Доклад игумена Вениамина (Райникова), клирика Екатеринбургской епархии, на круглом столе «Монашеские добродетели как средоточие монашеского подвига» с участием монашествующих из епархий, расположенных на территории Уральского федерального округа (14 декабря 2021 года. Екатеринбург, видеоконференция)
Духовная жизнь, как известно, полна парадоксов. Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире этом сохранит ее в жизнь вечную (Ин. 12:25). А для того чтобы принести пользу миру, надо выйти из мира.
Мир многого хочет от монахов и монастырей, видя в них тех, кто забыл себя и посвятил свою жизнь другим. В этом отчасти мир прав. Ведь любовь к Богу увязана неразрывно с любовью к ближним. Поэтому они заявляют свои права на самоотверженность монахов, кажется, со всем основанием. Мир видит, что монастыри являлись центрами просвещения, благотворительности, науки, ремесла, иногда даже военными крепостями. Там, куда приходят монахи, возникают красивые здания, внутри великолепных или скромных, но всегда красивых храмов проходят самые торжественные богослужения, являющиеся целым сплавом искусств. И музыка, и высочайшая поэзия, и красота правильных человеческих отношений – всё это созидается веками и хранится в монастырях с трепетом. Иногда монастырь показывает примеры успешного хозяйствования и созидательного труда. Монашествующие считаются самыми востребованными духовными наставниками, исповедь в монастыре у монаха принимается с большей серьезностью, чем исповедь у приходского священника. Это служение, которого ожидают от монахов паломники. Да и само паломничество тоже неизменно сопровождает жизнь каждого монастыря, паломники едут к святым местами в полной уверенности, что встретят гостеприимство монахов.
И это всё правда, и всё это было бы несправедливо подвергать критике. Поэтому и монастыри с готовностью сами делают всё, чтобы не посрамить этих надежд: духовники стоят у аналоев, прекрасные хоры звучат в благолепных храмах, вокруг которых благоухают цветники, работают благотворительные столовые, воскресные школы и гимназии, хосписы и всё многообразие благотворительности.
И всю эту совокупность деятельности мир и считает духовностью. Хотя это не само добро, а его побочные действия. Даже дело благотворительности – это не форма любви, а лишь следствие любви. На этот тонкий момент я бы и хотел обратить внимание. Он виден и в других случаях. Бог хочет прощения и спасения человека не после Своего воплощения, а до него. Он сначала принимает решение спасти человека, и потом это решение приводит Его на землю. Бог не сначала воплотился, а потом полюбил человека, а воплотился, потому что возлюбил. Подобно и у блудного сына покаяние и возвращение было не одинаковым процессом. А сначала он пришел в себя, раскаялся и потом, раскаявшись, вернулся. Очень опасно рушить этот порядок, объединяя то, что идет не рядом, а друг за другом. Потому что есть опасность предпочесть второй шаг, упустив первый. И тогда действия становятся не реальностью, а симулякром, выражая внешне то, чего недостает внутренне. Поэтому святые отцы так настойчиво говорили о балансе созерцания и деятельности. Созерцание требует труда не меньшего, чем дела. Как читаем в каноне преподобного Андрея Критского: «Под двумя женами понимай деятельность и разумение в созерцании: под Лиею, как многочадною, – деятельность, а под Рахилью, как полученной через многие труды, – разумение, ибо без трудов, душа, ни деятельность, ни созерцание не усовершенствуются».
Но этот внутренний труд монаха мир часто не видит и не ценит. Преподобный Макарий Оптинский говорил: «Мирские люди смотрят на монахов как на зверей, обрекают на хлеб и воду, а не помышляют о немощах наших». Завышенные ожидания внешнего подвижничества обесценивают труды монаха, который, будучи, как человек, не всесильным, имея немощи, вынужден перераспределять свои силы соответственно внешним ожиданиям, а значит, с большим перекосом к тому, что можно увидеть другим и чем они могут воспользоваться.
Поэтому монах вынужден внимательно смотреть, нет ли дисбаланса в его жизни. Святитель Григорий Богослов пишет: «Илия охотно любомудрствовал на Кармиле, и Иоанн в пустыне, и сам Иисус совершал дела перед народом, а молитвы большей частью на свободе и в пустынях. Какой же преподан этим урок? Тот, думаю, что для невозмущаемого собеседования с Богом нужно погрузиться в безмолвие и хотя несколько возвести ум свой от непостоянного. Ибо сам Он не имел нужды в уединении; да и не было места, где бы мог Он укрыться, будучи Богом и все исполняющим; уединялся же, чтобы мы знали время и для дел, и для высшего упражнения».
Нельзя осуждать мир в том, что он хочет от нас внешней красоты, труда, добрых дел. Но бросаясь сразу удовлетворять этот запрос, мы себя обрекаем на то, что как раз этого мы дать и не сможем. Есть незыблемый принцип – никто не может дать другому того, чего сам не имеет. Поэтому преподобный Серафим Саровский сначала удаляется в пустыню, а потом, через значительное время, получает возможность помогать людям духовным советом. Если бы он хотел совершать и то и другое одновременно, – он бы не достиг ни того, ни другого.
Об этом предупреждал преподобный Антоний Великий. Он говорил: «Человек никогда не может быть истинно добрым, как бы ни желал того, если не вселится в него Бог; ибо никто же благ, токмо Бог един». В мире есть миллиардеры, благотворительная помощь которых столь велика, что даже если мы все отдадим всё, что у нас есть, сложимся и всё раздадим, – наша помощь будет незаметной каплей по сравнению с их благотворительными акциями. В нашей стране есть благотворительные фонды, бюджет которых многократно превосходит бюджет всей Русской Православной Церкви. Мы никогда не будем конкурентоспособны. Но у нас нет такой задачи. Наша задача – духовное свидетельство.
Это наша удивительная задача – воплотить в малом и незаметном непрестающую ценность святости.
…в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах. Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас считают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем, нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем (2 Кор. 6:3–10).
Как ни странно, лучший способ стать бесполезным для мира – это желать понравиться ему, принести ему какое-то свидетельство – делами, которые будут ему всегда малы, или духовной жизнью, которую он по большей части не способен даже увидеть. И это в том случае, если есть на что смотреть.
Поэтому, по моему мнению, единственный способ помочь современному миру измениться – это удивить его тем, что мы единственные, кто не хочет ему понравиться. И тогда, угождая лишь Богу и через умное делание принимая в себя Его благодать, мы будем интересны и Богу, а потом и людям, и сможем свидетельствовать о Христе опытно и предметно.
