Если жизнь в монастыре основана на святоотеческом предании и канонах Церкви, то она глубоко евхаристична, в центре всего – Божественная Литургия. Все остальное важно лишь настолько, насколько служит объединению монашеского братства во Христе. Об этом не часто говорится и даже не всегда со всей ясностью осознается. И только когда во время послушания происходят искушения, вдруг пронзает мысль – «и как я с этим подойду к Чаше?» Разве смогу я встретиться с Господом, если вот от этого брата, который сейчас рядом со мной, меня всего переворачивает? Чем ближе послушание к алтарю, тем острее чувство богооставленности в результате потакания собственным страстям и тем очевиднее и радостнее утешение, когда во всем полагаешься на Господа, а не на себя.
Одним из таких послушаний является просфорня. В братской трапезной богослужение заканчивается, а в просфорне — начинается. В просфорне выпекается Агничная просфора — тот хлеб, который во время Литургии непостижимым образом прелагается на престоле в Истинное Тело Господа нашего Иисуса Христа. Кроме Агнца выпекаются и служебные просфорки, и так называемые маленькие просфорки, из которых во время первой части Литургии, проскомидии, священник вынимает частицы за членов торжествующей и воинствующей церкви: Матери Божией, святых отцов и жен, здравствующих и почивших православных христиан.
Согласно преданию Православной Церкви, просфоры выпекаются из теста, замешанного на дрожжах или специальной закваске («квасной
хлеб»), тогда как католики служат на опресноках. На первый взгляд, ничего особенного в выпечке просфор нет, редкая хозяйка не знает, как замесить дрожжевое тесто и напечь из него булочек. Внешне всё похоже, разве что кроме муки, дрожжей, соли и воды ничего больше не используется. Однако отмеченная выше связь с алтарем вносит в процесс выпечки просфор одну отличительную и даже ключевую особенность: качество просфор напрямую зависит от того, как просфорник во время послушания относится к Богу и ближнему. Именно здесь нарушение двух главнейших христианских заповедей почти моментально проявляется в деле рук человеческих. Рассказ младшего просфорника, рясофорного послушника Максима тому свидетельство.
— Максим, давно ли ты в монастыре?
— С тридцать первого декабря две тысячи седьмого года. По дороге на Валаам «застрял» в Приозерске и приехал на остров как раз к празднованию памяти прп. Ильи Муромца и мч. Вонифатия. О первом святом мне всегда напоминал традиционный коврик над кроватью, а многие моменты жизни мч. Вонифатия (до мученического подвига) созвучны моей жизни до монастыря.
— Послушание в просфорне у нас считается одним из самых «монашеских»: близость к алтарю, никаких контактов с мирскими людьми. Как тебе удалось сюда попасть?
— Я держусь правила — ничего не просить. Когда меня перевели на Центральную усадьбу со Всехсвятского скита (осенью две тысячи девятого года), ко мне подошел помощник благочинного и сказал, где я буду послушаться. Вот и все.
— Был ли у тебя раньше опыт выпечки чего-либо?
— Давным-давно, еще в средней школе, мы с другом ночью сделали шарлотку для мамы. И больше никакого опыта.
— Просфоры – это ведь не просто хлеб для еды, у каждой свое назначение в богослужении. Когда ты начал послушаться на просфорне, ты разбирался в этом?
— Конкретно — нет. Сейчас, по прошествии времени, конечно, разбираюсь.
— Каков режим послушания?
— Обычно мы выпекаем просфоры три раза в неделю: в понедельник, среду и пятницу. Накануне, после окончания вечернего богослужения, замешивается тесто. Чтобы это заняло как можно меньше времени, еще до службы стараюсь подготовить все необходимые ингредиенты: нужное количество просеянной муки, теплую воду, дрожжи и соль. В принципе, замес теста — работа на одного, но велика ответственность за соблюдение пропорций воды, муки и дрожжей. Плюс-минус пятьдесят – сто граммов воды — и состав теста кардинально меняется. Даже перепады погоды сказываются. Для служебных просфор тесто нужно покрепче, а сделаешь слишком крепким — не успеваешь сделать просфоры, как они начинают расслаиваться и в печке лопаться. Я не старший просфорник, поэтому мы замешиваем тесто вдвоем. Раньше делали всё вручную, потом появился промышленный тестомес. Правда, сначала тесто все равно вымешивается руками до однородной массы. 
После тестомеса тесто помешается в пластиковые емкости, накрывается клеенкой и оставляется до утра в теплом месте. Утром послушание начинается в четыре-тридцать. Опять промешиваем тесто в тестомесе, потом с помощью специальной машины раскатываем его на пласты, нарезаем формами заготовки для верхних и нижних частей просфор, на верхних ставим печати, все части отдельно поднимаются в специальном шкафу, затем нижние части сбрызгиваются водой, к ним прикрепляются верхние, просфорки аккуратно прокалываются, чтобы не вздулись — и в печь. Она у нас электрическая! Сначала делаются маленькие просфорки, так как они должны быть помягче. На выпечку остается один из нас.
— Сколько теста делается за один замес?
— Сейчас, зимой, двенадцать – пятнадцать килограммов, во время паломнического сезона – восемнадцать килограммов. Летом в просфорне довольно тяжело, жарко и нет принудительной вентиляции. Бывает и такое, что хочется вообще выпекать одному, чтобы можно было спокойно помолиться. Так, большие и воскресные Агничные просфоры мы стараемся делать в одиночестве. Тем более, когда у одного из нас какая-то брань, она неизменно переходит на другого. А если выпекать одному, то можно до обеда и не успеть.
— Какие у вас самые напряженные периоды в году?
— Летнее празднование памяти преподобных Сергия и Германа. Вместе со Святейшим Патриархом всегда приезжает множество архиереев и гостей, и никогда точно заранее неизвестно, сколько понадобится просфор, а надо, чтобы всем хватило. Ведь служится несколько бдений подряд, и на каждое нужен литийный набор, служебные просфорки для архиереев. Однажды я перестраховался, боясь, что может не хватить, и выпек за раз шестьдесят служебных просфор, причем каждая делается вручную, а не просто нарезается.
— Как же удается учесть все эти нюансы, сделать все вовремя и не напортить?
— На самом деле, чаще всего послушание проходит ровно, в молитве; вмешивается Господь, Он ведь знает, что для Литургии нам нужны хорошие просфорки. Иногда думаешь: «Все пропало, тесто убежало», открываешь — и ничего, тесто в порядке. Просфорки словно говорят тебе: «Ты молишься, и мы тебя ждем». Ну разве это не чудо?!
— А перед Пасхой нет такого же напряжения?
— Нет, перед Пасхой всё можно рассчитать и сделать заранее. Нужно, конечно, делать артосы, а враг не любит даже упоминания этого слова. Как-то уже пришла пора печь артос, на шестой седмице, и в полночь каждого из четырех просфорников так «крутануло», что все прибежали в просфорню, где и встретились друг с другом. Слава Богу, что первая выпечка артосов всегда пристрелочная, тем более что надо приспособиться к дровяной печи (в электрическую форма с артосом не влезает).
— Бывает, что «потребители» критикуют ваши просфоры?
— Конечно, бывает. Вполне во время службы может подойти батюшка и с укоризной показать мне не очень ровную просфору. Но я стараюсь делать все по-честному. За брак я сам себя первый и съем.
— Но ведь ты не все сам делаешь, и не ты старший на послушании. Допустим, старший скажет, что достаточно и такого качества. Что тогда?
— Вот это для меня самое трудное. Я это с трудом несу. Сердце кровью обливается. И я по гордости начинаю все переделывать, не могу успокоиться до тех пор, пока не будет все безукоризненно. Старший знает эту мою немощь и обычно разрешает мне выпечь самостоятельно.
— Как быстро ты всему научился?
— Маленькие, как ни странно, только через три года: долгое время никак не мог уловить момент их подхода. Большие быстрее. Год я толком и не пек, работал как подмастерье. Еще печати одно время выходили кособокие. Был короткий период, когда мы работали в две смены, и я в одной был старшим, пришлось опять учиться. А еще у меня однажды была очень суровая практика: духовник не благословил меня причащаться на Светлой седмице, я на всю неделю заперся в просфорне и пёк, пёк... это были лучшие просфорки в моей жизни. За день я слушал в записи по семь литургий знаменного распева. И руку набивал, и молился. И, не находясь в храме, совсем не чувствовал себя богооставленным, совсем наоборот.
— Что технологически самое сложное?
— Ничего особенно сложного в технологии выпечки просфор нет. Скорее, важна философия, когда ты уже начинаешь понимать тесто.
— Что больше всего нравится в этом послушании?
— А мне на любом монастырском послушании все нравится, и на этом тоже.
— Ну, хоть какие-то неприятности есть?
— Я уже говорил, что не выношу, если получается плохо. Например, у брата именины, и я ему сделаю кривую просфорку? Не могу так. Да, формально за все отвечает старший, но ведь мы делали все вместе. Я очень самокритичен. Особенно угнетает несовершенство, когда ты делаешь то, что пойдет на престол, — тут сказывается малейший неблагой помысел: потщеславился – получи, ничего не выйдет. Прошу у Господа не давать мне никаких «кредитов», если уж что-то делаю не так, пусть даст мне знать об этом сразу, вразумит меня, чтобы я не потерялся, не заблудился. Меня как-то попросили просфоры для передачи в тюрьму. Дал. Потом ещё и ещё... И я пожадничал, брата поставил на место, отказал. В результате ровно столько, сколько я ему не дал, взорвалось в печи. Поэтому все получится замечательно, если постоянно трезвиться, наблюдать за своими мыслями и чувствами.
— Но ведь ты только помощник, никто, тестомес...
— А зачем у меня тогда интервью брать, если я просто тестомес? Ведь я выдаю людям просфорки, и непосредственно мне они высказывают свои замечания о качестве просфор. Поэтому мудрый старший просфорник так распределяет работы, чтобы каждый делал то, что у него лучше получается. В результате брак у нас случается не так часто.
— Ты все-таки подчиненный. Значит, тобой руководят и говорят, что делать. Как ты к этому относишься?
— Мне уже давно никто ничего не говорит. Каждый из нас знает, что делать. Если во время выпечки возникает диалог — значит, уже что-то не так. Тем более, мы выпекаем во время службы и благодаря проведенной трансляции слышим все происходящее в храме. Общение на нашем послушании — всегда признак внутренних проблем у кого-то из нас, все «посторонние» темы нами давно уже переговорены.
— По моим наблюдениям, вы иногда слушаете какие-то записи. Как вы выбираете диски?
— Я не слушаю их, и мне они не мешают. Но меня может раздражать, если поставили что-то неподобающее. Ведь то, что опытно познается во
время послушания в просфорне, гораздо интереснее любой записи, здесь происходит живое общение с Богом, для Которого и трудишься. Всё очень близко.
— Как вы работаете, когда у одного из вас внутренние проблемы или когда возникает взаимная неприязнь?
— Это беда. Качество сразу падает, все тут же отражается на просфорах. Лучше тогда вообще печь одному.
— Не возникало желание сменить послушание?
— Нет. Мне все равно, могу хоть в офисе Гостиничной службы послушаться. Будет то же самое. Господь покроет благодатью. Враг ловит на том, что ты смотришь по сторонам, и тут же возникает осуждение. Мы на просфорне уже опытно научились не делать того, что у другого может вызвать осуждение, брань.
— Как же ты будешь послушаться, если твой начальник, подобно Пахомию Великому, благословит тебя делать кривые просфоры? (Пахомий Великий велел своим инокам перекосить ворота, чтобы они не тщеславились от результата своего труда.)
— Если будет благословение — буду делать кривые, а пока его нет. К тому же, у батюшки в алтаре от кривых просфор могут возникнуть скорби.
