Доклад настоятеля монастыря Воскресшего Христа (г. Пирей, Греция) архимандрита Мефодия (Критикоса) на круглом столе «Особенности устроения монашеской жизни в городских монастырях» (Санкт-Петербург, 8–9 августа 2017 г.)
Ваши Высокопреосвященства, святые архипастыри, Ваши Высокопреподобия, отцы и матери. Дорогие братья и сестры во Христе!
Стою перед Вами с большим волнением, безмерным уважением и большой любовью и от сердца благодарю Синодальный отдел Русской Церкви по монастырям за большую честь, оказанную мне, – приглашение принять участие в этой благословенной конференции.
Русская Церковь особенно дорога нам за ее преданность Православной вере Господа нашего Иисуса Христа, за множество ее мучеников, старых и молодых, которые поливали своей кровью древо этой Веры, за преподобных отцов и матерей, которые вдохновляют нас своей святой жизнью, аскезой, просвещенными учениями и поддерживают нас своими святыми молитвами.
В Греции мы считаем их своими. Не различаем греческих и русских святых. Один Христос, одно Евангелие, одна вера, одно Крещение, общий напряженный духовный труд. Общий для нас и конечный пункт назначения – Небесное Отечество.
В нашем монастыре Воскресшего Христа мы с большой радостью отмечаем их память и, в частности, каждый год 2 января празднуем память преподобного Серафима Саровского особенно торжественными службами при участии множества верующих.
В вас и лично я, и братья, сопровождающие меня, с волнением видим сегодня продолжателей дела святых Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Александра Свирского, Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника и многих других, которые славили Бога и поддерживали Церковь.
Всегда молимся и будем смиренно молиться за духовный рост и подъем Русской Церкви, чтобы она продолжала рождать святых и активно свидетельствовать в современном мятежном мире об истине и свете Православной веры и жизни.
Я считаю очень интересной тему настоящей конференции о городских монастырях. Я понимаю, что для России она особенно важна по причине большого количества таких монастырей. В Греции их количество ограничено.
Бог позволил, вопреки нашему желанию, чтобы монастырь Воскресшего Христа и его братия, к которой я принадлежу, были созданы и развивались в одном из районов крупного греческого города Пирей, который является главным портом в стране. Непрерывное пребывание нашей братии в течение двадцати лет в этом небольшом, но благословенном монастыре Пирея дало нам возможность приобрести опыт работы монастыря в городе.
Мы с волнением сохраняем в памяти любовь и интерес, с которыми большинство людей, живущих в округе, восприняли новый монастырь. Некоторые огорчались: почему мы не звоним в колокол к утренней службе. «Чтобы не беспокоить соседей на ранней заре», – ответили мы. Они сказали: «А кто соседи? Это мы соседи, и мы хотим слышать колокол. Даже когда мы не приходим на службу, мы чувствуем себя в безопасности, зная, что вы молитесь».
Монастырь в городе предлагает на деле свидетельство веры и жизни. Он укрепляет память о присутствии Бога. В повседневной жизни, рядом с домами и рабочими местами, – это постоянное напоминание и уверение людей в том, что христианская жизнь осуществима.
Жители города, уставшие и измученные, приходят в монастырь, чтобы найти поддержку, утешение и облегчение в их страданиях, чтобы найти помощь духовную, а часто и материальную. Однако для того, чтобы монастырь предоставлял то, о чем мы сказали, он, в первую очередь, должен оставаться тем, чем он должен быть: истинным монастырем. Он не должен превращаться в подобие прихода или в своеобразное учреждение для предоставления социальных или религиозных услуг, с монахами или монахинями в качестве персонала и настоятелем или настоятельницей в качестве главы.
Истинный монастырь – это место, где трудятся над покаянием, молитвой, смирением и освящением.
Путь монахов, где бы они не находились, идет вверх, он труден, полон борьбы и искушений. Узкая врата, и тесный путь вводяй в живот, – говорит Господь в Евангелии от Матфея (Мф. 7:14). Но он становится еще сложнее для монахов городских монастырей.
Один афонский монах однажды посетил наш монастырь и, после того как прожил немного с нами, сказал на прощание: «Братия, молюсь, чтобы Бог дал Вам силу. То, что вы делаете, это не просто борьба, а великое и тяжёлое достижение».
Действительно, существуют особые трудности и искушения для монахов городских монастырей, самые важные из которых мы попытаемся указать ниже:
1. Отсутствие защищенности, покоя и утешения, которые дает окружение природой в уединенном месте. Город подвергает городской монастырь своему разнообразному шуму, который часто носит вызывающий характер и усложняет или делает невозможными сосредоточение на себе, учение и молитву (это шум автомобилей, механизмов, телевизоров, музыки, светских праздников и мероприятий в соседних общественных местах и жилых домах).
2. Легкая, по причине малого расстояния, доступность для посетителей и паломников влечет за собой более частое и более продолжительное общение с мирянами и светскими людьми. В результате, из-за разных бессмысленных и бесцельных разговоров происходит нарушение программы и отвлечение мысли монахов.
3. Из-за частых контактов с мирянами монахи усваивают светские привычки в том, что касается образа мышления, жизни и общения. Например, влияют знакомства, общение по телефону и интернету, разговоры и используемые в них выражения, сформированные под влиянием современных светских убеждений, теорий, устремлений и примеров поведения. Кроме того – желание и приобретение автомобилей, иногда дорогих и впечатляющих, или приборов (электрических, электронных), по сути ненужных или даже вредных для монахов.
4. Духовная опасность чрезмерного занятия монахов обслуживанием прибывающих посетителей, служениями – духовными или церковными – внутри или за пределами монастыря (например, проповедь, катехизация, исповедь, пастырская забота о молодых, больных, бедных людях, о наркоманах, о тех, кто «на задворках» общества). Эти занятия, в сочетании с похвалой и признанием со стороны людей, даже в тех монахах, которые, может быть, имеют физические или духовные дары слова и коммуникации, способны разжечь эгоистические страсти гордости, самолюбования и человекоугождения, и в результате – зависимость от конкретных лиц или видов деятельности. Это может привести к постепенной потере монашеского сознания и аскетического нрава, который является нравом смирения, свободы, послушания и безвестности.
5. Еще одна опасность для городского монастыря: его превращение фактически в приход с соответствующей деятельностью и создание тем самым своего рода соперничества, что приводит к нарушению хороших отношений со священниками соседних приходов, – в то время как дело прихода и его пастырей незаменимо, и монастырь должен поддерживать приходских священников и помогать им.
Всё, что мы выше упомянули, в конечном счете, грозит обмирщением монастырской жизни, которая приводит монахов к духовному увяданию и духовной смерти. Неизбежно за этим следует обман надежд и ожиданий всех тех людей, которые, разочаровавшись и оказавшись в тупиках современной жизни, ищут спасения в трезвенном аскетическом опыте святых и в силе сердечной молитвы.
Здесь позвольте мне, пожалуйста, сделать замечание, подчеркивающее исключительный интерес темы нашей конференции для всех монастырей в целом, а не только для городских: взрывное развитие средств передвижения (удобные дороги, быстрый транспорт) и средств связи (мобильные телефоны, электронные способы информации и Интернет) уничтожают расстояния и делают даже самые отдаленные монастыри легко доступными миру так же, как мир – монастырям. Мир осаждает каждый монастырь, не только городской. Он стремится захватить даже самую уединенную пристань – келью монаха, с помощью мобильного телефона и особенно Интернета.
Перейдем теперь к последней части нашей речи: как монахи могут бороться с вышеупомянутыми трудностями и вызовами?
Во-первых, им обязательно нужны некоторые практические ограничения, которые будут защищать пространство и время монахов от превышения меры в вопросе общения с миром. Эти ограничения не должны быть нарушены никаким способом: ни физическим присутствием людей, ни телефоном, ни компьютером, ни какими-либо другими телекоммуникационными приборами. Такими ограничениями являются:
1. Составление программы (ежедневной, еженедельной, ежегодной), которая определит временные пределы общения с миром и обеспечит, по возможности наиболее последовательно, внутреннюю жизнь братии по часам, дням и периодам, и также обеспечит личное сосредоточение, размышление и молитву, то есть безмолвие монахов в его святоотеческом понимании.
Когда мы в начале создания нашего монастыря просили блаженной памяти румынского старца архимандрита Петрония Танасе, дикея Румынского скита Честного Предтечи на Афоне и опытнейшего монаха, дать нам основополагающий совет, он сказал: «Составьте программу и старайтесь соблюдать ее. Она научит вас всему». Этот совет оказался истинным сокровищем.
2. Определение и защита конкретных помещений монастыря строго предназначенных только для монахов: келий, рабочих мест, а также помещений для учения и молитвы, которые будут своего рода недоступным пространством, где монахи могут сосредоточенно заниматься своей духовной работой и общением друг с другом.
3. Касательно вопроса о взаимоотношениях монастыря с близлежащими приходами, мы не должны забывать о важности для работы монастыря гармоничной связи с епископом и также с духовенством города (поместной Церкви). Эта связь должна поддерживаться не вследствие необходимости, а как нечто само собой разумеющееся.
Монастырь, с одной стороны, пользуется, согласно священным канонам, относительной автономией, необходимой для внутренней организации своей духовной жизни, но, с другой стороны, он не перестает быть органически связан с остальным церковным телом, которому он служит и которое он поддерживает без самоутверждения и надменности. Смиренно, рассудительно и неслышно.
Но самое главное, что требуется, чтобы справиться с искушениями и трудностями, о которых мы говорим, – это бдительная и постоянная забота о сохранении и возделывании духовного рая, производящего сладкие плоды, которые могут питать и мирских братьев, общающихся с монахами. Этим духовным раем является тайная (Мф. 6:6) – внутренняя духовная жизнь братии в виде монашеской семьи, и также духовная жизнь каждого брата.
Только истинная, искренняя, существенная и хорошо организованная духовная жизнь сохраняет восторг радостной преданности и любви к нашему Господу, динамизм и бдительность аскетического нрава и нерушимое во Христе единство братии по Его воле и желанию: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35).
Священное Писание учит: Спроси отца твоего, и он ответит тебе (Втор. 32:7).
Несомненно, настоятель первый несет ответственность за это единство и его координирует. Он не может быть директором, начальником или менеджером. Он, и следует это подчеркнуть, – Отец духовный. Его присутствие, согласно нашей многовековой монашеской традиции, выковывает нерушимые братские связи между братьями, которые доверяют ему, любят его и принимают его в качестве общего отца. Поэтому его физическое присутствие в братии является безусловно важным и необходимым. Возможные длительные периоды его отсутствия в монастыре становятся негативным фактором в духовном развитии братьев.
Он был призван Богом, Церковью и самой братией быть ее первым и наиболее последовательным членом.
Он задает ритм духовной жизни и служения, начиная с молитвы в общем богослужении и в любви и сдержанности в общении с миром, и кончая самым смиренным послушанием. Во-первых, своей жизнью и примером и, во-вторых неусыпной заботой о своих братьях. Он с любовью наблюдает за каждым из них в отдельности. Он постоянно общается с ними. Он доступен в любое время, чтобы разделить их беспокойство и тревогу, чтобы утешать, поддерживать, советовать.
Как мило и близко нашему сердцу поощрение преподобного Серафима Саровского, когда он дает совет будущему игумену Антонию: «Для монахов будь и всегда оставайся больше матерью, чем отцом. Любящая мать не живет для себя, она живет для своих детей. Она переносит слабости немощных с любовью, чистит испачканных мягко и спокойно, одевает их в чистую одежду, согревает их, кормит их, утешает их, так чтобы никогда не услышать с их стороны никакой жалобы. Такие дети посвящают себя матери...» И завершает свое поощрение динамичным наставлением: «Будь прилежным в молитве».
Я помню, как в начале моего служения в качестве игумена блаженной памяти игуменья Порфирия, сестра по плоти преподобного Порфирия Kaвсокаливита, советовала мне: «Заботься о том, чтобы завоевать любовь монахов, чтобы они стремились поступать правильно не потому, что они боятся тебя, но потому что они будут думать в каждом случае: “Давайте сделаем это хорошо, чтобы порадовался старец”».
При этих условиях игумен будет заботиться о духовном развитии и становлении братии на свято-духовной основе при истинном поклонении Богу. Для этого нужны частые собрания братии, где будут обсуждать разные вопросы и находить решения в страхе Божием, нужно чувство коллективной ответственности и взаимного уважения. Нужны регулярные собрания для духовного совершенствования и окормления братии, для изучения и истолкования священных текстов Священного Писания, отцов Церкви (старых и новых), а также значительных современных произведений.
Кроме того, игумен должен следить за соблюдением программы и условий работы монастыря; исправлять ошибки или отклонения. Заботиться о соблюдении условий и равновесия между внутренней жизнью и служением миру, о разумном использовании средств коммуникации, о выходах братьев из монастыря, так чтобы они оставались в рамках необходимости и не были бесцельными и опасными.
Он должен всегда иметь в виду слово святого Антония Великого: «Как рыбы издыхают, если долго находятся на суше, так и монахи, когда проводят много времени со светскими людьми, умирают духовно».
Мученическое сопряжение игумена с братьями монастыря имеет в качестве примера Самого Христа, который пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы служить и отдать душу Свою во искупление многих.
Само собой разумеется, что на жертвенный вклад игумена братья должны отвечать жертвенным духом кристальной искренности своих помыслов, радостного и неизбирательного послушания, охотного и ответственного сотрудничества, отречения от личной воли, прихотей и своенравия, – с доверием, сильной любовью и страхом Божиим.
Таким образом, отеческая любовь игумена и ответное послушание его духовных чад выковывают единство, которое превращает жизнь в монастыре, несмотря на неизбежные трудности и испытания, в предвкушение рая.
С помощью этих основных принципов городской монастырь может действовать благотворно: и для монахов, и для местной Церкви, и для человеческого сообщества данного города и не только.
Он может стать мастерской Святого Духа, где найдет применение евангельское слово прииди и виждь (Ин. 1:46): прийти увидеть своими глазами, что значит Православная вера, евангельская жизнь, покаяние и напряженный духовный труд.
В начале моего монашеского пути я выразил нашему старцу, святому Порфирию Kaвсокаливиту мое беспокойство о жизни монаха в мире, и он ответил: «Чадо мое, можно уйти в пустыню и взять с собой мирское, а можно находиться на Омонии (это одна из самых многолюдных и шумных площадей Афин. – А. М.) – и жить как в пустыне. В этом месте я служил 33 года в таком спокойствии, что не заметил, как они прошли. В потоке людей и шуме Омонии я поднимал руки к Богу и жил внутренне, как живут в пустыне Святой горы Афона. “А! – говорил я себе – я не для мира, я для пустыни, где ты никому не известен”. Но я остался в мире, я остался там, куда поместил меня Бог. Всех любил, за всех болел, всё меня трогало. Это было дано мне божественной благодатью...»
«Монахи не должны забывать, – подчеркивает преподобный Паисий Афонский, – что мы должны помогать миру в первую очередь и главным образом нашей молитвой...»
Святой Порфирий дополняет: «Вот каково значение молитвы монаха. Он в своей келье один, но волны его молитвы достигают всех людей, даже если они находятся далеко. Молитвой монах принимает участие во всех проблемах людей и творит чудеса».
Представьте, сколько таких чудес может свершиться для города в таком монастыре – мастерской веры и молитвы – расположенном рядом с городом или внутри него!
Новости
Доклады
