Пре­по­доб­но­му­че­ник Да­накт (в ми­ру До­ме­ти­ан Иан­ну­а­ри­е­вич Ка­лаш­ни­ков) ро­дил­ся 10 ян­ва­ря 1882 го­да в се­ле Сам­го­ро­док Чер­кас­ско­го уез­да Ки­ев­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье. Обу­чал­ся сна­ча­ла до­ма, а за­тем в цер­ков­но­при­ход­ской шко­ле. Ко­гда юно­ше ис­пол­нил­ся два­дцать один год, он по­сту­пил в чис­ло бра­тии Афон­ско­го мо­на­сты­ря, где пре­бы­вал на раз­лич­ных по­слу­ша­ни­ях. Был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Да­накт. С 1914 го­да он на­хо­дил­ся на раз­лич­ных по­слу­ша­ни­ях на Афон­ском по­дво­рье в Москве, чис­лясь в со­ста­ве бра­тии Афон­ско­го мо­на­сты­ря.В 1923 го­ду мо­нах Да­накт стал под­ви­зать­ся в По­кров­ском мо­на­сты­ре в Москве. В 1929 го­ду он был ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­ди­а­ко­на.В на­ча­ле 1929 го­да на­ча­лось раз­граб­ле­ние клад­би­ща По­кров­ско­го мо­на­сты­ря. Ма­ро­де­ры рас­хи­ща­ли над­гроб­ные па­мят­ни­ки, раз­би­ра­ли и уво­зи­ли ме­тал­ли­че­ские огра­ды. Иеро­ди­а­кон Да­накт пы­тал­ся оста­но­вить рас­хи­ти­те­лей, но это не при­ве­ло ни к ка­ко­му ре­зуль­та­ту – рас­хи­ще­ние па­мят­ни­ков про­дол­жа­лось по-преж­не­му. Ок­на ке­льи, где жил отец Да­накт, вы­хо­ди­ли на клад­би­ще, и, за­ви­дев рас­хи­ти­те­лей, иеро­ди­а­кон неод­но­крат­но об­ра­щал вни­ма­ние сто­ро­жа на про­ис­хо­дя­щий гра­беж. Но это лишь озлоб­ля­ло во­ров, ко­то­рые ста­ли ду­мать, как из­ба­вить­ся от мо­на­ха.14 ав­гу­ста отец Да­накт, вый­дя по­сле служ­бы из хра­ма, встре­тил зна­ко­мо­го при­хо­жа­ни­на, ко­то­рый со­об­щил, что хо­чет про­дать свой дом для упла­ты на­ло­га. Отец Да­накт ска­зал, что, ко­неч­но, на­до про­да­вать и упла­тить на­лог. Сра­зу по­сле то­го, как он рас­про­щал­ся с при­хо­жа­ни­ном, к нему по­до­шел некий че­ло­век и по­ин­те­ре­со­вал­ся, о чем они раз­го­ва­ри­ва­ли. Иеро­ди­а­кон от­ве­тил. Вы­слу­шав, тот воз­ра­зил, что слы­шал весь раз­го­вор, ко­то­рый был на­прав­лен про­тив со­вет­ской вла­сти. Отец Да­накт от­верг эти до­мыс­лы. То­гда неиз­вест­ный по­тре­бо­вал, чтобы иеро­ди­а­кон сле­до­вал за ним в от­де­ле­ние ми­ли­ции. За всем про­ис­хо­дя­щим на­блю­да­ли трое мо­ло­дых лю­дей, и за­дер­жав­ший от­ца Да­нак­та че­ло­век, быв­ший од­ним из ком­па­нии тех, кто за­ни­мал­ся раз­граб­ле­ни­ем клад­би­ща, при­гро­зил, что ес­ли иеро­ди­а­кон от­ка­жет­ся, что раз­го­вор был ан­ти­со­вет­ским, то он при­зо­вет трех сви­де­те­лей.Иеро­ди­а­кон от­пра­вил­ся с незна­ком­цем в от­де­ле­ние ми­ли­ции, и здесь тот дал та­кие по­ка­за­ния: «Се­го­дня око­ло вось­ми ча­сов ве­че­ра я на­хо­дил­ся на Се­ме­нов­ском клад­би­ще. На клад­би­ще я уви­дел неиз­вест­но­го граж­да­ни­на, ко­то­рый си­дел на ла­воч­ке со свя­щен­ни­ком, и по­след­ний ему что-то го­во­рил. Я по­до­шел к нему и услы­шал, что свя­щен­ник да­вал граж­да­ни­ну со­ве­ты, то есть учил его, как жить; го­во­рил ему, чтобы он не пла­тил на­ло­ги, чтобы он вы­сту­пал про­тив по­ли­ти­ки со­вет­ской вла­сти. Ко­гда я сел на ла­воч­ку, то они вста­ли и по­шли от ме­ня. Я неза­мет­ным об­ра­зом опять по­шел за ни­ми, но они все вре­мя ме­ня из­бе­га­ли и на­ко­нец во­шли в цер­ковь. Я по­шел за ни­ми, неиз­вест­ный мне граж­да­нин скрыл­ся сре­ди мо­ля­щих­ся, а свя­щен­ник хо­тел дру­гим вы­хо­дом вый­ти из церк­ви, но я оста­но­вил его и по­про­сил прой­ти со мной в от­де­ле­ние ми­ли­ции. По до­ро­ге в от­де­ле­ние ми­ли­ции он убе­ди­тель­но про­сил ме­ня от­пу­стить его, но я все-та­ки до­ста­вил его в от­де­ле­ние ми­ли­ции»На сле­ду­ю­щий день сле­до­ва­тель ми­ли­ции до­про­сил от­ца Да­нак­та. От­ве­чая на его во­про­сы, иеро­ди­а­кон ска­зал: «Ви­нов­ным се­бя в аги­та­ции не при­знаю. Вче­ра ве­че­ром око­ло вось­ми ча­сов я, окон­чив служ­бу, вы­шел во двор и встре­тил сво­е­го зна­ко­мо­го, ко­то­ро­го я знаю лет во­семь, Сер­гея Алек­се­е­ви­ча Ажа­е­ва. Зная, что Ажа­ев, быв­ший тор­го­вец ово­ща­ми на Бо­лот­ном рын­ке, дол­жен фин­ин­спек­то­ру за­пла­тить на­ло­ги, я у него спро­сил, за­пла­тил ли он долг. Он от­ве­тил, что нет. То­гда я ему ска­зал, раз он дол­жен, то необ­хо­ди­мо на­лог за­пла­тить, хо­тя бы пу­тем про­да­жи сво­е­го до­ма. Я его не аги­ти­ро­вал и не со­ве­то­вал, чтобы он на­ло­ги не пла­тил, и чтобы он вы­сту­пал про­тив со­вет­ской вла­сти, я ему так­же не го­во­рил. Тот же че­ло­век, ко­то­рый ме­ня при­вел в от­де­ле­ние ми­ли­ции, за­явил на ме­ня по­то­му, что я из ок­на сво­е­го до­ма ви­жу, как он во­ру­ет сви­нец, и со­об­щаю об этом сто­ро­жу».16 ав­гу­ста отец Да­накт был пе­ре­ве­ден в тюрь­му ОГПУ, а де­ло, за­ве­ден­ное на него, от­прав­ле­но в 6-е от­де­ле­ние сек­рет­но­го от­де­ла Туч­ко­ву, ко­то­рый пе­ре­пра­вил его упол­но­мо­чен­но­му 6-го от­де­ле­ния сек­рет­но­го от­де­ла Фрей­бер­гу, чтобы тот его взял в про­из­вод­ство.20 ав­гу­ста Фрей­берг до­про­сил иеро­ди­а­ко­на, ко­то­рый, от­ве­чая на его во­про­сы, ска­зал: «Сер­гея Алек­се­е­ви­ча Ажа­е­ва я знаю око­ло вось­ми лет, про­жи­ва­ет он за Да­ни­лов­ской за­ста­вой в недав­но вы­стро­ен­ном соб­ствен­ном до­ме. В раз­го­во­ре со мной он мне со­об­щил, что он еще не за­пла­тил на­лог и для упла­ты его со­би­ра­ет­ся про­дать свой дом. Со­ве­та не пла­тить на­лог я не да­вал и о ме­ро­при­я­ти­ях со­вет­ской вла­сти в от­но­ше­нии на­ло­го­вой по­ли­ти­ки я ни­че­го не го­во­рил».Через ме­сяц в ка­че­стве сви­де­те­ля был до­про­шен Ажа­ев, ко­то­рый ска­зал: «Мос­фин­от­дел про­дал мой дом за недо­им­ки. К иеро­ди­а­ко­ну Да­нак­ту я при­хо­дил по­со­ве­то­вать­ся в от­но­ше­нии про­да­жи до­ма. Дом свой я пред­ла­гал про­дать через Мос­фин­от­дел, имел на­ме­ре­ние про­дать еще ком­на­ты мо­на­хам, но они, и в част­но­сти иеро­ди­а­кон Да­накт, от­ка­за­лись ку­пить, и дом был про­дан Мос­фин­от­де­лом».10 ок­тяб­ря Фрей­берг сно­ва при­сту­пил к от­цу Да­нак­ту с до­про­сом, но на этот раз ин­те­ре­со­вал­ся уже не од­ни­ми со­ве­та­ми от­ца Да­нак­та от­но­си­тель­но упла­ты на­ло­гов, но и тем, ко­го он как диа­кон по­ми­нал за бо­го­слу­же­ни­ем. Вы­слу­шав во­про­сы сле­до­ва­те­ля, иеро­ди­а­кон от­ве­тил: «Я дей­стви­тель­но как диа­кон по­ми­нал вслух за бо­го­слу­же­ни­ем уби­ен­ных и за­то­чен­ных – ду­хо­вен­ство и ми­рян. Аги­та­ции про­тив со­вет­ской вла­сти я ни­ко­гда не вел. С граж­да­ни­ном Ажа­е­вым я го­во­рил лишь о про­да­же до­ма. Со­вет о непла­те­же на­ло­га я, как мне пом­нит­ся, не да­вал».На этом след­ствие бы­ло за­кон­че­но, и сле­до­ва­тель вы­нес за­клю­че­ние: «В церк­ви По­кров­ско­го мо­на­сты­ря, во вре­мя служ­бы, неод­но­крат­но с ам­во­на по­ми­нал уби­ен­ных, за­клю­чен­ных в тюрь­мы со­вет­ской вла­стью – ду­хо­вен­ство и ми­рян.Быв­ше­му круп­но­му куп­цу Ажа­е­ву со­ве­то­вал не вы­пла­чи­вать на­ло­го­вую за­дол­жен­ность и вы­сту­пать про­тив со­вет­ской вла­сти».14 ок­тяб­ря 1929 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло иеро­ди­а­ко­на Да­нак­та к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­ге­ре, и он был от­прав­лен в го­род Кемь. Впо­след­ствии конц­ла­герь был за­ме­нен на ссыл­ку в Ко­ми об­ласть на тот же срок. К кон­цу сро­ка, 23 июля 1932 го­да, ру­ко­вод­ство ОГПУ по Ко­ми об­ла­сти да­ло свои ре­ко­мен­да­ции от­но­си­тель­но даль­ней­шей судь­бы от­ца Да­нак­та: «На­хо­дясь в ссыл­ке в Ко­ми об­ла­сти, Ка­лаш­ни­ков с по­ло­жи­тель­ной сто­ро­ны се­бя не про­явил, име­ет свя­зи ис­клю­чи­тель­но с ре­ак­ци­он­но-мо­нар­хи­че­ским ан­ти­со­вет­ским ду­хо­вен­ством, в ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ни­ях тверд, свои взгля­ды по от­но­ше­нию по­ли­ти­ки ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти к куль­там вы­ра­жа­ет с враж­деб­ной сто­ро­ны, что и стре­мит­ся про­во­дить сре­ди на­се­ле­ния. По окон­ча­нии сро­ка ссыл­ки за­пре­тить Ка­лаш­ни­ко­ву сво­бод­ное про­жи­ва­ние в 12-и пунк­тах СССР, объ­яв­лен­ных в при­ка­зе ОГПУ № 19/10 от 11/1 1930 го­да».16 де­каб­ря Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ по­ста­но­ви­ло ли­шить иеро­ди­а­ко­на Да­нак­та пра­ва про­жи­ва­ния в две­на­дца­ти пунк­тах и в Ураль­ской об­ла­сти с при­креп­ле­ни­ем к опре­де­лен­но­му ме­сту жи­тель­ства сро­ком на три го­да.Вер­нув­шись из ссыл­ки в 1933 го­ду, он по­се­лил­ся во Вла­ди­ми­ре и здесь был ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­мо­на­ха к Рож­де­ствен­ской церк­ви. В 1935 го­ду иеро­мо­нах Да­накт был на­прав­лен слу­жить в Ми­ха­и­ло-Ар­хан­гель­ский храм се­ла Ар­хан­гель­ское Ша­хов­ско­го рай­о­на Мос­ков­ской об­ла­сти.В но­яб­ре 1937 го­да пред­се­да­тель сель­со­ве­та по тре­бо­ва­нию со­труд­ни­ков НКВД со­ста­вил ха­рак­те­ри­сти­ку на иеро­мо­на­ха Да­нак­та, на­пи­сав, что тот «на­стро­ен враж­деб­но, ве­дет ак­тив­ную аги­та­цию за ве­ру в Бо­га как сре­ди взрос­лых, так и сре­ди де­тей».Вы­зван­ный на до­прос 25 но­яб­ря 1937 го­да пред­се­да­тель сель­со­ве­та по­ка­зал, что свя­щен­ник сна­ча­ла жил на част­ных квар­ти­рах, но за­тем ве­ру­ю­щие со­об­ща по­стро­и­ли ему ма­зан­ку. Об экс­плу­а­та­ции ве­ру­ю­щих бы­ла да­же на­пе­ча­та­на за­мет­ка в мест­ной га­зе­те. Он по­ка­зал, что свя­щен­ник вел с ве­ру­ю­щи­ми ак­тив­ную ра­бо­ту, со­би­рал их у се­бя в до­ме, где бе­се­до­вал на ре­ли­ги­оз­ные те­мы и при­зы­вал боль­ше мо­лить­ся Бо­гу. Кро­ме это­го, сре­ди ве­ру­ю­щих вел контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию про­тив со­вет­ской вла­сти. Так, в на­ча­ле но­яб­ря 1937 го­да го­во­рил: «Со­вет­ская власть нас за­жа­ла в тис­ки и хо­чет от­нять у нас, ве­ру­ю­щих, ре­ли­гию, об­ла­га­ет и цер­ковь и нас непо­силь­ны­ми на­ло­га­ми». На­ка­нуне цер­ков­ных празд­ни­ков Ка­лаш­ни­ков хо­дил по до­мам и на­по­ми­нал ве­ру­ю­щим, что зав­тра празд­ник, при­зы­вал ид­ти в цер­ковь. Сре­ди де­тей вел аги­та­цию за ве­ру в Бо­га. Так бы­ло и се­го­дня, 25 но­яб­ря. Ка­лаш­ни­ков встре­тил де­тей, иду­щих из шко­лы из де­рев­ни Ко­си­ло­во в се­ло Ар­хан­гель­ское, и ска­зал им: «Де­ти, зав­тра бу­дет празд­ник, бу­дет ин­те­рес­ная служ­ба, при­хо­ди­те в цер­ковь. Вы не слу­шай­те учи­те­лей, ко­то­рые го­во­рят, что нет Бо­га, они вам врут, их за­став­ля­ют го­во­рить вам так ком­му­ни­сты, а са­ми они ве­ру­ют в Бо­га». Ча­сто Ка­лаш­ни­ков вел аги­та­цию за ве­ру в Бо­га сре­ди на­се­ле­ния у ко­лод­ца в се­ле Ар­хан­гель­ском, где при­хо­дя­щим за во­дой кол­хоз­ни­кам го­во­рил: «При­хо­ди­те зав­тра в цер­ковь, зав­тра бу­дет празд­ник и бу­дет ин­те­рес­ная служ­ба». Так он го­во­рил 5 но­яб­ря, на­ка­нуне ро­ди­тель­ской суб­бо­ты.28 но­яб­ря 1937 го­да со­труд­ни­ки НКВД аре­сто­ва­ли иеро­мо­на­ха Да­нак­та, и он был за­клю­чен в тюрь­му в Во­ло­ко­лам­ске. Сра­зу же на­ча­лись до­про­сы.– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы в ок­тяб­ре 1937 го­да ве­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию про­тив го­судар­ствен­ных обя­за­тельств. Дай­те по­ка­за­ния по это­му во­про­су! – по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель.– Ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции про­тив го­судар­ствен­ных обя­за­тельств я не вел, – от­ве­тил свя­щен­ник. – Все обя­за­тель­ства вы­пол­няю.– А за что же вас оштра­фо­ва­ли на две­сти руб­лей?– Ме­ня оштра­фо­ва­ли за то, что я яко­бы несвоевре­мен­но пред­ста­вил де­кла­ра­цию о до­хо­дах, а фак­ти­че­ски я ее по­слал по по­чте своевре­мен­но.– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы ве­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию про­тив на­ло­го­вой по­ли­ти­ки со­вет­ской вла­сти в от­но­ше­нии Церк­ви, дай­те по­ка­за­ния по это­му во­про­су.– О том, что мне при­хо­дит­ся пла­тить боль­шие на­ло­ги, я вел раз­го­во­ры, но они не но­си­ли контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра.– След­ствие на­ста­и­ва­ет на да­че ва­ми от­кро­вен­ных по­ка­за­ний о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти!– Ни­ко­гда я контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся и не вел аги­та­ции про­тив су­ще­ству­ю­ще­го строя.– Вы при­зна­е­те се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном вам об­ви­не­нии?– В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю, – от­ве­тил свя­щен­ник.На этом след­ствие бы­ло за­вер­ше­но. 3 де­каб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Да­нак­та к рас­стре­лу. Иеро­мо­нах Да­накт (Ка­лаш­ни­ков) был рас­стре­лян 15 де­каб­ря 1937 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка Мос­ков­ской епар­хии. Де­кабрь». Тверь, 2004 год, стр. 8–16.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru