Сестры Свято-Иверского женского монастыря в Донецке жили мирной молитвенной созидательной жизнью. Водораздел произошел 26 мая 2014 года, когда украинская авиация стала бомбить международный аэропорт имени Сергея Прокофьева. На тот момент город Донецк уже являлся столицей Донецкой Народной Республики, не принявшей «майданного» Киева и провозгласившей себя суверенным государством. Обитель, расположенная на северной окраине города, неподалеку от аэропорта, тоже крепко задело «огненное колесо», которое, по предвидению приснопоминаемого донецкого старца схиархимандрита Зосимы (Сокура), покатится на восток... Подвизаясь в монастыре, преобразованном из подворья Свято-Николаевского монастыря, сестры полюбили этот благодатный край, где земля их щедро одаривала за непрестанные труды, а местные жители тянулись к Богу, храм наполнялся людьми. Что было в тот майский день более девяти лет назад и что последовало дальше, в какой-то степени можно представить, посмотрев пронзительный документальный фильм режиссера Натальи Батраевой «Донецкая Вратарница». Мы же попросили настоятельницу монастыря игумению Михаилу рассказать читателям портала «Монастырский вестник» о буднях и праздниках обители – почти разрушенной, но живой. Только начали нашу беседу с «довоенного» монашеского пути матушки.
География сердца
Из фильма «Донецкая Вратарница» мы узнаем, что, претерпев немало трудностей, Вы, матушка Михаила, пришли в монастырь совсем юной. Можете рассказать, что сподвигло Вас выбрать монашеский путь?
Монашеская жизнь – это тайна Бога и человека. Могу только сказать, что это не был необдуманный поступок с моей стороны. В детстве я и моя младшая сестричка часто ездили с мамой в Святогорскую лавру (тогда, в 90-е годы прошлого века она являла собой возрождающийся монастырь. Статус Лавры обитель получила в 2004 году). Казалось бы, длинные монастырские службы утомительны для детей, но именно там я увидела всю красоту богослужения. Конечно, запомнилось и то, как по-доброму в монастыре относились к молодой женщине с маленькими дочками. Нас всегда старались чем-то угостить. Это помимо обычной трапезы. Расстояние до Лавры составляло сто километров, но добирались мы туда, если ехали на электричке (с пересадкой), почти целый день. Если же ехали на поезде, путь занимал около двух часов. Мама – человек терпеливый и молчаливый – старалась привить нам веру, доброту, милосердие, сострадание к людям. Она объясняла мне и Люде, почему так можно делать, а так нельзя, однако право выбора оставляла нам самим. Работала она, закончив ВУЗ в Донецке, инженером вычислительных машин на заводе холодильников. А папа... Какие у людей остались о нем воспоминания! Общительный, веселый и жизнерадостный, отзывчивый и добрый, всегда готовый помочь другим. Папа был горным мастером на шахте и трагически там погиб. Мама осталась с двумя маленькими дочками. Чтобы она смогла хоть чуть-чуть прийти в себя после невосполнимой утраты, ей дали путевку в Ялту. И на квартире, куда ее по путевке поселили, мама познакомилась с женщиной из Киева, тоже приехавшей на отдых. Киевлянка рассказала ей о вере, о Боге, о святых и повела ее в храм. Мама тогда впервые исповедовалась и причастилась. В этом шумном курортном городе, подарившем ей такую встречу, она выучила молитвы «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» и Символ веры.
То, что я знаю о своей семье (о трех ее поколениях, начиная с прабабушек и прадедушек), укрепляет меня и поддерживает. В судьбах трех поколений моих родных нашли отражение те или иные эпохальные события, происходившие в стране. Один прадедушка прошел три войны – Финскую, Великую Отечественную и войну с милитаристской Японией. Моя прабабушка так слезно молилась о муже – и со всех войн он возвращался живым и невредимым! (Верится, что это горячие молитвы прабабушки спасли их семью, вынужденную после раскулачивания уехать в голодающий Саратов, и в тот тяжелейший период жизни)... Другой мой прадедушка был начальником Ясиноватского железнодорожного узла Донецкой железной дороги, но в конце 30-х годов прошлого века его арестовали и расстреляли как врага народа (реабилитировали в 60-е годы). Так что и второй моей прабабушке пришлось скитаться с двумя детьми, но слава Богу, их не осудили, не расстреляли, а когда на территорию СССР вторглись немецко-фашистские захватчики, то сыновья – дети «врага народа» – пошли в партизаны и боролись с фашистами до победного Мая. Господь по материнской молитве их хранил. После окончания войны они оба захотели учиться и получили высшее образование.
Еще когда мне бывает особенно трудно и, может быть, страшно, я вспоминаю рассказы своей бабушки по маминой линии, какие лишения она перенесла во время учебы в Первом Московском медицинском институте. К примеру, как однажды она добиралась в Москву на подножке поезда и собранный ей мамой мешочек с продуктами срезал грабитель, а она только крепче ухватилась за поручни, иначе бы разбилась. Как вместе с другими студентами грелась в метро, пряталась там от бомбежек... Москва, Урал (куда бабушку, закончившую мединститут с красным дипломом, распределили), Ставрополье, станица Тимижбек (туда мамины родители переехали уже с Урала), Саратов, Ясиноватая, Ялта, Донецк, Макеевка – для меня это не просто точки на карте, а география сердца.
Но вернемся к Святогорской лавре. Что ценного Вы оттуда вынесли?
В свои детские годы я увидела в Лавре крайне бережное отношение к людям. Ведь мы очень разные, и где-то к человеку нужно подходить со всей строгостью, но где-то можно и поступиться. Научилась я также, несмотря ни на что, идти вперед (в хорошем смысле), не ждать ни от кого помощи, а идти и самой всё делать. И чаще всего получалось, что, глядя на твою решимость, люди начинали помогать. Наверное, те незабываемые поездки сыграли определенную роль в моем выборе монашеского пути.
Начинался он в Свято-Касперовском женском монастыре, который был основан в 1997 году в поселке Грузско-Ломовка на окраине Макеевки. Я хотела поступить в другой монастырь, но мой духовник, подумав, дал благословение поехать посмотреть именно эту обитель. Я посмотрела и осталась в ней – новосозданной обители, расположенной на территории бывшей женской психиатрической больницы. Очень много на долю первых насельниц выпало физического труда, связанного с благоустройством монастыря, налаживанием быта, приведением в порядок неухоженной территории, вокруг которой почти что не было так необходимого монастырю ограждения. Корпуса стояли в разрухе: водопровод, отопление, канализацию, электропроводку – всё это пришлось восстанавливать. Первой настоятельницей Свято-Касперовской монашеской общины была монахиня Ксения (Васильева), ранее проходившая послушание в Иоанновском ставропигиальном женском монастыре Санкт-Петербурга. Все лучшие обычаи и традиции этого прославленного монастыря она стремилась привить и нашей обители. У нас было много молодых сестер, и матушка старалась в каждой развить способности и таланты. В монастыре я прошла почти все послушания – в трапезной, клиросное, общие, церковницы, просфорницы, казначеи, благочинной. Затем по благословению правящего архиерея митрополита Илариона была переведена старшей сестрой в Успенский скит Свято-Касперовского монастыря и чуть позже – старшей сестрой Свято-Иверской обители.
А в каком возрасте Вы стали игуменией этого многострадального монастыря в Донецке, на который посыпались беды одна за другой?
В 25 лет. Это было в 2008 году. Монашеская жизнь сестер проходила в духе древней православной традиции. Обитель жила по общежительному уставу. И с нами всегда рядом были люди, которым не безразлична судьба монастыря. Это и прихожане, и те, кто помогал по хозяйству. Имея много земли, мы старались полностью обеспечивать себя овощами, фруктами, делали какие-то заготовки на зиму, квасили в бочках капусту, яблоки. Для хранения этих запасов у нас был специальный погребок в земле. Более того: сколько я помню, мы всегда помогали малообеспеченным семьям, инвалидам, делились с ними. По установившейся доброй традиции прихожане после службы оставались на послушания. Огород, клумбы, уборка территории, заготовка дров, уборка снега зимой – работы хватало! Потрудившись, все приходили на трапезу, где много чего с наших грядок и сада присутствовало. Да практически всё, что вырастили! Среди прихожан были люди разного возраста и разных профессий (учителя, врачи, воспитатели, частные предприниматели, работники сферы обслуживания и т.д.). Многие приходили с детишками, что впоследствии побудило нас построить воскресную школу, которая в 2014 году из-за обстрелов сгорела...
«Господи, примири нас!»
Когда мы с Вами, матушка, обговаривали вопрос, какие снимки могут проиллюстрировать это интервью, Вы сказали, что есть и довоенные фотографии. Мое сознание, в котором прочно укоренилась привычка слова – «довоенный период» – соотносить со временем до 22 июня 1941 года, не сразу включилось. Лишь минуту спустя пришло понимание, о каких снимках Вы говорите. Наверное, в нынешнее не мирное – еще не послевоенное время – Вы не раз становились свидетелем чуда Божия, происходившего в острых критических ситуациях по молитвам сестер?
Самое главное чудо Божие – это то, что мы живы. Много раз мы попадали под артиллерийский огонь, но оставались живыми. Когда запылал наш Иверский храм, а обстрел продолжался, не теряя своего напора, мы всё же решились заняться спасением святынь и вынести из объятого огнем храма самое ценное. Помогали мне в этом наш прихожанин Андрей, садовник Виктор и охранник Игорь. С чтимым списком Иверской иконы Божией Матери, другими иконами, антиминсом, дарохранительницей, Евангелием, крестами, лампадами мы вместе выбирались из ада – и под защитой Пресвятой Богородицы добрались до безопасного места невредимыми. В том страшном для нас 2014 году Иверский храм сильно пострадал – выгорели кровля и второй этаж. Также выгорели крыша и третий этаж сестринского корпуса, и, как я уже говорила, огонь уничтожил построенную нами с большой любовью и большими надеждами воскресную школу. А в январе следующего года массированные обстрелы ВСУ возобновились, и все наши постройки, включая хозяйственные, практически полностью были уничтожены.
В СМИ писали: «26 мая – день, когда в Донецке закончился мир». По рассказу послушницы Юлии, Вы, услышав бомбежку аэропорта быстро побежали с огорода, где сажали капусту, в храм, упали на коленки перед Иверским образом Пресвятой Богородицы и стали с плачем просить, умолять: «Господи, примири нас!» Тогда еще жила в сердце надежда на примирение? На то, что победит дух братолюбия?
После первых обстрелов и «прилетов» нам казалось: вот-вот наступит мир, нужно немножко потерпеть. Мир не наступил. И спустя время я уже четко понимала, что началась братоубийственная война. Мы один народ, и очень больно оттого, что многие люди поверили красивым обещаниям и пафосным словам, за которыми, как показали последующие события, кроются смерть, слезы, разруха и боль. И неизбывное человеческое горе, пришедшее сегодня во многие семьи.
Минувший временной промежуток подвел нас к тому, о чем пророчествовал донецкий старец Зосима (по чьей, прочитала я, просьбе и по чьему благословению была написана на Святой Горе Афон Иверская икона Божией Матери для вашего монастыря). Старец говорил, что в Киеве загорится адское пламя и бесы будут видимым образом бегать по центру города. Загорелось... Бегают... Но мы верим в победу, молимся о единстве Святой Руси. Матушка, а как сегодня совершаются службы в обители, в которой и находиться-то опасно?
С весны 2015 года мы начали разбирать завалы, очищать от мусора храм, корпуса, приводить в порядок территорию монастыря. И уже в феврале 2016 года смогли отслужить первую Божественную литургию – первую после долгого перерыва. С того времени, несмотря на обострение боевых действий, Литургия служится в монастыре регулярно в воскресные и праздничные дни. Владыка Иларион очень сильно переживал за нас: май и июнь 2014 года мы жили еще в монастыре, а в середине июля, когда обстрелы усилились, владыка благословил всех насельниц переехать в епархиальное управление. Чуть позже он распределил сестер по другим монастырям, а я так и осталась жить в епархии и практически каждый день приезжаю сюда. Знаете, люди не боятся приходить на службы и помогать в хозяйственных делах, за что я им очень благодарна. Мы по-прежнему живем дружной семьей, только численностью она по понятным причинам стала меньше. Те, у кого дети, уехали в другие регионы или в более безопасные районы города. А с оставшимися по-прежнему собираемся, отмечаем праздники – Рождество Христово, Пасху, День Победы, именины (стараясь сохранить наши «довоенные традиции», устраиваем чаепития с вручением небольших подарков именинникам). Недавно на Рождество пели колядки, как и раньше, затем я (к сожалению, уже без сестер) поздравила прихожан и традиционно подарила им выпечку в форме барашка – агнца, напоминающего нам о великих событиях Рождественской ночи. Было и душевное чаепитие.
«...И жизнь жительствует»
Во многих интервью с игуменами и игумениями российских обителей можно выделить как ключевые какие-то сказанные ими в ходе беседы слова. В интервью с Вами таковым, пожалуй, является словосочетание «несмотря ни на что»...
Да. Монастырь продолжает жить. О службах и прихожанах я сказала. Продолжу о наших трудах на земле. Несмотря ни на что, мы заложили новый сад и ягодник, реанимировали виноградник. Нашего садовника зовут Виктор, работаем с ним уже 18 лет. Начинали трудиться рука об руку еще когда я несла послушание старшей сестры Успенского скита Касперовского монастыря. Там у нас было 14 гектаров земли, требовавшей ухода и правильной обработки. В скиту мы заложили сад (200 деревьев), виноградник. Сделали скважину, потому что нужен был хороший постоянный полив. Узнав, что меня переводят в Иверский монастырь, Виктор тоже поехал «его поднимать». По профессии он геолог-буровик, но после развала СССР лишился работы, однако не отчаялся, не впал в депрессию, а стал профессионально заниматься садоводчеством. И в полной мере оказались востребованными знания, переданные ему отцом, который любил землю, много лет работал на ней и прививал эту любовь сыну. Тем, что каждый год нас радовали обильные урожаи овощей и фруктов и красивые цветы на монастырской территории, мы во многом обязаны садовнику Виктору.
Матушка, Вы замечательная рассказчица!
Ой, это не про меня! Но при узнавании людских судеб если ты начинаешь испытывать к человеку уважением и сострадание к трудным моментам его жизни, хочется, чтобы и другие это почувствовали. В таких случаях и слова находятся. Именно во время войны рядом были и есть люди, которым я благодарна за то, что они не испугались и остались со мной. О каждом из них можно много рассказать.
Что касается монастырского сада и огорода, вероятно, проще было бы назвать то, что у вас не растет, чем то, что плодоносит?
Вероятно, так. Здесь у нас три гектара земли, и я всё-таки перечислю, что мы выращивали на ней до войны, хотя список получится длинный. Выращивали мы помидоры, свеклу, морковь, картофель, капусту, зелень, чеснок, перец, тыкву, клубнику, землянику, малину, смородину, яблоки, груши, сливы, вишню, черешню, персики, виноград. Особенно сестры любили клубнику, и ее столько было! Сплошное изобилие...
А есть ли у Вас сегодня какие-то связи с другими монастырями?
Недавно у нас побывала игумения Елисавета (Позднякова) из Москвы, настоятельница Марфо-Мариинской обители милосердия, и увидела всё своими глазами. Ранее протянулась ниточка к другому ставропигиальному монастырю в Москве – Покровскому. Ситуация была такая: у внучки нашей прихожанки погибла мама (при обстреле Донецка из РСЗО одна из ракет попала в автобус, люди сгорели заживо). Бабушка долго не хотела отдавать девочку в приют, но потом в силу возраста решилась. И попросила, чтобы внучка воспитывалась где-то при монастыре. Посетивший нас в начале СВО генеральный директор телеканала «Спас» Борис Корчевников посоветовал приют Покровского монастыря. Игумения Феофания (Мискина), низкий поклон ей за это, приняла осиротевшую девочку. Что касается обителей на Донбассе, до войны мы тесно общались с матушками-настоятельницами и сестрами других епархиальных монастырей – они к нам приезжали на престольные праздники и помогали, если требовалась помощь. Теперь наши сестры нашли у них приют.
***
В режиссерском дебюте Натальи Батраевой – фильме «Донецкая Вратарница», получившем, как пишут, «лавину призов» и показанного во многих странах мира, обращает на себя внимание удивительное преображение людских лиц. Вот матушка Михаила улыбнулась, и ее лицо озарилось внутренним светом. Вот улыбается в фильме (несмотря ни на что!) послушница Юлия, и глаза ее искрятся. Запомнилась также улыбка добровольца Светланы, которая говорит в кадр, что они с подругой оказывают бойцам медицинскую помощь. И со своей хорошей широкой улыбкой добавляет, что женщины тоже сильны духом. А далее на черном фоне идет сообщение, что через неделю после съемки, 14 февраля 2015 года, Светлана возвращалась из госпиталя, от раненого мужа-ополченца, которому сообщила радостную новость, но в центре Донецка попавший в сердце осколок оборвал ее жизнь и жизнь нерожденного ребенка... Комок в горле!
Смотришь, слушаешь, узнаешь такие истории, погружающие тебя в водоворот неизбывной боли, и еще крепче утверждаешься в мысли, не раз высказанной в проповедях Предстоятелем Русской Православной Церкви Патриархом Кириллом. Ее квинтэссенция: нынешняя наша брань не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. И поражающие своим кощунством новости, сыплющиеся как из рога изобилия, подтверждают это. Так «Предстоятель» ПЦУ Епифаний Думенко призвал прихожан ПЦУ и украинцев в целом отказаться от небесных покровителей, если те имеют отношение к России или Русской Православной Церкви, то есть, по мнению Епифания, являются русскими. У Думенко даже поделили в соответствии со своей концепцией преподобных Киево-Печерских: 100 – «правильные», то есть «константинопольские», а 20 – «оккупационные». Но чем сильнее проявляется массовое беснование в современном мире и массовое помрачение умов, тем горячее становится молитва в монастыре на линии боевого соприкосновения – символе незыблемости Православия. Из изрешеченного пулями, посеченного осколками снарядов храма в честь Иверской иконы Божией Матери все эти трудные кровавые годы идет в небо молитва из уст и сердец людей, на чью долю выпали тяжелейшие испытания. Помоги им, Господи!
Подготовила Нина Ставицкая
Снимки представлены Свято-Иверским монастырем
Донецкой епархии
