ля. «Мо­лит­вен­ник на­род­ный, ста­рец всея Ру­си», – на­зы­ва­ли пат­ри­ар­ха па­со­мые.

Его необык­но­вен­ная чут­кость и от­зыв­чи­вость про­яв­ля­лись и в его ши­ро­кой бла­го­тво­ри­тель­но­сти, в щед­рой по­мо­щи всем неиму­щим и обез­до­лен­ным. Ред­кую за­бо­ту свя­тей­ше­го Ти­хо­на не мог­ли от­ри­цать да­же его вра­ги и ча­сто бы­ва­ли обез­ору­же­ны ею. «По­ди­те к пат­ри­ар­ху, по­про­си­те у него де­нег, и он вам от­даст все, что у него есть, несмот­ря на то, что ему, пат­ри­ар­ху, в его воз­расте, из­му­чен­но­му по­сле бо­го­слу­же­ния, при­дет­ся ид­ти пеш­ком, что и бы­ло недав­но», – сви­де­тель­ство­вал да­же один из за­чин­щи­ков цер­ков­ной сму­ты.

Все со­при­ка­сав­ши­е­ся со свя­тей­шим Ти­хо­ном по­ра­жа­лись его уди­ви­тель­ной до­ступ­но­сти, про­сто­те и скром­но­сти. Мно­гие нечут­кие и недаль­но­вид­ные лю­ди не по­ни­ма­ли его, зло­упо­треб­ля­ли эти­ми сто­ро­на­ми его ду­ши, го­то­вы бы­ли ви­деть в нем «про­сто сим­па­тич­но­го че­ло­ве­ка», а меж­ду тем здесь-то и про­яв­ля­ет­ся ис­тин­ная свя­тость. Ши­ро­кую до­ступ­ность свя­тей­ше­го ни­сколь­ко не огра­ни­чи­вал его вы­со­кий сан. Две­ри его до­ма все­гда бы­ли для всех от­кры­ты, как от­кры­то бы­ло каж­до­му его серд­це – от­зыв­чи­вое, люб­ве­обиль­ное. Бу­дучи необык­но­вен­но про­стым и скром­ным как в лич­ной жиз­ни, так и в сво­ем пер­во­свя­ти­тель­ском слу­же­нии, свя­тей­ший пат­ри­арх и не тер­пел, и не де­лал ни­че­го внеш­не­го, по­каз­но­го. Он явил со­бой при­мер ве­ли­ко­го бла­го­род­ства. Без­ро­пот­но нес он свой тя­же­лый крест. Он ни­ко­гда не пы­тал­ся вы­де­лить се­бя, не ста­рал­ся как-ли­бо непре­мен­но на­сто­ять на сво­ем, ис­пол­нить во что бы то ни ста­ло свою во­лю. Он был по­лон непод­дель­но­го, глу­бо­ко­го сми­ре­ния и все­це­ло от­да­вал се­бя в во­лю Бо­жию, бла­гую и со­вер­шен­ную. Он стре­мил­ся од­ну ее ис­кать и ис­пол­нять, что неиз­беж­но за­став­ля­ло его от­ка­зы­вать­ся от сво­ей че­ло­ве­че­ской во­ли. В по­след­нем слу­чае он мог да­вать по­вод сво­им вра­гам об­ви­нять его в без­во­лии. Но он смот­рел на жизнь не по-мир­ско­му, а по ра­зу­му Бо­жи­е­му, про­яв­ляя здесь свою ис­тин­ную муд­рость.

Это и от­ли­ча­ло его все­гда как че­ло­ве­ка и ар­хи­ерея. Этим он про­из­во­дил впе­чат­ле­ние та­кой ду­ши, в ко­то­рой жи­вет и дей­ству­ет Хри­стос. И свою паст­ву звал к то­му же свя­тей­ший Ти­хон. Од­но из сво­их пат­ри­ар­ших воз­зва­ний он за­кон­чил сло­ва­ми: «Гос­подь да умуд­рит каж­до­го из вас ис­кать не сво­е­го, но прав­ды Бо­жи­ей и бла­га Свя­той Церк­ви!»

Но мяг­кость в об­ра­ще­нии пат­ри­ар­ха Ти­хо­на не ме­ша­ла ему быть непре­клон­но твер­дым в де­лах цер­ков­ных, осо­бен­но в за­щи­те Церк­ви от ее вра­гов.

Ис­тин­ная доб­ро­де­тель все­гда скры­та, и ви­дят ее лишь лю­ди чут­кие. Мно­гих ве­ли­ких свя­тых их совре­мен­ни­ки не за­ме­ча­ли.

Огром­ные за­да­чи ста­ли пе­ред свя­тей­шим Ти­хо­ном. Ему бы­ла вве­ре­на мно­го­мил­ли­он­ная, необо­зри­мая по тер­ри­то­рии Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь со все­ми ее ду­хов­ным и ма­те­ри­аль­ны­ми цен­но­стя­ми. Вот по­че­му в со­зна­нии сво­ей ве­ли­кой от­вет­ствен­но­сти он все­гда, по за­ве­ту Хри­ста, Бо­жье от­да­вал толь­ко Бо­гу.

Пат­ри­арх не укло­нял­ся и от пря­мых об­ли­че­ний, на­прав­лен­ных про­тив го­не­ний на Цер­ковь, про­тив тер­ро­ра и же­сто­ко­сти, про­тив от­дель­ных безум­цев, ко­то­рым он про­воз­гла­ша­ет да­же ана­фе­му в на­деж­де раз­бу­дить этим гроз­ным сло­вом их со­весть. Каж­дое по­сла­ние пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, мож­но ска­зать, ды­шит упо­ва­ни­ем на то, что и в сре­де бо­го­бор­цев воз­мож­но еще по­ка­я­ние – и к ним об­ра­ща­ет он сло­ва об­ли­че­ния и уве­ща­ния. Опи­сы­вая в по­сла­нии от 19 ян­ва­ря 1918 го­да го­не­ния, воз­двиг­ну­тые на ис­ти­ну Хри­сто­ву, и звер­ские из­би­е­ния ни в чем непо­вин­ных лю­дей без вся­ко­го су­да, с по­пи­ра­ни­ем вся­ко­го пра­ва и за­кон­но­сти, пат­ри­арх го­во­рил: «Все сие пре­ис­пол­ня­ет серд­це на­ше глу­бо­кою бо­лез­нен­ною скор­бью и вы­нуж­да­ет нас об­ра­тить­ся к та­ко­вым из­вер­гам ро­да че­ло­ве­че­ско­го с гроз­ным сло­вом об­ли­че­ния. Опом­ни­тесь, безум­цы, пре­кра­ти­те ва­ши кро­ва­вые рас­пра­вы. Ведь то, что тво­ри­те вы, не толь­ко же­сто­кое де­ло, это – по­ис­ти­не де­ло са­та­нин­ское, за ко­то­рое под­ле­жи­те вы ог­ню ге­ен­ско­му в жиз­ни бу­ду­щей, за­гроб­ной, и страш­но­му про­кля­тию потом­ства в жиз­ни на­сто­я­щей, зем­ной».

И в по­сла­нии пат­ри­ар­ха Ти­хо­на Со­ве­ту На­род­ных Ко­мис­са­ров по слу­чаю пер­вой го­дов­щи­ны Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции го­во­рит­ся: «За­хва­ты­вая власть и при­зы­вая на­род до­ве­рить­ся вам, ка­кие обе­ща­ния да­ва­ли вы ему и как ис­пол­ни­ли эти обе­ща­ния? По­ис­ти­не, вы да­ли ему ка­мень вме­сто хле­ба и змею вме­сто ры­бы (Мф.4:9-10). Оте­че­ство вы под­ме­ни­ли без­душ­ным ин­тер­на­цио­на­лом... Вы раз­де­ли­ли весь на­род на враж­ду­ю­щие меж­ду со­бой ста­ны и вверг­ли его в небы­ва­лое по же­сто­ко­сти бра­то­убий­ство. Лю­бовь Хри­сто­ву вы от­кры­то за­ме­ни­ли нена­ви­стью и вме­сто ми­ра ис­кус­ствен­но разо­жгли клас­со­вую враж­ду. И не пред­ви­дит­ся кон­ца по­рож­ден­ной ва­ми войне, так как вы стре­ми­тесь ру­ка­ми рус­ских ра­бо­чих и кре­стьян до­ста­вить тор­же­ство при­зра­ку ми­ро­вой ре­во­лю­ции... Ни­кто не чув­ству­ет се­бя в без­опас­но­сти, все жи­вут под по­сто­ян­ным стра­хом обыс­ка, гра­бе­жа, вы­се­ле­ния, аре­ста, рас­стре­ла. Вы обе­ща­ли сво­бо­ду... Осо­бен­но боль­но же­сто­кое на­ру­ше­ние сво­бо­ды в де­лах ве­ры, в ор­га­нах пе­ча­ти злоб­ные бо­го­хуль­ства и ко­щун­ства... Вы на­ло­жи­ли свою ру­ку на цер­ков­ное до­сто­я­ние, со­бран­ное по­ко­ле­ни­я­ми ве­ру­ю­щих... Вы за­кры­ли ряд мо­на­сты­рей и до­мо­вых церк­вей... Вы за­гра­ди­ли до­ступ в Мос­ков­ский Кремль – это свя­щен­ное до­сто­я­ние все­го ве­ру­ю­ще­го на­ро­да. Вы раз­ру­ша­е­те ис­кон­ную фор­му цер­ков­ной об­щи­ны – при­хо­да... раз­го­ня­е­те цер­ков­ные епар­хи­аль­ные со­бра­ния, вме­ши­ва­е­тесь во внут­рен­нее управ­ле­ние Пра­во­слав­ной Церк­ви... Мы зна­ем, что на­ши об­ли­че­ния вы­зо­вут в вас толь­ко зло­бу и него­до­ва­ние и что вы бу­де­те ис­кать в них лишь по­во­да для об­ви­не­ния нас в про­тив­ле­нии вла­сти; но чем вы­ше бу­дет под­ни­мать­ся столп зло­бы ва­шей, тем вер­ней­шим бу­дет то сви­де­тель­ством спра­вед­ли­во­сти на­ших об­ви­не­ний... От­празд­нуй­те го­дов­щи­ну сво­е­го пре­бы­ва­ния у вла­сти осво­бож­де­ни­ем за­клю­чен­ных, пре­кра­ще­ни­ем кро­во­про­ли­тия, на­си­лия, ра­зо­ре­ния, стес­не­ния ве­ры... А ина­че взы­щет­ся от вас вся­кая кровь пра­вед­ная, ва­ми про­ли­ва­е­мая (Лк.11:51), и от ме­ча по­гиб­не­те са­ми вы, взяв­шие меч (Мф.26:52)».

Неиз­ме­ри­мо тя­жел был его крест. Ру­ко­во­дить Цер­ко­вью ему при­шлось сре­ди все­об­щей цер­ков­ной раз­ру­хи, без вспо­мо­га­тель­ных ор­га­нов управ­ле­ния, в об­ста­нов­ке внут­рен­них рас­ко­лов и по­тря­се­ний, вы­зван­ных все­воз­мож­ны­ми «жи­во­цер­ков­ни­ка­ми», «об­нов­лен­ца­ми», «ав­то­ке­фа­ли­ста­ми». «Тя­же­лое вре­мя пе­ре­жи­ва­ет на­ша Цер­ковь», – пи­сал в июле 1923 го­да свя­тей­ший.

Сам же свя­тей­ший Ти­хон был на­столь­ко скро­мен и чужд внеш­не­го блес­ка, что очень мно­гие при его из­бра­нии пат­ри­ар­хом со­мне­ва­лись, спра­вит­ся ли он со сво­и­ми ве­ли­ки­ми за­да­ча­ми. Но те­перь, ви­дя необык­но­вен­но пло­до­твор­ные ре­зуль­та­ты его по­движ­ни­че­ской де­я­тель­но­сти, мож­но спра­вед­ли­во ска­зать о свя­тей­шем: все, что мог, он уже со­вер­шил, все­це­ло оправ­дав те на­деж­ды, ка­кие воз­ло­жи­ла на него Цер­ковь!

Сво­ей мяг­ко­стью, кро­то­стью, снис­хо­ди­тель­но­стью, сво­им ти­хим и люб­ве­обиль­ным от­но­ше­ни­ем к лю­дям свя­тей­ший пат­ри­арх умел всех при­ми­рить, успо­ко­ить. Умел по­бе­дить сво­им незло­би­ем все враж­деб­ное Церк­ви и внут­ри и вне ее. Сво­им ис­клю­чи­тель­но вы­со­ким нрав­ствен­ным в цер­ков­ным ав­то­ри­те­том он со­брал во­еди­но рас­пы­лен­ные и обес­кров­лен­ные цер­ков­ные си­лы. В пе­ри­од цер­ков­но­го безвре­ме­нья его неза­пят­нан­ное имя бы­ло свет­лым ма­я­ком, ука­зав­шем путь к ис­тине пра­во­сла­вия. Сво­и­ми по­сла­ни­я­ми он звал на­род к ис­пол­не­нию за­по­ве­дей Хри­сто­вой ве­ры, к ду­хов­но­му воз­рож­де­нию через по­ка­я­ние. А его без­уко­риз­нен­ная жизнь бы­ла при­ме­ром для всех. Нель­зя без вол­не­ния чи­тать при­зыв к по­ка­я­нию пат­ри­ар­ха, об­ра­щен­ный им к на­ро­ду пе­ред Успен­ским по­стом.

«Еще про­дол­жа­ет­ся на Ру­си эта страш­ная и то­ми­тель­ная ночь, и не вид­но в ней ра­дост­но­го рас­све­та... Где же при­чи­на?.. Во­про­си­те ва­шу пра­во­слав­ную со­весть... Грех – вот ко­рень бо­лез­ни... Грех рас­тлил на­шу зем­лю... Грех, тяж­кий, нерас­ка­ян­ный грех вы­звал са­та­ну из без­дны... О, кто даст очам на­шим ис­точ­ни­ки слез!.. Где ты, неко­гда мо­гу­чий и дер­жав­ный рус­ский на­род?.. Неуже­ли ты не воз­ро­дишь­ся ду­хов­но?.. Неуже­ли Гос­подь на­все­гда за­крыл для те­бя ис­точ­ни­ки жиз­ни, по­га­сил твои твор­че­ские си­лы, чтобы по­сечь те­бя, как бес­плод­ную смо­ков­ни­цу? О, да не бу­дет се­го! Плачь­те же, до­ро­гие бра­тия и ча­да, остав­ши­е­ся вер­ны­ми Церк­ви и Ро­дине, плачь­те о ве­ли­ких гре­хах ва­ше­го оте­че­ства, по­ка оно не по­гиб­ло да кон­ца. Плачь­те о са­мих се­бе и тех, кто по оже­сто­че­нию серд­ца не име­ет бла­го­да­ти слез».

Неод­но­крат­но устра­и­ва­лись гран­ди­оз­ные крест­ные хо­ды для под­дер­жа­ния в на­ро­де ре­ли­ги­оз­но­го чув­ства, и пат­ри­арх неиз­мен­но в них участ­во­вал. А ко­гда бы­ла по­лу­че­на весть об убий­стве цар­ской се­мьи, то пат­ри­арх на за­се­да­нии Со­бо­ра от­слу­жил па­ни­хи­ду, а за­тем слу­жил и за­упо­кой­ную ли­тур­гию, ска­зав гроз­ную об­ли­чи­тель­ную речь, в ко­то­рой го­во­рил, что как бы ни су­дить по­ли­ти­ку го­су­да­ря, его убий­ство, по­сле то­го, как он от­рек­ся и не де­лал ни ма­лей­шей по­пыт­ки вер­нуть­ся к вла­сти, яв­ля­ет­ся ни­чем не оправ­дан­ным пре­ступ­ле­ни­ем. «Недо­ста­точ­но толь­ко ду­мать это, – до­ба­вил пат­ри­арх, – не на­до бо­ять­ся гром­ко утвер­ждать это, ка­кие бы ре­прес­сии ни угро­жа­ли вам».

Ча­сто вы­ез­жал пат­ри­арх и в мос­ков­ские церк­ви, и вне Моск­вы, ку­да его при­гла­ша­ли. Вы­ез­жал он ли­бо в ка­ре­те, по­ка бы­ло мож­но, ли­бо в от­кры­том эки­па­же, а пе­ред ним обыч­но ехал ипо­ди­а­кон в сти­ха­ре с вы­со­ким кре­стом в ру­ках. На­род бла­го­го­вей­но оста­нав­ли­вал­ся и сни­мал шап­ки. Пат­ри­арх ез­дил в Бо­го­родск, про­мыш­лен­ный го­род Мос­ков­ской гу­бер­нии, а поз­же в Яро­славль и в Пет­ро­град.

В Бо­го­род­ске ра­бо­чие устро­и­ли для его встре­чи кра­си­во убран­ный па­ви­льон, пе­ре­пол­ня­ли все ули­цы во вре­мя его про­ез­да. В Яро­слав­ле са­ми ко­мис­са­ры при­ни­ма­ли уча­стие во встре­че, обе­да­ли с пат­ри­ар­хом, сни­ма­лись с ним. О по­езд­ках пат­ри­ар­ха в Пет­ро­град хо­ро­шо из­вест­но: это был це­лый три­умф. Же­лез­но­до­рож­ные ра­бо­чие на­сто­я­ли, чтобы ему был дан осо­бый ва­гон, и по пу­ти встре­ча­ли его на оста­нов­ках. Ре­ли­ги­оз­ное чув­ство ска­за­лось в рус­ском че­ло­ве­ке, он серд­цем по­чу­ял в пат­ри­ар­хе «сво­е­го», лю­бя­ще­го, пре­дан­но­го ему всей ду­шой.

В мно­го­стра­даль­ной жиз­ни свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха пре­бы­ва­ние его в Пет­ро­гра­де, мо­жет быть, бы­ло са­мым ра­дост­ным со­бы­ти­ем. По­езд­ка эта со­сто­я­лась в кон­це мая 1918 го­да. В Моск­ву от Пет­ро­град­ской епар­хии по­ехал за ним на­сто­я­тель Ка­зан­ско­го со­бо­ра про­то­и­е­рей отец Фило­соф Ор­нат­ский, ко­то­рый при­нял по­том му­че­ни­че­скую кон­чи­ну. На­встре­чу пат­ри­ар­ху за гра­ни­цу епар­хии вы­ехал ви­кар­ный прео­свя­щен­ный Ар­те­мий Луж­ский, а на вок­за­ле ожи­да­ло мно­го­чис­лен­ное ду­хо­вен­ство во гла­ве с мит­ро­по­ли­том Ве­ни­а­ми­ном, так­же впо­след­ствии от­дав­шем жизнь свою во сла­ву Церк­ви Хри­сто­вой. От вок­за­ла до Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры по Ста­ро-Нев­ско­му про­спек­ту бы­ли вы­стро­е­ны крест­ные хо­ды и де­пу­та­ции от при­хо­дов. С 6 ча­сов утра на­чал со­би­рать­ся на­род и к при­хо­ду по­ез­да пе­ре­пол­нил всю Зна­мен­скую пло­щадь, Ли­гов­ку и все при­ле­га­ю­щие ули­цы. Звон ко­ло­ко­лов всех церк­вей Пет­ро­гра­да воз­ве­щал мо­мен­ты пе­ре­ез­да гра­ни­цы гу­бер­нии, при­бли­же­ния к го­ро­ду и вы­ход пат­ри­ар­ха из вок­за­ла. Нель­зя опи­сать вол­не­ния тол­пы, ко­гда по­ка­зал­ся эки­паж, в ко­то­ром пат­ри­арх был вме­сте с мит­ро­по­ли­том Ве­ни­а­ми­ном. Все бро­са­лись к эки­па­жу, пла­ка­ли, ста­но­ви­лись на ко­ле­ни. Пат­ри­арх, бла­го­слов­ляя всех, сто­ял в ко­ляс­ке до са­мой Лав­ры. Здесь его ожи­да­ли ви­ка­рии епар­хии прео­свя­щен­ные Ген­на­дий Нарв­ский, Ана­ста­сий Ям­бург­ский и Мел­хи­се­дек Ла­дож­ский, око­ло 200 свя­щен­ни­ков и бо­лее 60 диа­ко­нов в об­ла­че­ни­ях. По­сле мо­леб­на в пе­ре­пол­нен­ном со­бо­ре пат­ри­арх ска­зал речь о сто­я­нии за ве­ру до смер­ти.

Дни пре­бы­ва­ния пат­ри­ар­ха в Пет­ро­гра­де бы­ли дня­ми на­сто­я­ще­го все­об­ще­го ли­ко­ва­ния; да­же на ули­цах чув­ство­ва­лось необы­чай­ное ожив­ле­ние. Свя­тей­ший жил в Тро­и­це-Сер­ги­е­вом по­дво­рье на Фон­тан­ке. Са­мы­ми тор­же­ствен­ны­ми мо­мен­та­ми бы­ли его служ­бы в со­бо­рах Иса­а­ки­ев­ском, Ка­зан­ском и в Лавр­ском. В Иса­а­ки­ев­ском со­бо­ре при встре­че пат­ри­ар­ха пел хор из 60 диа­ко­нов в об­ла­че­ни­ях, так как со­бор­ный хор при­шлось рас­пу­стить из-за от­сут­ствия средств. Со­слу­жи­ли пат­ри­ар­ху мит­ро­по­лит, три ви­ка­рия, 13 про­то­и­е­ре­ев и 10 про­то­ди­а­ко­нов. На празд­ник Воз­не­се­ния в Ка­зан­ском со­бо­ре по­сле ли­тур­гии был крест­ный ход во­круг со­бо­ра. Вся Ка­зан­ская пло­щадь и Нев­ский про­спект, и Ека­те­ри­нин­ский ка­нал пред­став­ля­ли из се­бя мо­ре го­лов, сре­ди ко­то­ро­го те­ря­лась тон­кая зо­ло­тая лен­та ду­хо­вен­ства. В этот день бы­ли име­ни­ны от­ца Ф. Ор­нат­ско­го, и пат­ри­арх пря­мо из со­бо­ра по­шел к нему. Тол­па не рас­хо­ди­лась до 4 ча­сов, и свя­тей­ший мно­го раз вы­хо­дил в со­про­вож­де­нии име­нин­ни­ка на бал­кон, чтобы бла­го­сло­вить всех. На по­след­ней тор­же­ствен­ной служ­бе в Лав­ре был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Ох­тин­ско­го еди­но­вер­че­ский ар­хи­манд­рит Си­мон, при­няв­ший по­том му­че­ни­че­скую кон­чи­ну. Свя­тей­ший ез­дил в Иоан­нов­ский мо­на­стырь на Кар­пов­ке и слу­жил па­ни­хи­ду на мо­ги­ле от­ца Иоан­на Крон­штадт­ско­го. Он по­се­тил так­же и Крон­штадт.

В цер­ков­ном слу­же­нии пат­ри­арх Ти­хон со­блю­дал ту же про­сто­ту, ка­кой он от­ли­чал­ся в част­ной жиз­ни: не бы­ло у него гру­бо­сти, тех гром­ких окри­ков и су­ет­ли­во­сти, ка­ки­ми ино­гда со­про­вож­да­ет­ся тор­же­ствен­ная служ­ба. Ес­ли нуж­но бы­ло сде­лать ка­кое-ли­бо рас­по­ря­же­ние, они да­ва­лись ти­хо и веж­ли­во, а за­ме­ча­ния де­ла­лись ис­клю­чи­тель­но по­сле служ­бы, и все­гда в са­мом мяг­ком тоне. Да их и не при­хо­ди­лось де­лать: слу­жа­щие про­ни­ка­лись ти­хим мо­лит­вен­ным на­стро­е­ни­ем пат­ри­ар­ха, и каж­дый ста­рал­ся сде­лать свое де­ло как мож­но луч­ше. Тор­же­ствен­ное слу­же­ние пат­ри­ар­ха со мно­же­ством ар­хи­ере­ев и кли­ри­ков, мно­го­люд­ные крест­ные хо­ды все­гда со­вер­ша­лись чин­но, в пол­ном по­ряд­ке, с ре­ли­ги­оз­ным подъ­емом.

Жил пат­ри­арх в преж­нем по­ме­ще­нии мос­ков­ских ар­хи­ере­ев, в Тро­иц­ком по­дво­рье Сер­ги­ев­ской Лав­ры, «у Тро­и­цы на Са­мо­те­ке». Этот скром­ный, хо­тя и про­стор­ный, дом имел Кре­сто­вую цер­ковь, где мо­на­хи Сер­ги­ев­ской Лав­ры еже­днев­но со­вер­ша­ли по­ло­жен­ное по уста­ву бо­го­слу­же­ние. Ря­дом с ал­та­рем по­ме­ща­лась неболь­шая мо­лен­ная, устав­лен­ная ико­на­ми; в ней пат­ри­арх и мо­лил­ся во вре­мя бо­го­слу­же­ния, ко­гда не слу­жил сам. Но слу­жить он лю­бил и ча­сто слу­жил в сво­ей Кре­сто­вой церк­ви. Дом был окру­жен неболь­шим са­ди­ком, где пат­ри­арх лю­бил гу­лять, как толь­ко поз­во­ля­ли де­ла. Здесь ча­сто к нему при­со­еди­ня­лись и го­сти, и близ­ко зна­ко­мые по­се­ти­те­ли, с ко­то­ры­ми ве­лась при­ят­ная, за­ду­шев­ная бе­се­да, ино­гда до позд­не­го ча­са. Са­дик уют­ный, плот­но от­де­лен­ный от со­сед­них дво­ров, но де­тиш­ки-со­се­ди взби­ра­лись ино­гда на вы­со­кий за­бор, и то­гда пат­ри­арх лас­ко­во оде­лял их яб­ло­ка­ми, кон­фе­та­ми.

Стол пат­ри­ар­ха был очень скром­ный: чер­ный хлеб по­да­вал­ся по пор­ци­ям, ча­сто с со­ло­мой, кар­то­фель без мас­ла. Но и преж­де прео­свя­щен­ный Ти­хон был со­всем невзыс­ка­те­лен к сто­лу, лю­бил боль­ше про­стую пи­щу, осо­бен­но рус­ские щи да ка­шу.

На­ча­лись труд­ные вре­ме­на для Церк­ви: от­би­ра­лось цер­ков­ное иму­ще­ство, име­ли ме­сто пре­сле­до­ва­ния и мас­со­вое ис­треб­ле­ние ду­хо­вен­ства. Со всех кон­цов Рос­сии при­хо­ди­ли к пат­ри­ар­ху из­ве­стия об этом.

Для спа­се­ния ты­сяч жиз­ней и улуч­ше­ния об­ще­го по­ло­же­ния Церк­ви пат­ри­арх при­нял ме­ры к ограж­де­нию свя­щен­но­слу­жи­те­лей от чи­сто по­ли­ти­че­ских вы­ступ­ле­ний. 25 сен­тяб­ря 1919 го­да в раз­гар уже граж­дан­ской вой­ны он из­да­ет по­сла­ние с тре­бо­ва­ни­ем к ду­хо­вен­ству не всту­пать в по­ли­ти­че­скую борь­бу.

От­сут­ствие враж­деб­но­сти к су­ще­ству­ю­щей го­судар­ствен­ной вла­сти и при­зыв к граж­дан­ской ло­яль­но­сти ста­ли свой­ствен­ны по­сла­ни­ям пат­ри­ар­ха за­дол­го до то­го, как ста­ло яс­но, что боль­ше­ви­ки по­бе­дят в граж­дан­ской войне. Осе­нью 1919 го­да, 30 сен­тяб­ря, бе­лые вой­ска взя­ли Орел. Мно­гие уже жда­ли их при­хо­да в Моск­ву. В это вре­мя ис­ход борь­бы бы­ло труд­но преду­га­дать. Но имен­но то­гда по­яв­ля­ет­ся воз­зва­ние пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, об­ра­щен­ное к рус­ско­му ду­хо­вен­ству. Вот его сло­ва: «Па­мя­туй­те же, ар­хи­пас­ты­ри и от­цы, и ка­но­ни­че­ские пра­ви­ла, и за­ве­ты свя­тых апо­сто­лов: “Блю­ди­те се­бя от тво­ря­щих рас­при и раз­до­ры”. Укло­няй­тесь от уча­стия в по­ли­ти­че­ских пар­ти­ях и вы­ступ­ле­ни­ях, по­ви­нуй­тесь ва­ше­му че­ло­ве­че­ско­му на­чаль­ству в де­лах внеш­них (1Пет.2:14), не по­да­вай­те ни­ка­ких по­во­дов, оправ­ды­ва­ю­щих по­до­зри­тель­ность со­вет­ской вла­сти, под­чи­няй­тесь ее ве­ле­ни­ям, по­сколь­ку они не про­ти­во­ре­чат ве­ре и бла­го­че­стию, ибо Бо­гу, по апо­столь­ско­му на­став­ле­нию, долж­ны по­ви­но­вать­ся бо­лее, чем лю­дям». Та­ким об­ра­зом, пат­ри­арх Ти­хон в этот ре­ша­ю­щий мо­мент вой­ны вы­ра­зил вер­ность прин­ци­пу невме­ша­тель­ства Церк­ви в по­ли­ти­че­скую борь­бу при со­хра­не­нии сво­ей внут­рен­ней сво­бо­ды.

Пат­ри­арх ис­крен­но и преж­де все­го сам от­рек­ся от вся­кой по­ли­ти­ки. Ко­гда отъ­ез­жа­ю­щие в доб­ро­воль­че­скую ар­мию про­си­ли тай­но­го бла­го­сло­ве­ния во­ждям бе­ло­го дви­же­ния, пат­ри­арх твер­до за­явил, что не счи­та­ет воз­мож­ным это сде­лать, ибо, оста­ва­ясь в Рос­сии, он хо­чет не толь­ко на­руж­но, но и по су­ще­ству из­бег­нуть упре­ка в ка­ком-ли­бо вме­ша­тель­стве Церк­ви в по­ли­ти­ку.

На ос­но­ва­нии цир­ку­ля­ра Ко­мис­са­ри­а­та юс­ти­ции от 25 ав­гу­ста 1920 го­да вла­сти на ме­стах «про­во­ди­ли пол­ную лик­ви­да­цию мо­щей». Та­кие дей­ствия еще ра­нее в об­ра­ще­нии свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха в Сов­нар­ком бы­ли ква­ли­фи­ци­ро­ва­ны как на­ру­ше­ние Де­кре­та об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства.

Ле­том 1921 го­да раз­ра­зил­ся го­лод в По­вол­жье. В ав­гу­сте пат­ри­арх Ти­хон об­ра­тил­ся с по­сла­ни­ем о по­мо­щи го­ло­да­ю­щим, на­прав­лен­ным ко всем рус­ским лю­дям и на­ро­дам все­лен­ной, и бла­го­сло­вил доб­ро­воль­ные по­жерт­во­ва­ния цер­ков­ных цен­но­стей, не име­ю­щих бо­го­слу­жеб­но­го упо­треб­ле­ния, ре­ко­мен­дуя кон­троль ве­ру­ю­щих над их ис­поль­зо­ва­ни­ем. Од­на­ко позд­нее по по­ста­нов­ле­нию ВЦИК от 23 фев­ра­ля 1922 го­да изъ­я­тию под­ле­жа­ли все дра­го­цен­ные пред­ме­ты. Та­ким об­ра­зом, речь шла об изъ­я­тии пред­ме­тов, име­ю­щим са­краль­ный ха­рак­тер в Пра­во­слав­ной Церк­ви, что по цер­ков­ным ка­но­нам рас­смат­ри­ва­ет­ся как свя­то­тат­ство (73-е Апо­столь­ское пра­ви­ло). Есте­ствен­но, пат­ри­арх не мог одоб­рять та­ко­го пол­но­го изъ­я­тия, тем бо­лее, что у мно­гих воз­ник­ли со­мне­ния в том, что все цен­но­сти пой­дут на борь­бу с го­ло­дом. На ме­стах на­силь­ствен­ное изъ­я­тие вы­зва­ло по­все­мест­ное на­род­ное воз­му­ще­ние. Про­изо­шло до двух ты­сяч про­цес­сов по Рос­сии и рас­стре­ля­но бы­ло до де­ся­ти ты­сяч ве­ру­ю­щих, в свя­зи с этим рас­стре­лян был и Пет­ро­град­ский мит­ро­по­лит Ве­ни­а­мин, как бы­ло уже ска­за­но. По­сла­ние пат­ри­ар­ха бы­ло рас­це­не­но как са­бо­таж. И в свя­зи с этим он на­хо­дит­ся в за­клю­че­нии с ап­ре­ля 1922 го­да по июнь 1923 го­да.

По де­лу над груп­пой мос­ков­ских свя­щен­ни­ков об изъ­я­тии цер­ков­ных цен­но­стей са­мо­го пат­ри­ар­ха неод­но­крат­но вы­зы­ва­ли на суд в ка­че­стве глав­но­го сви­де­те­ля. Вот опи­са­ние оче­вид­ца до­про­са пат­ри­ар­ха и по­ве­де­ния об­ви­ня­е­мых и слу­ша­те­лей.

«Ко­гда в две­рях за­ла по­ка­за­лась ве­ли­ча­вая фигу­ра в чер­ном об­ла­че­нии, со­про­вож­да­е­мая дву­мя кон­вой­ны­ми, все неволь­но вста­ли... все го­ло­вы низ­ко скло­ни­лись в глу­бо­ком по­чти­тель­ном по­клоне. Свя­тей­ший пат­ри­арх спо­кой­но-ве­ли­ча­во осе­нил кре­стом под­су­ди­мых и, по­вер­нув­шись к су­дьям, пря­мой, ве­ли­че­ствен­но-стро­гий, опер­шись на по­сох, стал ждать до­про­са.

“Вы при­ка­зы­ва­ли чи­тать все­на­род­но Ва­ше воз­зва­ние, при­зы­вая на­род к непо­ви­но­ве­нию вла­стям?” – спро­сил пред­се­да­тель.

Спо­кой­но от­ве­ча­ет пат­ри­арх: “Вла­сти хо­ро­шо зна­ют, что в мо­ем воз­зва­нии нет при­зы­ва к со­про­тив­ле­нию вла­стям, а лишь при­зыв со­хра­нить свои свя­ты­ни и во имя со­хра­не­ния их про­сить власть доз­во­лить упла­тить день­га­ми их сто­и­мость и, ока­зав тем по­мощь го­лод­ным бра­тьям, со­хра­нить у се­бя свои свя­ты­ни”.

“А вот этот при­зыв бу­дет сто­ить жиз­ни Ва­шим по­кор­ным ра­бам?”, – и пред­се­да­тель ука­зал на ска­мьи под­су­ди­мых.

Бла­гост­но-лю­бя­щим взо­ром оки­нул ста­рец слу­жи­те­лей ал­та­ря и яс­но и твер­до ска­зал: “Я все­гда го­во­рил и про­дол­жаю го­во­рить как след­ствен­ной вла­сти, так и все­му на­ро­ду, что во всем ви­но­ват я один, а это лишь моя Хри­сто­ва ар­мия, по­слуш­но ис­пол­ня­ю­щая ве­ле­ния ей Бо­гом по­слан­но­го гла­вы. Но ес­ли нуж­на ис­ку­пи­тель­ная жерт­ва, нуж­на смерть невин­ных овец ста­да Хри­сто­ва”, – тут го­лос пат­ри­ар­ха воз­вы­сил­ся, стал слы­шен во всех уг­лах гро­мад­но­го за­ла, и сам он как буд­то вы­рос, ко­гда, об­ра­ща­ясь к под­су­ди­мым, под­нял ру­ку и бла­го­сло­вил их, гром­ко, от­чет­ли­во про­из­но­ся: “Бла­го­слов­ляю вер­ных ра­бов Гос­по­да Иису­са Хри­ста на му­ки и смерть за Него”. Под­су­ди­мые опу­сти­лись на ко­ле­ни... До­прос пат­ри­ар­ха был окон­чен... За­се­да­ние в этот ве­чер бо­лее не про­дол­жа­лось».

Бла­го­дат­ная си­ла бла­го­сло­ве­ния свя­тей­ше­го вид­на из по­сле­ду­ю­щих со­бы­тий.

На рас­све­те 25 ап­ре­ля 1922 го­да был вы­не­сен при­го­вор: 18 че­ло­век – к рас­стре­лу, осталь­ные – к раз­лич­ным сро­кам ка­тор­ги. На пред­ло­же­ние пред­се­да­те­ля про­сить выс­шую власть о по­ми­ло­ва­нии бы­ло от­ве­че­но го­ря­чей ре­чью про­то­и­е­рея За­озер­ско­го и от­ка­зом от ли­ца всех при­го­во­рен­ных... Толь­ко вздох про­нес­ся по за­лу при объ­яв­ле­нии при­го­во­ра. Ни сто­на... ни пла­ча... При­но­си­лась ве­ли­кая ис­ку­пи­тель­ная жерт­ва за гре­хи рус­ско­го на­ро­да, и без­молв­но разо­шел­ся на­род. Бы­ло уже свет­ло, солн­це всхо­ди­ло, ко­гда рас­кры­лись тя­же­лые две­ри су­да и при­го­во­рен­ные смерт­ни­ки, окру­жен­ные ле­сом шты­ков, по­ка­за­лись на по­ща­ди... Шли с непо­кры­ты­ми го­ло­ва­ми, со скре­щен­ны­ми на гру­ди ру­ка­ми, со взо­ром, под­ня­тым вы­со­ко к небу, ту­да, где ждет их Бла­гост­ный Ис­ку­пи­тель ми­ра, где все про­ще­но, все за­бы­то, где нет ни стра­да­нии, ни зла... И гром­ко-ли­ку­ю­ще ли­лась их песнь: «Хри­стос вос­кре­се из мерт­вых...»

На до­лю пат­ри­ар­ха Ти­хо­на вы­па­ло воз­глав­ле­ние Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви во вре­мя ее пе­ре­хо­да к но­вой, са­мо­сто­я­тель­ной жиз­ни в усло­ви­ях но­во­го го­судар­ствен­но­го строя. Этот пе­ре­ход, со­про­вож­дав­ший­ся от­кры­тым столк­но­ве­ни­ем двух про­ти­во­по­лож­ных ми­ро­воз­зре­ний (ре­ли­ги­оз­но­го и ате­и­сти­че­ско­го), был крайне тя­же­лым и бо­лез­нен­ным. И ес­ли не все уми­ро­тво­ря­ю­щие, свой­ствен­ные ду­ше свя­тей­ше­го кро­тость, доб­ро­ду­шие и муд­рость, он, ко­неч­но, был бы еще ост­рее.

Пат­ри­арх рас­ска­зы­вал, что, чи­тая в за­клю­че­нии га­зе­ты, он с каж­дым днем все бо­лее скор­бел о том, что об­нов­лен­цы за­хва­ты­ва­ют Цер­ковь в свои ру­ки.

И вот са­мо­зва­ное об­нов­лен­че­ское цер­ков­ное управ­ле­ние со­зы­ва­ет в мае 1923 го­да «Вто­рой По­мест­ный Со­бор Рус­ской Церк­ви». Этот «Со­бор» ли­шил пат­ри­ар­ха Ти­хо­на пат­ри­ар­ше­го са­на и мо­на­ше­ства, раз­ре­шил вто­ро­бра­чие свя­щен­но­слу­жи­те­лям, а так­же свя­щен­но­слу­же­ние же­на­тым на вдо­вах или раз­ве­ден­ных, ввел в жизнь брач­ный епи­ско­пат. Один из быв­ших на этом «Со­бо­ре» мо­ло­дых епи­ско­пов – Иоасаф (Шиш­ков­ский-Дрылев­ский) впо­след­ствии рас­ска­зы­вал, как про­изо­шел акт ли­ше­ния пат­ри­ар­ха са­на. Гла­ва­ри «Со­бо­ра» Крас­ниц­кий и Вве­ден­ский со­бра­ли для со­ве­ща­ния при­сут­ству­ю­щих на «Со­бо­ре» епи­ско­пов, и ко­гда на­ча­лись мно­го­чис­лен­ные воз­ра­же­ния про­тив пред­ло­жен­ной ре­зо­лю­ции о низ­ло­же­нии пат­ри­ар­ха, Крас­ниц­кий со­вер­шен­но от­кры­то за­явил: «Кто сей­час же не под­пи­шет этой ре­зо­лю­ции, не вый­дет из этой ком­на­ты ни­ку­да, кро­ме как пря­мо в тюрь­му». Тер­ро­ри­зи­ро­ван­ные епи­ско­пы (в том чис­ле и сам Иоасаф) не на­шли в се­бе му­же­ства усто­ять пе­ред пер­спек­ти­вой но­во­го тю­рем­но­го за­клю­че­ния и под­пи­са­ли, хо­тя, по сло­вам епи­ско­па Иоаса­фа, в ду­ше по­чти все бы­ли про­тив этой ре­зо­лю­ции. 11 июня 1923 го­да в пе­ча­ти вы­шла «Ин­струк­ция о по­ряд­ке ре­ги­стра­ции ре­ли­ги­оз­ных об­ществ и вы­да­че раз­ре­ше­ний на со­зыв съез­дов та­ко­вых». В этой Ин­струк­ции имел­ся сле­ду­ю­щий пункт: «Ре­ли­ги­оз­ные об­ще­ства, не за­ре­ги­стри­ро­вав­ши­е­ся в за­кон­ном по­ряд­ке в трех­ме­сяч­ный срок со дня опуб­ли­ко­ва­ния Ин­струк­ции в “Из­ве­сти­ях ВЦИК”, счи­та­ют­ся за­кры­ты­ми». Этот пункт по­ста­нов­ле­ния пра­ви­тель­ства в гла­зах об­нов­лен­цев дол­жен был со­вер­шен­но по­кон­чить с остат­ка­ми «ти­хо­нов­щи­ны», так как ор­га­ны вла­сти ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зы­ва­лись ре­ги­стри­ро­вать ка­кие-ли­бо пра­во­слав­ные об­щи­ны, не на­хо­дя­щи­е­ся в об­ще­нии с са­мо­зван­ным Выс­шим Цер­ков­ным Управ­ле­ни­ем.

Но Бог су­дил ина­че: 27 июня 1923 го­да в «Прав­де» и в «Из­ве­сти­ях» бы­ло со­вер­шен­но неожи­дан­но опуб­ли­ко­ва­но «По­ста­нов­ле­ние Вер­хов­но­го Су­да об осво­бож­де­нии граж­да­ни­на Бе­ла­ви­на из-под стра­жи». Пат­ри­арх под­пи­сал за­яв­ле­ние Вер­хов­но­му три­бу­на­лу с при­зна­ни­ем всех воз­ве­ден­ных на него в об­ви­ни­тель­ном ак­те об­ви­не­ний, «с по­ка­я­ни­ем в них и с от­ре­че­ни­ем от со­чув­ствия мо­нар­хи­че­ским иде­ям», за­вер­шав­ше­е­ся ука­за­ни­ем, что он от­ныне «не враг Со­вет­ской вла­сти». «Ко­неч­но, – пи­сал пат­ри­арх, – я не вы­да­вал се­бя за та­ко­го по­клон­ни­ка Со­вет­ской вла­сти, ка­ким объ­яви­ли се­бя цер­ков­ные об­нов­лен­цы, но уж и не та­кой контр­ре­во­лю­ци­о­нер, ка­ким пред­став­ля­ет ме­ня Со­бор... Я ре­ши­тель­но осуж­даю вся­кое по­ся­га­тель­ство на Со­вет­скую власть, от­ку­да бы оно не ис­хо­ди­ло». По ка­ким пси­хо­ло­ги­че­ским мо­ти­вам и в ка­ких усло­ви­ях под­пи­сал пат­ри­арх Ти­хон это за­яв­ле­ние, он, на­сколь­ко из­вест­но, ни­ко­гда и ни­ко­му не го­во­рил, но ни­ко­гда и не от­ри­цал, что под­пи­сал его, не раз разъ­яс­няя бук­валь­но сле­ду­ю­щее: «Я на­пи­сал, что от­ныне не враг Со­вет­ской вла­сти, но я не на­пи­сал, что я друг...» Тем, кто не по­ни­мал его по­ступ­ка и со­блаз­нил­ся им, он го­во­рил: «Пусть по­гибнет мое имя в ис­то­рии, толь­ко б Церк­ви бы­ла поль­за». Ан­гли­кан­ско­му епи­ско­пу Бю­ри, ко­то­рый так­же про­сил объ­яс­не­ний, пат­ри­арх на­пом­нил сло­ва апо­сто­ла Пав­ла: Имею же­ла­ние раз­ре­шить­ся и быть со Хри­стом, по­то­му что это несрав­нен­но луч­ше; а остать­ся во пло­ти нуж­нее для вас (Флп.1:23-24). Он до­ба­вил, что лич­но с ра­до­стью при­нял бы му­че­ни­че­скую смерть, но судь­ба оста­ю­щей­ся Пра­во­слав­ной Церк­ви ле­жит на его от­вет­ствен­но­сти.

Но еще за несколь­ко лет до аре­ста пат­ри­арх яс­но за­явил в воз­зва­нии от 25 сен­тяб­ря 1919 го­да: «Уста­нов­ле­ние той или иной фор­мы прав­ле­ния – не де­ло Церк­ви, а са­мо­го на­ро­да. Цер­ковь не свя­зы­ва­ет се­бя ни с ка­ким об­ра­зом прав­ле­ния, ибо та­ко­вое име­ет лишь от­но­си­тель­ное ис­то­ри­че­ское зна­че­ние».

Вот по­че­му, об­ли­чая на­пад­ки об­нов­лен­цев «о контр­ре­во­лю­ци­он­но­сти» пра­во­слав­ных, свя­тей­ший имел пра­во ска­зать: «И мы, и на­ша паства вер­ны и Церк­ви Бо­жи­ей, и род­но­му пра­во­сла­вию, и на­ше­му пра­ви­тель­ству, и толь­ко вра­ги Церк­ви, се­ю­щие сму­ту и враж­ду, мо­гут утвер­ждать иное».

Од­ной из по­сто­ян­ных за­бот свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха бы­ло вы­хло­по­тать для Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ре­ги­стра­цию, а вме­сте с нею и воз­мож­ность ле­галь­но­го су­ще­ство­ва­ния в пре­де­лах Со­ю­за ССР. Как пи­сал об этом позд­нее мит­ро­по­лит Сер­гий: «От­сут­ствие ре­ги­стра­ции для на­ших цер­ков­но-пра­ви­тель­ствен­ных ор­га­нов со­зда­ет мно­го прак­ти­че­ских неудобств, при­да­вая всей на­шей де­я­тель­но­сти ха­рак­тер ка­кой-то неле­галь­но­сти, хо­тя мы и не со­вер­ша­ем ни­че­го, за­пре­щен­но­го за­ко­ном рес­пуб­ли­ки, что, в свою оче­редь, по­рож­да­ет мно­го вся­ких недо­ра­зу­ме­ний и по­до­зре­ний».

Вла­стям ка­за­лось, что глав­ная при­тя­га­тель­ная си­ла пат­ри­ар­ха для рус­ско­го на­ро­да за­клю­ча­лась не в цер­ков­ной об­ла­сти, а в по­ли­ти­че­ской, в том, что он был его идей­ным вдох­но­ви­те­лем. По­это­му они бы­ли убеж­де­ны, что по­сле пуб­лич­но­го от­ре­че­ния от враж­деб­но­го от­но­ше­ния к Со­вет­ской вла­сти все про­тив­ни­ки ее, а та­ко­вы­ми бы­ли, по утвер­жде­нию боль­ше­ви­ков, все ис­кренне ве­ру­ю­щие лю­ди, уви­дят в за­яв­ле­ния пат­ри­ар­ха из­ме­ну их иде­а­лам и ре­ши­тель­но от­вер­нуть­ся от него, и пат­ри­арх, вый­дя из за­клю­че­ния, не смо­жет най­ти се­бе сре­ди ве­ру­ю­щих и ду­хо­вен­ства сколь-ни­будь зна­чи­тель­но­го ко­ли­че­ства при­вер­жен­цев. В цер­ков­ном же от­но­ше­нии вся­кая при­тя­га­тель­ная си­ла пат­ри­ар­ха, по рас­че­там вла­стей, бы­ла уни­что­же­на ав­то­ри­те­том «Со­бо­ра» 1923 го­да. В пол­ной уве­рен­но­сти, что те­перь пат­ри­арх и по­ли­ти­че­ски, и цер­ков­но умер для на­ро­да, вла­сти объ­яви­ли ему, что он сво­бо­ден в об­ла­сти цер­ков­ной жиз­ни пред­при­ни­мать, что со­чтет нуж­ным. Од­на­ко Со­вет­ская власть, как без­бож­ная, не учла од­но­го и ре­ши­тель­но­го фак­то­ра в цер­ков­ной жиз­ни – то­го, что Дух Бо­жий пра­вит Цер­ко­вью. Слу­чи­лось со­всем не то, что ожи­да­лось по чи­сто че­ло­ве­че­ским рас­че­там.

«По­ка­ян­ное» за­яв­ле­ние пат­ри­ар­ха, на­пе­ча­тан­ное в со­вет­ских га­зе­тах, не про­из­ве­ло на ве­ру­ю­щий на­род ни ма­лей­ше­го впе­чат­ле­ния. «Со­бор» же 1923 го­да не имел для него ни­ка­ко­го ав­то­ри­те­та; пло­хо раз­би­ра­ясь в ка­но­ни­че­ских тон­ко­стях, про­стой на­род, од­на­ко, ин­ту­и­тив­но по­чув­ство­вал всю фальшь его по­ста­нов­ле­ний. По­дав­ля­ю­щая мас­са пра­во­слав­ных лю­дей от­кры­то при­ня­ла осво­бож­ден­но­го пат­ри­ар­ха как сво­е­го един­ствен­но­го за­кон­но­го гла­ву, и пат­ри­арх пред­стал пред гла­за­ми вла­стей в пол­ном орео­ле фак­ти­че­ско­го ду­хов­но­го во­ждя ве­ру­ю­щих на­род­ных масс. То не бы­ла по­пуляр­ность, сла­ва, оба­я­ние лич­но­сти. То не бы­ло и бла­го­го­ве­ние пе­ред свя­то­стью и пре­кло­не­ние пе­ред си­лой чу­до­тво­ре­ния, ко­то­ры­ми окру­же­на бы­ла лич­ность о. Иоан­на Крон­штадт­ско­го, при всей ви­ди­мой схо­же­сти встре­чи на­ро­дом то­го и дру­го­го. Пат­ри­арх яв­лял на­ро­ду сво­ей лич­но­стью ра­дость со­зна­ния се­бя в Церк­ви! От­сю­да ли­ко­ва­ние при непо­сред­ствен­ном ли­це­зре­нии его, при­ни­мав­шее фор­мы сти­хий­но­го тор­же­ства чи­сто пас­халь­ной на­стро­ен­но­сти. От­сю­да ти­хая ра­дость од­но­го лишь со­зна­ния, что он есть.

Вы­ход на сво­бо­ду свя­тей­ше­го при­нес огром­ную поль­зу Церк­ви, вос­ста­но­вив и утвер­див в ней за­кон­ное цер­ков­ное управ­ле­ние.

Об об­нов­лен­цах пат­ри­арх го­во­рил в сво­их двух воз­зва­ни­ях.

В пер­вом из них, 28 июня 1923 го­да, он ука­зы­ва­ет на всю нека­но­нич­но­стъ, несо­сто­я­тель­ность об­нов­лен­че­ско­го «Со­бо­ра», на ко­то­ром, меж­ду про­чим, из 67 при­сут­ство­вав­ших ар­хи­ере­ев бы­ло толь­ко 10-15 % за­кон­но­го по­свя­ще­ния, а все осталь­ные – лже­е­писко­пы.

Во вто­ром, пер­во­и­юль­ском, сво­ем об­ра­ще­нии пат­ри­арх го­во­рит, в част­но­сти, о зна­че­нии «прак­ти­че­ских ме­ро­при­я­тий» об­нов­лен­цев. «Об­нов­лен­цы бес­со­зна­тель­но или со­зна­тель­но тол­ка­ют Пра­во­слав­ную Цер­ковь к сек­тант­ству, от­сту­пя от ее ка­но­нов».

Пол­но­стью же ис­то­рии сущ­ность и оцен­ка об­нов­лен­че­ско­го рас­ко­ла и вы­во­ды, обя­за­тель­ные для всех чле­нов Церк­ви, из­ло­же­ны свя­тей­шим пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном в его ос­нов­ном по­сла­нии 15 июля. Это воз­зва­ние, про­зву­чав­шее, как ве­ли­че­ствен­ный бла­го­вест, по всей Рос­сии, от­кры­ло со­бой по­ло­су по­ка­я­ния мно­гих об­нов­лен­цев. Кон­ча­ет­ся оно при­зы­вам свя­тей­ше­го к от­кло­нив­шим­ся от цер­ков­но­го един­ства... «Умо­ля­ем со­знать свой грех, очи­стить се­бя по­ка­я­ни­ем и воз­вра­тить­ся в спа­са­ю­щее ло­но Еди­ной Все­лен­ской Церк­ви!»

Стре­мясь не на сло­вах толь­ко к ис­тин­но­му цер­ков­но­му ми­ру, свя­тей­ший пат­ри­арх по­ру­чил со­сто­яв­ше­му­ся при нем ар­хи­ерей­ско­му Си­но­ду ве­сти пе­ре­го­во­ры с гла­вен­ству­ю­щи­ми об­нов­лен­ца­ми о при­со­еди­не­нии их к Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Тол­па­ми шли об­нов­лен­че­ские свя­щен­ни­ки и ар­хи­ереи на путь по­ка­я­ния пе­ред Цер­ко­вью и ни­че­го они не встре­ча­ли у свя­тей­ше­го, кро­ме без­гра­нич­ной лас­ки и все ­по­кры­ва­ю­щей, под­час со­всем неза­слу­жен­ной люб­ви. «Он имел осо­бен­ную ши­ро­ту взгля­дов, спо­со­бен был по­нять каж­до­го и всех про­стить», – вспо­ми­нал о свя­тей­шем Ти­хоне мит­ро­по­лит Сер­гий.

Но это не бы­ло укло­не­ни­ем от стро­го пра­во­слав­ной ли­нии. На­обо­рот. «Про­шу ве­рить, что я не пой­ду на со­гла­ше­ния и уступ­ки, ко­то­рые по­ве­дут к по­те­ре чи­сто­ты и кре­по­сти пра­во­сла­вия», – твер­до и ав­то­ри­тет­но ска­зал пат­ри­арх (из его ре­зо­лю­ции о при­ми­ре­нии с Крас­ниц­ким на адре­се Ели­за­вет­град­ско­го ду­хо­вен­ства 26 июня 1924 го­да, за № 523).

Вот по­че­му 5 ап­ре­ля 1924 го­да (за № 291) он из­дал но­вое, крат­кое, но со­дер­жа­тель­ное по­сла­ние, об­ли­ча­ю­щее тяж­кие пре­ступ­ле­ния во­ждей об­нов­лен­че­ско­го рас­ко­ла. В этом по­сла­нии свя­тей­ший пат­ри­арх на ос­но­ва­нии цер­ков­ных ка­но­нов и от име­ни еди­но­мыс­лен­ной с ним Рос­сий­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви под­верг­нул об­нов­лен­цев ка­но­ни­че­ско­му за­пре­ще­нию и под­твер­дил, что они, впредь до рас­ка­я­ния, на­хо­дят­ся вне об­ще­ния с Цер­ко­вью.

Но раз­но­об­раз­ней­шие вра­ги Пра­во­слав­ной Церк­ви нена­ви­де­ли ее гла­ву, свя­тей­ше­го Ти­хо­на. Он был ис­тин­ным из­бран­ни­ком Бо­жи­им, и на нем оправ­да­лись сло­ва Хри­ста: По­но­сят вам и ижде­нут, и ре­кут всяк зол гла­гол, на вы лжу­ще Мене ра­ди (Мф.5:11).

Ма­ло то­го – вра­ги Церк­ви по­ку­ша­лись на жизнь свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха. 26 но­яб­ря 1924 го­да несколь­ко пре­ступ­ни­ков во­рва­лись в ком­на­ты пат­ри­ар­ха и уби­ли пер­вым вы­шед­ше­го на шум его ке­лей­ни­ка Я.О. По­ло­зо­ва.

К че­сти для ве­ру­ю­щих, ис­ти­на пра­во­сла­вия вос­тор­же­ство­ва­ла, и свя­тей­ший Ти­хон мог пи­сать Кон­стан­ти­но­поль­ско­му пат­ри­ар­ху: «Весь рус­ский пра­во­слав­ный на­род ска­зал свое прав­ди­вое сло­во как о нече­сти­вом сбо­ри­ще, дерз­ко име­ну­ю­щим се­бя со­бо­ром 1923 го­да, так о нече­сти­вых во­ждях об­нов­лен­че­ско­го рас­ко­ла... Ве­ру­ю­щие не со схиз­ма­ти­ка­ми (рас­коль­ни­ка­ми), а со сво­им за­кон­ным и пра­во­слав­ным пат­ри­ар­хом».

Рус­ский пра­во­слав­ный на­род глу­бо­ко це­нил и по­ни­мал, кем был свя­тей­ший пат­ри­арх для Церк­ви, и го­ря­чо лю­бил сво­е­го ве­ли­ко­го ду­хов­но­го от­ца. Бли­зок рус­ско­му серд­цу он и по­то­му, что этот пер­во­свя­ти­тель был ис­тин­но рус­ским че­ло­ве­ком, во­пло­тив­шем в се­бе луч­шие сто­ро­ны сво­е­го на­ро­да, от внеш­не­го об­ли­ка до внут­рен­них черт ха­рак­те­ра.

«Очень мно­гие, – го­во­рил один ар­хи­ерей, – вы­ра­жа­ли бли­зость к пат­ри­ар­ху, вос­при­ни­мая его как бла­го­дат­но­го стар­ца. Это зна­ме­на­тель­но – бли­зость вы­со­ко­го ар­хи­пас­ты­ря! Нам на­до пом­нить, све­тиль­ни­ком ка­ко­го све­та он яв­ля­ет­ся, и быть та­ки­ми же ти­хи­ми, крот­ки­ми, мо­лит­вен­ны­ми, непо­сред­ствен­ны­ми в об­ра­ще­нии к Гос­по­ду, чтобы его лю­бовь к Нему со­об­ща­лась и нам, и чтобы у нас бы­ла бли­зость и к нему, и к Бо­гу».

Бу­дучи сам доб­рым пас­ты­рем, от­дав­шим все­го се­бя на де­ло Церк­ви, он к то­му же при­зы­вал и ду­хо­вен­ство. «По­свя­щай­те все свои си­лы на про­по­ведь сло­ва Бо­жия, ис­ти­ны Хри­сто­вой, осо­бен­но в на­ши дни, ко­гда неве­рие и без­бо­жие дерз­но­вен­но опол­чи­лись на Цер­ковь Хри­сто­ву. И Бог ми­ра и люб­ви бу­дет со все­ми ва­ми» (Об­ра­ще­ние к ар­хи­пас­ты­рям и пас­ты­рям 1919 го­да).

Он ста­рал­ся ста­вить до­стой­ных слу­жи­те­лей ал­та­ря и в об­ще­нии с ду­хо­вен­ством одоб­рял его. По­след­не­му епи­ско­пу, по­став­лен­но­му свя­тей­шим Ти­хо­ном, он ска­зал в сво­ем при­вет­ствен­ном сло­ве: «Ар­хи­ерей­ство – ве­ли­кая честь, но с ним свя­за­ны ве­ли­кие стра­да­ния. Через стра­да­ния же – к небес­ной сла­ве!» (вос­кре­се­нье, 23 мая ст. ст. 1925 го­да).

В про­по­ве­ди о пат­ри­ар­хе ар­хи­епи­скоп Три­фон (Тур­ке­ста­нов) вспо­ми­нал, как он, уста­лый, упав­ший ду­хом, при­шел к свя­тей­ше­му, а тот ука­зал ему на ар­хи­ерей­скую па­на­гию с изо­бра­же­ни­ем Бо­го­ма­те­ри. «Ей ору­жие прой­де ду­шу, и Она не пре­да­лась мрач­но­му от­ча­я­нию, и мы долж­ны по Ее при­ме­ру тер­пе­ли­во по­не­сти свой жиз­нен­ный крест» (из про­по­ве­ди ар­хи­епи­ско­па Три­фо­на 25 де­каб­ря 1925 го­да).

«Мы все при­хо­ди­ли к те­бе при жиз­ни за уте­ше­ни­ем и на­зи­да­ни­ем, – го­во­рил позд­нее дру­гой ар­хи­ерей, – и все­гда встре­ча­ли у те­бя лас­ку и при­вет» (из про­по­ве­ди ар­хи­епи­ско­па Ав­гу­сти­на на Пас­ху 1925 го­да).

Свя­тей­ший пат­ри­арх Ти­хон жил ра­до­стя­ми Церк­ви и бо­лел, стра­дая ее скор­бя­ми. Он ве­рил в ду­хов­ное, ис­тин­ное об­нов­ле­ние Рус­ской Церк­ви. Не мог пат­ри­арх не ви­деть и мно­гих урод­ли­вых яв­ле­ний в жиз­ни на­ше­го об­ще­ства: без­ве­рия, нрав­ствен­ной рас­пу­щен­но­сти. Это на­шло свое от­ра­же­ние в его воз­зва­ни­ях к Рус­ской Церк­ви. В них и го­ря­чий про­тест про­тив глу­бо­ко­го ма­те­ри­а­ли­сти­че­ско­го по­ни­ма­ния жиз­ни, и так при­су­щее ду­ше свя­тей­ше­го чув­ство глу­бо­ко­го сми­ре­ния, со­зна­ния че­ло­ве­че­ской неправ­ды пред Бо­же­ствен­ной ис­ти­ной.

«Ныне нуж­но дерз­но­ве­ние ве­ры, – пи­сал пат­ри­арх, – бес­пре­стан­ное ее ис­по­ве­да­ние. Да воз­го­рит­ся пла­мя све­то­ча вдох­но­ве­ния в Церк­ви Рус­ской, да со­бе­рут­ся си­лы, рас­то­чен­ные в безвре­ме­ньи. Пусть вер­ные ча­да в со­ю­зе люб­ви со­еди­нят­ся с ар­хи­пас­ты­ря­ми и пас­ты­ря­ми сво­и­ми и вме­сте яв­ля­ют слу­же­ние в ду­хе и си­ле» (18 де­каб­ря 1917 го­да).

«Очи­стим же серд­ца на­ши по­ка­я­ни­ем и мо­лит­вою», – звал свя­тей­ший пат­ри­арх.

Устро­е­ние са­мой цер­ков­ной жиз­ни свя­тей­ший Ти­хон дол­жен был осу­ще­ствить в ду­хе по­ста­нов­ле­ний Свя­щен­но­го Со­бо­ра 1917 го­да, мно­го ра­бо­тав­ше­го над пре­об­ра­зо­ва­ни­ем раз­лич­ных сто­рон цер­ков­ной жиз­ни. Од­на­ко боль­шин­ство этих ре­форм не бы­ло при­ня­то или вслед­ствие преж­девре­мен­но­го пре­кра­ще­ния де­я­тель­но­сти Со­бо­ра по усло­ви­ям то­го вре­ме­ни, или как не при­вив­ших­ся в цер­ков­ном со­зна­нии.

Свя­тей­ший Ти­хон на всех сту­пе­нях сво­ей жиз­ни и де­я­тель­но­сти все­гда про­тя­ги­вал на­ро­ду ру­ку по­мо­щи, все­гда го­во­рил ему доб­рое сло­во, все­гда шел на­встре­чу в его бед­стви­ях.

И на­род это по­ни­мал и жа­лел его ис­кренне и глу­бо­ко, по­лу­чив пол­ное убеж­де­ние в его свя­то­сти. Это му­же­ствен­ное и крот­чай­шее су­ще­ство. Это ис­клю­чи­тель­ная, без­уко­риз­нен­но свя­тая лич­ность. На во­прос од­но­го че­ло­ве­ка к епи­ско­пу, как он от­но­сит­ся к пат­ри­ар­ху, он от­ве­чал: «Я ре­аль­но ощу­тил его свя­тость».

В пе­ри­од кро­ва­вых меж­до­усо­биц, пол­ных ужа­са и стрем­ле­ний, ко­то­рые «не мо­гут не про­из­во­дить гне­ту­ще­го впе­чат­ле­ния на серд­ца каж­до­го хри­сти­а­ни­на» (По­сла­ние 1919 го­да), он мно­го­крат­но об­ра­щал­ся к ве­ру­ю­щим с цер­ков­ной ка­фед­ры со свя­ты­ми сло­ва­ми пас­тыр­ско­го на­зи­да­ния о пре­кра­ще­нии рас­прей и раз­до­ров. Ко­гда вспых­нул го­лод в По­вол­жье, пат­ри­арх ор­га­ни­зо­вал Ко­ми­тет по­мо­щи го­ло­да­ю­щим, его от­кры­тие 1 ав­гу­ста 1921 го­да озна­ме­но­ва­лось пат­ри­ар­шим бо­го­слу­же­ни­ем в хра­ме Хри­ста Спа­си­те­ля при огром­ном сте­че­нии ду­хо­вен­ства и на­ро­да. По­сле тор­же­ствен­но­го мо­леб­ствия бы­ло про­чи­та­но пат­ри­ар­шее воз­зва­ние о по­мо­щи го­ло­да­ю­щим, об­ра­щен­ное к пра­во­слав­ной Рос­сии и ко всем на­ро­дам зем­ли. Ко­ми­тет, воз­глав­ля­е­мый пат­ри­ар­хом, со­брал боль­шие сред­ства и сде­лал очень мно­го для го­ло­да­ю­щих.

Ни один вос­крес­ный или празд­нич­ный день не про­хо­дил, чтобы свя­тей­ший не слу­жил в мос­ков­ских хра­мах или окрест­но­стях Моск­вы. По-преж­не­му хра­мы эти да­же в буд­ние дни во вре­мя слу­же­ния бы­ва­ли пе­ре­пол­не­ны. В уезд­ных го­ро­дах Мос­ков­ской гу­бер­нии сте­че­ние на­ро­да бы­ва­ло огром­ное, встре­ча и про­во­ды пат­ри­ар­ха очень тор­же­ствен­ные. Ра­бо­чие вез­де по­ки­да­ли ра­бо­ту, и все свет­ские и про­мыш­лен­ные учре­жде­ния не ра­бо­та­ли в те­че­ние все­го пре­бы­ва­ния пат­ри­ар­ха в го­ро­дах.

По­сле за­клю­че­ния пат­ри­арх про­жи­вал не в Тро­иц­ком по­дво­рье, а в Дон­ском мо­на­сты­ре, к нему со всех кон­цов Рос­сии при­ез­жа­ли раз­ные ли­ца, и в его при­ем­ной мож­но бы­ло уви­деть епи­ско­пов, свя­щен­ни­ков и ми­рян: од­ни при­ез­жа­ли по де­лам цер­ков­ным, дру­гие – за по­лу­че­ни­ем пат­ри­ар­ше­го бла­го­сло­ве­ния и за уте­ше­ни­ем в го­ре. До­ступ к нему был сво­бод­ным, и ке­лей­ник его лишь спра­ши­вал по­се­ти­те­лей о це­ли при­хо­да. Пат­ри­арх по­ме­щал­ся в трех ком­на­тах, пер­вая из ко­их в ука­зан­ные ча­сы слу­жи­ла при­ем­ной. Об­ста­нов­ка пат­ри­ар­ших по­ко­ев по­ра­жа­ла сво­ей про­сто­той, а бе­се­да с ним, по сло­вам ви­дев­ших его, про­из­во­ди­ла силь­ное впе­чат­ле­ние. Свя­тей­ший на­хо­дил все­гда несколь­ко слов для каж­до­го, да­же при­хо­дя­ще­го толь­ко за бла­го­сло­ве­ни­ем. При­ез­жих по­дроб­но рас­спра­ши­вал о по­ло­же­нии Пра­во­слав­ной Церк­ви в про­вин­ции.

Мос­ков­ский кор­ре­спон­дент па­риж­ской га­зе­ты «Эн­форм­аси­он» так опи­сы­ва­ет свои впе­чат­ле­ния о свя­тей­шем и о при­е­ме у него. «Спо­кой­ный, ум­ный, лас­ко­вый, ши­ро­ко со­стра­да­тель­ный, очень про­сто оде­тый, без вся­кой рос­ко­ши, без раз­ли­чия при­ни­ма­ю­щий всех по­се­ти­те­лей. Пат­ри­арх ли­шен, мо­жет быть пыш­но­сти, но он дей­стви­тель­но чрез­вы­чай­но до­рог ты­ся­чам ма­лых лю­дей, ра­бо­чих и кре­стьян, ко­то­рые при­хо­дят его ви­деть. В нем под об­ра­зом сла­бо­сти уга­ды­ва­ет­ся креп­кая во­ля, энер­гия для всех ис­пы­та­ний, ве­ра непо­ко­ле­би­мая... По­сто­ян­ные изъ­яв­ле­ния со­чув­ствия и пре­дан­но­сти, ко­то­рые он по­лу­ча­ет со всех кон­цов Рос­сия, де­ла­ют его силь­ным и тер­пе­ли­вым... Гу­стая мол­ча­ли­вая тол­па ожи­да­ла при­ем. Стран­ни­ки, за­мет­ные по за­го­ре­лым ли­цам, боль­шой обу­ви и бла­го­че­сти­во­му ви­ду, ожи­да­ли, си­дя в те­ни ба­шен­но­го зуб­ца. Они сде­ла­ли несколь­ко ты­сяч верст пеш­ком, чтобы по­лу­чить бла­го­сло­ве­ние пат­ри­ар­ха. Сель­ский свя­щен­ник, нерв­ный и за­стен­чи­вый, хо­дил вдоль и по­пе­рек... Го­ро­жане и кре­стьяне, лю­ди из на­ро­да глав­ным об­ра­зом, дол­гие ча­сы, по­рою дни ждут, чтобы от­кры­лась ма­лень­кая дверь и маль­чик пев­чий ввел их к пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну» (№ 219, 1923 г.).

О боль­шой люб­ви и бла­го­го­вей­ном ува­же­нии к нему ве­ру­ю­щих крас­но­ре­чи­во го­во­рит та тро­га­тель­ная за­бот­ли­вость, ко­то­рой был окру­жен свя­тей­ший. Ве­ру­ю­щие сде­ла­ли все, чтобы он ни в чем не нуж­дал­ся, а по­сле его ра­дост­но­го для них осво­бож­де­ния осы­па­ли цве­та­ми сво­е­го лю­би­мо­го пер­во­свя­ти­те­ля.

Те мно­гие и мно­гие ты­ся­чи на­ро­да, ко­то­рые сте­ка­лись на его див­ные служ­бы, где на фоне об­ще­го ве­ли­ко­ле­пия к пат­ри­ар­ху, про­сто­му и скром­но­му и вме­сте неот­ра­зи­мо ве­ли­че­ствен­но­му, тя­ну­лись и взо­ры, и ду­ши всех!

Те мно­го­чис­лен­ные на­род­ные тол­пы, ко­то­рые тес­ни­лись к свя­тей­ше­му, чтобы толь­ко его уви­деть, про­ста­и­ва­ли ча­са­ми в хра­мах и око­ло них и в жа­ру, и в мо­роз, чтобы по­лу­чить его пат­ри­ар­шее бла­го­сло­ве­ние.

Его огром­ный ав­то­ри­тет и об­щее по­чи­та­ние не огра­ни­чи­ва­лось пре­де­ла­ми Рос­сии. Пра­во­слав­ные во­сточ­ные пат­ри­ар­хи при­вет­ство­ва­ли его в 1917 го­ду как сво­е­го бра­та и до са­мой его смер­ти, как пра­ви­ло, под­дер­жи­ва­ли с ним, на­сколь­ко это бы­ло воз­мож­но, са­мую тес­ную ка­но­ни­че­скую связь.

Ко­гда об­нов­лен­цы в 1924 го­ду ста­ли рас­про­стра­нять свою оче­ред­ную ложь об «устра­не­нии свя­тей­ше­го всею Во­сточ­ною Цер­ко­вью», пат­ри­арх Серб­ский Ди­мит­рий в осо­бой гра­мо­те опро­верг это утвер­жде­ние, а об­нов­лен­цам от­ве­тил со­ве­том пре­кра­тить цер­ков­ную сму­ту и под­чи­нить­ся свя­тей­ше­му Ти­хо­ну, един­ствен­ной гла­ве Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Крайне боль­но бы­ло пе­ре­жи­вать все цер­ков­ные бе­ды лю­бя­ще­му от­зыв­чи­во­му серд­цу пат­ри­ар­ха. Внеш­ние и внут­рен­ние цер­ков­ные по­тря­се­ния, об­нов­лен­че­ский рас­кол, непре­стан­ные пер­во­свя­ти­тель­ские тру­ды и за­бо­ты по устро­е­нию и уми­ро­тво­ре­нию цер­ков­ной жиз­ни, бес­сон­ные но­чи и тя­же­лые ду­мы, бо­лее чем го­дич­ное за­клю­че­ние, злоб­ная гнус­ная трав­ля со сто­ро­ны вра­гов, глу­хое непо­ни­ма­ние и неум­ная кри­ти­ка со сто­ро­ны под­час и пра­во­слав­ной сре­ды под­то­чи­ло его ко­гда-то креп­кий ор­га­низм. На­чи­ная с 1924 го­да свя­тей­ший пат­ри­арх стал на­столь­ко силь­но недо­мо­гать, что в день Рож­де­ства Хри­сто­ва на­пи­сал свое за­ве­ща­ние, в ко­то­ром, со­глас­но по­ста­нов­ле­нию Свя­щен­но­го Со­бо­ра от 25 ап­ре­ля 1918 го­да, ука­зы­ва­ет се­бе пре­ем­ни­ка по управ­ле­нию Рус­ской Цер­ко­вью. (В си­лу это­го рас­по­ря­же­ния свя­тей­ше­го Ти­хо­на по­сле его кон­чи­ны пат­ри­ар­шие пра­ва и обя­зан­но­сти пе­ре­шли к мит­ро­по­ли­ту Кру­тиц­ко­му Пет­ру).

Уси­лив­ша­я­ся бо­лезнь – сер­деч­ная аст­ма – вы­ну­ди­ла свя­тей­ше­го лечь в боль­ни­цу док­то­ра Ба­ку­ни­на (Осто­жен­ка, дом 19). Од­на­ко, на­хо­дясь там, пат­ри­арх Ти­хон ре­гу­ляр­но вы­ез­жал по празд­нич­ным и вос­крес­ным дням для слу­же­ния в хра­мах.

В вос­кре­се­нье, 5 ап­ре­ля, за два дня до сво­ей кон­чи­ны, свя­тей­ший пат­ри­арх, несмот­ря на бо­лезнь гор­ла, вы­ехал слу­жить ли­тур­гию в цер­ковь Боль­шо­го Воз­не­се­ния на Ни­кит­ской. Это бы­ла его по­след­няя служ­ба, по­след­няя ли­тур­гия.

Ре­зуль­тат длин­но­го бо­го­слу­же­ния и ре­чи, ска­зан­ной свя­тей­шим Ти­хо­ном по­став­лен­но­му им епи­ско­пу, не за­мед­лил об­на­ру­жить­ся преж­де все­го в силь­ном раз­дра­же­нии гор­ла. Од­на­ко свя­тей­ший, по-ви­ди­мо­му, чув­ство­вал се­бя окреп­шим и да­же пред­по­ла­гал через несколь­ко дней со­всем вый­ти из боль­ни­цы, тем бо­лее, что при­бли­жа­лось Страст­ная неде­ля. Но Гос­подь су­дил ина­че.

Преставление – 25 марта/7 апреля

В са­мый день празд­ни­ка Бла­го­ве­ще­ния Он при­звал к се­бе пер­во­свя­ти­те­ля Рус­ской Церк­ви.

Во втор­ник, 25 мар­та/7 ап­ре­ля 1925 го­да, по­след­ний день его зем­ной жиз­ни, он при­нял мит­ро­по­ли­та Пет­ра и имел с ним про­дол­жи­тель­ную бе­се­ду, по­сле ко­то­рой чув­ство­вал се­бя очень утом­лен­ным. Еще за три ча­са до сво­ей кон­чи­ны пат­ри­арх бе­се­до­вал с на­ве­щав­ши­ми его ли­ца­ми, жи­во ин­те­ре­со­вал­ся хо­дом цер­ков­ных дел, со­об­щал о пред­по­ла­га­е­мом сво­ем ско­ром вы­хо­де из ле­чеб­ни­цы и жа­лел, что недо­мо­га­ние не поз­во­ли­ло ему со­вер­шить бо­го­слу­же­ние в ве­ли­кий празд­ник...

Ве­че­ром де­жу­рив­ший при пат­ри­ар­хе по­слуш­ник К. Паш­ко­вич пред­ло­жил ему при­лечь от­дох­нуть, так как свя­тей­ший стра­дал бес­сон­ни­цей: «Ночь все рав­но, Ва­ше Свя­тей­ше­ство, Вы про­ве­де­те бес­по­кой­но». Свя­тей­ший от­ве­тил ему: «Те­перь я усну... креп­ко и на­дол­го... Ночь бу­дет длин­ная...».

В по­ло­вине две­на­дца­то­го но­чи у свя­тей­ше­го на­чал­ся сер­деч­ный при­ступ. Боль­ной ука­зы­вал на серд­це и жа­ло­вал­ся на боль. Бы­ла ока­за­на обыч­ная в та­ких слу­ча­ях ме­ди­цин­ская по­мощь, но пульс про­дол­жал па­дать... Ме­ди­цин­ские уси­лия ока­за­лись тщет­ны. Бы­ло 11 ча­сов 45 ми­нут ве­че­ра. Свя­тей­ший пат­ри­арх Ти­хон уми­рал.

Уми­рал он с ти­хой мо­лит­вой к Бо­гу, мо­лит­вой бла­го­дар­но­сти, сла­во­сло­вия и кре­стясь: «Сла­ва Те­бе, Гос­по­ди, сла­ва Те­бе, Гос­по­ди, сла­ва Те­бе...» – не успел он пе­ре­кре­стить­ся в тре­тий раз.

На­ут­ро звон церк­вей, мо­лит­вен­но пе­чаль­ный, дро­жал над го­ро­дом пе­ву­чей вол­ной.

Ужас­ная весть быст­ро об­ле­те­ла сто­ли­цу. В хра­мах на­ча­лись бо­го­слу­же­ния. Ве­ру­ю­щие оста­нав­ли­ва­лись на ули­цах и пе­ре­да­ва­ли друг дру­гу по­след­ние ве­сти из Дон­ско­го мо­на­сты­ря.

На сле­ду­ю­щий день бы­ли со­вер­ше­ны во всех мос­ков­ских хра­мах ли­тур­гии Иоан­на Зла­то­уста.

Зна­ме­на­тель­но, да­лее, что пат­ри­арх умер в день смер­ти пра­вед­но­го Ла­за­ря и за его по­гре­бе­ни­ем на­ча­лась Страст­ная сед­ми­ца.

Из пат­ри­ар­шей кел­лии, ку­да бы­ло сна­ча­ла до­став­ле­но те­ло по­чив­ше­го, свя­тей­ший был тор­же­ствен­но пе­ре­не­сен в со­про­вож­де­нии сон­ма ду­хо­вен­ства во гла­ве с прео­свя­щен­ным Бо­ри­сом, епи­ско­пом Мо­жай­ским, в Боль­шой со­бор Дон­ско­го мо­на­сты­ря и об­ла­чен в пат­ри­ар­шее об­ла­че­ние – зо­ло­тое с тем­но-зе­ле­ной бар­хат­ной ото­роч­кой, ши­той зо­ло­том и об­ра­за­ми. На го­ло­ву на­де­та дра­го­цен­ная пат­ри­ар­шая мит­ра. При­сут­ство­вав­шие ар­хи­ереи по окон­ча­нии об­ла­че­ния вло­жи­ли в ру­ки свя­тей­ше­му три­ки­рий и ди­ки­рий и его ру­ка­ми бла­го­сло­ви­ли на­род при про­из­не­се­нии диа­ко­ном из­ме­нен­ных слов бо­го­слу­же­ния: «Та­ко све­тит­ся свет твой пред че­ло­ве­ки и вси ви­де­ша доб­рая де­ла твоя и про­сла­ви­ша От­ца на­ше­го, Иже есть на небе­сах», точ­но сам по­чив­ший пат­ри­арх про­щал­ся со сво­ей паст­вой, в по­след­ний раз бла­го­слов­ляя ее.

По­кло­не­ние по­чив­ше­му во гро­бе пер­во­свя­ти­те­лю на­ча­лось в сре­ду и бес­пре­рыв­но про­дол­жа­лось день и ночь, не пре­кра­ща­ясь во вре­мя всех бо­го­слу­же­ний.

В про­дол­же­нии че­ты­рех су­ток слу­жи­лись па­ни­хи­ды над те­лом усоп­ше­го оси­ро­тев­ши­ми ар­хи­пас­ты­ря­ми и пас­ты­ря­ми Пра­во­слав­ной Церк­ви, и день и ночь бес­пре­рыв­но шел ве­ру­ю­щий рус­ский на­род. По­сле 5-7-ча­со­во­го сто­я­ния в огром­ной по­лу­то­ра­верст­ной оче­ре­ди вхо­ди­ли в со­бор лю­ди, съе­хав­ши­е­ся из всех го­ро­дов Рос­сии, ку­да успе­ла дой­ти весть о кон­чине.

Вхо­ди­ли с бо­лез­нен­но сжи­ма­ю­щи­ми­ся серд­ца­ми и с бла­го­го­ве­ни­ем це­ло­ва­ли по­след­ний раз хо­лод­ную ру­ку свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха Ти­хо­на. И хо­тя боль­шо­го ко­ли­че­ства про­щав­ших­ся в про­дол­же­нии ка­ких-ни­будь ста ча­сов не мог про­пу­стить со­бор, од­на­ко про­стить­ся с пат­ри­ар­хом при­хо­ди­ло око­ло мил­ли­о­на че­ло­век.

В Верб­ное вос­кре­се­нье, в Празд­ник ва­ий, хо­ро­ни­ла Пра­во­слав­ная Рос­сий­ская Цер­ковь сво­е­го пат­ри­ар­ха. От­пе­ва­ние со­вер­ша­ли 63 ар­хи­ерея, в чис­ле ко­то­рых бы­ли 5 мит­ро­по­ли­тов, во гла­ве с ме­сто­блю­сти­те­лем пат­ри­ар­ше­го пре­сто­ла вы­со­ко­прео­свя­щен­ным Пет­ром, мит­ро­по­ли­том Кру­тиц­ким, и око­ло 400 свя­щен­но­слу­жи­те­лей. Ко­лос­саль­ные тол­пы ма­ло-по­ма­лу за­пру­ди­ли со­бой не толь­ко весь огром­ный мо­на­стыр­ский двор, всю тер­ри­то­рию мо­на­сты­ря, но и при­ле­га­ю­щую гро­мад­ную пло­щадь, по­ле и со­сед­ние ули­цы. Это пред­став­ля­ло со­бой нечто небы­ва­лое, что-то та­кое боль­шое и силь­ное, че­го, не ви­дев, нель­зя пред­ста­вить, а уви­дев­ши, нель­зя за­быть.

Бла­го­леп­но и без то­роп­ли­во­сти со­вер­шал­ся чин от­пе­ва­ния. По­сле пе­чаль­но­го на­пе­ва «Веч­ная па­мять...» на­сту­пи­ло мол­ча­ние, точ­но ни­кто не ре­шал­ся по­дой­ти, чтобы под­нять гроб свя­тей­ше­го и нести на ме­сто по­след­не­го упо­ко­е­ния.

И вдруг сре­ди мерт­вой ти­ши­ны раз­да­лись сло­ва, ка­жет­ся, ни­че­го в се­бе не за­клю­чав­шие, но ко­то­рые по сво­ей непо­сред­ствен­но­сти и ис­крен­но­сти да­ли вы­ход об­ще­му чув­ству. По­ли­лись сле­зы...

На ам­вон во­шел один из епи­ско­пов. Он не го­во­рил над­гроб­ные сло­ва, он сде­лал, так ска­зать, адми­ни­стра­тив­ные рас­по­ря­же­ния: «Се­го­дня мы по­гре­ба­ем один­на­дца­то­го пат­ри­ар­ха Все­рос­сий­ско­го – Ти­хо­на. На по­хо­ро­ны его со­бра­лась по­чти вся Москва. И я об­ра­ща­юсь к вам с прось­бой, ко­то­рая без­услов­но долж­на быть вы­пол­не­на. Де­ло в том, что весь мо­на­стыр­ский двор пе­ре­пол­нен на­ро­дом, во­ро­та за­кры­ты, и в мо­на­стырь боль­ше ни­ко­го не пус­ка­ют. Все при­ле­га­ю­щие к мо­на­сты­рю пло­ща­ди и ули­цы за­пру­же­ны на­ро­дом. Вся от­вет­ствен­ность за со­блю­де­ние по­ряд­ка ле­жит на мне. При та­ком скоп­ле­нии на­ро­да ма­лей­шее на­ру­ше­ние дис­ци­пли­ны мо­жет вы­звать ка­та­стро­фу. Про­шу, не омра­чай­те ве­ли­ко­го ис­то­ри­че­ско­го мо­мен­та, ко­то­рый мы сей­час пе­ре­жи­ва­ем с ва­ми. Пер­вым вый­дет от­сю­да ду­хо­вен­ство, по­том епи­ско­пы вы­не­сут свя­тей­ше­го. Пой­дут толь­ко свя­щен­но­слу­жи­те­ли в об­ла­че­ни­ях, все осталь­ные оста­нут­ся на ме­стах... Ни­кто не сой­дет с ме­ста, по­ка вам не ска­жут. Вы долж­ны ис­пол­нить это без­услов­но в па­мять на­ше­го свя­тей­ше­го от­ца пат­ри­ар­ха. И я знаю, что вы это сде­ла­е­те и не омра­чи­те ни­чем этих ис­то­ри­че­ских ми­нут...» Да­лее он под­черк­нул еди­не­ние, все­гда цар­ство­вав­шее меж­ду пат­ри­ар­хом и паст­вой. В за­клю­че­ние он пред­ло­жил при­сут­ству­ю­щим про­петь «Осан­на». Пес­но­пе­ние бы­ло под­хва­че­но мно­го­ты­сяч­ной тол­пой.

Лес хо­руг­вей дви­нул­ся к вы­хо­ду. За ним по че­ты­ре че­ло­ве­ка в ряд вы­хо­ди­ли свя­щен­ни­ки. На от­кры­той пло­щад­ке пе­ред со­бо­ром сто­я­ли но­сил­ки, на ко­то­рые бу­дет по­став­лен гроб. Кру­гом тол­пил­ся на­род, а око­ло са­мых сту­пе­ней мно­же­ство фо­то­гра­фов, на­пра­вив­ших свои ап­па­ра­ты на но­сил­ки.

Из со­бо­ра по­ка­за­лось ше­ствие. Ар­хи­ереи нес­ли гроб свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха. Пе­ние хо­ра сли­ва­лось с пе­ре­зво­ном ко­ло­ко­лов. При пе­нии «Веч­ная па­мять...» гроб был под­нят, и весь на­род под­хва­тил пес­но­пе­ние, как толь­ко про­цес­сия дви­ну­лась...

Сам на­род устро­ил цепь. Ни тол­кот­ни, ни дав­ки. Со­глас­но во­ле по­чив­ше­го, пе­ред са­мым по­гре­бе­ни­ем гроб пат­ри­ар­ха был вне­сен в его ке­ллию, где он столь­ко пе­ре­жил, столь­ко вы­стра­дал.

За­тем про­цес­сия дви­ну­лась к так на­зы­ва­е­мо­му теп­ло­му хра­му, где бы­ла при­го­тов­ле­на мо­ги­ла. В тем­ные две­ри во­шли ар­хи­ереи, и две­ри за гро­бом за­кры­лись. Все утих­ло. В мол­ча­нии сто­ял крест­ный ход пе­ред за­кры­ты­ми две­ря­ми хра­ма. Там про­хо­ди­ла ли­тия. Но вот раз­да­лось пе­ние: «Веч­ная па­мять...» Это гроб свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха Ти­хо­на опус­ка­ли в мо­ги­лу. Пе­чаль­ный пе­ре­звон ко­ло­ко­лов точ­но пла­кал над рас­кры­той мо­ги­лой по­чив­ше­го пат­ри­ар­ха.

Вслед за ду­хо­вен­ством на­род устре­мил­ся к боль­шо­му со­бо­ру и це­ло­вал ме­сто, где сто­ял гроб усоп­ше­го.

На от­вет­стве­ней­шем по­сту пер­во­свя­ти­те­ля свя­тей­ший Ти­хон про­был семь с по­ло­ви­ной лет. Труд­но пред­ста­вить Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь без пат­ри­ар­ха Ти­хо­на в эти го­ды. Так неиз­ме­ри­мо мно­го сде­лал он для Церк­ви и для са­мой ве­ры.

За­слу­ги свя­тей­ше­го пе­ред Рос­сий­ской Цер­ко­вью неис­чис­ли­мы. За­ме­ча­тель­ные сло­ва ска­зал о нем мит­ро­по­лит Сер­гий Ни­же­го­род­ский: «Он один без­бо­яз­нен­но шел пря­мым пу­тем в слу­же­нии Хри­сту и Его Церк­ви. Он на се­бе од­ном нес всю тя­жесть Церк­ви по­след­ние го­ды. Им мы жи­вем, дви­жем­ся и су­ще­ству­ем как пра­во­слав­ные лю­ди».

Свя­тей­ший Ти­хон был муд­рым и опыт­ным корм­чим цер­ков­но­го ко­раб­ля в бур­ные го­ды. Он су­мел про­ве­сти и со­хра­нить его сре­ди бу­шу­ю­щих волн жи­тей­ско­го мо­ря. «И уже в од­ном этом, – ска­зал над гро­бом пат­ри­ар­ха про­фес­сор-про­то­и­е­рей Стра­хов, – несо­мнен­ная и ве­ли­чай­шая твоя за­слу­га».

В сми­ре­нии и по­дви­гах свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха бы­ла вид­на по­мощь Бо­жи­ей Ма­те­ри, Ко­то­рая все­гда опе­ка­ла и укреп­ля­ла его; из­вест­но, что пер­вое слу­же­ние Мос­ков­ско­го мит­ро­по­ли­та Ти­хо­на бы­ло в Успен­ском со­бо­ре в празд­ник Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, позд­нее он из­би­ра­ет­ся По­мест­ным Со­бо­ром пе­ред об­ра­зом осо­бо чти­мой свя­ты­ни – ико­ной Вла­ди­мир­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри. Пат­ри­ар­шая ин­тро­ни­за­ция со­сто­я­лась в Крем­ле, в Успен­ском со­бо­ре в празд­ник Вве­де­ния во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, и кон­чи­на со­вер­ши­лась то­же в Бо­го­ро­дич­ный празд­ник – Бла­го­ве­ще­ние.

Име­ет­ся еще од­но зна­ме­ние ми­ло­сти Бо­жи­ей Ма­те­ри: в боль­ни­це, где на­хо­дил­ся пе­ред кон­чи­ной пат­ри­арх Ти­хон, не бы­ло ико­ны. Он по­про­сил при­не­сти ико­ну, не ука­зав, ка­кую имен­но, его прось­бу ис­пол­ни­ли – из За­ча­тьев­ско­го мо­на­сты­ря при­нес­ли ико­ну Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы.

Несмот­ря на всю свою пер­во­свя­ти­тель­скую за­ня­тость, свя­тей­ший Ппат­ри­арх Ти­хон ча­сто слу­жил. В сред­нем в ме­сяц он со­вер­шал 23-25 бо­го­слу­же­ний. Это был его бла­го­дат­ный по­двиг пред­сто­я­ния пре­сто­лу Гос­под­ню. Это его зем­ное пред­сто­я­ние Ца­рю сла­вы за Рус­скую Цер­ковь ныне про­дол­жа­ет­ся в пред­сто­я­нии небес­ном.

На Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви 9 ок­тяб­ря 1989 го­да свя­тей­ший пат­ри­арх Ти­хон был при­чис­лен к ли­ку свя­тых: "па­мять со­вер­шать в сей день его про­слав­ле­ния (9 ок­тяб­ря), а так­же вне­сти в ме­ся­це­слов да­ту его пре­став­ле­ния в день Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы".