19 июля 2023 года исполняется 30 лет со дня открытия Священным Синодом Богородице-Рождественского ставропигиального женского монастыря. В преддверии юбилея «Монастырский вестник» публикует беседу с настоятельницей обители игуменией Викториной (Перминовой)
Матушка, как ощущаете Вы прошедшие тридцать лет – много это или мало, и какое впечатление осталось в душе о годах возрождения обители?
Тридцать лет возрождения монастыря – срок относительно небольшой. Он мал по сравнению, например, со столетьем, тысячелетьем. Но у Господа один день как тысяча лет и тысяча лет как один день (2 Пет. 3:8). Даже один-единственный день, если он наполнен Богом и угождением Ему, является духовно значимым. И если такие дни, молитвами и трудами наших наставников, были в обители, то благодарим за это Господа. За прошедшие годы были и радости, и скорби, но все это послужило на пользу обители и каждой ее насельнице. Так что общее впечатление или ощущение – это, несомненно, чувство благодарности Богу.
Как состоялось Ваше промыслительное сближение с тем монастырем, который Вам выпало возрождать?
Спаситель сказал Своим ученикам: Не вы Мене избрасте, но Аз избрах вас (Ин. 15:16). Так же поступают святые и праведники. Бывает так, что мы совершенно о них не знаем, а они нас избирают, чтобы помочь нам прийти к спасению, чтобы мы принесли хоть малый плод для Царствия Небесного. Ведь ничего случайного не бывает. В 1981 году мы с казначеей нашей обители поступили в Пюхтицкий монастырь. День нашего поступления был 15 декабря. Это день праведной кончины основательницы нашей Богородице-Рождественской обители схимонахини Марфы (в миру княгини Марии Ивановны Серпуховской, матери князя-героя Владимира Андреевича Храброго). В то время мы не знали ни про схимонахиню Марфу, ни про день ее преставления, ни тем более о том, что в Москве был такой Рождественский монастырь. Но почившая праведница знала о нас и молилась. Сказать, что в советские времена было очень трудно поступить в монастырь, особенно молодым и получившим высшее образование, – ничего не сказать. И все же, заступничеством митрополита Таллинского – будущего Святейшего Патриарха Алексия II, нас приняли и прописали в монастыре. Как мы теперь видим, здесь было и ходатайство неведомой нам тогда покровительницы. И потом, через 12 лет, пути Промысла Божия привели нас в Москву, чтобы началось возрождение замечательной Богородице-Рождественской обители, которую по благословению преподобного Сергия Радонежского основала схимонахиня Марфа.
Основательница Богородице-Рождественского монастыря всегда находится немного «в тени» своего знаменитого сына Владимира Храброго и современных ей исторических лиц. Но здесь, в монастыре, как раз и раскрывается ее личная история, ее значимость…
Да, схимонахиня Марфа была более чем скромной, истинным духовным чадом и ученицей преподобного Сергия. Таким был и Владимир Андреевич, по благословению Преподобного уступивший великое княжение детям Димитрия Донского, а Владимир Храбрый мог бы стать выдающимся правителем. Но он предпочел Царство Небесное и благо Руси, видя пример своей матери. Она пожертвовала многим для блага родной земли, воспитала прекрасного сына, который был героем не только потому, что одержал победы в ряде сражений и фактически решил исход Куликовской битвы, но и потому, что в мирной жизни был великодушным человеком, который умел оказывать послушание, смиряться и одерживать победу над самим собой. Такими были идеалы лучших людей Руси. В основание монастыря преподобным Сергием и его «чадом послушания» схимонахиней Марфой был заложен фундамент, который выразился в словах: «Любовью и единением спасаемся». Любви и единения не бывает без послушания, смирения, принятия Божественной воли, всегда благой и совершенной. Единодушными с основателями были святой благоверный князь Димитрий Донской, издавший указ о создании на московских землях нашей обители, и его супруга княгиня Евдокия – преподобная Евфросиния Московская, чей вклад в устроение нашей обители (и материальный, и духовный) очень значим. Кроме того, в основание обители положены каждодневная молитва об отдавших жизнь за веру и Отечество на Куликовом поле воинах и жертвенность их близких – жен, матерей, дочерей, пришедших в монастырские стены подвизаться и молиться за своих почивших. Стены можно разрушить, а такое основание – нет.
Открытие монастыря в эпоху преподобного Сергия и святого Димитрия Донского воспринималось, наверное, как что-то вполне естественное, благочестивое. Совсем не так было в девяностые годы…
В каждую эпоху были свои трудности. Например, во время княжеских междоусобиц и монголо-татарского ига, мало где на Руси существовало общежительное монашество, и преподобному Сергию с учениками пришлось фактически его возрождать и созидать. Если же говорить о возрождении нашей обители в 1993 году, то начинать пришлось даже не с нуля, а с минуса, потому что и жить было негде, и ни у кого не было даже пятачка на метро. Первые насельницы не имели представления не только о монашестве, а зачастую о христианстве. Но Бог-Сердцеведец, видя добрые намерения, постепенно управлял нашу жизнь ко благу.
Что помогло и помогает преодолевать трудности и препятствия?
Молитва, хождение перед Богом, хотя мы в этом очень слабы. Но в трудные моменты, бывает, ничего не остается, как только «возопить всем сердцем… к Щедрому Богу»… Многие из тех людей, которые не желали, чтобы обитель открылась, прямо говорили нам, что «монастыря здесь никогда не будет». Однако Господь, предназначивший это место для спасения людей, устроил всё по Своей воле. И вот обитель существует тридцать лет благодаря тому духовному основанию, которое закладывали наставники, оказавшиеся единодушными основателям и устроителям монастыря. Это были игумен Исайя (Будюкин) и протоиерей Вениамин Румянцев, не дожившие до открытия монастыря, но положившие много сил, чтобы возродить наши души; а также протоиерей Николай Гурьянов, с которым мы познакомились еще в Пюхтицах, помогавший впоследствии нашей открывшейся обители. И непосредственно возрождали наш монастырь приснопамятный Святейший Патриарх Алексий, и поставленный им духовник обители протоиерей Борис Николаев, именно они созидали дух монастыря, понимая, что самое главное – это любовь, являемая в исполнении Господних заповедей. А любовь невозможна без жертвенности, и наши наставники показывали пример и полагали за нас души. Мы очень благодарны и приснопамятному Патриарху Алексию, и дорогому батюшке отцу Борису.
Наша огромная и искренняя благодарность – нынешнему Первосвятителю, Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу, который не оставляет нас своей отеческой заботой. Его Святейшество – опытный наставник, он взращивает на ниве наших сердец все доброе, помогает осваивать новые направления в духе любви и единения: это и получение духовного образования насельницами, и образовательная деятельность, и миссионерское служение. Из новых направлений – чем можем, стараемся помогать Патриаршему Экзархату Африки. Но стараемся действовать так, чтобы главными нашими деланиями оставались молитва, трезвение и аскетический труд над своей душой, и, по силам нашим, преобразование трудом окружающего мира. Наш батюшка отец Борис говорил, что человек, созидающий в своей душе Царствие Божие, начинает его созидать и вокруг себя, преображая любовью окружающий мир. Нам до этого еще очень далеко, но мы к этому стремимся.
Вы стараетесь сохранить историческую память, осветить жизнь лиц, связанных с монастырем. Произошло ли за последние годы что-нибудь новое в этом направлении?
В этом году производились ремонтно-реставрационные работы в нашем древнем соборе Рождества Пресвятой Богородицы. В нем есть придел Сошествия Святого Духа – более поздняя пристройка. Под приделом, у северного фасада собора, была погребена схимонахиня Марфа. В приделе требовалось заменить прогнившие местами деревянные полы, что нам видится также неслучайным. После того, как были вскрыты полы, специалисты произвели раскопки, дошли до уровня шестнадцатого века, а потом и до четырнадцатого. Они обрели четверо останков, одни из которых, вероятно, принадлежат схимонахине Марфе. Совпадают и эпоха, и возраст, и многие признаки, и то, как останки были завернуты в монашеские одежды (так «пеленают» перед погребением именно монахинь) – все указывает на то, что это могут быть священные останки нашей основательницы. Сейчас все найденные останки находятся в Новосибирске, где научные сотрудники – специалисты разного профиля, занимаются их идентификацией. Может быть, удастся восстановить и антропологически точный портрет схимонахини Марфы. Если все подтвердится, и это будут останки схимонахини Марфы, то это станет еще одним шагом, приближающим ее будущее прославление.
Почитание нашей основательницы существует давно: каждый день служится по ней заупокойная лития, многие в обители заказывают панихиды, и, молясь об упокоении схимонахини Марфы, обращаются с различными просьбами и получают помощь по своей вере. Есть в обители и образ, написанный одной благочестивой рабой Божией: на нем изображен преподобный Сергий, благословляющий нашу основательницу на создание монастыря. Конечно же, этот образ – фрагмент жития преподобного Сергия, и наша основательница изображена как историческое лицо, без нимба, подобно тому, как на иконе, где преподобный Сергий благословляет благоверного князя Димитрия Донского на Куликовскую битву, мы видим и князя Владимира Храброго. Надеемся, что когда-нибудь и над главой нашей настоятельницы появится нимб, как сияет он на изображениях ее родных – святых Димитрия и Евфросинии Московских.
Также продолжает осуществляться сбор исторических сведений о связанных с монастырем персоналиях, например, об игумении Ювеналии (Ловенецкой), управлявшей монастырем с 1902 по 1921 год. Происходившая из дворянской семьи города Тулы, насельница московского Страстного монастыря, она сперва возродила монастырь святой равноапостольной Нины в Бодби, в Грузии. Игумения Ювеналия была духовной матерью преподобноисповедницы Фамари (Марджановой), которая полгода числилась сестрой нашей обители. Надеемся, что из собранных об игумении Ювеналии сведений может получиться книга. Стараемся чтить память наших новомучеников – преподобномученицы Татьяны (Бесфамильной), священномученика Павла Преображенского; поминаем нашего священнослужителя, митрофорного протоиерея Сергия Молчанова, который также пострадал за веру и претерпел заключение и изгнание, и других, связанных с обителью лиц.
Были ли за тридцать лет какие-нибудь чудесные случаи, о которых Вы могли бы рассказать?
За годы возрождения произошло много чудесных событий. Чудеса часто происходят тогда, когда человек находится в крайней нужде или беде. Тогда, в критических обстоятельствах, в ответ на молитву приходит помощь свыше.
Все пересказать невозможно, вот несколько случаев. Первое и самое большое чудо – то, что мы получили Постановление Правительства Москвы, необходимое для открытия монастыря. Наша обитель стала первым открывшимся женским монастырем в Москве, при том, что у нас, приехавших из Пюхтиц, не было ни средств, ни знакомых в столице. Получить это Постановление было почти нереально. Одна верующая женщина рассказала нам, что им помог открыть монастырь министр А.С. Матросов. Женщина дала нам адрес департамента, объяснив, что Матросов приезжает обычно к восьми часам на «Волге», что он крупного телосложения. И вот на следующий день мы с казначеей монахиней Даниилой отправились туда. И действительно, в восемь часов утра к зданию департамента подъехала «Волга» и из нее вышел высокий, могучий мужчина. Мы поняли, что это и есть Александр Сергеевич Матросов, подошли к нему, и я стала рассказывать о нашей проблеме. Ничего нам не отвечая, Александр Сергеевич пошел к департаменту. Мы последовали за ним, и шли до самого кабинета. По пути я рассказывала ему суть нашего дела, а он удивленно молчал. Тогда я не знала, что к таким людям нужно заранее записываться на прием, и еще не факт, что нас примут. Поэтому наше обращение прямо «с улицы» так его рассердило, что он поднял трубку телефона и сразу же стал кому-то звонить. Дозвонившись, Александр Сергеевич начал возмущенно говорить: «Слушай, забери от меня каких-то ненормальных!» Я подумала: «Ну, точно, нас сейчас в милицию сдадут». Пришел какой-то мужчина и строго сказал: «Пойдемте за мной». Мы вышли. Пришедшим оказался заместитель министра Валерий Павлович Фролов – в будущем большой и искренний друг нашей обители. Он спросил: «Что вам нужно?» Мы ответили, что нам необходимо получить Постановление Правительства. Тогда Валерий Павлович спросил: «А вы можете сами написать?» Я ответила: «Можем». Он говорит: «Пожалуйста, пишите». После этого он дал нам необходимый бланк. Мы не знали, что Постановление Правительства пишется на половину странички или на страничку, и мы написали эту страничку… и еще двенадцать приложений. С написанным мы вновь пришли к Валерию Павловичу, а он говорит: «Такое вам никто не подпишет». – «Ну, почему же? – сказала я. – Давайте попробуем». Он ответил: «Мне разве жалко? Ходите и пробуйте». И дал нам адреса, по которым мы должны ходить, чтобы собрать все подписи на Постановлении.
Начальник же, сдававший в аренду монастырские здания находившимся в них организациям, предупредил всех, у кого мы должны были получить подпись, чтобы нам никто ничего не подписывал. И вот, когда мы ходили по инстанциям, все те, кто был предупрежден, не оказались на местах: кто-то вышел, кто-то был на обеде, а кто-то уехал в отпуск. И как-то так получилось, что нам подписали документ их заместители.
Через три дня мы опять пришли к Валерию Павловичу. Он говорит: «Ну, что вы пришли?» Отвечаем: «Мы подписали». В ответ он сказал: «Да не может быть!» Посмотрел бумаги и говорит: «Такое я бы никогда не подписал! Пойдемте к Матросову». Приходим к Александру Сергеевичу Матросову, и Валерий Павлович говорит ему: «Ты посмотри, что они подписали!» Александр Сергеевич посмотрел документы и сказал: «Ну, я такое никогда не сумел бы подписать. Знаете что? Последние две подписи (мэра Ю.М. Лужкова и еще одного заместителя) я во вторник попрошу поставить на заседании Правительства». Мы оставили Александру Сергеевичу документы и пошли к себе на территорию обители, где нас с большим трудом впустили жить в маленькую комнатку рядом с кафе.
Тогда я позвонила Святейшему Патриарху и сказала: «Ваше Святейшество, у нас Постановление выходит». А Святейший меня успокаивает: «Ну, ты не переживай, конечно, еще не так быстро Постановление выйдет, потому что там есть свои сложности…» Я говорю: «Ваше Святейшество, оно уже у нас выходит». Патриарх Алексий мягко возражает: «Может быть, ты что-то не так поняла…» Продолжаю настаивать: «Да выходит!» И тогда Святейший Владыка тактично стал объяснять мне: «Вот, я просил Юрия Михайловича Лужкова по поводу матушки Филареты и Пюхтицкого подворья, и он сказал, что пока не получается. Так что где-то что-то ты не так поняла». Я говорю: «Ваше Святейшество, все-таки оно выходит, и последние подписи будут поставлены во вторник утром». И Святейший, чтобы не спорить и меня не расстраивать, сказал: «Если привезешь постановление, то я перенесу заседание Синода с утра на вечер, и сразу же Синодом откроем монастырь».
И вот, как сейчас помню, был дождливый день. Мы поехали, забрали Постановление, приходим в Чистый переулок. Поскольку мы промокли, то встали в уголок. Мимо нас шел владыка Арсений (тогда епископ Истринский, ныне митрополит Липецкий и Задонский), который был в курсе нашего дела. Он подошел к нам и спросил: «Ну что, конечно нет?» Мы ответили: «Конечно да! Есть!» Владыка на это сказал: «Не может быть!» Он сразу же забрал Постановление и отнес на Синод. И в этот же день Священный Синод постановил открыть наш Богородице-Рождественский ставропигиальный женский монастырь в Москве. В тот же вечер по телевидению объявили и показали, что Правительство передало, а Синод открывает наш монастырь.
В день открытия монастыря совершалось празднование Собору Радонежских святых, а наша основательница схимонахиня Марфа была духовной дочерью преподобного Сергия и пожертвовала принадлежавшие ей земли под будущую Троице-Сергиеву лавру. И вот, по молитвам схимонахини Марфы, Радонежские святые во главе с преподобным Сергием помогли в открытии нашего монастыря.
Какой была реакция «арендаторов»?
Открытие обители их потрясло. Они были очень расстроены, приходили к тому начальнику, который сдавал им здания в аренду, и говорили: «Ну как же так? Вы обещали, что монастыря не будет, а он открылся!» На это он им ответил: «Не переживайте: у всех вас есть средства и возможности, но никто из вас не смог получить имущественные документы, а у них и денег-то нет! Так что не беспокойтесь, ничего у них не будет». И действительно, по прошествии некоторого времени все успокоились, потому что мы долго ходили по инстанциям и не могли получить имущественные документы. Потом мы даже и перестали ходить, а просто молились. Просили преподобного Сергия, схимонахиню Марфу и, конечно же, Божию Матерь. И вдруг, на Рождество Пресвятой Богородицы, нам позвонили из Департамента (сами!) и пригласили: «Приходите и заберите ваши имущественные документы! Они готовы». Мы были так обрадованы и благодарны, что на самый главный наш праздник нам подписали документы! Это было уже второе чудо. Точно так же нам чудесным образом передали землю под монастырь.
В девяностые годы открывающиеся обители испытывали сильную во всем нужду…
Первый год мы жили впроголодь, в основном, тем, что кто-нибудь пожертвует. Были какие-то банки гуманитарной помощи, от которых у всех нас болели желудки. Иногда кто-то жертвовал нам какую-нибудь крупу. И вот в один из дней, когда продуктов на завтра не оставалось, мы с келарем рассуждали, что у нас закончились рис и гречка, и, в общем-то, готовить больше не из чего. Поговорили мы вечером и разошлись по кельям. Утром я пошла на полунощницу. Смотрю – у дверей храма лежат два мешка. Спрашиваю церковницу: «Что это у тебя здесь за мешки?» Тогда ограды у нас еще не было, а на территории обители был проходной двор. Сестра-церковница сказала, что приехала какая-то иномарка, вышло из нее несколько человек, бросили эти два мешка и уехали. Сестра говорит мне: «Я боюсь к ним подойти». Время было неспокойное, начало 90-х. Я предложила: «Давай посмотрим вместе, что там». Оказалось, что в одном мешке была гречка, а в другом – рис. По молитвам нашей основательницы схимонахини Марфы, Господь послал именно то, чего нам недоставало.
При этом нужно было восстанавливать храмы, здания, проводить ремонтные работы…
Да. Когда мы только начали проводить богослужения в храме по воскресеньям, у нас протекала храмовая крыша. И один раз я шла по территории: вижу, идет какой-то мужчина, очень расстроенный. Он подошел ко мне и спросил, живу ли я в этом монастыре, и что нам нужно. На это я ответила: «Чем можете, тем и помогите». Он спросил: «А в чем вы больше всего нуждаетесь?» Я сказала, что хотелось бы залатать крышу. И он купил нам медь на всю крышу, и оплачивал труд рабочих-кровельщиков. Так продолжалось почти до конца работ, а потом у нашего благотворителя что-то произошло, и он уехал за границу. За последние выполненные работы нам нечем было заплатить кровельщикам. А сумма составляла 8 миллионов (тогда деньги были такие). Шел Великий пост, у нас проходило Соборование. И поскольку в окрестностях еще было много старушек, которые жили в Варсонофьевском и других переулках, а у них ни у кого не было денег, я сказала, что эту требу мы будем совершать без всяких пожертвований с их стороны.
Когда окрестные жители узнали, что никаких пожертвований не нужно, набился полный храм народу. Прошло соборование, а священники и казначея мне говорят: «Почему мы не брали пожертвований? Зарплату выдавать нечем, рабочим нечем платить…» Но все бабушки были очень рады тому, что пособоровались. Мне удалось успокоить казначею и священнослужителей обещанием, что за следующее соборование будем брать пожертвования. Пришло время другого соборования, снова пришли старенькие женщины, у которых не было денег, и я подумала: «Ну, сколько мы там соберем? Даже тысячу или полтысячи не соберем, а люди останутся непособорованными». И сказала, что сделаем так же, как и в прошлый раз. Казначея в отчаянии мне говорит: «Ну, тогда к рабочим выходи одна. Нам совсем нечего им дать». Казначея была по-своему права: люди же работали… Отвечаю: «Да, конечно». Помолилась и пошла домой. Вечером звонят мне в игуменскую сестры из храма и говорят: «Матушка, придите, Вам кто-то хочет что-то пожертвовать». Вышла к ним. Подошел какой-то мужчина, отдает мне конверт и говорит: «Это – вам». Хотела записать, за кого помолиться, а он сказал, что ничего не надо, и ушел. Прихожу и говорю казначее: «Давай смотреть, сколько нам пожертвовали». В конверте было ровно восемь миллионов – та самая сумма, которую утром мы должны были отдать рабочим. Ни копейкой больше, ни копейкой меньше. Так схимонахиня Марфа в последний момент подала нам помощь, и всегда помогает нашему монастырю в самую трудную минуту.
Помимо строительства, еще ведь нужно и коммунальные услуги оплачивать, и многое другое…
И часто случалось, что нам нечем было платить ни за свет, ни за воду, ни за отопление, и в монастыре должны были бы уже все отключить. И тогда, в последнюю минуту, находилась какая-то помощь – не постоянная, а разовая, «случайная». Благодаря этой помощи в последний момент мы имели возможность внести плату: таким образом, коммунальные услуги в обители не отключали, и мы очень благодарны Матери Божией и схимонахине Марфе за то, что они никогда не оставляли монастырь без помощи свыше.
Были ли ситуации, когда приходилось опасаться за собственную жизнь?
Бывало и так. Как-то «арендаторы» вызывали на нас ОМОН. Также приходили меня убивать вооруженные люди, угрожали пистолетом. Говорили: «Мы вас убьем, если вы отсюда не уедете». На что я сказала: «Конечно, вы можете меня убить, но на мое место приедет кто-то другой, и всех вы не переубиваете. Поэтому, может быть, вы это намерение как-то отложите?» И, милостью Божией, схимонахиня Марфа их вразумила, чтобы они ничего нам не сделали.
Возникало очень много трудностей и с отселением с территории жильцов, которых было 42 квартиры, но, по молитвам схимонахини Марфы, удалось постепенно всех отселить без того, чтобы люди уехали недовольными. Всем предоставили необходимые им жилплощадь и помещения.
Постепенно Господь все управлял. Нам подарили легковую машину, и мы стали приобретать мебель и церковную утварь, то есть, по молитвам схимонахини Марфы, появились какие-то, хоть и разовые, но благодетели. Это так удивило Святейшего Патриарха Алексия (именно то, что мы все делаем без обращения к нему или к владыке), что Святейший сказал епископу Арсению: «Им можно не помогать. Они справятся сами». Но, разумеется, сами по себе мы ничего не можем сделать – это Господь, по молитвам нашей основательницы, восстанавливает ее обитель. Было еще очень много маленьких повседневных чудес и случаев помощи, которые невозможно все и пересказать.
Что было самым светлым, самой большой радостью?
Близость Божия и Покров Пресвятой Богородицы. Помощь наших святых заступников и нашей основательницы. Те счастливые моменты, когда рядом с нашими наставниками и близкими по духу людьми чувствовались Присутствие и Любовь Живого Бога. Конечно же, богослужения – Патриаршие, архиерейские и каждодневные, будничные: все они наполнены великим смыслом и радостью. И самая большая радость – пребывать в Церкви, в Православии, суть которого – любовь.
Беседовала Екатерина Орлова
Фото: Владимир Ходаков. Также представлены фотографии из архива монастыря
Новости
Публикации
Доклады
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
