Глинские старцы – хранители монашества в советское время

Доклад на XXV Международных Рождественских образовательных чтениях. Направление «Древние монашеские традиции в условиях современности» (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь. 26–27 января 2017 года)

«Монашество в Церкви – это передовой отряд, принимающий на себя удары миродержителей тьмы века сего и своей молитвой, духовной силой оберегающий всю Церковь» [1], – сказал в одной из проповедей Святейший Патриарх Кирилл. Именно поэтому монашество жизненно необходимо Церкви [2].

Фундамент духовной жизни должен цементироваться подвигом, а школой подвига всегда считалась обитель. Силой же обители было старчество. Преподобные Глинские старцы митрополит Зиновий (Мажуга), схиархимандрит Серафим (Романцов), схиархимандрит Серафим (Амелин) и схиархимандрит Андроник (Лукаш), родившись еще в дореволюционной России, пронесли свой пастырский подвиг служения Церкви и людям на протяжении всего богоборческого периода XX столетия. «В годы, когда многие духовные понятия для большинства людей потеряли свое значение или приобрели чуждый им новый смысл, даже отдельные штрихи жизни по вере, искренности, цельности, верности заповедям Евангелия могут помочь желающему видеть, что свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1:5). Свет духовной жизни виден и во тьме нашей суеты и окамененного нечувствия» [3].

Монастырь является благодатной средой для воспитания, поскольку в нем создаются все условия для совершенствования и развития всех духовных сил человека. А беседа и общество ближних имеет существенное воздействие на человека. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Знакомство с ученым сообщает много сведений, с поэтом – много возвышенных мыслей и чувствований, с путешественником – много познаний о странах, о нравах и обычаях народных. Очевидно, что беседа и знакомство со святыми сообщает святость» [4].

Смысл монастырской жизни отражается не только в направленности, но и в результатах монастырской деятельности: монастырь может воспитывать и воспитывает людей высокой духовной жизни. В душах подвижников-монахов возобновляется та духовная благодатная жизнь, которая была утрачена человеком вследствие грехопадения. В условиях монастыря «союз человека с Богом может восстановиться в полной гармонии и идеальной реальности» [5]. По мысли святителя Игнатия (Брянчанинова), монашество – это «особый, законченный, целостный тип христианской жизни, самый чистый, совершенный» [6]. Таким образом, монашество является высшим проявлением христианства. По своей идее монашество представляет «школу обновления, подкрепления и развития духовных сил» [7].

Наивысшим проявлением монашества является старчество. О деле и служении старца преподобный Феодор Студит говорит: «Жизнь человеческая есть море, по которому мы, как корабль какой, в тело это войдя, мысленно плывем и плывем непрестанно – день и ночь, в непогоду и бурю, и море то бедственно, и не только бедственно, но и длинно, соразмерно с длительностью нашей жизни; и в нем столько страшных бурных волнений вздымается духами злобы, столько пиратов – демонов нападает, потопить нас покушаясь, что и сказать нельзя» (Добротолюбие. Т. 4. Гл. 308). «Но держать в руках кормило и бодро вести корабль среди подводных камней, отмелей и бурь, и иметь постоянно очи обращенными на небо, присматриваться к звездам правды и по ним направлять плавание, доставить корабль безопасно в пристанище спасения – в том дело и служение стоящего у кормила руководителя» (Добротолюбие. Т. 4. Гл. 36) [8].

Сущность и вся сила старчества заключается в завете между старцем и учеником, по которому пред лицом Бога духовный отец-старец берет на себя дело руководства души ученика ко спасению, а ученик безбоязненно всего себя душою и телом предает наставнику. «Как железо кузнецу предаю себя тебе, святейший отче, в повиновение» (Лествица. 4:23), – говорит послушник Исидор своему старцу. «Если соблюдешь мою заповедь, как Божию, исповедаю, что отвечаю за тебя в день оный, в который Бог будет судить тайны человеков», – отвечает вопрошающему преподобный Варсонофий Великий (ответ 58). Таким образом от ученика требуется полнейшее предание себя, отречение от своей воли, мыслей, желаний (см.: Лествица. 4:3). А на обязанности старца ляжет принятие, очищение и совершенствование души ученика, в ее спасении, ответ за нее пред судом Божиим. Таков завет между учеником и старцем [9].

Обращая свой взор в прошлое, просматривая жития подвижников благочестия, мы находим описания многих Глинских старцев, рассказывающие о святости их жизни. Тем не менее до 2008 года не было ни одного канонизированного святого из данной обители, хотя Глинских старцев очень почитали и молитвенно обращались к ним за помощью и решением духовных вопросов. 8 мая 2008 года решением Священного Синода Украинской Православной Церкви были причислены к лику святых 13 старцев Глинского монастыря [10]. В основном это молитвенники, которые подвизались в обители и прославились в XIX–XX столетиях. Чин прославления Божиих угодников состоялся 16 августа 2008 года. В Собор канонизированных тогда преподобных отцов Глинских вошел и преподобный Серафим (Амелин). А 25 марта 2009 года Синодом Украинской Православной Церкви было принято решение о канонизации еще троих Глинских подвижников, подвизавшихся в XX столетии [11]. К лику святых были причислены преподобные Глинской Рождества-Богородицкой пустыни:

• преподобный Серафим (Мажуга) – схимитрополит (Зиновий, митрополит Тетрицкаройский) [12];

• преподобный Андроник (Лукаш) – схиархимандрит;

• преподобный Серафим (Романцов) – схиархимандрит.

Чин прославления состоялся 21 августа 2010 года за Божественной литургией в Глинской пустыни [13]. Его возглавил по благословению Святейшего Патриарха Кирилла Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир. Присутствовали архиереи и духовенство Украинской, Русской и Грузинской Церквей [14].

Преподобные Зиновий, Андроник, Серафим (Амелин) и Серафим (Романцов) подвизались в обители еще до ее закрытия в 1922 году. Хочется отметить тот факт, что старцы, составлявшие духовный центр Глинской пустыни перед первым ее закрытием, были вовсе не стары. Отцу Серафиму (Амелину, будущему настоятелю) было 48 лет, отцу Серафиму (Романцову) – 37 лет, отцу Андронику (Лукашу) 34 года, монаху Зиновию (Мажуге) – 26 лет. Духовно росли они в условиях, далеких от мирного монастырского жития. Для них это было время тяжелой работы в условиях лагерей и ссылок. Даже те, кто там не был, переживали оторванность от обычной и желанной среды. И все-таки, эти страшные условия не расшатали той духовной основы, которая была заложена в Глинской пустыни до ее разорения. Казалось бы, они были лишены всего, но, лишенные храма, они не лишали себя молитвы. Лишенные братства, они не замкнулись в саможалении, противопоставляя себя всем вокруг. Лишенные защиты надежных монастырских устоев, привычного уклада жизни, налаженного быта, они не лишили себя главной основы и защиты: веры, преданности Богу, надежды на Его Промысл. Их основной подвиг – внутреннее предстояние Богу в любых условиях – в пекле человеческого горя, злобы, страстей – вырастил из послушных монахов опытных старцев [15].

Затем, после открытия обители в 1942 году, преподобный Андроник (благочинный) и преподобный Серафим (духовник) вернулись в монастырь и пробыли в нем до его закрытия в 1961 году, а митрополит Зиновий продолжил свое сначала старческое, а затем и архипастырское служение в Грузии, но постоянно оказывал содействие Глинским старцам, которые подвизались в горах Кавказа и в самой Глинской пустыни. Его приход в честь святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси, где он подвизался более тридцати пяти лет, называли островком Глинской пустыни. После упразднения Глинской пустыни в 1960-е годы он собрал вокруг себя почти всех Глинских старцев и писал, что «всегда молится и призывает благословение на всех Глинских и сам просил их молитв» [16].

Из воспоминаний протоиерея Михаила Диденко (впоследствии принял монашество с именем Максим), клирика Александро-Невского храма в Тбилиси, мы узнаем: «Три старца – но у всех разный подход к людям и делу. Владыка Зиновий выделялся своим административным положением и своей архиерейской властью. Отец Андроник всем раб. У него на устах, как и у Серафима Саровского, мой милый, мой дорогой – Христос Воскресе! К кающемуся грешнику обращался с любовью и с большой снисходительностью, давал посильную епитимью, а остальное брал все на себя. Таким он был в монастыре, в заключении и вне монастыря… Старец Серафим (Романцов – прот. А. Ч.) к кающемуся грешнику подходил более строго, более требовательно. Но простой народ всех их любил одинаково и воздавал им свою любовь каждому по достоинству» [17].

Протоиерей Георгий Пильгуев, также являвшийся клириком храма святого Александра Невского в Тбилиси, отмечает: «Больше было справедливой строгости у отца Серафима, а отец Андроник больше покрывал мягким укором, но и тут же прощал с назиданием не возвращаться к прежним грехам. Людьми было замечено, что все стремились к этим старцам, но как-то получалось так, что мужчины и в том числе и священнослужители шли к отцу Андронику, а женщины к отцу Серафиму. Эти отцы никого не отталкивали от себя, всех принимали, невзирая на чины, пол и положение в обществе» [18].

Память Собора преподобных отцов Глинских постановили совершать 9 сентября старого стиля (22 сентября по новому стилю), на следующий день после празднования Рождества Пресвятой Богородицы – престольного праздника Глинской обители [19].

Митрополит Тетрицкаройский Зиновий

Митрополит Зиновий, в схиме Серафим, родился 14 сентября 1896 года в городе Глухове Черниговской губернии (ныне Сумская область Украины) в семье рабочего Иоакима Мажуги. Во святом крещении мальчик получил имя Захария. С самого детства ему пришлось испытать трудности и лишения. В три года он лишился отца, а когда Захарии было всего 11 лет, умерла его благочестивая мать Феодосия, воспитавшая в нем веру и любовь к Богу.

В юном возрасте поступивший в Глинскую Пустынь, он окормлялся у старцев и перенял от них опыт духовного руководства, пережил время ее закрытия в 1922 году, затем подвизался в горах Кавказа. Отец Зиновий прошел через ссылки и лагеря и после освобождения из заключения, по Промыслу Божию, попал в Грузию, где ему было суждено остаться до конца дней своей земной жизни. Здесь же он удостоился епископского сана.

За святую и подвижническую жизнь Господь наградил старца даром прозрения. Часто владыка произносил свои пророчества, говоря как бы в третьем лице, а позже становилось совершенно ясно, что все было сказано именно про того человека, с которым беседовал владыка. Вот что рассказывал один из посетителей старца. «Захожу к владыке. Владыка усадил меня с собой обедать: он всегда первым делом усаживал за стол. Расспросил о детях, жене, теще – он всех-всех называл по именам. А потом вдруг говорит: “Ты знаешь, Василий, у нас тут один монах разбился на мотоцикле: сотрясение мозга, и руку поломал. Шесть месяцев в больнице был. Продай свой мотоцикл, зачем он тебе нужен?” Я сижу и думаю: так то ж монах, а я мирянин. А сам отвечаю: “Владыка, я же без мотоцикла как без рук: и огурцы, и помидоры, и курочку из села детям надо привезти”. Приехал домой. В селе набрал полные ящики помидоров. Еду в Ростов по главной дороге, а тут передо мной вылетает со второстепенной дороги маршрутка – и в лобовую, только люльку успел подставить. Вылетел, как мячик. Но не на асфальт, а как будто по воздуху меня что-то перенесло через дорогу и выкинуло на травку, а то б убился. Сотрясение мозга, перелом. Шесть месяцев в больнице пролежал» [20]. Кстати, впоследствии этот человек принял монашеский постриг, так что и слова «один монах» оказались не случайны.

Во время блокады Ленинграда он, как и многие другие, горячо молился о спасении осажденного города. Тогда старец удостоился видения, о котором вспоминал так: «В это же время и мне под утро в тонком сне привиделось, как святая Нина предстоит пред Престолом Божиим на коленях и молит Господа помочь страждущим людям осажденного города одолеть супостата. При этом из ее глаз катились крупные, величиной с виноградину, слезы. Я это растолковал так, что Божия Матерь дала послушание святой Нине быть споручницей этому осажденному городу» [21].

Однажды святого посетила в его келье Сама Пресвятая Богородица. Старец тогда уже тяжело болел и был прикован к постели. Консилиум врачей предсказал смерть в течение двух дней. Владыка лежал на кровати, обратив взор на икону Божией Матери «Целительница», и всецело предался воле Божией. Пресвятая Владычица явилась к нему в келью и благословила его. После посещения Пресвятой Богородицы старец неожиданно для всех стал быстро поправляться. Он прожил на земле еще целых 13 лет [22].

За два года до своей кончины владыка Зиновий принял схиму с именем Серафим – в честь преподобного Серафима Саровского, которого он очень чтил. Заранее зная день своей кончины, он собрал у себя всех живших в Грузии монахов закрытой в то время Глинской Пустыни, чтобы проститься с ними. Старец отошел ко Господу 8 марта 1985 года и был погребен в тбилисском храме святого князя Александра Невского.

Преподобный Серафим (Амелин)

Отец Серафим (в миру Симеон Амелин), ставший в 1943 году настоятелем Глинской пустыни, родом из простых курских крестьян. После смерти матери отец Симеона стал настаивать, чтобы тот женился, но юноша стремился к духовному подвигу. В 1893 году, в возрасте 19 лет, он ушел из дома и поступил в Глинскую пустынь. Отец вначале был этим недоволен, но приехав в обитель, смягчился и сказал сыну: «Раз ушел в монахи, так уж и живи, не уходи отсюда». В 1943 году иеросхимонах Серафим (Амелин) был утвержден в должности настоятеля Глинской пустыни и возведен в сан игумена [23].

Чтобы дать более достоверное описание отца Серафима (Амелина) и показать более детальное его мировосприятие и впечатление, которое он производил на окружающих, приведем дословно воспоминание Галины Пыльневой: «По личному восприятию личность о. Серафима могла приоткрывать реальность, возможность на нашей земле нездешнего света и удивительной, сияющей красоты смирения. Говорить об этом трудно, но не ощущать этого не могли, кажется все посетители обители… Когда приезжали в обитель, то важно было только знать, что он здесь (он был весьма преклонных лет – за 80, много болел). При нем было ясно без слов, что есть другой мир, где всё иначе: иные ценности, иные цели, иное содержание каждого дня. В этом ином мире можно жить, не отрываясь от обычной земной обстановки. Глядя на о. Серафима (Амелина), можно было вспомнить мнение афонцев о том, что человеку не понять, а тем более не захотеть для себя иной жизни в мире, если он не встретит такого человека, на лице которого будет заметно сияние того света. Если это случится, то уже легче понять, что большинство из нас ценит не то, что стоит ценить. Что звание, привилегии, положение в обществе, связи, обеспеченность, умение хорошо устроиться, добиться значимости хотя бы в собственных глазах, суметь, как теперь говорят, самовыразиться – вот это только детские забавы, которые крепко держат взрослых в плену. Даже больше того – это самообман и, если честно, то и измена христианскому долгу, выраженному в Евангелии честно и определенно: отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16:24). Ни единого слова об этом не сказал о. Серафим. Это теперь надо подбирать слова, чтобы выразить то впечатление, которое осталось от общения с ним. Пример его говорил без слов, что всякое самомнение, занятость собой, сосредоточенность на себе – только болото, в которое легко попасть и из которого трудно выбраться. Хорошо бы подтвердить это фактами, но все они слились в один факт существования обители, которая была преемницей прежней по старчеству. Старцы: о. Серафим – настоятель, о. Андроник и о. Серафим – духовник были духовным фундаментом мирян, который давал возможность духовно крепнуть, воодушевиться, пробудиться к новой жизни тысячам паломников со всей России. Вряд ли будет с преувеличением сказать, что в этом духовном фундаменте о. Серафим был краеугольным камнем. Тот факт, что обитель была закрыта снова вскоре после кончины отца настоятеля, подтверждает эту мысль» [24].

Преподобный Андроник (Лукаш)

Об отце Андронике знали многие, если не все. Его нельзя было не видеть, не заметить. Он всегда был везде: в храме, когда была служба, на всех послушаниях. Везде, где нужна была его помощь. Помогал совершать проскомидию, если не служил сам, выходил на исповедь, помогал на молебнах. Когда надо было организовать общие работы, мог обратиться ко всем, кто свободен, с призывом: «все на огород» или «все в поле». И первым бежал трусцой туда с лопатой, вилами или тяпкой. Уже давно не молодой (ему в то время было под 70 лет), согбенный, но всегда бодрый, спокойный, немногословный, он мог увлечь за собой примером. Не убеждал, тем более не принуждал, а просто приглашал к участию в общем труде. Пригласит и побежит дальше. За ним все гурьбой. И не только не стремились уклониться от работы, но даже очень охотно, радостно работали вместе со старцем. Он мог подбодрить пословицей, даже просто вниманием, но никогда не было при этом пустословия. Из воспоминаний его келейника известно, что в обитель он пришел в 18 лет тайно от отца, но с благословением матери. Дома была трудной жизнь, так как к общим крестьянским работам многодетной семьи прибавлялись переживания матери, страх ребятишек перед отцом, очень несдержанным на руку, любящим выпить. В обители – это был первый монастырь в его жизни, который он увидел, – ему было так хорошо, как в раю. Внимание, доброжелательность братии расположили его, и он попросился у настоятеля в число братии. Его приняли. На общих послушаниях, в труде человек раскрывается, ему виднее себя и другим ясно, каков он. Алеша, как звали до пострига отца Андроника, работал в прачечной, на кухне, потом в скиту. Оттуда взяли в армию, где он прослужил рядовым 3 года и 6 месяцев. Едва успел вернуться, началась Первая мировая война. Еще три с половиной года пробыл в Австрии, в плену. Вернулся в 1918 году, и вскоре обитель закрыли. Недолго пожил на квартире, взял его викарный епископ к себе в послушники, откуда он в годы репрессий попал на Колыму, был на Сахалине, потом уже в Новосибирске. Отбыл срок и остался работать у своего начальника по его просьбе. Там узнал об открытии Глинской пустыни и в 1948 году вернулся в нее. Был благочинным. Вероятно, в это время стал выписывать из Евангелия, Апостола, псалмов, Пролога и других книг то, что было особенно близко и что могло пригодиться в беседе с братией. К нему обращались почти все, а приезжие обычно обращались к отцу Серафиму – духовнику, хотя строгого и обязательного разделения не было. Чтобы слова действовали, он много молился. Никто не видел его подвигов, все видели его всегда умиротворенным, бодрым, живым, очень внимательным к каждому. Был он всегда свободен той внутренней свободой, которая доступна лишь тому, кто ни к чему не привязан, никаких перемен не боится, ни о каких приобретениях не заботится, умеет довольствоваться самым необходимым. Дается она победой надо всем, что держит в плену, победой над страстями. Конечно же, победа эта была и Божьей победой над немощами человеческими, но труд, понуждение себя, преодоление даже самого естественного желания (выспаться, например) – от человека.

Можно было бы много вспомнить случаев прозорливости, исцелений по молитве отца Андроника, которые хранят в памяти многочисленные посетители обители. Сам он всячески избегал всего, что как-то могло выделить его, почтить. Всегда в делах, в работе, всегда на людях, переживая и молясь с ними, он видел только Божью милость в совершающемся, а не свои труды или, тем паче, свою исключительность. Очень переживал за братию, волнуемую слухами о закрытии монастыря. О себе он спокойно сказал одному монаху: «Ну что, погонят – и пойдем». Погнали в 1961-м году. Пришлось идти, даже ехать в далекие края, в Грузию. Там он жил около митрополита Зиновия, который полагал начало иноческой жизни в молодости в Глинской пустыни. Там отец Андроник и умер в 1974-м году [25].

По молитвам старца Андроника (Лукаша) также происходило много удивительного в Глинской пустыни. Как-то долго стояла жара, и отец Андроник стал всех собирать на молебен в поле. Богомольцы поставили в поле список чтимой иконы Рождества Пресвятой Богородицы, зажгли свечи. Отец Павлин читал ектении, отец Андроник просил у Господа дождя. Просил теми же словами, что в Требнике: «Даждь дождь земле жаждущей, Спасе!» – с уверенностью обращаясь к Богу, Который рядом присутствует и не может не услышать, и не исполнить просьбы. На небе не было ни единого облачка. Казалось бы, нет никакой надежды, но Бог услышал молитвы страждущих и даровал дождь.

В святой обители запомнился и такой случай. В пустынь принесли образ Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Икона была порезана ножом. Отец Андроник, увидев ее, пал на колени: «Прости, Владычица, тех, кто дерзнул так сделать!» Ни жалоб, ни возмущения на хулителей святыни, ни угроз судом Божиим, но молитва за сотворивших беззаконие. Отец Андроник отличался необыкновенной кротостью и смирением. Архиереев он почитал как Самого Христа, и когда правящие епископы посещали Глинскую обитель, сам им прислуживал: подносил еду, топил печки, протирал полы [26].

Отец Андроник в Глинской пустыни исполнял должность благочинного. Вся братия монастыря имела его также духовником. К нему все шли на исповедь и за наставлениями. И это не случайно. Приведем пример, который рассказал очевидец одной его исповеди. Приехала откуда-то издалека женщина, просила ее поисповедовать. Что она говорила отцу Андронику – это тайна исповеди, но только после всего услышанного он стал плакать, приговаривая: «Как же ты могла так оскорбить Господа?!» Его сокрушение о ее душе, ее грехах поразило исповедавшуюся. Она, отойдя от аналоя, сказала: «Приеду домой, перезимую, Бог даст, а весной телку продам, чтобы сюда еще раз попасть» [27].

Пусть каждый из нас уже сейчас ежедневно в келейной молитве обращается к покровителю Колымы, преподобному Андронику.

Преподобный Серафим (Романцов)

Среди Глинских старцев, канонизированных Украинской Православной Церковью, в лике святых прославлен и преподобный Серафим (Романцов) (1885–1976). На протяжении долгих лет он исполнял послушание духовника Рождества Пресвятой Богородицы Глинской пустыни. Сила наставлений преподобного Серафима (Романцова) заключается и в том, что он в своей жизни неуклонно следовал истинам, которые сам проповедовал. Отец Серафим оставил большое эпистолярное наследие.

В святом крещении будущий великий старец получил имя Иоанн, а по окончании церковноприходской школы и смерти родителей в 1910-м году тоже поселился в Глинской пустыни. После закрытия Глинской пустыни в 1922 году отец Серафим (Романцов) и отец Зиновий (Мажуга) перебрались в благословенную Иверию. Их приняли в Драндский Успенский монастырь близ Сухуми.

Кавказские горы, подобно Египетской пустыне, издавна служили местом аскетических подвигов христиан, посвятивших себя Богу. Но в то тяжелое время монахам не давали покоя даже в горах. Постоянно устраивали облавы, поэтому священнослужители были вынуждены оставить свои кельи. В 1925 году был закрыт Драндский монастырь. В горах Кавказа отец Серафим основал монашескую общину и был духовником пустынножителей, но вскоре многие из монахов были арестованы, в их числе были и Глинские старцы.

Отец Серафим был отправлен в Ташкент. Глинская пустынь вновь распахнула свои двери в 1942-м году, но отец Серафим смог туда вернуться уже после войны. В 1947 и 1948 годах в обитель вернулись отец Серафим (Романцов) из Ташкента и отец Андроник (Лукаш) с Колымы. Иеромонаху Зиновию не суждено было вернуться в Глинскую пустынь. Но впоследствии получилось так, что после вторичного закрытия обители в 1961 году глинские подвижники нашли приют у отца Зиновия, ставшего на тот момент архиереем в Грузии. В Тбилиси не приехал только отец Серафим (Амелин), который скончался за три года до этого, в 1958 году [28].

После возвращения в обитель отца Серафима (Романцова) – духовника уже нельзя было не знать. Он ведал устройством всех, во всё входил, всё знал, всегда был на людях. Вокруг его кельи на втором этаже угловой башни всегда толпился народ, ожидая возможности войти к нему, попросить совета или благословения. В этой келье на столе всегда была гора писем, на которые он старался ответить. Любил он простоту, искренность, серьезность, соответствие слова и дела, чтобы человеку можно было верить. Всегда старался понять, что человеку, спрашивающему его, ближе и по силам. Не спешил приказывать, принуждать, давить на кого-нибудь. Сталкиваясь с массой людей, он видел, как глубоко поразила души гордыня, и всячески предупреждал, объяснял это. Поэтому не одобрял «чудеса», «видения», «вещие сны», предчувствия, говоря, что по гордости человек не разберется, откуда ему это и радостно примет лесть врага, чтобы удовлетворить внутреннее горделивое сознание: «несть, якоже прочие». Обычно он объяснял, что великие люди ищут не чудес, а смирения, советовал с этим быть особенно осторожным, чтобы не омрачиться до такой степени, когда трудно исцелиться. В наше время все отравлены гордостью, истинно смиренных мало и потому мало духовно опытных, поэтому надо быть очень осторожным и не спешить доверять своим предчувствиям, ощущениям, мнениям. В келье его можно было услышать много о бездне человеческого горя. Всем помочь он не мог, но на совесть старался сделать всё, что можно. Никогда он не жаловался на усталость, на обилие обращающихся, на бестолковость многих, надоедливость или непослушание… Иногда говорили, что он строг, но, кажется, он просто считал, что надо не словами, а делом исполнять то, что говоришь, чему веришь [29].

Отец Серафим (Романцов), назначенный духовником Глинской пустыни, старался в разговоре не столько сам говорить, сколько отвечать на вопросы. Учил молиться всегда, как только позволяют условия. Принимая множество людей, он разбирался в каждом, давал совет по любому вопросу, сообразуясь со Священным Писанием и творениями святых отцов. В зависимости от душевного состояния каждого человека, его жизненных условий, он индивидуально налагал молитвенное правило. Одним добавлял к ежедневным обязательным молитвословиям акафисты и каноны или советовал чаще читать Псалтырь, а другим, наоборот, благословлял сокращать до минимума утренние и вечерние молитвы, но с условием, чтобы в течении дня или по дороге на работу и обратно нашли время и прочитали все остальное [30].

Когда закрыли обитель во второй раз, он перебрался в знакомые места – на Кавказ, где уже жил в молодые годы, после разгрома монастыря в 1922 году. Оттуда он был сослан. После Петрова дня 1961 года, когда снова опустела обитель, отец Серафим обосновался в Сухуми, где помогал местным священникам исповедовать, читать записки. Приглашал некоторых приехать в отпуск, организовывал паломничества по святым местам древней Иверии, старался поддерживать связь со всеми монахами Глинской пустыни и советовал держаться вместе; если не позволяют внешние условия, то хотя бы духовно, поддерживая друг друга и молясь друг о друге. Умер он там же в глубокой старости [31]. В 2009 году по благословению Святейшего Патриарха Кирилла мощи преподобного Серафима (Романцова) были перенесены в Глинскую пустынь [32].

Глинских старцев очень любили и почитали. По их святым молитвам происходило много чудес. Теперь мощи преподобных Серафима (Амелина), Андроника (Лукаша) и Серафима (Романцова) перенесены в Глинскую пустынь, а мощи преподобного схимитрополита Серафима (Зиновия Мажуги) покоятся в Александро-Невском храме в Тбилиси. Мы имеем твердое убеждение, что эти великие старцы предстоят Престолу Божию и молятся о нас грешных.

Преподобные отцы наши Глинстии, молите Бога о нас!

[1] Слово Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла к братии Валаамского монастыря 9 июля 2011 г. Цит.: Журнал Московской Патриархии. Октябрь (10) 2013 г. С. 46.

[2] Там же.

[3] Чесноков Александр, протоиерей; Чесноков Зиновий. Подвиг святой жизни. Святые старцы Глинской пустыни. XX век. – М.: Сретенский монастырь, 2013. С. 6–7.

[4] Маслов Н.В. Педагогика старчества. Русский инок. Январь, 2014. – М.: ООО «Самшит-издат». С. 86.

[5] Там же.

[6] Там же.

[7] Там же.

[8] Цит. по: Ираклий, иеромонах. Старец и его служение // Воронежский епархиальный вестник. №7 (27), июль. 1992. С.7.

[9] Там же.

[10] Архив комиссии по канонизации Украинской Православной Церкви. Заседание Священного Синода Украинской Православной Церкви от 8 мая 2008 года. Журнал № 37.

[11] Архив комиссии по канонизации Украинской Православной Церкви. Заседание Священного Синода Украинской Православной Церкви от 25 марта 2009 года. Журнал № 9; Материалы по канонизации схиархимандрита Серафима (Романцова), схимитрополита Серафима (Мажуги), схиархимандрита Андроника (Лукаша) // Абхазский благовестник. Православный журнал. Сухум, 2009, (№ 3). С. 14.

[12] В месяцеслов Русской Православной Церкви имя преподобного схимитрополита Серафима (Мажуги) было внесено в календаре 2013 г. См.: Православный Церковный календарь 2013 г. – М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви. А в Православном Церковном календаре за 2014 г. на стр. 129 указано: Зиновий – богоугодно живущий (греч.) (Мажуга) (в схиме Серафим), схимитрополит, прп.; А на с. 151 указывается: Серафим – пламенный (евр.) (Мажуга) – см. Зиновий (Мажуга).

[13] Чесноков Зиновий. Старец и митрополит. О жизни святителя Зиновия (Мажуга), в схиме Серафима. – М.: Новоспасский монастырь, 2011. С. 3.

[14] Более подробно см.: Чесноков Зиновий. Святые старцы Глинской пустыни // Журнал Московской Патриархии. № 4 (апрель) 2014. С. 52–56.

[15] Пыльнева Г. А. Глинская мозаика. Воспоминания паломников о Глинской пустыни. (1942–61). – Изд-во «Православный паломник». 1997. С. 110.

[16] Девятова С. Великие старцы XX столетия. 115 жизнеописаний, воспоминания современников, поучения, подвиги и чудеса, молитвы. – М.: Артос-Медиа, 2010. С. 484.

[17] Диденко Михаил, протоиерей. Мои воспоминания о Глинских старцах. Тбилиси, 1989. Рукопись. Цитируется по: Чесноков Александр, священник. Диссертация кандидата богословия «Глинская пустынь и пастырское служение ее иноков». Приложение № 2. Загорск, 1990. С. 7–8. Машинопись. Находится в библиотеке МДА.

[18] Пильгуев Георгий, протоиерей. Воспоминания о Глинской пустыни и об их отцах, Тбилиси. 1989. Р.к.п. См.: Чесноков Александр, священник. Диссертация кандидата богословия «Глинская пустынь и пастырское служение ее иноков». Приложение № 2. Загорск, 1990. С. 66–67. Машинопись. Находится в библиотеке МДА.

[19] Чесноков Александр, протоиерей; Чесноков Зиновий. Подвиг святой жизни. Святые старцы Глинской пустыни. XX век. – М.: Сретенский монастырь, 2013. С. 9.

[20] Карагодин В. Архимандрит Модест. Человек, который умел любить. Изд-во «Свеча», Ростовской-на-Дону епархии, 2008. С. 85–86.

[21] Данилушкин М.Б., Данилушкина М.Б. Жития новопрославленных святых и Подвижников Благочестия, в Русской Православной Церкви просиявших. Том I, январь–июль. – С.-Пб.: «Воскресение», 2001. С. 298.

[22] Чесноков Александр, протоиерей. Великий старец – святитель митрополит Тетрицкаройский Зиновий. – Краснодар, Свято-Вознесенский храм, 1998. С. 29.

[23] Чесноков Зиновий. Святые старцы Глинской пустыни. Журнал Московской Патриархии. № 4 (апрель) 2014. С. 52–54.

[24] Чесноков Александр, священник, преподаватель МДАиС, Пыльнева Г.А. сотрудник ЦАК при МДА. «Описание вечера, проведенного в Большом зале МДА 3 октября 1991 г. и посвященного воспоминанию о Глинской пустыни и ее старцах». Загорск, 1991. Лл. 8, 9. Рукопись. Находится в личном архиве протоиерея Александра Чеснокова.

[25] Там же. Лл. 9–11.

[26] Чесноков Зиновий. Святые старцы Глинской пустыни. Журнал Московской Патриархии, № 4 (апрель) 2014. С. 55, 56.

[27] Чесноков Александр, священник. Глинская Рождество-Богородицкая пустынь и ее знаменитые старцы ХХ столетия. Загорск, 1991. С. 85.

[28] Чесноков Зиновий. Святые старцы Глинской пустыни. Журнал Московской Патриархии. № 4 (апрель) 2014. С. 53, 54.

[29] Чесноков Александр, священник…, Пыльнева Г.А. … «Описание вечера…». С. 11.

[30] Чесноков Зиновий. Святые старцы Глинской пустыни. Журнал Московской Патриархии. № 4 (апрель) 2014. С. 56.

[31] Чесноков Александр, священник…, Пыльнева Г.А. … «Описание вечера…». С. 11–12.

[32] Маслов Н.В. Педагогика старчества. Русский инок. Январь, 2014. С. 79.

Распечатать

Фото

30.01.2017

Социальные сети

Короткая ссылка:

скопировано