Размышления о том, чего не было, но могло бы быть
Как-то неожиданно наступил возраст, когда о взрослом уже сыне меня спрашивают: «А у него есть девушка?», – и после отрицательного ответа, – «Монахом собирается быть?» Может быть, всем подвизающимся на церковной ниве родителям задают такой вопрос? Но даже если нет, то сами-то уж они себе его точно хотя бы раз в жизни задавали. Для одних он звучал риторически, для других начинался словами: «а что если», и лишь избранным после утвердительного ответа приходилось оставаться наедине с собственными размышлениями о разлуке с близким человеком, об изменении его имени, об одинокой старости... Или?
Мой сын, к сожалению, не собирается быть монахом. Зато без сожаления я часто думаю о том, что у меня – сын. Кажется, что так легче смиряться с решениями, которые он будет принимать самостоятельно. Он – мужчина, и даже такой важной в его жизни женщине как мать, необходимо об этом помнить. Всемилостивый Господь, конечно же, лучше нас знает, кто будет чьим родителем, и я радуюсь тому, что мой ребенок имеет возможность самостоятельно принимать жизненно-важные решения. Боюсь, в случае с девочкой все могло быть и по-другому.
Сами уверовав в зрелом возрасте, неофитами мы были готовы всё оставить ради лучшей жизни, и монастырь виделся образцом человеческого общежития, моделью идеального мироустройства. Туда тянуло, там хотелось остаться, и казалось, что Небо на земле доступно всем. Это было время духовной весны, разразившейся после распада СССР на просторах нашей необъятной Родины. Оглядываясь назад, только и удивляешься мощности благодатного потока, который хлынул тогда на человеческие души, перевернул умы, изменил судьбы и наполнил радостью сотни тысяч жизней бывших советских граждан. Люди уходили в монастыри вовсе не от проблем (хотя, наверное, бывало и такое). Они шли навстречу Христу. Их было тогда так много, что они были похожи (и были такими на самом деле) на несметное войско, способное восставить из мерзости запустения дивной красоты храмы, вдохнуть жизнь в монашеские обители, возродить Церковь... Сейчас даже сложно себе представить, что довольно много семей оставляли мир по взаимному согласию, уходя в монастыри, чтобы заново строить, восстанавливать, возрождать разрушенную, но не уничтоженную нашу духовность.
В монастырь, кажется, хотелось тогда всем верующим во Христа Воскресшего, и мне представлялось, что если бы у меня была дочка, вполне можно было бы попроситься вместе в какую-нибудь городскую женскую обитель и дожить там до старости, еще и вырастив ребенка в «обеззараженной среде». С ребенком мужского пола в женский монастырь проситься было как-то неудобно. Но все промыслительно. Ангельский образ, он определенно не для всех, а внешние причины, приводящие к пониманию этого, Господь дает всем разные, но всегда необидные. Чувство благодарности к тем, кто возродил церковную жизнь, пришло, пожалуй, вместе с осознанием значения их подвига. Что это были за люди, и что это были за дела, Бог весть, но точно известно, что спать в неотапливаемых помещениях, питаться не каждый день, убеждать сильных мира сего помогать возрождающейся обители («зачем она нужна, спрашивается?») и бесконечно уповать на милосердие Божие – это сверхусилия, на которые способны лишь избранные. Принцип икономии, примененный тогда к кандидатам на постриг, с лихвой был компенсирован самой жизнью этих подвижников новой эпохи церковного возрождения.
Благодаря им мы молимся в храмах, паломничаем в монастыри, читаем духовную литературу. Выросло уже целое поколение людей, крещеных в младенчестве и с молоком матери впитавших веру. И эти люди, взрослея, действительно имеют возможность задумываться о выборе жизненного пути не под влиянием чувств, пусть даже самых чистых, а, наблюдая за жизнью монастырей, видя настоящих монахов, общаясь с ними.
Но что действительно можно было бы посоветовать матери, чей ребенок собирается в монастырь? Конечно, если она церковный человек, то и проблем, казалось бы, не должно быть: что лучше может произойти с чадом? Но, оказывается, бывает иначе. Не исключено, что, психологические службы уже разрабатывают тему помощи родителям, чьи дети пожелали оставить мир. Ох, уж эта необыкновенная наша цивилизация гуманизма! Удивительно, но и прагматичное «поколение Пепси» в своих рядах имеет-таки людей, для которых монашество – желанно, притягательно, любимо. А что родители? Одни бояться лишиться внуков, другие опеки, третьи оставить многозаботливость. А четвертые даже имеют смелость напоминать чадам о святых и праведных Кирилле и Марии, которые благословляли Преподобного Сергия только после своей смерти оставить мир. И эти родители, теперь уже почти мои ровесники, люди, чье детство прошло в атеистическом вакууме советского времени.
Мой сын не собирается быть монахом, по крайней мере, пока, и у меня не было дочери, с которой я могла бы попроситься в женский
монастырь, и тем самым сделать за нее очень важный выбор (пусть даже какую-то его часть). Но если бы мой ребенок имел свободное желание принять на себя образ Ангельский, то что я могла бы сказать ему? Этот вопрос, скорее, предполагает своим адресатом женщину, чей ребенок, повзрослев, оставил мир. Но те скромные люди, которых доводилось встречать, говорили так: «А разве от нас что-то зависело? Господь призвал, и он (она) больше уже и не думал(а) ни о чем другом». В самом деле, а зависит ли от нас что-нибудь? Можем ли мы помочь или помешать человеку, чье желание быть с Богом настолько непреодолимо, что даже в стране, где открыты храмы и духовные училища, ему мало места и времени для общения с Любимым и Любящим Христом?
Всегда можно помочь молитвой, конечно же. Можно и нужно иметь намерение не мешать действовать Божиему Промыслу о человеке. И всегда надо помогать человеку самостоятельно разбираться в том, насколько серьезно его намерение. Ведь искушения не заставят себя ждать, как и в любом важном деле. О том, какие почитать книги о монашестве, нужно спрашивать опытного духовника. Наше время примечательно тем, что, благодаря Интернету, даже о проблемах монастырской жизни можно составить, пусть поверхностное, но все же представление.
Знакомясь, например, с дискуссией по проекту «Положения о монастырях и монашестве» (но прежде всего с самим проектом, конечно же), можно понять, какие вопросы монастырской жизни наиболее активно обсуждаются самими монашествующими, богословами и церковными мирянами.
Внимательный взгляд заметит, конечно же, и различия в проекте документа и собственно документе, который будет, аще Господь изволит, принят Архиерейским Собором или Священным Синодом Церкви. И эти отличия – свидетельство соборности, которую теперь могут наблюдать все желающие. Прежде, чем быть принятыми высшими церковными органами, наиболее важные документы обсуждаются на вполне официальных дискуссионных площадках в Интернете. Комментарии читает Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, после чего проходят стадию обсуждения в Президиуме Межсоборного Присутствия и потом, после рассмотрения их на Пленуме Присутствия передаются Архиерейскому Собору или Священному Синоду для окончательного утверждения.
Проект документа о монастырях и монашестве собрал едва ли не самое большое количество комментариев в интернет-дискуссии, и, «обнаружив полярность мнений» по многим вопросам, был отложен на год. Отложено было собственно принятие документа, но не была отложена или прервана работа над ним, которая продолжала идти вполне плодотворно в Синодальном отделе по монастырям и монашеству и соответствующей комиссии Межсоборного Присутствия. А самым ярким этапом этой работы стала международная научно-практическая конференция, проходившая в Лавре в конце сентября этого года. Темы проекта «Положения», выбранные в качестве докладов конференции – это возможность соборно обсудить полярные мнения и прийти к верному решению.
Сама конференция, как, впрочем, и другие события жизни монастырей и монашества освещаются на официальном сайте Синодального отдела по монастырям и монашеству: www.monasterium.ru. Руководит информационной службой Отдела наместник Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы архимандрит Алексий (Поликарпов). О современной монастырской жизни сегодня можно составить вполне определенное представление: о ней можно читать, смотреть фильмы, можно паломничать в обители и беседовать с братией, задавать вопросы о монашестве на сайтах понравившихся монастырей. Как уже было сказано выше, можно даже участвовать в обсуждении решения проблем. Эту возможность мы получили благодаря тем самым людям, которые сохранили и возродили нашу Церковь. И если кто-то не устает говорить о прерванной монашеской традиции, то мы, скорее, хотели бы напомнить о подвижничестве иноков последних двух столетий и крови новомучеников, на которой возродилась наша многострадальная Церковь. Не знаю, слишком ли высокопарно прозвучат слова о том, что надо быть достойными их подвига, но возможно, именно теперь начинается новый этап развития церковной и монастырской жизни, и от ответственности за происходящее точно не удастся отмахнуться людям нашего поколения.
Это мы оказались здесь и сейчас в тех условиях, в которых мы оказались. Это наша Церковь была гонима и возродилась в ХХ-м веке, это для нас открыты теперь монастыри и храмы, и у нас появилась возможность узнавать о монашеской жизни из доступных источников. И это нашим современникам-монахам пришлось выйти на информационное поле битвы, чтобы не дать утопить монастыри в бесконечном потоке лжи и клеветы; идти в тюрьмы и больницы, чтобы воспрепятствовать активности сектантов и неоязычников; а нашим обителям – принять на себя шквал паломников, подчас имеющих лишь собственные представления о духовности, но все-таки идущих к Богу.
Всем, кто задумывается о том, как помочь человеку, который хочет оставить мир, можно напомнить, что современное монашество, хотя и имеет некоторые отличительные особенности, не перестает быть монашеством. И если монахи разговаривают по мобильному телефону, пользуются Интернетом, водят автомобили или даже автобусы, они по-прежнему остаются любимыми детьми Бога. Их жизнь теперь не является тайной за семью печатями, и об их проблемах могут узнать все, кто этого захочет. Но от этого не поменялась суть монашеской жизни, не изменились монашеские обеты. Просто время потребует, вероятно, своего, даже от тех, кто выбирает этот узкий путь. И время ни в чем нельзя будет обвинить: не мы его выбирали. Но мы всегда можем выбрать, как провести время. А что же может быть лучше времени, посвященного Богу? Наверное, это и можно сказать родителям. Всем.
Даниловский благовестник, № 25, 2013
