Монахиня Лампадия (Масленникова)

Город Молога (Ярославской губернии) был родиной первоначальницы Лукии. Eё oтец Евдоким Андреевич Масленников и мать Улита Федоровна принадлежали к сословию мещан. С юных лет дочь их чувствовала сильное желание оставить мир и посвятить свою жизнь служению Богу. Но сильная любовь отца была большим к тому препятствием, и она решилась тайно оставить родительской дом и скрыться в каком-нибудь отдалённом монастыре. Она знала, что родитель её предпримет всевозможные меры, чтобы отыскать любимую дочь, поэтому, вместо женской одежды она надела мужскую, вместо Лукии назвала себя Лукиан, и мужской Валаамский монастырь избрала себе местом первых иноческих подвигов.
Не один год Лукия под новым именем служила Богу в обители, оставив отеческий кров. И все это время её отец не прекращал поисков любимой дочери. Наконец он находит её, только не в тихом убежище святой обители, а в темничном заключении города Санкт-Петербурга. В Валаамском монастыре благочестивую Лукию постигло самое сильное испытание. Злонамеренные люди, оклеветав её, как беглую, отправили в тюремный острог, где она томилась целый год, не открывая своего имени, пока случай не указал её родителю. Но и тогда, против воли возвращенная в дом родителей, она таила в своем сердце мысль подчинить себя подвигам более уединенным, отшельническим.
Чтобы должным образом приготовить себя к этому, она решилась идти в услужение к женщине, благородной по роду, но характера жестокого, неуживчивого, раздражительного, которая, приняв её к себе, за неусыпные труды и безусловное повиновение платила ей частой бранью и нередко жестокими побоями. Но она безропотно переносила все огорчения и не оставляла своей госпожи до самой её смерти. После кончины этой госпожи Лукия предприняла путешествие по святым местам России. Когда она достигла Саровской пустыни, то старцы отец Илларион и отец Назарий, лично знавшие её благочестивую жизнь с того времени, когда одновременно с нею подвизались в Валаамском монастыре, советовали Лукии перейти в какой-либо монастырь близ Саровской пустыни.
B 1818 году, в один из весенних дней, когда солнце ярко освещало окрестность, две странницы тихо спускались с Акуловской горы, так называемой по деревне. Чёрный цвет одежды доказывал их иноческий образ жизни; исхудалые лица доказывали, что спутницы не напрасно носили на себе звание инокинь; вся наружность показывала в них глубокое смирение. Одна из этих путниц, заинтересованная местоположением, остановилась на полугоре. Отсюда её глазам представилась широкая Ока, в левой её стороне – зеркальное озеро, на берегу коего красовался уединенный храм. Природа в этом месте представляла привлекательную картину пустыннической настроенности. Долго в раздумье смотрела странница на эти уединённые прекрасные места, как вдруг звон благовеста к литургии прервал её размышления. «Сестра Наталья! – сказала она своей путнице, - я думаю, мы нашли то, что так долго искали! «Что такое, матушка?» - отвечала последняя. «Видишь ты тот уединенный храм? – Я нигде не видала лучше сего места. Как хотелось бы мне остаться здесь доживать век при этом храме. Пойдем же скорее, помолимся Господу Богу быть может, Он услышит молитву грешней Лукии и исполнит наше желание». Усердно они молились в храме Великомученика Георгия, и когда окончилось Богослужение, помещица села Абабкова, майорша Наталья Яковлевна Прокофьева, по благочестивому русскому обычаю угощать странных, пригласила их разделить с собою трапезу. На радушное угощение и ласковое гостеприимство благочестивые путницы платили доброй хозяйке откровенною и благочестивою беседой.
Одна из страниц, по имени Лукия, открыла хозяйке своё намерение. «У обоих нас, сказала она, одно желание и одна цель странствования, найти по сердцу уединенный безмятежный уголок, где бы в тишине и безмолвии заняться делом спасения. И Бог внял наконец нашей молитве и указывает через Ангела путеводителя вот это самое место при здешней кладбищенской церкви Великомученика Георгия. Если бы Вы были столько милостивы, что позволили нам поставить там келейку, то наша благодарность вам была бы вечная и беспредельная». Прокофьева, всем известная своим милосердием, не только не отказала исполнить просьбу странниц, но обещала на свой счёт устроить для них богадельню и доставлять им всё необходимое для жизни. Госпожа не замедлила осуществить своё обещание. В скором времени она выстроила уютную богадельню, которая и послужила началом Абабковского монастыря.
Лукия, найдя уединенное место при храме святого Великомученика Георгия, усомнилась лишь в одном, угодно ли Богу её намерение? И отправилась к преподобному отцу Серафиму и своему духовнику о. Илариону, у которых и просила наставлений для своей жизни и благословения на избранное местопребывание. Саровские старцы единогласно одобрили благочестивое намерение Лукии. Возвратясь в Абабково к майорше, Лукия, вместе с сестрою Наталиею, перешла в выстроенную для них богадельню, посвятив себя строгой подвижнической жизни. Вскоре после этого она была уверена в святости избранного ею места явлением ей Великомученика Георгия, который повелел написать с него икону. Подвижница не замедлила исполнить повеление своего Святого Покровителя и вскоре заказала написать икону в виде юноши, которая в дальнейшем была помещена в иконостасе храмового придела. В то посещение Сарова, когда она ходила за советом к старцам об Абабкове, Лукия и была пострижена своим прежним духовным отцом – Илларионом тайно, закеллейно в ангельский монашеский образ под именем Лампадии, под которым она и значиться не только в монастырских синодиках, но и в помяннике её благодетельницы, помещицы села Абабкова Натальи Яковлевны. О духовных подвигах блаженной Лампадии мало сохранилось преданий и это естественно, так как все подобные ей, работающие Господу, трудятся в тишине, скромно, до времени под спудом. Одно достоверно, что блаженная Лампадия, на новом благословенном саровскими старцами месте, вела жизнь самую строгую и по ночам уходила в чащу леса на молитву.
Блаженная Лампадия, по преданию, была нравом тихая, кроткая, характера общительного, ласкового, но малоразговорчива. Одевалась в крестьянский чёрный чапан, подпоясавшись ремнём, на голову надевала не платок, а монашескую шапочку, и волосы носила длинные, как послушник. К довершению всего носила довольно чувствительные вериги, которые в целости сохранились до сих пор, как немые свидетели тайных великих подвигов блаженной подвижницы. К прискорбию, время уничтожило ещё одно вещественное доказательство подвигов блаженной, это ту пещерку, в которую она удалялась для молитвы в ненастные и зимние дни и ночи. Пещерку эту хорошо помнили долгое время не только поселяне села Абабкова, но и многие сестры обители. Благоговея к высоким трудам и желая быть подражательницею Богоугодной жизни матушки Лампадии, некоторые из посещающих её пожелали оставаться при ней. Вследствие сего число сестёр понемногу увеличивалось, составив собою первоначальную основу будующей обители, которая в нынешнее время процветает и увеличивается во славу Божию и в прославление Его Угодника.
В 1823 году, к сожалению, Богоугодная и деятельная жизнь сей первоначальницы скоро прекратилась. 18 мая матушка Лампадия предала дух свой Богу. За 1823 год метрическая запись о умерших приходской церкви села Абабкова гласит так: №11 Мая 18 дня. Живущая в Ерорьевской богадельне города Мологи купеческая дочь – девица Лукия Евдокимовна, 42 лет – горячкою. Погребена была подвижница на общественном кладбище села Абабкова за алтарем кладбищенской церкви. Несмотря на кратковременное четырёхлетнее пребывание в Георгиевской богадельне, слава святой и подвижнической жизни матушки Лампадии далеко распространилась по окрестностям. Её скромная могила часто посещалась окрестными жителями. Сестры же Абабковские, как о своей первоначальнице, неусыпно молятся об упокоении души монахини Лампадии. Останки её перенесены, с разрешения Святейшего Синода, в обитель и положены против главного алтаря Покровского храма.