К свободе призваны мы, братья!

Доклад игумена Петра (Мажетова), настоятеля Свято-Косьминской мужской пустыни Екатеринбургской епархии на Международной богословской научно-практической конференции «Монашество Святой Руси: от истоков к современности» (Москва, Покровский ставропигиальный женский монастырь, 23−24 сентября 2015 года)

«К свободе призваны вы, братия!» (Гал. 5:13). Эта фраза может считаться основополагающим утверждением всего христианства. В ней прекрасно раскрываются слова Самого Спасителя: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать плененным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу…» (Лк. 4:18). Конечно же, здесь речь идет о свободе духа, свободе от греха и его последствий.

Почему-то в современном церковном мире не принято употреблять такое слово, как счастье, но ведь свобода, к которой нас призывает апостол, знаменует собой не что иное как насыщенность жизнью, или попросту –  жизненное счастье! И не это ли вожделенное для всех людей без исключения состояние души сокрыто в Заповедях Блаженств? Но, может, кто-то возразит, сказав, что искать в жизни счастья есть удел только мирян, монашествующие же должны покорно, без ропота и каких-либо претензий на «полноту бытия» нести свой крест послушания и молитвы. Здесь хотелось бы обратить внимание на следующие моменты в самом Священном Писании и в рассуждениях отцов Церкви: «…хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых» (Лк. 14:21).

Нищие, увечные, хромые.  Это все мы, некогда испытавшие ущербность бытия, а ныне обретшие источник полноты жизни.

Каждый из нас в душе мучился вопросом: «Равви,  где живешь?», и в свое время услышал ответ: «Пойдите и увидите» (Ин. 1:38). И вот мы пошли, и сейчас пребываем в Его светлой Христовой дружине – монашестве.

Монашество и мирская жизнь. Родственные связи и узы духовные. Как все это соотносится друг с другом? Момент, когда мучают вопросы, на которые не можешь найти ответ, – тяжелое время духовной брани.

Рассмотрим проблему в четырех аспектах: богословском, аксиологическом, аскетическом и эклесиологическом.

Богословский аспект

Свойственно человеку «века сего» выделять из общего числа людей близких, родных, друзей. Люди объединяются в клубы, движения, партии. Особое место занимают в жизни человека семья и родственные связи. Перед монахом предстает дилемма: любить близкого или любить ближнего как самого себя.

Пребывание Адама и Евы в Раю принято считать идеалом, первообразом супружеской жизни. Очевидность этого на первый взгляд кажется неоспоримой и общепринятой. Но попробуем посмотреть на библейский сюжет по-другому. Заметим, что Адам и Ева первоначально являли собой единое человечество. В райском саду не было ни соседей, ни соперников, ни конкурентов. Не было отстраненности от окружающих ради друг друга, но было единое в духе общество, о восстановлении которого молился Сам Спаситель Своему Отцу перед страданиями: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе…» (Ин. 17:21).  Человеческое общество изначально создано по образу и подобию Самой Пресвятой Троицы, отчего в первожителях Рая мы можем видеть первообраз именно монашеской общины. Кто-то возразит: единение здесь сугубо вынужденное, ведь насельников такой «обители» всего лишь двое. Но мы хотим обратить внимание на тот факт, что человеческая природа как таковая, т. е. святая, еще не тронутая грехом, в момент своего рождения начинает свое вечное бытие в духе теснейшего, родственного общения, не зная и не предполагая ничего чужого и постороннего. Только после грехопадения в мир приходят убийство, разврат и последующие разделения на Сынов Божиих, сынов человеческих и многоразличные кланы. И как Рай сменяется безвозвратно на земную жизнь, так и не имеющая границ и разделений первозданная любовь по духу подменяется любовью по плоти, точнее – «скорбью по плоти» (1Кор. 7:28).

Аксиологический аспект

Всем известно выражение Евангелия: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк.14:26).

В век гуманизма естественно возникает вопрос: «К чему такая жестокость?» Но стоит разобраться в том, где жесткость подлинная.

Никто не станет возражать, что Христос не только Законодатель, но и первый исполнитель «Всякой правды» (Мф. 3:15). Слыша слова Его «положить душу свою за други своя», мы понимаем, что это совершил прежде Сам Христос. Осиротел ради каждого из нас (см. Мф. 12:46–50).

Но задумаемся над словами «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39). Сам Бог нас призывает возлюбить ближнего своего, как самого себя. И если Бог является первым исполнителем этой заповеди, то, значит, Он возлюбил ближнего, т. е. каждого из нас, как Самого Себя, т. е. как Бога?

Невозможно представить, с каким благоговением относится Господь к каждому из нас! «…До ревности (до боли) любит дух, живущий в нас» (Иак. 4:5), и пренебрегать этой священной болью нам позволяет только наше маловерие.

В таком ключе становятся понятными слова архимандрита Эмилиана (Вафидиса): «Родители – это первое, что оставляет монах. Продолжая любить своих родителей и интересоваться ими, монах прелюбодействует, потому что родители становятся женой для монаха или мужем для монахини <...>  Отношения с родителями связывают человека, одновременно разрывая его связь с Богом, потому что Бог не терпит двух связей одновременно <…>  Связь с родителями и любовь к ним – это в полном смысле слова прелюбодеяние  <…> Первейшее  условие для счастливой жизни в браке или в безбрачии – полностью оставить родителей, не оглядываться на них. (Здесь старец Эмилиан красиво сравнивает монашескую строгость с супружеской верностью. – Иг. П.) <…> И потому даже при самых естественных отношениях не оправдывайся и не позволяй себе иметь подобную связь с родителями, потому что их для тебя больше не существует» [1].

Первейшим достоинством монаха является сердечная преданность Богу. В такой системе ценностей и пребывали древние Отцы. Приведу кратко общеизвестный диалог Пимена Великого со своею матерью.

«Что из того, если увижу вас, – говорит мать преподобного, – не я ли мать ваша  <…> Пимен сказал ей: здесь ли хочешь видеть нас или в будущем веке? Она отвечала: а если здесь не увижу вас, сыновей моих, то увижу ли там? Пимен: если с благодушием откажешься от свидания здесь, то наверно увидишь там. Этими словами она утешилась и пошла с радостью, говоря: если наверно увижу вас там, то здесь уже не хочу видеть» [2].

Слово, сказанное с решимостью, успокаивает, напротив, малодушие – сеет смуту.

Монашеская жизнь – чудо! Никто так не может любить, как монах, никто так не может заботиться, как монах. В любви и самопожертвовании монах всегда будет вне конкуренции, ибо чрез послушание снят с души «кожаный покров» (см. Быт. 3:21) грубого самолюбия. Но этот дар приобретается не для века сего! Оттого и общение с матерью для строгих подвижников  равносильно любодеянию.

Вспомним: «…видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал…» (Мф. 14:29, 30). Ослабление в сердце чувства родства с Богом грозит смертельным падением!

Повторим: первейшим достоинством монаха является сердечная преданность и верность Богу.

Аскетический аспект

Преображение Господне мы празднуем в августе, однако известно из церковного предания, что Спаситель поднял на Фавор своих учеников за сорок дней до Своих Страданий. Для чего Господь показал Свою Славу перед страданиями? Чтобы укрепить в вере учеников перед грядущими искушениями. Но как Он укрепил?! Это были не убеждения рассудка или поражающие сознание чудеса.  

«Есть некоторые из стоящих здесь, – говорит Господь, – что не вкусят смерти, но уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (ср. Мр. 9:1). И как они увидели? «Наставник! хорошо нам здесь быть, – кричит Петр, –  сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии» (Лк. 9:33). Он не  «знал, что говорил» (Лк. 9:33).  Не знал, что говорит от переизбытка сердечных чувств!

Когда монах начинает восшествие по пути умного делания, то дьявол пытается привести в смятение как его внутренний мир, так и мир внешний. Однако мы должны помнить, что умное делание приводит в смятение змия, сокрытого в нас, умное делание его и умерщвляет.

Радость созерцания в сердце Христа, подобно новому вину, может быть удержана только новыми мехами: новыми чувствами, новыми мыслями, новым родством. «Не вливают вина молодого в мехи ветхие» (Мф. 9:17).

Родственники монаха на попечении у Божией Матери. Трагизм лишь в желании участвовать в заботе лично, что, как правило, является следствием оставления личной молитвы, оставления Благодати. В сердце монаха оживает снова триединое «жало смерти»: «похоть плоти, похоть очес и гордость житейская» (1 Ин. 2:16).

Экклесиологический аспект

Во все века люди думали о последних временах. Многие святые учители Церкви предсказывали эти дни, но всех их постигала благочестивая «погрешность». Не минула эта участь и самого апостола Павла. «…Мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых», – говорил он (1 Фес. 4:16, 17). –  …Ибо «тайна беззакония уже в действии, только [не совершится] до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2:7).

По мнению отцов Церкви, «удерживающим» является Дух Святый, Который в конце времен должен уйти. Жизнь в Церкви есть непрестанное субботствование (Евр. 4:9–11), и мы верим, что, пока совершается новозаветная  суббота, эта вечная соборная Литургия, удерживающий Дух Святый нас не покинет.

Нас всех Господь влечет на Фавор, всех без исключения: и монахов, и мирян: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32).  Зовет созерцать (по силе) Его Божественную Славу, в то время как мир зовет нас всех без исключения жить «делами века сего», т. е. жить непрестанно строительством Вавилонской башни.

И здесь перед нами два образа: Фавор и Вавилонская башня. Кто должен спуститься? Неужели мы с Фавора?

Если наши родственники не желают оставлять это изнурительное, бессмысленное столпотворение, то, увы, должно тогда вспоминать слова Василия Великого: «От родственников, друзей и родителей надо настолько же отдаляться своим расположением, насколько видим далекими между собою мертвых и живых».

Если же, движимые любовью к нам и к Богу, «южики наша» начнут за нами «восход Горе», то опять же вспомним Василия Великого: «…если родители удалятся от мира и приступят к тому же роду жизни, какой ведет сын, то подлинно они сродники и стоят на степени не родителей, а братий. Ибо первый, самый истинный отец есть Отец и всех, а второй после Него –  наставник в духовном житии» [3].

Однако право родственников на духовное родство в наше время не всегда должно давать только иночество. Предоставим каждому взойти на «священную гору» по своей силе, в меру «якоже можаху». Идя за нами, а порой и впереди нас, присные только делают наше восшествие более дерзновенным.

Однажды, после посещения одного молодого монаха родной матерью, братья увидели его задумчивым и со слезами на глазах. Сразу позвали игумена. Однако после беседы все прояснилось. Оказалось, что мать напомнила своему иноку-сыну о тех душевных страданиях, какие пришлось ей перетерпеть ради того, чтобы он только выжил в детские годы, будучи тяжело больным ребенком. После этого разговора молодого монаха ужасно стал мучить помысел упрекающей совести: «Мать ради меня столько пострадала и… после этого я живу в нерадении и иду в ад! Я просто обязан жить свято, по-монашески!» (Кстати, мать этого инока крестилась и серьезно воцерковилась благодаря общению с братьями монастыря).

При таком духовном устроении родственники только укрепляют нас в духовных трудах.

Алексей Степанович Хомяков, русский религиозный философ, славянофил, рассуждая о западных Церквах, приводит интересные образы. Папизм за его тотальный примат папы философ уподобляет кирпичной стене; протестантизм за тотальную «свободу» сравнивает с кучей булыжников. Православие же русскому мыслителю видится как гармоничный хор множественных стройных голосов.

В «стройном хоре голосов» нашей Церкви нет ни мужеского пола, ни женского, ни отца, ни матери, ни дочери, ни сына, ибо все мы одно во Христе Иисусе  (см. Гал. 3:28).  И наша (монахов) священная обязанность –  всегда слышать благодатный «Тихий Свет» в своем сердце и «задавать тон» нашим близким во Христе.

***

Одного брата нашей обители родственники спросили, почему он стал монахом и живет в монастыре? На что последовал неожиданный ответ:

– Там, в миру, как в тюрьме.– Как!?

– В миру ничего нельзя. Там нет никакой свободы!

– Как?! 

– А вот как! В миру нельзя молиться все время, нельзя поститься всегда, нельзя смиряться перед всеми, нельзя всегда радоваться, нельзя всех и всегда любить… А в монастыре это все можно!

Остается всегда помнить, что «к свободе призваны вы, братия!» (Гал. 5:13), и терять эту апостольскую свободу нам никак нельзя, ведь она нужна нашим родным и близким.

---

[1] Эмилиан (Вафидис), архим. Толкование на подвижнические слова аввы Исаии.  – М.: Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь; – Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2014. С. 405.
[2] Полное собрание творений свт. Игнатия Брянчанинова. – М.: Паломник, 2004. Т. VI. C. 279–280.
[3] Василий Великий, свт. Творения: в 2 т. – М.: Сибирская благозвонница, 2009. Том II. Аскетические творения. С. 356.