Преподобный Иларион Оптинский

Рождение:
8/21 апреля 1805 г.

Мирские именины:
8/21 апреля

День тезоименитства:
21 октября/3 ноября

Постриг в схиму:
9/22 марта 1872 г.

Кончина (день памяти):
18 сентября/1 окт. 1873 г.

Обретение мощей:
27 июня/10 июля 1998 г.

Святые мощи преподобного Илариона находятся во Владимирском храме

реподобный отец наш Иларион, в миру Родион Никитич Пономарев, один из великих Оптинских старцев, родился в сельце Ключи Воронежской губернии в 1805 году, в пасхальную ночь на 9 апреля и назван во святом крещении Иродионом, в честь апостола Иродиона. Его будущее монашеское имя Иларион, означающее в переводе с греческого „тихий“ и „радостный“, выявило то главное, что было свойственно этому подвижнику веры и благочестия: тихую, смиренную кротость сердца и постоянное пребывание души в пасхальной радости о Воскресшем Господе.

Родион был третьим сыном Никиты Филимоновича Пономарева и его супруги Евфимии Никифоровны, а всего в семье было четыре сына. Никита Филимонович был известным в округе портным, часто находился в отъезде, выполняя многочисленные заказы, и поэтому надзор за семейством и домашним хозяйством лежал на Евфимии Никифоровне, женщине достопочтенной и богобоязненной. Родион рос тихим и молчаливым, сосредоточенным и впечатлительным, с явной устремленностью к созерцательности и углубленности в свой внутренний мир. Без сомнения, не без мудрой и благой цели промышлял о нем Господь, воспитывая и приуготовляя будущего духовного наставника монашествующих и мирян.

Следование заповедям Господним уже с младенческих лет стало для него непреложным законом. Вот характерный эпизод из отрочества будущего Оптинского подвижника. Однажды, собирая вместе с матерью ягоды в лесу, мальчик набрел на особенно плодоносное место и стал созывать оказавшихся поблизости своих деревенских сверстников. Мать попыталась воспротивиться этому: „Не зови их, сами здесь будем рвать, а они пускай на другое место идут“. Но малолетний сын ее, в искренности и непорочности своего детского сердца, ответил так: „Отчего же? Ведь Бог не дал для нас одних, а для всех зародил ягоды!“...

Мать предрекала своему сыну, еще в семилетнем его возрасте, будущее монашество. Да и сам отрок с детства чувствовал в себе стремление стать монахом. Первые встречи с иноческой жизнью состоялись у него в тринадцать и семнадцать лет — во время паломничества с матерью к святыням Киево-Печерской Лавры.

Обучаясь в доме отца своего портновскому ремеслу, рассудительный юноша, помышлявший о монашестве, решил, что в монастыре как раз и пригодится ему эта профессия. Именно тогда утвердилось в нем убеждение, что ко всякому делу следует относиться добросовестно: то, что делаешь, надо стараться делать хорошо. А это как раз и есть то самое правило, на которое как новоначальным, так и возросшим в духовной жизни инокам, святые отцы указывают как на необходимое условие для спасения и которое они в своих писаниях называют „хранением совести“...

Будучи двадцати четырех лет от роду, Родион переехал вместе с родителями на жительство в Саратов. Ревностный исполнитель уставов Православной Церкви, он и дома старался вести строго благочестивую жизнь, живя в страхе Божием и отечески наблюдая за неуклонным исполнением христианских обязанностей артелью своих рабочих.

На артель, состоящую человек из тридцати, Родион смотрел как на своих детей, за которых надобно будет дать отчет Богу. Он содержал их хорошо и строго наблюдал за их нравственностью. С юных лет воспитанный в страхе Божием, искренно преданный Православной Церкви и строго соблюдавший ее уставы, он завел, что в воскресные и праздничные дни вся артель непременно бывала в церкви на всенощной и обедни. Кроме того, при помощи знакомого дьячка Покровской церкви он обучал своих рабочих церковному пению, и за работой они вместо светских песен пели песни духовные.

Во всех своих действиях Родион отличался чрезвычайной мягкостью, кротостью и миролюбием, а на рабочих действовал не угрозами или наказаниями, но разнообразными мягкими увещевательными способами, влиявшими на нравственное их расположение...

В эти годы Саратов был наводнен множеством раскольников. Секты враждовали между собой, сходясь только в одном: в ненависти к православным, которых в сравнении с ними было меньше. Кроме того, многие из православных, долго находясь среди раскольников, пребывали в состоянии двоедушия и сомнения.

Именно в этот период Господь открыл Родиону новую возможность для служения людям — служение миссионерское, апостольское, способствовавшее возвращению в лоно Матери-Церкви многих и многих заблудших и погибельно отпавших от нее душ раскольников. Известный в Саратовской губернии старец Семен Климыч посоветовал ему заняться собеседованием с раскольниками с целью побудить их присоединиться к Православной Церкви...

Родион начал вести беседы о вере, основываясь единственно на слове Божием и на изъяснениях оного святыми отцами Церкви. Постепенно он подводил отпавших от истинной веры к осознанию того, что, оспаривая Священное Писание и святоотеческое толкование, они превращались в противников Христа, Его слов и учения, то есть в „антихристов“. Этот новый оборот, который приняли собеседования, привел в движение раскольников, озадачил их и во многом способствовал убеждению в истине. Раскольники то и дело либо сами приходили к своим противникам, либо зазывали их к себе на беседы. Будущий отец Иларион стал с ними заниматься много и успешно...

Братство, возглавленное Родионом, стало известно далеко за пределами Саратова. Видя, что Господь благословил начальные труды успехами, Преосвященный Иаков испросил у Святейшего Синода дозволения учредить в своей епархии миссию для обращения раскольников. Сохранились достоверные сведения о том, что Родион Пономарев был одним из самых ревностнейших и деятельнейших миссионеров. Но, рассказывая впоследствии в Оптиной Пустыни об этом периоде саратовской жизни, старец Иларион свое личное участие в делах миссии всегда оставлял в тени, проявляя столь свойственные ему скромность и смирение.

Так прошло девять лет. „Хотя мы и богоугодно старались жить, — вспоминал он в Оптиной Пустыни, — и, казалось, будто и делами благочестивыми занимались, но чувствовалось мне, что мы все еще не так живем, как бы следовало, что монахи лучше нас живут“.

Иноческая жизнь уже и в ранней юности привлекала его, а теперь, тридцати трех лет от роду, он серьезно задался вопросом: не настала ли для него пора вступить на этот путь. Отзвук первых впечатлений от давних паломничеств к Киево-Печерским святыням породил в душе его желание ближе присмотреться к монашеской жизни и к монастырям. В течение девяти месяцев знакомился он с замечательными русскими обителями: Сарова, Суздаля, Ростова Великого, Белозерска, Тихвина, побывал на Соловках, в Почаеве, на Валааме, в Глинской и Площанской пустынях. Именно в этих поездках Родион получил благословение непременно побывать у Оптинских старцев Льва и Макария. Так впервые, через подвижников из других обителей, была зримо явлена Родиону воля Божия, направляющая его стопы в Оптину Пустынь.

Приехав в Оптину, нашел он в старцах Льве и Макарии то, чего искала душа его. Отец Макарий много беседовал с будущим иноком, посещал его в гостинице, принося с собою какую-нибудь книгу для разъяснения предложенных им вопросов.

Возвратясь в Саратов и управившись со всеми мирскими делами, он вскоре вернулся в Оптину Пустынь, чтобы вступить на новый, трудный путь подвижнической жизни. Так на тридцать четвертом году от рождения, 13 марта 1839 года, Родион, Промыслом Божиим, был определен на жительство в Оптинский Иоанно-Предтеченский Скит, в келлию по соседству с келлией игумена Варлаама, только что прибывшего с Валаама. Наряду с руководством старцев Льва и Макария, обрел Родион в первое же время скитской жизни и еще одного опытного наставника — Валаамского подвижника, оказавшего благотворное влияние на духовное преуспеяние новоначального...

Вступая в 1839 году в должность скитоначальника, преподобный Макарий избрал себе в келейники Родиона, который 13 августа 1849 года был пострижен в мантию и стал иноком Иларионом.

Должность келейника, которую исправлял отец Иларион в течение двадцати лет, ставила его в постоянное тесное общение со Старцем, что особенно благоприятствовало достижению твердого, прочного, испытанного многими искушениями отсечения своеволия. По вере своей отец Иларион много пользовался примером богоугодной жизни старца Макария, исполненной любви, смирения, кротости и простоты. Насколько велика была преданность отца Илариона своему Старцу, свидетельствует одно происшествие. Однажды преподобный Макарий отлучился из обители для посещения духовных детей своих. В пути экипаж опрокинулся в ров, и Старец получил вывихи и сильные ушибы, о чем и было сообщено в Оптину Пустынь. В это время отец Иларион был тяжело болен. Однако, получив это известие, он немедленно, забыв собственное недужное состояние, поспешил с врачом к своему духовному отцу, проехав около трехсот верст на перекладных по плохой осенней дороге.

Было у инока Илариона и еще одно послушание — садоводство и цветоводство. После правила, на заре, когда вся братия уже разошлась по келлиям, у инока Илариона в саду шла работа: он прививал деревья, обмазывал яблони, сажал цветы. Любителям цветоводства было чем полюбоваться, посещая Скит, покрытый благоухающими цветниками,– трудно было поверить, что все это дело усердия одного человека, неувядаемый плод послушания и любви к своему наставнику...

В 1853 году отца Илариона рукоположили в иеродиакона. Будучи диаконом, время, назначенное для отдыха и сна, отец Иларион употреблял преимущественно для чтения отеческих писаний. Для сна он до самой своей кончины отводил не более четырех часов в сутки. По благословению Старца отец Иларион завел домашнюю аптечку и занимался лечением братии обители и Скита, для чего хаживал к больным и часто исполнял дело фельдшера. Поздней осенью и зимой он занимался еще и ложечным рукоделием...

В предсмертные дни преподобного Макария многие его духовные чада были переданы им отцу Илариону, ставшему 21 апреля 1857 года иеромонахом. Это было начало его духовнического пути, облагодатствованного преемственностью старчества.

На вопрошения Белевской игумений Павлины: „На кого вы нас оставляете, Батюшка?“ — старец Макарий указал на преподобных отцов Илариона и Амвросия и тут же позвал отца Илариона из другой комнатки, сказав: „Не оставь игумений!“ На слова отца Илариона: „Батюшка, я недостоин и сам ничего не знаю“ Старец отвечал ему: „Не оставь ее!“ Мать игумения поклонилась отцу Илариону в ноги. Уже после смерти старца Макария, 8 апреля 1863 года, отец Иларион вступает в должность скитоначальника и духовника обители...

И по управлению, и по духовничеству старался Преподобный Иларион поддерживать те порядки, которые были заведены его почившим учителем. По воспоминаниям братии, его наставления были кратки, ясны, просты и имели силу убедительности, потому что он сам первый исполнял то, что советовал братии...

Однажды двое немирствовавших между собой братий попросили Старца позволить им лично между собой перед ним объясниться для прекращения ссоры. Выслушав доводы каждого, отец Иларион сказал: „Из слов ваших выходит, что вы оба правы...“ Каждый по-прежнему стоял на своем. Тогда Старец, видя их непреклонность к примирению, сказал им: „Ну, не ожидал я от вас таких плодов!.. Остаюсь один я виноват, что не научил вас самоукорению“. И, к изумлению их. Старец смиренно поклонился им до земли со словами: „Простите, Бога ради!“ Таким неожиданным поклоном своего наставника братия были глубоко тронуты, осознали свое самолюбие и виновность и просили Старца простить их, обещая положить начало своему исправлению. Но опытный наставник не вдруг их простил, а только после еще некоторого испытания...

Дар исцеления душевных недугов, которым наделил Господь всех преподобных Оптинских старцев, в полной мере усвоен был и преподобным Иларионом. Различные причины этих болезней Старец распознавал не только через расспросы страждущих, но и иными, одному ему ведомыми путями, и выносил свое заключение. Непримиримая вражда, раздоры семейные, тяжкие нераскаянные грехи чаще всего были причинами заболеваний, а потому и врачевал Старец болящих, при помощи Божией, благодатию таинства покаяния, на дом же давал им богоявленскую воду, артос и масло от лампадок, горевших на могилках почивших преподобных старцев Льва и Макария.

Любовь его к страждущим была безгранична, о чем свидетельствуют хотя бы такие случаи. Как-то попала к преподобному Илариону на исповедь упорнейшая душевнобольная, источавшая на него грубую, непристойную брань. Не обращая на это внимания, Батюшка все же добился, чтобы она пришла в полное сознание и покаялась в том грехе, за который так сильно страждет. „Вы бы ее, Батюшка, оставили, коль она такая“, — заметил кто-то, на что Старец ответил: „А у нее ведь душа такая же, как и у нас с тобой. Весь мир не стоит одной души!“

Один молодой купец года два был одержим манией преследования, доводившей его до безумия. Он избегал людей, бродил с блуждающим взором, произнося бессмысленные слова. Старец Иларион долго занимался с ним и из расспросов дознал, что главная причина болезни его была вражда и непокорность отцу, которую он таил в своем сердце. Батюшка долго убеждал его оставить злобу и испросить у отца прощения, доказывая, что только после этого он может надеяться на помощь Божию и избавиться от болезни. Наконец, упорство его было мудро уврачевано, душа очистилась покаянием, и мир водворился в ней.

Кроме братии обители и массы приходящего народа, духовным руководством старца Илариона и его наставлениями пользовались, как уже упоминалось, многие насельницы женских монастырей. Старец вел с ними переписку, отвечая не только на вопросы духовной жизни сестер, но и вдумчиво рассматривая самые различные житейские обстоятельства, искушения, нужды. Сохранившиеся письма Старца не утратили своей духовной значимости и по сей день.

Как не может град укрытися, верху горы стоя (Мф. 5, 14), так не могла укрыться от внимания людей и высокая деятельность старца Илариона. Но наряду с доброжелательным отношением к нему были и случаи явной клеветы на Оптинского подвижника, и в этом горниле испытаний еще более закалилась душа его: не поколебалась мирность батюшкиного сердца, не расстроилась кротость его нрава...

Особенно содействовал Старцу в деле духовного окормления многочисленных чад присущий ему дар прозорливости, который по чувству глубокого смирения, он старательно скрывал от людей. Схиархимандрит Троице-Сергиевой Лавры старец Захария, еще в юности посетивший Оптину Пустынь, побывал и у прозорливого старца Илариона. Когда он подошел к его келлии, то про себя, совсем неслышно, сотворил молитву Иисусову. „Аминь“,– ответствовал через закрытую дверь Старец. Дверь отворилась, и он радушно и ласково принял Захарию. И сказал ему Старец, совсем не зная его и не имея понятия о его жизни и намерениях: „Что, матушка твоя померла? Смотри же, теперь не женись, а отец твой отпустит тебя в монастырь“...

Мать одного благочестивого семейства, глубоко уважавшая советы преподобного Илариона, своего духовного отца, приехала в обитель посоветоваться с ним относительно замужества своей дочери. Три дня ходили мать с дочерью к Старцу в надежде услышать, кого из трех женихов укажет Батюшка. Но он молчал и только на четвертый день, сказал: „Ну, дочка! Когда уж плыть, так плыть. Переплывешь — будешь человек. Видно, Богу так угодно“. Преподобный Иларион подразумевал, что много скорбей придется перенести девице по выходе замуж. И действительно, на первых порах очень трудно было ей в семействе мужа: скорби и огорчения выпали на ее долю — и крепкое здоровье порасстроилось, и духом начала она ослабевать. А по прошествии трех лет неожиданно все изменилось, здоровье снова вернулось к ней, зажили молодые в мире и радости, благословляя память старца-прозорливца.

Однажды овдовевший молодой купец обратился через своего брата за советом к преподобному Илариону и благословением на второй брак. Ответ же был таков: „Пусть он погодит еще годок да приедет к нам, и мы посмотрим, не годится ли он нам». Не исполнил тот совета Старца — женился, но через три недели умерла и вторая жена. А через некоторое время он все-таки оказался в обители, был принят в Скит и пострижен в монашество.

Мудрость Батюшки была велика: хотя говорил он очень мало, но слова его имели благодатную святую силу, а потому, получив от него наставление, человек чувствовал в себе искреннее желание исполнить его. Знание сердца человеческого было у него такое, что нельзя было не изумляться. Среди его мудрых советов такие: «Не стыдись обнажать струпы твои духовному наставнику и будь готов принять от него за грехи свои и посрамление, чтобы чрез него избежать вечного стыда».

Для ободрения скорбящих старец часто говаривал: Если Господь за нас, кто против нас?

«Каждое дело необходимо начинать с призывания в помощь имени Божия»

Часто говорил старец о хранении совести, о внимательном наблюдении за своими мыслями, действиями и словами, и о покаянии в них. Учил немощи и недостатки подчиненных нести благодушно. «Замечания делай,- наставлял старец,- не давая пищи собственному самолюбию, соображая, мог ли бы ты сам понести то, что требуешь от другого».

«Если чувствуешь, что гнев объял тебя, сохраняй молчание и до тех пор не говори ничего, пока непрестанной молитвой и самоукорением не утишится твое сердце»

«Полезнее для души сознавать себя во всем виноватым и последним из всех, нежели прибегать к самооправданию, которое происходит от гордости, а гордым Бог противится, смиренным же дает благодать». Часто старец приводил изречение апостола: «Истинная любовь не раздражается, не мыслит зла, николиже отпадает“

Наступила весна 1872 года. 4 марта преподобный Иларион отслужил свою последнюю Литургию. Возвратясь в келлию, сказал: „Никогда так не уставал, должно быть, пришел конец мой“. 9 марта он принял пострижение в схиму с сохранением имени Иларион. Врачи опасались паралича сердца, но прозорливый Старец так сказал о себе: „Не верю снам, но думаю, что на этот раз останусь жив. Приснилось мне, что вокруг меня сильнейшая гроза: разразился необыкновенный удар грома, но меня миновал, и я остался жив“...

В эти тяжелые предсмертные дни сподобился сей великий Оптинский старец утешения из Горнего мира. Ему и прежде неоднократно являлся в сновидениях преподобный Макарий, но теперь эти видения участились. В одном из них явившийся наставник сказал: „А я вот к тебе, Иларион, заехал... Я к тебе еще буду, заеду за тобой.“ В продолжение своей болезни Старец обыкновенно причащался Святых Тайн не реже чем через два-три дня, а с 17 августа 1873 года стал причащаться уже ежедневно и таким образом причащался в течение тридцати трех дней, до самой своей кончины включительно. Начиная с 22 августа, Преподобный уже не мог ложиться в постель, не мог сам двигаться и до самой кончины своей сидел в кресле.

22 августа приехала Белевская игумения мать Павлина проститься со Старцем. Он благословил ее иконой преподобного Илариона, а о сестрах сказал, чтобы желающие проститься приезжали не все вдруг, а по нескольку сестер. „Еще время терпит, — сказал он, — я еще несколько недель проживу в кресле; в водяной болезни недели по четыре сидят“. Этими словами он, как впоследствии оказалось, как бы предназначил время своего сидения с 21 августа по 18 сентября, то есть четыре недели и один день. Перед кончиною своею он сказал: „Старцы, бывшие в водяной, все сидели перед кончиною своею, а мне, грешному, отчего не посидеть?» Несмотря на чрезмерную болезненную слабость, бессонницу, постоянную одышку, переходившую по ночам в удушье, на чрезвычайные боли, появлявшиеся в последние дни от некоторых болезненных припадков, старец до последнего утра своей жизни ни разу не оставил исполнения положенных в Скиту молитвенных правил...

На рассвете 18 сентября 1873 года старец Иларион тихо и мирно отошел ко Господу. Погода, бывшая до того пасмурной и дождливой, в день кончины Старца прояснилась. При перенесении тела Старца в монастырь было так тихо, что не погасла ни одна свеча. Отпевание происходило во Введенском соборе, который был полон народа, освещен паникадилами и большими свечами, всем присутствующим также были розданы свечи. По отпевании происходило прощание со Старцем монашествующей братии и мирских. И уступила горечь утраты иному чувству — пасхальной радости о будущем воскресении из мертвых...

В 1996 году преподобный Иларион был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни, а в августе 2000 года — Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен для общецерковного почитания. Мощи преподобного Илариона покоятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни.