Беседа с настоятельницей Богородице-Тихоновского (Тюнина) женского монастыря г. Задонска игуменией Арсенией (Семеновой)
Матушка, с 2004 года Вы возглавляете Богородице-Тихоновский монастырь. За два года до назначения настоятельницей, по благословению священноначалия приехали в Тюнино, чтобы начать восстанавливать разоренную обитель. К тому времени Вы уже были насельницей Свято-Тихоновского Преображенского монастыря. Расскажите, пожалуйста, немного о себе, каков был Ваш путь в монашество?
В Свято-Тихоновский Преображенский монастырь я приехала в 1991 году. Когда я впервые увидела скит, как по традиции продолжают называть Преображенскую обитель, служившую изначально скитом Задонского мужского монастыря, была поражена масштабами его разорения. Обитель практически лежала в руинах. Эту щемящую душу картину дополняли решетки на окнах келейного корпуса – в советские годы на святом месте располагался психоневрологический интернат.
Я ходила по монастырю и думала: «Да разве можно все это восстановить?» Потом я уехала обратно в Ригу, где работала инженером-экономистом в Рижском торговом порту. Но через некоторое время душа снова потянулась в обитель, освященную молитвами и трудами святителя Тихона Задонского. Я взяла отпуск и вернулась в благословенные места. Как оказалось – навсегда.
Трудно было разорвать узы былых привязанностей?
Принятие решения оставить хорошую работу, привычный уклад жизни далось не сразу. В последние дни отпуска я много размышляла, как следует поступить. К этому времени у меня уже окончательно созрело желание принять монашество, но мне казалось, что постоянно жить в монастыре я не смогу. Тем более в те годы нередки были случаи, когда монашествующие по разным причинам жили в миру. Но отпуск близился к концу, и возникла потребность окончательно определиться с выбором. Помню: поднимаюсь от источника к обители, а в голове только одно: «Что делать?.. Уехать?.. Остаться?..» Но, когда подошла к монастырским вратам, поняла: мое место здесь.
Что повлияло на избрание Вами монашеского пути?
Мы с родителями жили в Псковской области, в 50 километрах от Псково-Печерского монастыря. И папа, и мама были людьми верующими. Они жили в венчанном браке, соблюдали посты, посещали богослужения. Великим постом меня водили в храм на исповедь и причастие. После школы я уехала учиться в Ригу, затем осталась там работать. В Риге часто ходила на службы в женский монастырь и там почувствовала расположенность к иноческому образу жизни. А со смертью мамы, которую я тяжело переживала, пришла особая потребность в молитве. Я старалась не пропускать ни одного праздничного богослужения. Приходилось иногда немного раньше отпрашиваться с работы на вечернюю службу и задерживаться утром ради Литургии.
А как относились к этому на работе?
Мои сослуживцы, конечно, догадывались, что я хожу в храм, но принимали это с пониманием, тем более что работу я старалась выполнять добросовестно, замечаний, связанных с выполнением должностных обязанностей, не было. Да и веру, несмотря на советскую пропаганду, не так просто было вытравить из людей. Многие все равно в Бога верили. Поэтому на работе меня никто не ругал, не высмеивал.
Вы отметили, что непросто было оставить благоустроенную жизнь и прийти в разоренную обитель? Не возникало на первых порах мысли, что поспешили?
Нет. Несмотря на очень суровые условия жизни первых насельниц, на душе царила необыкновенная радость от сознания того, что Господь сподобил нас принять участие в возрождении святыни. Мы трудились не покладая рук – хотелось быстрее восстановить обитель, увидеть ее в былом великолепии.
19 августа 1991 года, в престольный праздник единственно уцелевшего надвратного храма Преображения Господня, в нем была совершена первая Литургия после безбожного лихолетья. Невозможно описать словами переполнявшие нас за богослужением чувства. Подобно киевским послам в Византийском храме, мы не знали: на небе мы были или на земле.
Но самым большим торжеством тех лет стало первое богослужение в восстановленном Троицком соборе в праздник Светлого Христова Воскресения 18 апреля 1993 года. На третий день Пасхи Литургию возглавил правящий тогда архиерей митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий (Немцов). Осмотрев собор, владыка был поражен: «Никогда не думал, что так скоро мы сможем здесь служить». Это, действительно, было чудом Божиим! Ведь по человеческим меркам невозможно было представить, что главный храм обители, разрушенный в советские годы до уровня оконных проемов, будет отстроен всего за 9 месяцев.
Матушка, а на каких послушаниях Вы трудились в монастыре до перевода в Тюнинскую обитель? Оказались ли они для Вас полезными в будущем?
Владыка Мефодий благословил меня начать восстановление Богородице-Тихоновского монастыря в 2002 году. К этому времени я прошла в скиту практически все послушания. Теперь понимаю, что это было промыслительно, поскольку полученные за это время знания и навыки оказались необходимы при налаживании монастырской жизни в Тюнино.
Восстановление монастыря из состояния почти полной разрухи не может не вызывать восхищения и удивления. Как происходило возрождение? Чтó выпало на долю первых насельниц, и кто оказывал сестрам помощь?
Надо сказать, что изначальные условия жизни в Тюнино были гораздо легче, чем у первых насельниц в скиту. У нас имелись пусть и скромные, но вполне пригодные для жилья кельи; было подведено центральное водоснабжение (в то время как в скиту сестрам приходилось носить в гору воду из источника ведрами), было отопление. Большим утешением стало наличие домового храма, который мы достаточно быстро привели в порядок, и 17 августа, ровно 15 лет назад, в нем состоялась первая Божественная литургия.
Сестер вначале было очень мало, но потихоньку наши ряды стали пополняться. Узнав про возрождение монастыря, в него потянулись и паломники. Одни приезжали помолиться, другие оставались на время потрудиться во славу Божию. Так, с 2002 года в обитель стал приезжать священник Иоанн Глазков из г. Каменск-Шахтинска Ростовской области. Батюшка со своими прихожанами оказывали неоценимую помощь участием в работах на огороде, в хозяйстве, строительстве; привозили продукты, фрукты для насельниц.
Очень большую помощь оказывал нам Задонский мужской монастырь. Мы очень благодарны владыке Никону, что, будучи еще викарным архиереем, он с самых первых дней взял обитель под свою опеку. Владыка молится о нас, помогает оплачивать расходы по строительству. А их было очень много: восстанавливали храмы, трапезную, колокольню, строили келейные корпуса, возводили монастырскую ограду.
По мере сил сестры трудились на отделочных работах: клеили обои, красили окна, полы. Но основную работу по строительству, внутреннему убранству храма выполняли квалифицированные мастера. Оплата их труда и закупка строительных материалов требовали очень больших средств. И если бы не молитвы и личное участие владыки, думаю, мы бы не справились.
Матушка, вы отметили, что на реставрационных работах трудились высококвалифицированные специалисты. Насколько сложно было найти хороших мастеров?
К радости насельниц Господь послал нам очень хорошую бригаду сербов. В свое время они работали в скиту и, узнав, что меня назначили восстанавливать новую обитель, предложили свою помощь. За три года они полностью отреставрировали Вознесенский собор и даже восстановили лепнину на колоннах и по внутреннему периметру здания. Со временем мы смогли поставить красивый иконостас, иконы для которого выполнили в старинной технике письма художники из Подмосковья. Постепенно в обитель стали возвращаться старинные иконы, среди них образ святого великомученика и целителя Пантелеимона, написанный на Афоне, хранившийся после закрытия монастыря у жительницы села Тюнино.
Так, при помощи Божией был восстановлен Вознесенский собор – главный храм обители, что поначалу представлялось делом немыслимым.
Все эти годы владыка Никон относился к нам с отеческой заботой –стремился разделить с нами не только трудности строительства, но и духовную радость. На всю жизнь останется в памяти первая служба в нашем соборе. Так же как и в скиту, она состоялась на Пасху – 4 апреля 2010 года, через 80 лет после закрытия монастыря. Радость на душе была поистине пасхальной! Звонница тогда стояла еще на земле, и после службы каждый имел возможность по русской традиции звонить в колокола, прославляя Воскресшего Христа в воскресшей обители.
Матушка, а как относились местные предприятия и организации к делу возрождения святыни?
Обитель восстанавливалась многими лептами. И, что особенно важно – благотворители помогали не для галочки в отчете, а, действительно, от души, во славу Божию; радовались вместе с нами каждому новому свершению, смотрели, чем еще могут помочь.
Ради общего дела наши благодетели шли и на определенные трудности. Например, проект на строительство колокольни сделали в ОГУП «Липецкоблтехинвентаризация» (возглавлял Владимир Иванович Акатов), хотя для них это было совершенно новое направление работы. Они же пожертвовали нам звонницу, колокола, выстроили купель и до сих пор помогают денежными средствами.
Хотелось бы отметить помощь и таких организаций, как ООО «Газпром межрегионгаз Липецк» (генеральный директор Николай Владимирович Карасиков), ОАО «ЮВЭМ–1» (генеральный директор Косенков Вячеслав Михайлович), ОГУП «Липецкоблводоканал» (Александр Михайлович Яськов) и многих других предприятий Воронежа, Липецка, Ельца. Благотворительно они провели в монастыре очень большие работы по профилю своей деятельности. Это и газоснабжение, и электричество, и канализационная сеть и многие другие.
Так что сегодня в обители есть все необходимое: налажена литургическая жизнь, созданы бытовые условия, имеется свое небольшое подсобное хозяйство, современные коммуникации – только молись, трудись и спасайся.
Сегодня нередко приходится слышать, что желающих монашеской жизни становится меньше. Кто в последние годы пополняет сестричество, приходит ли молодежь?
Люди приходят разного возраста, среди них есть и те, кто окончили вузы с красными дипломами. Они оставили мир, имея горячее желание посвятить всю жизнь Богу. Конечно, в последние годы наблюдается численный спад, как паломников, так и желающих принять иноческий постриг. Но ведь в сравнении с 90-ми годами значительно возросло и количество монастырей, приходских храмов... Сегодня многое зависит от современного монашества, станет ли оно светом миру (см. Мф. 5:14), каким издревле было монашество на Руси. Ведь первые насельники открывавшихся монастырей пришли, воодушевившись житиями преподобных отцов и матерей, стоявших у истоков основания этих обителей. А нынешние паломники смотрят в первую очередь на нашу жизнь, насколько она соответствует идеалу православного иночества.
Чем, на Ваш взгляд, отличаются ныне приходящие в монастырь от «первого призыва»? Меняется ли в наше время отношение к послушанию?
Ревности в целом стало меньше. В 90-е годы, когда начиналось активное восстановление обителей, первые насельники были готовы понести все неудобства быта, лишь бы потрудиться во славу Божию; были благодарны Господу только за то, что Он извел их из мира. Сегодня, к сожалению, с таким настроем приходит далеко не каждый. Для многих большое значение имеет внешняя благоустроенность, желательно чтобы сразу келья была отдельная, да со всеми удобствами… А ведь первоначальный мотив очень важен в деле духовного преуспеяния. Когда человек приходит в монастырь, например, от безысходности – не сумев устроить свою жизнь в миру, – приходит не Господу послужить, а себя избавить от забот о хлебе насущном, то, как показывает практика, он долго не задерживается в обители, так как монастырская жизнь требует самоотречения.
Но те, кто сегодня приходят в обитель искать узкого пути, отличаются от первых насельников большей основательностью и меньшей восторженностью, потому что у них была возможность хорошо ознакомиться со святоотеческой литературой, малодоступной для верующих в первые годы возрождения духовной жизни в России, присмотреться к монастырской жизни в паломнических поездках. Такие сестры, как правило, идут средним путем: не берутся сразу за многие подвиги, но и не оставляют малые.
Что касается послушания, то сестры, в большинстве своем, понимают его важность для иночествующих и стремятся стяжать эту добродетель. Другое дело, что не всем это в равной мере удается. Плоды послушания очень сладкие, но процесс их взращивания через отсечение своей воли проходит очень болезненно, особенно для современного человека, которому сегодня силами массовой культуры прививаются не христианския кротость и милосердие, а самость, гордыня, непокорность родителям, начальству. Кроме того, современные люди слишком привыкли доверять своему «здравому смыслу» и им бывает трудно понять, почему внешне безобидное дело, будучи исполнено самочинно, без благословения старших, без оглядки на монастырский устав, может стать причиной тяжкого искушения: «Я же все правильно сделал…»
А в Евангелии сказано: неверный в малом неверен и во многом (Лк. 16:10). Если мы не можем оказать послушание в том, что не составляет для нас труда, то, как мы решимся распять себя со страстьми и похотьми (см. Гал. 5:24), которые буквально вросли в нас? Важно понимать, что послушание, молитва, усердный труд приближают нас к Богу, а быть с Богом – великое счастье и неизреченная радость души.
Матушка, как Вы принимаете решение о постриге? Сколько обычно продолжается период послушничества?
Это зависит от духовного устроения послушницы: с каким расположением сердца она молится, трудится. И, конечно, на каждый постриг мы спрашиваем благословение у владыки.
Как происходит духовное окормление сестер? Придерживаетесь ли Вы традиции, когда игумения в монастыре – духовная мать, и все духовные проблемы в первую очередь решает она? Практикуется ли в обители откровение помыслов?
Откровение помыслов очень важная составляющая иноческой жизни. И я всегда приветствую такое желание у сестер. В то же время, если человек чувствует, что еще не может полностью открыться, мы не принуждаем его прибегать к такой практике. Несмотря на наличие строгих внешних правил, внутренняя жизнь монаха не может быть регламентирована насильно. Сораспяться Христу можно только по свободному произволению. Поэтому мы проводим с сестрами беседы о послушании, исследуем святоотеческое учение о внутреннем делании и терпеливо ждем, когда они сами почувствуют потребность в более глубокой духовной жизни.
По важным вопросам я благословляю сестер обращаться к нашему владыке, который очень внимательно относится не только к нуждам строительства обители, но и более того к нуждам созидания храмов души ее насельниц.
Как распределяется время сестер между послушаниями, общей молитвой и личным правилом?
Такого времени у нас не очень много. Утро начинается с молитвы, затем следуют послушания. Примерно с часу до двух дня сестры имеют возможность отдохнуть, почитать. Завершается день крестным ходом вокруг обители. Затем все расходятся на келейное правило. Иногда келейное правило мы совершаем сообща – для поддержания молитвенного духа. С окончанием полевых работ свободного времени у сестер становится немного больше. Они могут употреблять его по своему усмотрению. Самое важное, чтобы это времяпровождение не было праздным. Праздность очень плохо сказывается на внутреннем состоянии даже мирского человека, тем более она окрадывает духовно монашествующих.
Могут ли сестры применить в монастыре свои способности, знания, умения, которые получили в миру? Поощряете ли Вы это? Из чего исходите, давая послушания?
При выборе послушания я в первую очередь исхожу опять же из индивидуальных особенностей насельниц, чтобы его исполнение не ввергало их в уныние и в то же время требовало некоторого духовного напряжения, молитвы, чтобы сестра не подумала: «О, это я хорошо умею! Сама справлюсь». Монастырь – это не колхоз, где ценится количественная выработка. Важно, чтобы, трудясь на послушаниях, сестры могли стяжать и духовный багаж, раскрывая в полной мере данные Богом таланты.
Находит ли деятельность Синодального отдела по монастырям и монашеству отклик в Вашей обители? Обсуждаете ли Вы с сестрами вопросы монашеских конференций и круглых столов?
По благословению владыки я бываю на мероприятиях Синодального отдела. Рассказывая сестрам, какие вопросы обсуждались, я вижу, что им это интересно, что они находят для себя полезную информацию, советы.
Матушка, как бы Вы определили, чтó для Вас самое дорогое в монастыре?
Здесь сестры пострадали за веру… 10 февраля 1930 году священника Гордия, игумению Мелетину с сестрами, иеродиакона Серафима подвергли аресту. Все они на допросах мужественно исповедали свою веру. Матушка Мелетина несмотря на частые избиения продолжала совершать в камере келейное правило, утешала узников. Вместе с отцом Гордием она приняла мученическую кончину в Ельце. Их молитвами и милует нас Господь.
Публикации
Монастыри
