Мир души любого человека – сокровенный и обычно закрытый для посторонних. Особенно – внутренний мир монаха, – того, кто избрал для себя служение Единому Богу. Святитель Феофан Затворник определяет монаха следующим образом: «Один Бог да душа – вот монах... коль скоро не таков кто, то и не монах».
Монашеская лира раскрывает перед нами внутреннюю, сокровенную часть человеческой души, ибо поэзия не лукавит, говорит о самом главном. Для человека верующего – это путь к Небу, к Богу – Источнику всех духовных устремлений.
В небольшом очерке «Христианский пастырь и христианин художник» святитель Игнатий (Брянчанинов) в форме диалога Художника и Пастыря раскрывает внутреннюю суть духовного служения Художника: «Истинный талант, познав, что Существенно-Изящное – один Бог, должен извергнуть из сердца все страсти, устранить из ума всякое лжеучение, стяжать для ума евангельский образ мыслей, а для сердца – евангельские ощущения. Первое дается изучением евангельских заповедей, второе – исполнением их на самом деле. <...> Когда усвоится таланту евангельский характер – а это сначала сопряжено с трудом и внутреннею борьбою – тогда художник озаряется вдохновением свыше, тогда только он может говорить свято, петь свято, живописать свято <...>. Чтоб мыслить, чувствовать и выражаться духовно, надо доставить духовность и уму, и сердцу, и самому телу. Недостаточно воображать добро или иметь о добре правильное понятие: должно вселить его в себе, проникнуться им» [1].
Духовная поэзия – это отражения небесного света, который видит и стремится передать поэт. Как писала игумения Таисия (Солопова), духовное чадо святого праведного Иоанна Кронштадтского, «…небесной лиры звуки как бы беседуют с душой».
Свой небольшой поэтический альбом в 1931 году схиигумения София (Гринёва) передала на хранение семнадцатилетнему юноше Михаилу Даниловичу Нечитайленко. После всенощного бдения в канун праздника Покрова Пресвятой Богородицы, которое было отслужено в доме у одной прихожанки, матушка София благословила верующих разойтись ночевать к разным знакомым. А наутро стало известно, что ночью ее арестовали…
Спустя годы эта уникальная рукопись была издана С.М. и В.В. Шумило, и перед нами открылся удивительный по красоте духовный мир матушки Софии, ее мысли и переживания, которые она записывала в свой поэтический альбом.
.jpg)
Схиигумения София (1873–1941), духовное чадо преподобного Оптинского старца Варсонофия, основательница обители в честь иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» в Калужской епархии, с 1912 г. – настоятельница Киевского Покровского монастыря.
Поэтический альбом матушка София вела с 1904 по 1911–13 годы, это было временем становления молодой обители «Отрада и утешение», когда обитель созидалась и внешне, и внутренне, и матушка во всех сложных обстоятельствах обращалась с горячей и искренней молитвой к Богу, а в некоторых случаях – поверяла свои размышления поэтическому дневнику.
Аккуратным почерком записан эпиграф к альбому:
Так я прошу Твоей любви
С слезами жаркими, с мольбою
Так чувства лучшие мои
Я изливаю пред Тобою.
Как отмечают публикаторы, это четверостишие перекликается со стихотворением М.Ю. Лермонтова «Нищий»:
У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья.
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою;
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою!
В августе 1830 года Е.А. Арсеньева, бабушка Лермонтова, решила совершить паломничество в Троице-Сергиеву лавру, чтобы отслужить молебен по брату, убитому в Севастополе во время холерного бунта. Ее сопровождали М.Ю. Лермонтов, родные и знакомые. По традиции того времени они совершили пешее паломничество, длившееся четыре дня. У ворот обители паломники встретили нищего, который рассказал, что недавно какие-то господа посмеялись над ним и вместо монет положили ему камушки. По одной из версий, ради шутки это сделала возлюбленная поэта Е.А. Сушкова. Ее поступок поразил молодого поэта, его идеал неожиданно рухнул, когда он увидел ее холодность и надменность.
Стихотворение прямо перекликается и с евангельскими строками: «кто есть от вас человек, егоже аще воспросит сын его хлеба, еда камень подаст ему» (Мф. 7:9). Эти строки содержатся в самом конце Нагорной проповеди, в которой миру проповедуется новое учение Христа, и показывают благость и святость Всещедрого Отца Небесного.
В поэтической трактовке М.Ю. Лермонтова – человек с черствым сердцем подает нищему вместо хлеба камень, и этот поступок навсегда разлучает юношу со своей возлюбленной.
Матушка София изменяет последнюю строку четверостишия, и смысл стихотворения полностью меняется. «Схиигумения словно говорит: люди бывают отвергнуты, подобно лермонтовскому герою, потому что не у того просят. Нужно просить у Того, Кто всегда любит и не отвергает никогда. Эта мысль прочитывается в эпиграфе благодаря двум возникающим за ним подтекстам: лермонтовскому и Евангельскому. Она становится основной идеей всего поэтического альбома: все самые лучшие, чистые чувства человеческого сердца здесь посвящены Богу и никогда не бывают отвергнуты Его любовью» [2].
Подобные аллюзии встречаются в альбоме еще не раз, что показывает, что матушка София очень любила стихи и хорошо их знала.
Например, в стихотворении, обращенном к Всеволоду Александровичу Верховцеву, матушка София близко к тексту повторяет строки из поэмы А.Н. Апухтина «Год в монастыре».
Скажи, когда из вражеского стана
Ты убежишь, израненный боец,
Из власти тьмы прельстившего обмана
Полуживой спасешься, наконец?
В твоей груди ни злобы нет, ни лицемерья
На труд любви и жертвы ты готов….
Обитель Чистого, святого Утешенья,
Прими разбитого под свой Смиренный Кров!
Как вспоминал биограф А.Н. Апухтина М.И. Чайковский, «незадолго до кончины Алексей Николаевич мне рассказывал о ежегодных поездках с матерью для говения в Оптину Пустынь к великому старцу Макарию. Какой непередаваемой прелестью дышал его рассказ! “Такой массы и таких чудных цветов, как в Оптином скиту, – говорил он, – я уже потом во всю жизнь мою не знал. Мне теперь кажется, что я видел там голубую георгину даже...”» [3] Воспоминания об обители отразились в стихотворной поэме «Год в монастыре» (1885). В поэме описывается, как светский молодой человек бежал из мира в монастырь.
О наконец! Из вражеского стана
Я убежал, израненный боец...
Из мира лжи, измены и обмана
Полуживой я спасся наконец!
В моей душе ни злобы нет, ни мщенья,
На подвиги и жертвы я готов...
Обитель мира, смерти и забвенья,
Прими меня под твой смиренный кров!
Однако через год послушник покинул обитель, вызванный в мир письмом знакомой девушки. Это случилось после смерти его духовного наставника – старца Михаила, в чертах которого явно угадывается оптинский старец Макарий.
Всеволод Александрович, сын начальника эксплуатации Екатерининской железной дороги А.А. Верховцева, вырос в благочестивой семье. Но в юношеские годы, увлекшись идеями свободомыслия, как и многие сверстники, отошел от веры, порвал с глубоко верующей матерью и превратился в холодного замкнутого человека. Как-то его мать с дочерью, пользуясь радушием матушки Софии, решили пожить и поговеть в обители «Отрада и утешение», куда сын приехал навестить их. Матушка так расположила к себе сердце молодого человека, что он обещал исполнить ее просьбу. Матушка попросила во время всенощного бдения приложиться к образу Серафима Саровского. Всеволод был очень расстроен, когда услышал эту просьбу, но отказать не мог. Во время всенощного бдения все сестры были свидетелями сильной внутренней борьбы молодого человека. Но он все же смог перебороть себя и приложился к святому образу. С этого момента началось его медленное возвращение в лоно Православной Церкви. Впоследствии он поступил послушником в монастырь, где заболел туберкулезом и скончался в 1917 году.
Стихотворение матушки Софии по своим мотивам очень тесно перекликается и со стихотворением ее духовного отца преподобного Варсонофия Оптинского «Желание» (1903), в котором говорится о стремлении юноши оставить мир и удалиться в иноческую обитель. Эпиграфом к стихотворению послужили евангельские строки: «Жаждай да грядет ко Мне и да пиет» (Ин. 7:37)
Давно в душе моей желание таится –
Все связи с миром суетным прервать,
Иную жизнь – жизнь подвига начать:
В обитель иноков навеки удалиться,
Где мог бы я и плакать и молиться!
Избегнувши среды мятежной и суровой,
Безропотно нести там скорби и труды
И жажду утолять духовной жизни новой,
Раскаянья принесть достойные плоды
И мужественно встать в победные ряды
Великой рати воинства Христова.
Поэтический альбом – это своеобразная духовная летопись жизни матушки Софии. Здесь описаны переживания юной послушницы, оставившей мир и посвятившей Богу:
Господу Иисусу Христу
Я предалась Тебе с восторгом умиленья,
Забыв в своей любви весь этот душный свет,
Забыв друзей, родных, былые впечатленья
И грезы юные первоначальных лет.
О светлый взор Христа божественно-прекрасный!
В лучах Твоей любви горит моя душа.
Я вся Твоя всегда и в горести, и в счастье,
Тебе принадлежу, души моей Звезда.
Так укрепи ж, Святый, во брани эти руки
И слабые персты Ты силою свяжи,
Чтоб бодро превозмочь земной юдоли муки
И тягостным путем бестрепетно пройти.
Мне сердце утверди на подвиги терпенья,
На бедное дитя Ты благостно глядя,
Потоки слез приняв в сердечном сокрушеньи,
Ты на грядущий труд меня благослови!
Преподобный Варсонофий Оптинский не раз говорил своим чадам, что «Монашество – есть блаженство, какое только возможно для человека на земле, выше этого блаженства нет ничего. И это потому, что монашество дает ключ к внутренней жизни. Блаженство внутри нас, надо только открыть его. Полное блаженство – на небе, в будущей жизни, но нижняя ступень его – на земле».
Стихотворение-посвящение «Монахине» матушки Софии рисует ее идеал истинного монаха:
Оставь надежды и желанья,
Мечты земли,
Ты умерла, ты в покаяньи
Проводишь дни.
Оставь людей, их увлеченья
И шум молвы,
В печально-сладостном смиреньи
Наплачься ты.
К кому стремится дух горящий,
Мое дитя,
И в высоту тебя манящий,
Скажи, любя!
Скажи, чей образ, полный света,
Занял твой ум,
О ком так часто плачет сердце
В приливе дум?
Основной лейтмотив творчества матушки Софии – любовь к Господу и людям. Своей жизнью она на деле исполнила заповеди Спасителя: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк. 12:30–31).
Об этой характерной черте творчества матушки Софии писали и публикаторы ее поэтического альбома: «В произведении любого автора, как и в речи любого человека, есть несколько индивидуальных ключевых и частотных слов. Эти слова выражают самую суть человеческой души и способны охарактеризовать главные устремления человека. <…> В поэтическом альбоме Софии (Гринёвой) тоже есть одно слово, которое присутствует буквально на каждой странице и, следовательно, является главным предметом ее душевных забот. Это слово – Любовь. Матушка почти всегда пишет его с заглавной буквы. Все ее основные стихотворные молитвы – либо о стяжании любви, либо излияние этого небесного чувства. Монашество для нее неразрывно связано с любовью к Богу, к Его творению – человеку, ко всему мирозданию. Она постоянно исполнена чувства благоговейной благодарности Господу за это святое блаженство – любить» [4].
Подтверждением этих слов является стихотворение матушки Софии «Богу»:
Люблю Тебя, как солнца свет,
Как радость жизни и блаженства,
Как то, чему сравненья нет
В святыне вечной совершенства.
Как утра нежное дыханье,
Когда, сверкая и горя,
В победном свете ликованья
Встает красавица заря.
Люблю Тебя, Великий Боже,
Отец людей, Царю миров.
Твой Суд и правда мне дороже,
Чем слава тленная рабов.
Тебе души моей стремленье
И думы чистые мои.
В блаженном чувстве откровенья
Как близок сердцу, сладок Ты!
Отрадно мне с Тобой сливаться,
Тобой дышать, Тобою жить,
Надеждой светлой восхищаться
И без конца любить, любить!
В творчестве матушки Софии есть стихотворения, посвященные святым угодникам, к которым она часто прибегала в молитвах, – святой великомученице Варваре и Серафиму Саровскому. Будто к живой, матушка обращается к святой Варваре, называя ее ласково, по-родственному: «моя», «родимая», «желанная».
Ты моя сладкая, чистая, нежная,
Светлая зорька моя!
Ранней весною Тебя лишь узнала я,
Сердцем скорей полюбила Тебя.
Что в Тебе было, скажи мне, родимая,
Свет ли божественный жил,
Или Жених Твой, Христос и Спаситель наш,
Душу Твою полюбил?
Только с тех пор за тобою, желанная,
Тихо, покорно иду,
Ручкой лелейною твердо управлена,
Может быть, к Счастью приду.
Там все любовь и покой совершенства,
Дивные песни небес,
Ликов бесплотных восторг и блаженства,
Тайны высоких чудес.
Еще одна тема творчества матушки Софии – величие родной природы, как отражение величия и славы Творца, по слову псалмопевца: «Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних» (Пс. 148:1).
И здесь снова вспоминаются слова преподобного Варсонофия: «Земля – это место изгнания, ссылка. За уголовные преступления людей осуждают на каторгу, кого на двенадцать лет, кого на пятнадцать, а кого и навсегда, до смерти. Вот и мы повинились перед Господом и осуждены на изгнание, на каторгу. Но так бесконечно любвеобилен Господь, что даже в этом месте изгнания оставил Он нам много красот, много отрады и утешения, которые особенно понимаются натурами, обладающими так называемым художественным чутьем» [5].
«Благовествуй, земле, радость велию»
Лесочки, вы шумите.
Благовещенье!
Ручеечки, вы журчите.
Благовещенье!
В поле пташки распевайте.
Благовещенье!
И цветочки расцветайте.
Благовещенье!
Облака с зарей играйте.
Благовещенье!
Всеми красками сверкайте.
Благовещенье!
Небо, солнце величайте.
Благовещенье!
Души грешных, веселитесь.
Благовещенье!
Небольшой поэтический альбом схиигумении Софии (Гринёвой) показывает постоянную духовную устремленность ее души. В альбом матушка записывала свои стихотворные строки и размышления, а также стихотворения других поэтов, созвучные своему внутреннему устроению. Сегодня мы перелистали лишь некоторые его страницы…
---------------------
[1] Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова). М.: Паломник, 2002. Т. IV. С. 503–509.
[2] Шумило С.М., Шумило В.В. Так я прошу Твоей любви: поэтический альбом схиигумении Софии (Гринёвой). Чернигов-Сидней, 2014. С. 29.
[3] Сочинения Апухтина: В 2 т. СПб., 1895. Т. I. С. III–IV.
[4] Шумило С.М., Шумило В.В. Так я прошу Твоей любви: поэтический альбом схиигумении Софии (Гринёвой). Чернигов-Сидней, 2014. С. 45.
[5] Варсонофий Оптинский, преп. Духовное наследие. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2005. С. 182–183.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
