День памяти основательницы общины монахини Надежды (Неониллы).

<p>
    Жизнеописание основательницы монастыря Неониллы Брисовны Захаровой.
</p>
Дед ее, Кузьма (Козьма) Григорьевич Кербенев, был знаком с Серафимом Саровским, который останавливался на ночлег в доме Кербенева во время своих странствий из Сарова в Муром и обратно. За день до рождения Нишеньки (встречается также имя Нилинька) Кербенев пошел в Саров к преподобному Серафиму. Из «Летописи Дальне-Давыдовского женского монастыря»:<br>
<br>
«В 1813 году уже тогда престарелый Кузьма Григорьевич Кербенев посетил преп. Серафима, и тот ему радостно сказал:<br>
- Тому три дня родилась в Давыдове девочка; имя ей - Нилинька. Людям она будет на посмеяние, Царице Небесной - на прославление!<br>
<br>
Это и была Неонилла, внучка К.Г.Кербенева от его дочери Стефаниды, которая была замужем за крестьянином Борисом Федоровым - будущая основательница Дальне-Давыдовской пустныни.<br>
<br>
Отец Неониллы скоро умер, и она жила с матерью, братом Захаром и сестрами. Это была дружная, благочестивая и трудолюбивая семья, но очень бедная. Неонилла особенно любила деда своего Козьму Григорьевича Кербенева, слушалась его советов. Кроткая и молчаливая, она сторонилась своих сверстниц, а оне считали ее дурочкой и постоянно обижали. Между тем эта "дурочка" всячески старалась услужить бедным и беспомощным, и хотя была неграмотной, знала на память всю Псалтирь и праздничныя стихиры и любила их петь. Бедным она отдавала все, что могла. Много молилась в церкви и дома, летом работала в поле, а зимой пряла и вязала четки.<br>
<br>
Раз она увидела во сне, что с колокольни летит по воздуху прямо в алтарь икона Божией Матери с Ангелами. В это время в царских вратах появилась в сиянии Пресвятая Богородица, которая повелела Неонилле взять эту икону и украсить ее. Неонилла ответила, что она дурочка и не знает, как это сделать. Тогда Владычица велела сказать ей об этом священнику и односельчанам. Но священник Неонилле не поверил. Однако же, сон этот еще дважды повторился. Тогда священник рассердился и, чтобы избавиться от Неониллы, послал ее на жнитво в деревню Валтово за 12 верст от Давыдова.<br>
Там явился ей Святитель Николай и сказал: "Приступай к делу, тебе Царицей Небесной порученному, а то будешь наказана!" На следующую же ночь явилась ей Сама Пресвятая Богородица и еще более строго сказала: "Если ты из боязни не исполнишь мое повеление, то будешь наказана смертию!" Тогда Неонилла поспешно вернулась домой в село Давыдово и опять обратилась к священнику, сказав ему о строгом повелении Владычицы и угодника Божия Святителя Николая. Рассказала также о том матери своей благочестивой Стефаниде и брату своему Захару Борисову.
<p>
     Вместе с дедом Неониллы, церковным старостой Кузьмой Григорьевичем Кербеневым, пошли они все вместе в церковный амбар, где хранились оставшиеся после прежней, сгоревшей от молнии, деревянной церкви три иконы: Спаса Нерукотворенного, Рождества Христова и старая доска, на которой виднелся лик Богоматери. Но там они нашли только две первыя иконы, а последней не оказалось, ее отыскали уже на колокольне. Как и кем она была туда занесена - неизвестно. Неонилла с благоговением взяла эту икону к себе, обмыла и в тот же день отправилась с нею в село Фотинино, где поручила поновить икону жившему в том селе живописцу, известному своим благочестием и трезвою жизнью.
</p>
<br>
Двенадцать дней постилась и молилась Неонилла, по ея просьбе постился и молился и живописец. Через 12 дней на иконе сама собой появилась рука Владычицы, прижатая к Лику, и надпись, обозначавшая, что это икона Божией Матери "Утоли моя печали". Когда живописец окончил свою работу, Неонилла возвратилась в Давыдово и в первый же воскресный день пошла к обедне в сельскую церковь. Когда она принесла икону в храм, во время пения Херувимской песни, ей явились Божия Матерь и Святитель Николай. Божия Матерь стояла в царских вратах, а угодник Божий Николай Чудотворец - в северных. Неонилла, не вынесши ослепившего ея света, упала и услышала голос Владычицы: "Неонилла! Укрась мой образ "Утоли моя печали" - и тогда ты будешь разумна. Я Сама тебе помогу!" А Святитель Николай строго сказал ей: "Неонилла! Скажи всем, чтобы здесь поминали усопших и молились бы за них!"

Многие из стоявших рядом с Неониллой видели, как она упала, слышали, как она разговаривала с Божией Матерью, заметили, как побледнело ее лицо. Она как бы впала в забытье, однако вскоре оправилась, встала и со слезами продолжала молиться. А когда по окончании божественной литургии ее дед, церковный староста К.Г.Кербенев, и брат Захар подошли к ней и спросили ее, почему она упала и с кем разговаривала, она все рассказала им и просила их о помощи в исполнении повеления Пресвятой Богородицы. Кузьма Григорьевич и Захар обещали оказывать ей в этом святом деле всемерную помощь.

C того времени Неонилла Борисовна перестала юродствовать, а односельчане перестали называть ее дурочкой. Многие, по внушению свыше, стали приносить ей деньги, холсты и другие вещи, оставляя их на ее окне. От одних Неонилла эти приношения принмала, а другим отказывала.

Однажды к проживавшему в Муроме тогда уже слепому старцу Антонию пришла одна богатая, благочестивая женщина из села Карачарова и спросила его, где находится село Дальнее Давыдово. Тот указал ей путь. Приехав в село, женщина нашла Неониллу Борисовну, и, входя к ней, сказала: "Неонилла! По велению Матери Божией я принесла тебе тебе свой жемчуг, принесу вскоре и бархат!" Что по возвращению в Муром и обратно в Давыдово и исполнила.

Из принесенных ею драгоценностей была заказана для Давыдовской иконы Божией Матери "Утоли моя печали" богатая ризав Озябликовском погосте, где проживали в то время хорошие мастерицы. Уплачено было и живописцу, куплены свечи, ладан, церковное масло, вино и деревянное масло для неугасимой лампады. Когда риза для святой иконы была готова, облаченную в нее икону крестным ходом понесли в Дальнее Давыдово, причем при входе сопровождавших ее в село сами собой зазвонили колокала. Когда же вносили икону в Дальне-Давыдовскую церковь, сразу семь человек получили исцеление от своих болезней.

Далее в "Монастырской летописи" рассказывается о том, что слава обо всех этих необыкновенных свершениях, а также об обнаружившихся у Неониллы Борисовны Захаровой способностях к пророчеству и исцелению самых разных недугов начала привлекать к ней народ со всей округи. Принимать всех этих страждущих в родительском доме, где Неонилла жила вместе с престарелой матерью и многодетной семьей брата Захара, стало ей затруднительно, и с пмощью одного крестьянина она построила себе возле церкви небольшую келию.

Вместе с Неониллой поселились в этом домике-келии две близкие ей подруги, крестьянские девицы - Агриппина Петровна Васильева из деревни Якунихи и совсем еще молодая Дарья Зайцева из Березовки. Впоследствии число сестер, вместе с Неониллой стремившихся к отшельнической жизни, все увеличивалось.

Сама Неонилла целыми днями молилась и принимала народ. Агриппина и Дарья тяжелым трудом добывали пропитание и читали Псалтырь по покойникам - независимо от того, были ли преставившиеся люди знатными и богатыми или никем не знаемыми и бедными, были ли внесены деньги за их поминание или нет.

Существует предание, что лет через пять после рождения Неониллы Преподобный Серафим по каким-то нуждам монастыря предпринял путешествие в Муром и по дороге зашел в Давыдово, где росла девочка. Батюшка Серафим научил ее читать "Богородицу", после чего Ниленька с особым умилением всегда молилась Матери Божией. "Это дитя, - предсказал Преподобный, - до 20 лет будет глупо, а с двадцати станет совершенно разумно. Так угодно Царице Небесной. Через отроковицу сию просветится не только здешнее место, но и еще одно" (Кутузовская обитель). Таким образом, описанные выше события происходили примерно в 1833 году.

Однажды Неонилле во сне явилось новое знамение Пресвятой Богородицы, которая сказала:
- Неонилла! Устрой монастырь во имя Мое! Обещаю тебе мою помощь! Я Сама буду управлять этим делом!
Неонилла все чаще стала уходить на Кряжёву Сечь - мокрое, болотистое место в лесу примерно в полуверсте от Давыдовской Христорождественской церкви, место, где в 1785 году отдыхали Серафим Саровский и Антоний Муромский на пути из Сарова в Муром, и где, по предсказанию преподобного Серафима, должен был возникнуть женский монастырь. Там был большой овраг, на дне которого били из земли холодные родниковые ключи. Около этого оврага давыдовские сельчане не раз видели невысоко над землей небольшое пламя в виде горящей свечи, и в народе старались обходить это место стороной. Однажды Неонилла привела туда своего деда по отцу Феодора Захарова, и, показывая ему на горящее пламя, сказала:

- Здесь, на этом месте, дедушка, будет монастырь во имя иконы Божией Матери "Утоли моя печали"! Но мне не придется в нем умереть, мне придется выехать из него для основания другой обители! Так повелевает мне Владычица, я не свое говорю тебе, дедушка, а передаю волю Пречистой!

Вскоре после этого, в 1845 году, повинуясь велению свыше, Неонилла с помощью местных крестьян и с позволения помещицы Авдотьи Ивановны Суровцевой, владевшей Кряжёвой Сечью, перенесла свою келью на тот край оврага, где часто загоралось похожее на свечу пламя, и где вытекали из земли холодные ключи. Рядом с ее кельей были построены еще два домика, в которых поселились Агриппина Петровна Васильева, Дарья Зайцева и другие сестры. Всего их вместе с Неониллой было тогда 10 человек.

Неонилла очистила в овраге то место, где они когда-то с дедом Феодором видели горящую свечу, раскопала родник на аршин в глубину - и оттуда забил холодный обильный ключ. Излишняя вода стекала в овраг и скоро образовала проточный пруд (который существует и поныне). Потом Неонилла указала сестрам на другое место, сказав: "А здесь вода откроется на глубине сажени!" И сама стала первая копать. Оба эти колодца стали снабжать водой весь монастырь (раньше приходилось ходить за водой на село).

Монастырская летопись сообщает, что в 1848 году Неонилла Борисовна Захарова и Наталия Андреевна Загребина (из деревни Новая неподалеку от Давыдова) побывали в Киево-Печерской Лавре, где великий старец иеромонах Парфений вручил Неонилле икону Успения Божией Матери, сказав при этом:

- Велика у вас слава будет, вторая будет Лавра!

Но, как сказано в монастырской летописи, "средств не только на сооружение обители, но и на покупку земли под оную не было". Но вдруг в 1849 году в Давыдове появилась странница из Сибири, пришедшая на поклонение иконе Божией Матери "Утоли моя печали". В монастырской летописи говорится, что звали эту странницу Дарьей Артамоновой; родом она была из дворян Иркутской губернии и всю жизнь прожила в Иркутске. Там она была замужем за иркутским казначеем и имела собственный капитал, которым муж распоряжаться был не волен. Жили они между собой "не дружно", так что когда муж ее, проиграв в карты часть казенных денег, захотел возместить их из капиталов своей жены, она, захватив с собой все, что имела, бежала от него в Центральную Россию и по Оренбургской дороге добралась до села Дальнее Давыдово. Помолившись в Дальне-Давыдовском сельском храме тогда уже известной своей чудодейственной силой иконе Божией Матери "Утоли моя печали", побывав на Кряжёвой Сечи в келье Неониллы Борисовны Захаровой и переночевав в селе в доме Ивана Дмитриевича Кербенева, принимавшего странников, Дарья Артамонова отправилась было утром по дороге в Муром. Но, проплутав целый день в тогда еще дремучих давыдовских лесах, и думая, что ушла уже далеко от Давыдова, к вечеру она снова оказалась в селе и опять пришла в келью к Неонилле. Утомившись и простудившись в пути, странница слегла в постель, а через две недели скончалась, передав Неонилле весь свой капитал на построение будущей обители.

Теперь можно было приступать к практическому возведению будущего Дальне-Давыдовского женского монастыря. По просьбе Неониллы Борисовны Захаровой внешним его обустройством занялся помещик села Кирюшина, коллежский асессор Валериан Владимирович Аристов. В частности, поскольку как такового монастыря еще не существовало, то землю под него (на деньги, оставленные Дарьей Артамоновой) Валериан Владимирович должен был приобрести на свое имя. А уж потом, когда монастырь будет утвержден официально, оформить общине на эту землю дарственную.
Неонилла Борисовна ни на минуту не сомневалась ни в искренности добрых намерений, ни в порядочности этого человека. Но уже прирешении этого первого практического вопроса - где покупать землю? - между нею и В.В.Аристовым возникли непримиримые разногласия. Дело было в том, что В.В.Аристов хотел обосновать обитель не на болотистой Кряжёвой Сечи, а совсем в другом месте - в лесном урочище Романовке, расположенном в более отдаленном (версты за две) от села, более возвышенном, сухом месте к северу от Давыдова, в противоположной от Кряжёвой Сечи стороне. Напрасно Неонилла со слезами доказывала ему, что именно там, где стоит на Кряжёвой Сечи ее убогая келья, преподобный Серафим Саровский предсказал быть будущей женской обители, что это место было избранно для нее самой Божией Материю. Никакие ее доводы на Валериана Владимировича не действовали.
Неониллу Борисовну в этих спорах с В.В.Аристовым горячо поддерживала девица из дворян Матрена Васильевна Загарина, земля которой была смежна с Кряжёвой Сечью, лет сорок жившая тут в своем маленьком домике (единственная дворянка, постоянно проживавшая в Давыдове в первой половине XIX века; замуж не выходила, умерла, видимо, в 1862 году в возрасте 61 года). Она с молодых лет хорошо знала преп. Серафима, бывала у него в Сарове, руководилась его советами, а после его кончины всегда усердно его поминала и во всех своих затруднениях просила его помощи. Однажды вечером, в самый разгар этих споров, помолившись перед сном Богу, она мысленно обратилась к преподобному Серафиму с просьбой точно указать, где он благословит устроить обитель. Уснув, она увидела преподобного Серафима молящимся на коленях в том самом месте на Кряжёвой Сечи, где потом был построен соборный монастырский храм в честь иконы Божией Матери "Утоли моя печали".
Матрона Васильевна подошла к нему и прямо спросила, где он благословит соорудить предсказанную им обитель. Старец ответил:

- Матушка, не беспокойся, здесь, здесь, здесь (он повторил это слово трижды), на этом месте благословил Бог быть обители!

Тотчас она проснулась вся в слезах и поблагодарила Бога и преп. Серафима. Призвав к себе всех живущих с нею в доме, она объявила о бывшем ей сновидении. Но Аристов не дал веры этому сновидению и не внял просьбам Загариной и Неониллы. Окончательно избрав местом для обители Романовку, он уже начал возить туда строительные материалы, выстроил там сперва маленькую деревянную часовню, потом стал ставить амбар с погребом. Далее - снова слово летописи.

Неонилла уже более не спорила, но убеждений своих не оставляла и наложила на себя и на своих сестер пост и молитву. Двенадцать дней продолжалась эта искренняя молитва, слезы ручьями лились из очей Неониллы. Она взывала к Матери Божией с мольбой открыть Аристову Свою волю и указать ему место, избранное для основания обители. И вот в двенадцатую ночь над Кряжёвой Сечью спустился с неба свет, и стало там так светло, что на селе можно было читать. Свет этот был виден издалека, так как ночь была темная, осенняя.
В это же время поставленный Аристовым (в Романовке - ред.) амбар разрушился, стал рушиться и погреб, а погребная яма мгновенно залилась водой. Тогда Аристов понял, что это наказание свыше. На следующий день он пошел с сестрами на Кряжёву Сечь. День был ясный, теплый, а то место, где ныне монастырь, было покрыто росой. После долгой общей молитвы кругом стало сыро, а место, назначенное для храма, стало совсем сухое.
Тогда не только Аристов, но и все тут бывшие изумились и опять начали молиться. Неонилла Борисовна в молитве призывала вслух преподобного Серафима, просила его помощи, а потом все вместе стали петь тропарь: "Утоли болезни многовоздыхающие души моея, утолившая всяку слезу от лица земли". Тут Неонилла обрала между кустами тот самый крест, который в присутствии мальчика Дубова преподобный Серафим водрузил в 1785 году. Неонилла при этом сказала Аристову:

- Вот здесь, умна голова (так она его обыкновенно называла), будет собор во имя Матери Божией "Утоли моя печали"!
Этот крест оставался тут долгие годы и был прикреплен к длинному шесту, а впоследствии по распоряжению Начальства водружен на месте закладки соборного монастырского храма. Его не снимали с постройки до водружения пяти металлических крестов, а потом по распоряжению начальницы общины он был положен под престолом придельного храма (придельного к главному храму монастыря - ред), который именно в память этого события был освящен во имя Воздвижения Креста Господня в 1872 году.

Кряжёва Сечь и Романовка принадлежали тогда двум сестрам-помещицам - коллежской регистраторше Авдотье Ивановне Суровцевой и надворной советнице Клавдии Ивановне Лазаревой. В 1850 году В.В.Аристов приобрел у них эти земли, а 27 марта 1851 года он обратился к Преосвященнейшему Иеремии, Епископу Нижегородскому и Арзамасскому, с покорнейшим прошением "на вечные времена, безусловно и безвозвратно, принять в дар бесприютным вдовам и девицам, ищущим своего душевного спасения в монастырском уединении", триста девять десятин приобретенной им земли, в том числе 80 десятин пахотной и 229 десятин лугов и дровяного леса. В свой черед Преосвященнейший Иеремия вошел с соответствующим доношением об утверждении этого дара в Правительствующий Синод Русской Православной Церкви.

Еще сразу после чудесного знамения, решившего их с Неониллой Борисовной Захаровой спор о месте возведения Дальне-Давыдовского женского монастыря, В.В.Аристов перенес из Романовки на Кряжёву Сечь уже было поставленные там деревянные часовню и амбар с погребом. Теперь он выстроил на Кряжёвой Сечи двухэтажный корпус, в котором устроил молельню, возвел кирпичный сарай и гумно с овеиом, обнес территорию будущего монастыря деревянным забором. Сестры под руководством Неониллы занимались корчеввкой леса, разводили плодово-ягодный сад.
Но главными заботами основательницы монастыря оставались добывание денег на дальнейшее строительство и хлопоты об официальном признании обители. С этими целями Неонилла Борисовна в 1850 году побывала в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре под Москвой, где много раз встречалась с прославленным открывателем расположенных там Гефсиманских пещер Филиппушкой (в монашестве - Филаретом). При его посредничестве в 1854 году она познакомилась в Москве с широко известной тогда своим благочестием и связями в высшем обществе фрейлиной баронессой Аглаидой Григорьевной Розен (в тайном монашестве - Алексией).

Эта опытная и всесильная особа, глубоко уважаемая Митрополитом Московским Филаретом, просила его подвинуть дело об утверждении Дальне-Давыдовской общины, начатое еще 1851 году. И вот в 1857 году, стараниями баронессы А.Г.Розен и благодаря мощному влиянию Митрополита Филарета, Дальне-Давыдовская обитель была Высочайше утверждена. Первый вклад в размере 1000 рублей, поступивший из Москвы пустынножительницам на сооружение храма в честь иконы Божией Матери "Утоли моя печали", был прислан баронессой Розен».