Татиана Гримблит

10 / 23 Сентября
4 / 17 Мая (28-й день после Пасхи) Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

Му­че­ни­ца Та­ти­а­на ро­ди­лась 14 де­каб­ря 1903 го­да в го­ро­де Том­ске в се­мье слу­жа­ще­го ак­циз­но­го управ­ле­ния Ни­ко­лая Грим­бли­та. Об­ра­зо­ва­ние Та­тья­на по­лу­чи­ла в Том­ской гим­на­зии, ко­то­рую она окон­чи­ла в 1920 го­ду. В этом же го­ду скон­чал­ся ее отец, и она по­сту­пи­ла ра­бо­тать вос­пи­та­тель­ни­цей в дет­скую ко­ло­нию «Клю­чи». Вос­пи­тан­ная в глу­бо­ко хри­сти­ан­ском ду­хе, же­лая по­дви­га и взыс­куя со­вер­шен­ства в ис­пол­не­нии за­по­ве­дей Гос­под­них, она, ед­ва окон­чив шко­лу, по­свя­ти­ла свою жизнь по­мо­щи ближ­ним. В 1920 го­ду за­вер­ши­лась на тер­ри­то­рии Си­би­ри граж­дан­ская вой­на и на­ча­лись ре­прес­сии про­тив на­ро­да, а вско­ре и са­ма Си­бирь с ее об­шир­ны­ми про­стран­ства­ми ста­ла ме­стом за­клю­че­ния и ссы­лок. В это вре­мя бла­го­че­сти­вая де­ви­ца и рев­ност­ная хри­сти­ан­ка Та­тья­на по­ста­но­ви­ла се­бе за пра­ви­ло по­чти все за­ра­ба­ты­ва­е­мые сред­ства, а так­же то, что ей уда­ва­лось со­брать в хра­мах го­ро­да Том­ска, ме­нять на про­дук­ты и ве­щи и пе­ре­да­вать их за­клю­чен­ным в Том­скую тюрь­му. При­хо­дя в тюрь­му, она спра­ши­ва­ла у адми­ни­стра­ции, кто из за­клю­чен­ных не по­лу­ча­ет про­дук­то­вых пе­ре­дач, – и тем пе­ре­да­ва­ла. В 1923 го­ду Та­тья­на по­вез­ла пе­ре­да­чи нуж­да­ю­щим­ся за­клю­чен­ным в тюрь­му в го­род Ир­кутск. Здесь ее аре­сто­ва­ли, предъ­явив об­ви­не­ние в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти, ко­то­рая за­клю­ча­лась в бла­го­тво­ри­тель­но­сти уз­ни­кам, но через че­ты­ре ме­ся­ца ее осво­бо­ди­ли. В 1925 го­ду ОГПУ сно­ва аре­сто­ва­ло Та­тья­ну Ни­ко­ла­ев­ну за по­мощь за­клю­чен­ным, но на этот раз ее осво­бо­ди­ли через семь дней. По­сле осво­бож­де­ния она по-преж­не­му про­дол­жа­ла по­мо­гать за­клю­чен­ным. К это­му вре­ме­ни она по­зна­ко­ми­лась со мно­ги­ми вы­да­ю­щи­ми­ся ар­хи­ере­я­ми и свя­щен­ни­ка­ми Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, то­мив­ши­ми­ся в тюрь­мах Си­би­ри. Ее ак­тив­ная бла­го­тво­ри­тель­ная де­я­тель­ность все бо­лее при­вле­ка­ла вни­ма­ние со­труд­ни­ков ОГПУ и все бо­лее раз­дра­жа­ла без­бож­ни­ков. Они ста­ли со­би­рать све­де­ния для ее аре­ста, ко­то­рые в кон­це кон­цов све­лись к сле­ду­ю­щей ха­рак­те­ри­сти­ке по­движ­ни­цы, став­шей со вре­ме­нем все­рос­сий­ской бла­го­тво­ри­тель­ни­цей: «Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на Грим­блит име­ет связь с контр­ре­во­лю­ци­он­ным эле­мен­том ду­хо­вен­ства, ко­то­рое на­хо­дит­ся в На­рым­ском крае, в Ар­хан­гель­ске, в Том­ской и Ир­кут­ской тюрь­мах. Про­из­во­дит сбо­ры и пе­ре­сы­ла­ет ча­стью по по­чте, боль­шин­ство с ока­зи­ей. Грим­блит во всех ти­хо­нов­ских при­хо­дах име­ет сво­их близ­ких зна­ко­мых, через ко­то­рых и про­из­во­дят­ся сбо­ры». 6 мая 1925 го­да на­чаль­ник сек­рет­но­го от­де­ле­ния ОГПУ до­про­сил Та­тья­ну Ни­ко­ла­ев­ну о том, по­мо­га­ла ли она со­слан­но­му ду­хо­вен­ству и ко­му имен­но, а так­же через ко­го она пе­ре­сы­ла­ла по­сыл­ки в дру­гие го­ро­да. Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на от­ве­ти­ла: – С 1920 го­да я ока­зы­ва­ла ма­те­ри­аль­ную по­мощь ссыль­но­му ду­хо­вен­ству и во­об­ще ссыль­ным, на­хо­дя­щим­ся в Алек­сан­дров­ском цен­тра­ле, Ир­кут­ской тюрь­ме и Том­ской и в На­рым­ском крае. Сред­ства мной со­би­ра­лись по церк­вям и го­ро­ду, как в де­неж­ной фор­ме, так и ве­ща­ми и про­дук­та­ми. День­ги и ве­щи по­сы­ла­лись мной по по­чте и с по­пут­чи­ка­ми, то есть с ока­зи­ей. С по­пут­чи­ком от­прав­ля­ла в На­рым­скую ссыл­ку по­сыл­ку ве­сом око­ло двух пу­дов на имя епи­ско­па Вар­со­но­фия (Вих­ве­ли­на). Фа­ми­лию по­пут­чи­ка я не знаю. Пе­ред Рож­де­ством мною еще бы­ла по­сла­на по­сыл­ка на то же имя, фа­ми­лию по­пут­чи­ка то­же не знаю. В Алек­сан­дров­ском цен­тра­ле я ока­зы­ва­ла по­мощь свя­щен­ни­кам, в Ир­кут­ской тюрь­ме епи­ско­пу Вик­то­ру (Бо­го­яв­лен­ско­му), в На­рым­ской ссыл­ке свя­щен­ни­кам По­по­ву и Ко­пы­ло­ву, епи­ско­пам Ев­фи­мию (Ла­пи­ну), Ан­то­нию (Быст­ро­ву), Иоан­ни­кию (Спе­ран­ско­му), Ага­фан­ге­лу (Пре­об­ра­жен­ско­му) и за­клю­чен­но­му ду­хо­вен­ству, на­хо­дя­ще­му­ся в Том­ских до­мах за­клю­че­ния, и ми­ря­нам; во­об­ще за­клю­чен­ным, не зная при­чин их за­клю­че­ния. – Об­ра­ща­лись ли вы к ду­хо­вен­ству с прось­бой ока­зать со­дей­ствие по сбо­ру средств на за­клю­чен­ных и ссыль­ных, – спро­сил сле­до­ва­тель. – Да, об­ра­ща­лась, но по­лу­ча­ла с их сто­ро­ны от­каз, – от­ве­ти­ла Та­тья­на, не же­лая впу­ты­вать в это де­ло ни­ко­го из зна­ко­мо­го ей ду­хо­вен­ства. – Ко­го вы зна­е­те из лиц, про­из­во­див­ших по­ми­мо вас сбо­ры на за­клю­чен­ных и ссыль­ных? – Лиц, про­из­во­див­ших по­ми­мо ме­ня сбо­ры, не знаю. На сле­ду­ю­щий день ОГПУ вы­пи­са­ло ор­дер на ее арест, и она бы­ла за­клю­че­на в Том­ское ОГПУ. 18 мая след­ствие бы­ло за­кон­че­но и ОГПУ по­ста­но­ви­ло: «При­ни­мая во вни­ма­ние, что до­зна­ни­ем не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ность до­быть необ­хо­ди­мые ма­те­ри­а­лы для глас­но­го су­да, но ви­нов­ность... все же уста­нов­ле­на, а по­се­му до­зна­ние счи­тать за­кон­чен­ным и, со­глас­но при­ка­зу ОГПУ за № 172, та­ко­вое на­пра­вить в Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ для при­ме­не­ния... вне­су­деб­но­го на­ка­за­ния – адми­ни­стра­тив­ной ссыл­ки». Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на вме­сте с неко­то­ры­ми дру­ги­ми аре­сто­ван­ны­ми свя­щен­ни­ка­ми рас­смат­ри­ва­лась как «вдох­но­ви­тель­ни­ца ти­хо­нов­ско­го дви­же­ния в гу­бер­нии. С уда­ле­ни­ем их из гу­бер­нии зна­чи­тель­но по­ко­леб­лют­ся устои ти­хо­нов­ской ор­га­ни­за­ции». До­ку­мен­ты де­ла бы­ли пре­про­вож­де­ны в ОГПУ в Москве, а по­сле то­го, как здесь бы­ло при­ня­то ре­ше­ние о ре­прес­си­ях про­тив аре­сто­ван­ных, 26 мар­та 1926 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ по­ста­но­ви­ло вы­слать Та­тья­ну Ни­ко­ла­ев­ну в Зы­рян­ский край на три го­да. 1 июля 1926 го­да Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на по эта­пу бы­ла до­став­ле­на в Усть-Сы­сольск. 15 июля 1927 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ по­ста­но­ви­ло вы­слать Та­тья­ну Ни­ко­ла­ев­ну эта­пом через всю стра­ну в Ка­зах­стан на остав­ший­ся срок. 15 де­каб­ря она при­бы­ла в Тур­ке­стан. 19 де­каб­ря 1927 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние по­ста­но­ви­ло осво­бо­дить ее, предо­ста­вив ей пра­во жить, где по­же­ла­ет. О том, что она осво­бож­де­на, со­труд­ни­ки ОГПУ в Тур­ке­стане со­об­щи­ли ей толь­ко 10 мар­та 1928 го­да, и 16 мар­та Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на вы­еха­ла в Моск­ву. Она по­се­ли­лась непо­да­ле­ку от хра­ма свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в Пы­жах, в ко­то­ром слу­жил хо­ро­шо ей зна­ко­мый свя­щен­ник ар­хи­манд­рит Гав­ри­ил (Игош­кин). Та­тья­на ста­ла по­сто­ян­ной при­хо­жан­кой хра­ма Ни­ко­лы в Пы­жах, где она ста­ла петь на кли­ро­се. Вер­нув­шись из за­клю­че­ния, она еще ак­тив­ней по­мо­га­ла остав­шим­ся в ссыл­ках и на­хо­дя­щим­ся в тюрь­мах за­клю­чен­ным, мно­гих из ко­то­рых она те­перь зна­ла лич­но. По­се­ще­ния за­клю­чен­ных и по­мощь им ста­ли ее по­дви­гом и слу­же­ни­ем Хри­сту. По вы­ра­же­нию мно­гих свя­ти­те­лей, стя­жав­ших впо­след­ствии му­че­ни­че­ский ве­нец, она ста­ла для них но­вым Фила­ре­том Ми­ло­сти­вым. В по­дви­ге ми­ло­сер­дия и по­мо­щи, без­от­каз­но­сти и ши­ро­те этой по­мо­щи ей не бы­ло рав­ных. В ее серд­це, вме­стив­шем Хри­ста, ни­ко­му уже не бы­ло тес­но. В на­ча­ле трид­ца­тых го­дов под­ня­лась оче­ред­ная вол­на без­бож­ных го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, ко­гда бы­ли аре­сто­ва­ны несколь­ко де­сят­ков ты­сяч свя­щен­но­слу­жи­те­лей и ми­рян. Сот­ни их бы­ли аре­сто­ва­ны и в Москве, и сре­ди них 14 ап­ре­ля 1931 го­да бы­ла аре­сто­ва­на и Та­тья­на. Через несколь­ко дней сле­до­ва­тель до­про­сил ее. Она рас­ска­за­ла, что дей­стви­тель­но по­мо­га­ла ссыль­ным и за­клю­чен­ным, но толь­ко она, осо­бен­но вна­ча­ле, по­мо­га­ла всем за­клю­чен­ным, во­все не ин­те­ре­су­ясь, цер­ков­ные это лю­ди или нет, и да­же по по­ли­ти­че­ским ли они осуж­де­ны ста­тьям или по уго­лов­ным, для нее бы­ло важ­но толь­ко то, что они нуж­да­лись и не име­ли то­го, кто бы им по­мо­гал. 30 ап­ре­ля 1931 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при­го­во­ри­ло Та­тья­ну Грим­блит к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­ге­ре, и она бы­ла от­прав­ле­на в Ви­шер­ский ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь в Перм­ской об­ла­сти. Здесь, в ла­ге­ре, она изу­чи­ла ме­ди­ци­ну и ста­ла ра­бо­тать фельд­ше­ром, что как нель­зя луч­ше со­от­вет­ство­ва­ло вы­бран­но­му ею по­движ­ни­че­ско­му пу­ти – без­за­вет­но­му слу­же­нию ближ­ним. В 1932 го­ду она бы­ла осво­бож­де­на с за­пре­том жить в две­на­дца­ти го­ро­дах на остав­ший­ся срок. Ме­стом жи­тель­ства она из­бра­ла го­род Юрьев-Поль­ский Вла­ди­мир­ской об­ла­сти. По­сле окон­ча­ния сро­ка в 1933 го­ду, Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на по­се­ли­лась в го­ро­де Алек­сан­дро­ве Вла­ди­мир­ской об­ла­сти и устро­и­лась ра­бо­тать фельд­ше­ром в боль­ни­це. В 1936 го­ду она пе­ре­еха­ла в се­ло Кон­стан­ти­но­во Мос­ков­ской об­ла­сти и ста­ла ра­бо­тать ла­бо­рант­кой в Кон­стан­ти­нов­ской рай­он­ной боль­ни­це. Ра­бо­тая в боль­ни­це, и за­ча­стую мно­го боль­ше, чем ей по­ла­га­лось по ее обя­зан­но­стям, она по­чти все свои сред­ства, а так­же и те, что ей жерт­во­ва­ли для за­клю­чен­ных ве­ру­ю­щие лю­ди, от­да­ва­ла на по­мощь на­хо­дя­ще­му­ся в за­клю­че­нии ду­хо­вен­ству и пра­во­слав­ным ми­ря­нам, со все­ми ни­ми ве­дя ак­тив­ную пе­ре­пис­ку. В ее де­я­тель­но­сти для всех страж­ду­щих бы­ла ощу­ти­ма не толь­ко ее ма­те­ри­аль­ная под­держ­ка, но и под­держ­ка сло­вом – в пись­мах, ко­то­рые она по­сы­ла­ла. Для неко­то­рых она в иные пе­ри­о­ды ста­но­ви­лась един­ствен­ным кор­ре­спон­ден­том и по­мощ­ни­ком. Епи­скоп Иоанн (Па­шин) пи­сал ей из ла­ге­ря: «Род­ная, до­ро­гая Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на! Пись­мо Ва­ше по­лу­чил и не знаю, как Вас бла­го­да­рить за него. Оно ды­шит та­кой теп­ло­той, лю­бо­вью и бод­ро­стью, что день, ко­гда я по­лу­чил его, – был для ме­ня один из счаст­ли­вых, и я про­чи­тал его ра­за три под­ряд, а за­тем еще дру­зьям про­чи­ты­вал: вла­ды­ке Ни­ко­лаю и от­цу Сер­гию – сво­е­му ду­хов­но­му от­цу. Да! Доб­рое у Вас серд­це, счаст­ли­вы Вы, и за это бла­го­да­ри­те Гос­по­да: это не от нас – Бо­жий дар. Вы – по ми­ло­сти Бо­жи­ей – по­ня­ли, что выс­шее сча­стье здесь – на зем­ле – это лю­бить лю­дей и по­мо­гать им. И Вы – сла­бень­кая, бед­нень­кая – с Бо­жьей по­мо­щью, как сол­ныш­ко, сво­ей доб­ро­той со­гре­ва­е­те обез­до­лен­ных и по­мо­га­е­те, как мо­же­те. Вспо­ми­на­ют­ся сло­ва Бо­жии, ска­зан­ные уста­ми свя­то­го апо­сто­ла Пав­ла: “Си­ла Моя в немо­щи со­вер­ша­ет­ся”. Дай Гос­по­ди Вам си­лы и здо­ро­вья мно­го-мно­го лет ид­ти этим пу­тем и в сми­ре­нии о име­ни Гос­под­нем тво­рить доб­ро. Тро­га­тель­на и Ва­ша по­весть о бо­лез­ни[1] и даль­ней­ших по­хож­де­ни­ях. Как пре­муд­ро и ми­ло­серд­но устро­ил Гос­подь, что Вы, пе­ре­не­ся тя­же­лую бо­лезнь[2], изу­чи­ли ме­ди­ци­ну и те­перь, ра­бо­тая на по­при­ще ле­че­ния боль­ных, страж­ду­щих, од­новре­мен­но и ма­лень­кие сред­ства бу­де­те за­ра­ба­ты­вать, необ­хо­ди­мые для жиз­ни сво­ей и по­мо­щи дру­гим, и этой сво­ей свя­той ра­бо­той сколь­ко слез утре­те, сколь­ко стра­да­ний об­лег­чи­те... Ра­бо­та­е­те в ла­бо­ра­то­рии, в ап­те­ке? Пре­крас­но. Вспо­ми­най­те свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на Це­ли­те­ля и его ко­ро­боч­ку с ле­кар­ства­ми в ру­ках (как на об­ра­зах изо­бра­жа­ют) и о име­ни Гос­под­нем ра­бо­тай­те, тру­ди­тесь во сла­ву Бо­жию. Вся­кое ле­кар­ство, рас­сы­па­е­мое по по­рош­кам, раз­ли­ва­е­мое по склян­кам, да бу­дет ограж­де­но зна­ме­ни­ем Свя­то­го Кре­ста. Сла­ва Гос­по­ду Бо­гу!» Ар­хи­епи­скоп Авер­кий (Кед­ров), на­хо­див­ший­ся в ссыл­ке в го­ро­де Бир­ске в Баш­ки­рии, пи­сал Та­тьяне Ни­ко­ла­евне: «По­лу­чил Ва­ше за­кры­тое пись­мо, а вслед за ним от­крыт­ку. За то и дру­гое при­но­шу Вам сер­деч­ную бла­го­дар­ность. Сла­ва Бо­гу – они по-преж­не­му пол­ны бод­ро­сти и све­та, креп­кой ве­ры и твер­до­го упо­ва­ния на про­мыс­ли­тель­ную дес­ни­цу Все­выш­не­го. Сла­ва Бо­гу! Да ни­ко­гда не ис­сякнет и не ума­лит­ся в ду­ше Ва­шей этот жи­во­нос­ный ис­точ­ник, ко­то­рый так об­лег­ча­ет здесь на зем­ле вос­при­я­тие жиз­нен­ных невзгод, несча­стий, уда­ров, неудач и разо­ча­ро­ва­ний. Не дли­нен еще прой­ден­ный путь Ва­шей бла­го­сло­вен­ной от Гос­по­да жиз­ни, а меж­ду тем сколь­ко бурь про­нес­лось над Ва­шей гла­вой. И не толь­ко над го­ло­вой: как острое ору­жие они про­шли и через Ва­ше серд­це. Но не по­ко­ле­ба­ли его и не сдви­ну­ли его с кра­е­уголь­но­го кам­ня – ска­лы, на ко­то­рой оно по­ко­ит­ся, – я ра­зу­мею Хри­ста Спа­си­те­ля. Не по­га­си­ли эти штор­мы в Ва­шем ми­лом серд­це яр­ко го­ря­щий и пла­ме­не­ю­щий огонь ве­ры свя­той. Сла­ва Бо­гу – ра­ду­юсь се­му и пре­кло­ня­юсь пред Ва­шим этим по­дви­гом непо­ко­ле­би­мой пре­дан­но­сти Твор­цу, пред те­ми бо­лез­нен­ны­ми скор­бя­ми, ис­пы­та­ни­я­ми, стра­да­ни­я­ми нрав­ствен­ны­ми, через ко­то­рые ле­жал Ваш путь к этой по­бе­де в Ва­шей ду­ше Хри­ста над Ве­ли­а­ром, неба над зем­лей, све­та над тьмой. Спа­си Вас Хри­стос и со­хра­ни, по­мо­ги Вам и впредь неустра­ши­мо и непо­ко­ле­би­мо сто­ять на бо­же­ствен­ной стра­же сво­е­го свя­то­го свя­тых...» Боль­ше все­го из зем­ных мест Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на лю­би­ла Ди­ве­е­во, ку­да она при­ез­жа­ла ча­сто и где слу­жил ее ду­хов­ный отец про­то­и­е­рей Па­вел Пе­ру­ан­ский. В од­ном из пи­сем, на­пи­сан­ном 5 сен­тяб­ря 1937 го­да ар­хи­епи­ско­пу Авер­кию (Кед­ро­ву), еще на­хо­див­ше­му­ся в то вре­мя в ссыл­ке в го­ро­де Бир­ске, бес­по­ко­ясь о его судь­бе, так как ото­всю­ду ста­ли при­хо­дить из­ве­стия об аре­стах ду­хо­вен­ства и ми­рян, она пи­са­ла: «До­ро­гой мой Вла­ды­ка Авер­кий! Что-то дав­но мне нет от Вас ве­сточ­ки. Я бы­ла в от­пус­ке пол­то­ра ме­ся­ца. Ез­ди­ла в Ди­ве­е­во и Са­ров. Пре­крас­но про­ве­ла там ме­сяц. Див­но хо­ро­шо. Нет, в раю не сла­ще, по­то­му что боль­ше лю­бить невоз­мож­но. Да бла­го­сло­вит Бог тех лю­дей, яр­кая кра­со­та ду­ши ко­то­рых и те­перь пе­ре­до мной. Креп­ко по­лю­би­ла я те ме­ста, и все­гда ме­ня ту­да тянет. Вот уже тре­тий год под­ряд бы­ваю там, с каж­дым ра­зом все доль­ше. На­все­гда б я там оста­лась, да не бы­ло мне бла­го­сло­ве­ния на то. А на по­езд­ку во вре­мя от­пус­ка все бла­го­сло­ви­ли. От­кли­кай­тесь, сол­ныш­ко ми­лое. А то я бес­по­ко­юсь, не слу­чи­лось ли с Ва­ми че­го недоб­ро­го. На­пом­ни­те мне гео­гра­фию. Да­ле­ко ли Бирск от Уфы? Пи­ши­те мне, я уже креп­ко со­ску­чи­лась о Вас, род­ной мой». Ве­че­ром, в тот день, ко­гда Та­тья­на пи­са­ла это пись­мо, она бы­ла аре­сто­ва­на. Со­труд­ни­ки НКВД при­шли ее аре­сто­вы­вать, ко­гда она пи­са­ла оче­ред­ное пись­мо свя­щен­ни­ку в ссыл­ку, оста­но­вив ее на по­лу­сло­ве. Ухо­дя в тюрь­му, она оста­ви­ла за­пис­ку по­дру­ге, чтобы та обо всем про­ис­шед­шем уве­до­ми­ла ее мать. Со­хра­няя да­же в эти ми­ну­ты мир и спо­кой­ствие, Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на пи­са­ла: «Оль­га род­ная, про­сти! При­бе­ри все. По­лу­чи бе­лье от Ду­ни. Бе­лье при­бе­ри в ко­роб­ку, ко­то­рая под кро­ва­тью. По­стель и одеж­ду за­шей в меш­ки (меш­ка здесь два, но ты най­ди це­лые и чи­стые, в ко­то­рых мож­но бы­ло бы все по­слать ма­ме). Ко­гда ме­ня уго­нят от­сю­да, то толь­ко через де­сять дней по­шли все ма­ме, из­ве­стив ее сна­ча­ла о мо­ем аре­сте пись­мом. На­пи­шешь пись­мо, а по­том через па­ру дней шли ве­щи. День­ги на пе­ре­сыл­ку у те­бя бу­дут. День­ги по­сле де­ся­ти дней вслед за ве­ща­ми от­пра­вить ма­ме, она мне пе­ре­во­дить бу­дет и пе­ре­сы­лать что на­до. Ну, всех креп­ко це­лую. За все всех бла­го­да­рю. Про­сти­те. Я зна­ла, на­дев крест, тот, что на мне: опять пой­ду. За Бо­га не толь­ко в тюрь­му, хоть в мо­ги­лу пой­ду с ра­до­стью». До­пра­ши­вал Та­тья­ну на­чаль­ник Кон­стан­ти­нов­ско­го рай­он­но­го от­де­ле­ния НКВД Су­да­ков. – Об­ви­ня­е­мая Грим­блит, при обыс­ке у вас изъ­ята пе­ре­пис­ка с ука­за­ни­ем мас­сы адре­сов. Ка­кие вы име­е­те свя­зи с ука­зан­ны­ми ли­ца­ми и кто они по по­ло­же­нию? – спро­сил он. – Шесть че­ло­век, ука­зан­ные в адре­сах, яв­ля­ют­ся свя­щен­но­слу­жи­те­ля­ми, и все они бы­ли в за­клю­че­нии и в эта­пах, а в дан­ное вре­мя они на­хо­дят­ся в за­клю­че­нии и в ми­ну­сах. Связь у ме­ня с ни­ми есть лишь пись­ма­ми. Осталь­ные адре­са мо­их род­ствен­ни­ков, ра­бо­та­ю­щих в Москве и в Алек­сан­дро­ве. По­сле до­про­са за­ме­сти­тель на­чаль­ни­ка Кон­стан­ти­нов­ско­го НКВД Смир­ниц­кий до­про­сил в ка­че­стве сви­де­те­лей со­слу­жив­цев Та­тья­ны по Кон­стан­ти­нов­ской рай­он­ной боль­ни­це – вра­ча, мед­сест­ру и бух­гал­те­ров. Они по­ка­за­ли: «Мне из­вест­но, что Грим­блит по­се­ти­ла боль­но­го, ле­жа­ще­го в гос­пи­та­ле, к ко­то­ро­му Грим­блит не име­ла ни­ка­ко­го от­но­ше­ния по ме­ди­цин­ско­му об­слу­жи­ва­нию. В ре­зуль­та­те на дру­гое утро боль­ной рас­ска­зал вра­чу, что ему всю ночь сни­лись мо­на­сты­ри, мо­на­хи, под­ва­лы и так да­лее. Этот факт на­во­дит ме­ня на мысль, что Грим­блит ве­ла с боль­ны­ми бе­се­ды на ре­ли­ги­оз­ные те­мы. На со­бра­нии со­труд­ни­ков боль­ни­цы по во­про­су о под­пис­ке на вновь вы­пу­щен­ный за­ем Грим­блит ни за, ни про­тив в пре­ни­ях не вы­сту­па­ла, но при го­ло­со­ва­нии за под­пис­ку на за­ем не го­ло­со­ва­ла». «Грим­блит зи­мой 1937 го­да, си­дя у тя­же­ло боль­но­го в па­ла­те, в при­сут­ствии боль­ных и мед­пер­со­на­ла по­сле его смер­ти вста­ла и де­мон­стра­тив­но его пе­ре­кре­сти­ла. В раз­го­во­рах, срав­ни­вая по­ло­же­ние в тюрь­мах цар­ско­го строя с на­сто­я­щим, Грим­блит го­во­ри­ла: “При со­вет­ской вла­сти мож­но встре­тить без­об­раз­ных мо­мен­тов не мень­ше, чем преж­де”. От­ве­чая на во­про­сы о том, по­че­му она ве­дет скуд­ную жизнь, Грим­блит го­во­ри­ла: “Вы тра­ти­те день­ги на ви­но и ки­но, а я на по­мощь за­клю­чен­ным и цер­ковь”. На во­прос о но­си­мом ею на шее кре­сте Грим­блит неод­но­крат­но от­ве­ча­ла: “За но­си­мый мною на шее крест я от­дам свою го­ло­ву, и по­ка я жи­ва, с ме­ня его ни­кто не сни­мет, а ес­ли кто по­пы­та­ет­ся снять крест, то сни­мет его лишь с мо­ей го­ло­вой, так как он на­дет на­веч­но”. В 1936 го­ду при об­ра­ще­нии при­е­хав­ше­го од­но­го из за­клю­чен­ных Дмит­ла­га для но­чев­ки Грим­блит при встре­че с ним спро­си­ла, по ка­кой ста­тье он си­дит, и, по­лу­чив от­вет, что он си­дит по 58 ста­тье, с удо­воль­стви­ем усту­пи­ла для ноч­ле­га свою ком­на­ту, за­явив, что она для лю­дей, си­дя­щих по 58-ой ста­тье, все­гда го­то­ва чем угод­но по­мочь. У Грим­блит в пе­ри­од ее ра­бо­ты в боль­ни­це бы­ли слу­чаи ухо­да с ра­бо­ты в цер­ковь для со­вер­ше­ния ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов». «Мне из­вест­но, что Грим­блит очень ре­ли­ги­оз­ный че­ло­век, ста­вив­шая ре­ли­гию вы­ше все­го. В день Пре­об­ра­же­ния в раз­го­во­ре со мной Грим­блит ска­за­ла: “Те­перь стал не на­род, а про­сто по­доб­но ско­ту. Пом­ню, как бы­ло рань­ше, ко­гда я учи­лась в гим­на­зии. Схо­дишь в цер­ковь, от­дох­нешь, и ра­бо­та спо­рит­ся луч­ше, а те­перь нет ни­ка­ко­го раз­ли­чия, но при­дет вре­мя, Гос­подь по­ка­ра­ет и за все спро­сит”. Мне так­же при­хо­ди­лась ча­сто от Грим­блит слы­шать сло­ва: “При­дет все же вре­мя, ко­гда тот, кто не ве­ру­ет, бу­дет по­сле ка­ять­ся и по­стра­да­ет за это, как стра­да­ем в дан­ное вре­мя мы, ве­ру­ю­щие”. Кро­ме то­го, Грим­блит ис­поль­зо­ва­ла свое слу­жеб­ное по­ло­же­ние для внед­ре­ния ре­ли­ги­оз­ных чувств сре­ди ста­ци­о­нар­ных боль­ных. На­хо­дясь на де­жур­стве, Грим­блит вы­да­чу ле­карств боль­ным со­про­вож­да­ла сло­ва­ми: “С Гос­по­дом Бо­гом”. И од­новре­мен­но кре­сти­ла боль­ных. Сла­бым же боль­ным Грим­блит на­де­ва­ла на шею кре­сты». «От­но­си­тель­но вос­пи­та­ния де­тей в на­сто­я­щее вре­мя Грим­блит неод­но­крат­но го­во­ри­ла: “Что хо­ро­ше­го мож­но ожи­дать от те­пе­реш­них де­тей в бу­ду­щем, ко­гда их ро­ди­те­ли са­ми не ве­ру­ют и де­тям за­пре­ща­ют ве­ро­вать”. И, упре­кая ро­ди­те­лей, го­во­ри­ла: “Как вы от Бо­га ни от­во­ра­чи­ва­е­тесь, ра­но или позд­но Он за все спро­сит”. В 1936 го­ду моя де­вя­ти­лет­няя доч­ка рас­ска­зы­ва­ла мне, что Грим­блит ее вы­учи­ла кре­стить­ся, за что да­ла ей го­стин­цев». По­сле до­про­сов сви­де­те­лей за­ме­сти­тель на­чаль­ни­ка НКВД Кон­стан­ти­нов­ско­го рай­о­на до­про­сил Та­тья­ну. – Об­ви­ня­е­мая Грим­блит, не со­сто­я­ли ли вы и не со­сто­и­те ли в на­сто­я­щее вре­мя в ка­кой-ли­бо ре­ли­ги­оз­ной сек­те, ес­ли со­сто­и­те, то ка­ко­вы ее це­ли? – Ни в ка­кой сек­те я не со­сто­я­ла и не со­стою. – Об­ви­ня­е­мая Грим­блит, из ка­ких средств вы ока­зы­ва­ли по­мощь за­клю­чен­ным и не яв­ля­е­тесь ли вы чле­ном ка­кой-ли­бо ор­га­ни­за­ции, ста­вя­щей сво­ей за­да­чей ока­за­ние им по­мо­щи, а так­же внед­ре­ние ре­ли­гии в мас­сы? – Я ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции ни­ко­гда не со­сто­я­ла и не со­стою. По­мощь за­клю­чен­ным и ко­му мо­гу по­мочь я ока­зы­ваю из сво­их за­ра­бо­тан­ных средств. Внед­ре­ни­ем ре­ли­гии в мас­сы я ни­ко­гда не за­ни­ма­лась и не за­ни­ма­юсь. – Ка­ко­ва при­чи­на ва­шей по­мо­щи в боль­шин­стве слу­ча­ев по­лит­за­клю­чен­ным, а так­же при­чи­на ве­де­ния ва­ми пе­ре­пис­ки ис­клю­чи­тель­но с по­лит­за­клю­чен­ны­ми? – Яв­ля­ясь ре­ли­ги­оз­ным че­ло­ве­ком, я и по­мощь ока­зы­ва­ла толь­ко за­клю­чен­ным ре­ли­ги­оз­ни­кам, с ко­то­ры­ми встре­ча­лась на эта­пах и в за­клю­че­нии, и, вый­дя на сво­бо­ду, пе­ре­пи­сы­ва­лась с ни­ми. С осталь­ной же ча­стью по­лит­за­клю­чен­ных я ни­ко­гда не име­ла ни­ка­кой свя­зи. – Как вы про­яв­ля­лись как ре­ли­ги­оз­ный че­ло­век от­но­си­тель­но со­вет­ской вла­сти и окру­жа­ю­ще­го вас на­ро­да? – Пе­ред вла­стью и окру­жа­ю­щи­ми я ста­ра­лась про­явить се­бя чест­ным и доб­ро­со­вест­ным ра­бот­ни­ком и этим до­ка­зать, что и ре­ли­ги­оз­ный че­ло­век мо­жет быть нуж­ным и по­лез­ным чле­ном об­ще­ства. Сво­ей ре­ли­ги­оз­но­сти я не скры­ва­ла. – Об­ви­ня­е­мая Грим­блит, при­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ной в ве­де­нии ва­ми ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции за вре­мя служ­бы в Кон­стан­ти­нов­ской боль­ни­це? – Ни­ка­кой ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я ни­где ни­ко­гда не ве­ла. На фра­зы, ко­гда, жа­лея ме­ня, мне го­во­ри­ли: «Вы бы по­луч­ше оде­лись и по­ели, чем по­сы­лать день­ги ко­му-то», я от­ве­ча­ла: «Вы мо­же­те тра­тить день­ги на кра­си­вую одеж­ду и на слад­кий ку­сок, а я пред­по­чи­таю по­скром­нее одеть­ся, по­про­ще по­есть, а остав­ши­е­ся день­ги по­слать нуж­да­ю­щим­ся в них». По­сле этих до­про­сов Та­тья­на бы­ла по­ме­ще­на в тюрь­му в го­ро­де За­гор­ске. 13 сен­тяб­ря 1937 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но и со­став­ле­но об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние. 21 сен­тяб­ря пе­ред от­прав­кой об­ви­ни­тель­но­го за­клю­че­ния на ре­ше­ние трой­ки со­труд­ник НКВД Идель­сон вы­звал Та­тья­ну на до­прос и, узнав, за что и ко­гда она аре­сто­вы­ва­лась рань­ше, спро­сил: – Вы об­ви­ня­е­тесь в ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции. При­зна­е­те ли се­бя ви­нов­ной? – Ви­нов­ной се­бя не при­знаю. Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей ни­ко­гда не за­ни­ма­лась. – Вы так­же об­ви­ня­е­тесь в про­ве­де­нии вре­ди­тель­ства, со­зна­тель­ном умертв­ле­нии боль­ных в боль­ни­це се­ла Кон­стан­ти­но­во. При­зна­е­те се­бя ви­нов­ной? – Ви­нов­ной се­бя не при­знаю, вре­ди­тель­ской де­я­тель­но­стью ни­ко­гда не за­ни­ма­лась. Про­чи­тав про­то­кол до­про­са, Та­тья­на под­пи­са­лась под фра­зой, окан­чи­ва­ю­щей про­то­кол: «За­пи­са­но с мо­их слов вер­но, мной лич­но про­чи­та­но». 22 сен­тяб­ря трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла Та­тья­ну к рас­стре­лу. На сле­ду­ю­щий день она бы­ла от­прав­ле­на в од­ну из Мос­ков­ских тю­рем, где пе­ред каз­нью с нее бы­ла сня­та фо­то­гра­фия для па­ла­ча. Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на Грим­блит бы­ла рас­стре­ля­на 23 сен­тяб­ря 1937 го­да и по­гре­бе­на в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 7». Тверь. 2002. С. 128-136

Биб­лио­гра­фия

Ар­хив УФСБ РФ по Том­ской обл. Арх. № 11803-П. ЦА ФСБ РФ. Арх. № Р-1086. ГАРФ. Ф. 10035, д. П-78635.

При­ме­ча­ния

[1] Име­ет­ся в ви­ду арест – на услов­ном язы­ке пе­ре­пис­ки тех лет. [2] Име­ет­ся в ви­ду пре­бы­ва­ние в за­клю­че­нии.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru

Молитвы

Тропарь мученице Татиане Гримблит глас 3

Мироносицам женам в добродетелех подражающи,/ в темницах и узах сущим усердно послужила еси/ и, образ евангельскаго милосердия нам показавши,/ за Христа мученическую смерть прияла еси,/ Татиано преславная./ Ныне, престолу Божию предстоящи,/ моли спастися душам нашим.

Кондак мученице Татиане Гримблит глас 2

Слово Божие сердцем твоим восприемши,/ миру распялася еси,/ святая мученице Татиано,/ и, в служении страждущим Богу угодивши,/ плод добродетелей обилен пожала еси./ Сего ради буди нам ходатаица/ и умоли Создателя всех,/ бесплодие сердец наших исцелити,/ да принесем Ему плоды покаяния,/ любовь, милосердие и смирение.

Молитва мученице Татиане Гримблит

О, святая мученице Христова, Татиано! Агнца Божия непорочная агнице, целомудрия голубице, невесто Христа, Жениха твоего!Ты, во дни жития твоего мирския похоти презревши, паче земных благ Господа возлюбила еси и во страданиих обрела еси небесный покой. Призри ныне с Небесе и виждь, яко погибаем во обстояниих и скорбех наших. К тебе прибегаем и твоея милости просим, не отвержи нас, убогих чад твоих, не имущих елея добрых дел, и на путь покаяния настави. Помяни старцы и юныя, сироты и вдовицы, нищия и убогия, в темницах и заточении сущия, недугующия и скорбящия, изряднее же, гонимыя веры ради Православныя. Нас же, юзами греха связанныя, разреши и ко спасению скоро направи, тебе бо дадеся благодать молитися за ны. Да, твоим предстательством ограждаеми, достигнем Царствия Небеснаго, идеже вси святии пребывают, прославляюще Имя Пресвятыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.