«Сердце – гусли, на которых играет Бог»

Предлагаем вниманию читателей беседу настоятельницы Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря Екатеринбурга игумении Домники (Коробейниковой) с сестрами обители.

Начать беседу я хочу с притчи святителя Николая Сербского: «На стене старинного заброшенного замка висел запыленный и сломанный инструмент. Как играть на нем, никто не знал, и никто, несмотря на все старания, не мог извлечь из него ни одного звука. Но однажды в ворота замка вошел незнакомец. Он снял этот инструмент со стены, достал из сумки белоснежный платок и бережно стер с него пыль, а затем принялся осторожно поправлять его струны. И совершилось чудо. Инструмент нежно запел под его руками, издавая пленительные, чарующие звуки. Это был хозяин замка, вернувшийся домой спустя долгие годы.

Душа человеческая! Не про тебя ли эта притча? Ты была создана Богом для радости и блаженства, для того, чтобы нежным и чарующим гласом воспевать Богу славу, но злая рука греха изломала твои струны. Воззови ко Христу — Он Хозяин души; Он любящей рукой воссоздаст то, что нарушил грех, и ты познаешь первое блаженство. Все неправильные звуки сольются тогда в одну чудную гармонию, и радостная, торжествующая, хвалебная песнь будет звучать непрестанно в душе обновленной».

Смотрите, как прекрасно он пишет и в то же время как жизненно! Душу человеческую можно уподобить самому удивительному, красивому, совершенному музыкальному инструменту, созданному руками Божиими. И когда в душе человека звучит та музыка, для которой она создана, то есть звучит хвалебная песнь Богу – это нечто самое сладостное, чарующее, нежное, ничего прекрасней этой песни в мире быть не может!

И мне сегодня хочется пожелать, чтобы наша душа всегда желала петь эту песнь. Иначе говоря, чтобы в нашей душе всегда звучала молитва, имя Христово. Именно тогда наша душа прекрасна и подобна инструменту, на котором ее Хозяин и Создатель Господь играет дивную мелодию.

И будем торопиться, спешить творить молитву! Не будем откладывать это на завтра из-за того, например, что сегодня мы устали, или нас занимает какая-то проблема, или нам не хватает каких-то важных условий для молитвы. Будем каждый день призывать Христа так, словно у нас уже больше не будет ни другого дня, ни других условий. Будем сейчас, там, где мы есть, звать Господа Иисуса Христа, будем сегодня отрекаться от любых помыслов, мешающих молитве! У старца Эмилиана есть об этом такие слова: «Если юноша любит девушку, он не ждет, когда ее полюбит кто-нибудь еще. Напротив, он старается скорее на ней жениться, чтобы ее не забрал другой. То же самое происходит и в духовной жизни. Если мы поистине любим Бога, то должны ловить, хватать Его каждый миг со всем нашим духовным напряжением и любовью. Ведь когда мы медлим во грехе, когда не торопимся освободиться от помыслов, стать неуязвимыми, бесстрастными, неподвижными на зло, тогда другие забирают у нас нашего Христа. Не будем медлить в том, чтобы сделать молитву Иисусову своим главным делом!»

Не будем медлить! Сейчас, пока наша душа жива, бодра, пока в ней горит огонек, будем призывать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!», не дожидаясь лучшего времени. Либо мы будем это делать сейчас, либо не будем по-настоящему молиться никогда! Нам сейчас нужно жить, дышать Господом, слышать каждый день в своей душе хвалебную песнь Богу! Иначе наша душа может постепенно превратиться в сломанный, запыленный и вконец расстроенный инструмент. Когда душа человека не дышит каждый день Богом, не стремится к Нему изо всех сил, она становится мертвой.

У известного русского писателя Антона Чехова есть очень печальный рассказ «Крыжовник». Мне хочется вам напомнить этот рассказ, потому что в нем очень просто и в то же время сильно показано, как может постепенно омертветь душа человека.

В этом рассказе повествуется о некоем бедном чиновнике Николае Ивановиче, который вырос в деревне и потому не чувствовал себя городским жителем. Он тосковал на своей службе в казенной палате, его тянуло на волю. Тоска этого по натуре доброго, кроткого человека вылилась в горячее желание приобрести себе имение, в котором бы непременно рос крыжовник. Ради этого он недоедал, недопивал, одевался как нищий, непрестанно копил и клал деньги в банк – и все это делал с одной-единственной целью – купить усадьбу. Его старший брат от жалости давал ему денег, чтобы он оделся поприличнее, – но Николай Иванович и эти деньги клал в банк. И так он жил много лет. То есть, на самом деле, он не жил, потому что не искал Бога, не заботился о своей душе, не старался послужить людям. Он все только ждал того счастливого момента, когда же у него будет усадьба с крыжовником.

В сорок лет Николай Иванович женился по расчету, без всякого чувства на одной вдове, исключительно потому, что у нее имелись некоторые средства. Он не видел перед собой ничего, кроме своей цели, и от этого его душа становилась все более убогой и черствой. Своей бесчувственностью, скупостью, жизнью впроголодь он быстро свел жену в могилу, при этом ему и на минуту не пришло в голову, что он виновен в ее смерти.

И вот мечта исполнилась: уже под старость Николай Иванович купил имение и посадил там двадцать кустов крыжовника. Дальше в рассказе описывается, как к Николаю Ивановичу приехал в гости его старший брат, Иван Иванович. И то, что он увидел, потрясло его душу. Из прежнего робкого чиновника Николай превратился в настоящего барина, располнел, обрюзг и самодовольно судил обо всем. Иван Иванович вспоминал, каким был раньше его брат – добрым, кротким, с живою душой. А теперь это был совершенно бездушный человек, мертвый. Вечером братьям подали чай, а к нему полную тарелку крыжовника, собранного в первый раз. Вот как описывается в рассказе эта сцена: «Николай Иваныч засмеялся и минуту глядел на крыжовник, молча, со слезами, — он не мог говорить от волнения, потом положил в рот одну ягоду, поглядел на брата с торжеством ребенка, который наконец получил свою любимую игрушку, и сказал:

— Как вкусно!»

И хотя крыжовник, на самом деле, был жесткий и кислый, но Николай Иванович с жадностью ел и повторял: «Ах, как вкусно!»

Вот такой печальный рассказ. Представьте, как это страшно! Человек прожил жизнь, никогда никому не делая добра, оставаясь абсолютно глухим к жизни ближних, свел в могилу свою жену. И вот он достиг цели своей жизни – сидит в своем имении и ест кислый крыжовник. Но при этом он потерял все: любовь к людям, самого себя. Насколько это страшная картина! Такой мертвой, пустой, холодной становится душа человека, когда он в своей жизни ставит перед собой какие-то мелкие цели и не живет Богом.

И такое в действительности может произойти с любым человеком. Если христианин не ищет каждый день Бога, с усилием, со всем напряжением и любовью, если он ставит перед собой какую-то иную цель, то его душа постепенно становится мертвой, холодной, все в нем приходит в расстройство. Как говорит старец Эмилиан, «мы, христиане, впадаем в состояние душевной и телесной немощи, когда наша жизнь перестает быть погоней за Богом, влечением к Нему».

Только непрестанное искание Бога, погоня за Богом делает душу христианина живой. А если он хотя бы ненадолго оставляет эту цель и все свое сердце отдает чему-то другому, то его душа мертвеет, словно от какого-то сильного яда. У преподобного Исихия Иерусалимского есть такие слова: «Если кто повредит сердцевину растения, то тем самым повреждает все растение, так что оно иссыхает. Так разумей и о сердце человеческом». Все растение засыхает, если повредить его сердцевину. И то же самое происходит с человеком, когда в его сердце проникает какое-то иное желание, кроме Бога. Старец Эмилиан в толковании на слова преподобного Исихия говорит: «Сердцевина растения — это его внутренняя мягкая часть, где накапливаются питательные соки, которые передаются всему растению, от корня до верхушки ствола. Если ты обработаешь растение каким-нибудь ядохимикатом, и яд попадет в сердцевину, тогда все растение тотчас засохнет. То же самое происходит и с сердцем человека. Когда ты пребываешь в нерадении и твоя сердцевина, твое сердце, твой ум, засыхает и становится вялым, бессильным, полным помыслов, эгоизма, гордости – тогда все твое существо умирает».

Сердце человека – это самая нежная, тонкая и в то же время самая важная часть его существа. И от того, чем занято сердце, зависит вся жизнь человека. Весь человек может полностью перемениться, если его сердце хотя бы ненадолго перестает заниматься Богом, если в нем задерживаются ядовитые помыслы самолюбия, земные желания, увлечения.

И я хочу вспомнить только один пример. В монастыре Симонопетра жил один подвижник, отец Арсений. Он пришел в обитель еще отроком. Полицейские не разрешили ему въехать на Афон, потому что у него не было необходимых документов. Но у него было сильное желание посвятить себя Господу и подвизаться на Афоне, и он пробрался на Святую Гору тайно – по суше с северной стороны, пешком через непроходимый лес.

Поначалу он усердно подвизался, всем сердцем отдавался молитве. Так было до тех пор, пока он не начал учиться ремеслу. Сначала он просто за послушание делал ложки, но потом стал все больше увлекаться этим делом и, чем больше совершенствовался в нем, тем все больше угасало в его сердце стремление к подвижнической жизни. Все его помыслы были обращены к любимому делу, он размышлял, как сделать лучше и больше других. Потом он выучился многим другим послушаниям, исполнял их успешно, и в этом успехе видел свое счастье. Духовную жизнь он почти совсем оставил. Как он сам потом говорил, «духовным не занимался и в духовное не углублялся, даже элементарных монашеских обязанностей не исполнял».

Постепенно он дошел до такого состояния, что уже ничем не отличался от мирянина, был похож на обычного коммерсанта. В Дафни, где он нес послушание эконома, у него были сады, огороды, он даже держал кур и бройлерных цыплят, продавал яйца, мясо. В его распоряжении было много денег, много свободного времени. Он привык хорошо кушать, полюбил покой, комфорт. Потом он рассказывал: «Абсолютно никакой аскетической жизни я не вел. От сытной пищи и телесного покоя я, как говорится в Писании, отолстел, разжирел и отверг Возлюбленного – то есть Христа».

Шли годы, отец Арсений все еще пребывал в полном духовном равнодушии. Где была теперь его горячая ревность, которая заставила его пешком через лес прийти на Святую Гору? Он все позабыл, его интересовала только материальная сторона этой жизни. Постепенно, увлекаясь то одной, то другой идеей, он совсем оставил молитву и стал мертвым душой. К счастью, Господь и Божия Матерь не попустили ему погибнуть и чудом возвратили к духовной жизни.

Однажды он отправился на рыбалку. Поднялся шторм и унес лодку в море. Сначала отец Арсений пытался грести, но лодку только уносило все дальше и дальше. Кругом были вздымающиеся волны и больше ничего. У отца Арсения не было с собой никаких припасов, даже воды. Вскоре от качки его начало непрерывно рвать. Чтобы не умереть от обезвоживания, он пил воду из моря, но от нее рвота только усиливалась. Отец Арсений, обессиленный, в отчаянии лег на дно лодки, ожидая близкую смерть. Волны унесли лодку от Афона далеко в Эгейское море. Наконец, дойдя до последнего предела, отец Арсений начал в отчаянии кричать: «Божия Матерь, спаси меня! Я обещаю Тебе, что стану настоящим монахом, подвижником! Спаси меня!» И Богородица услышала его молитвы. На третий день, когда он уже был близок к смерти, случилось чудо. Словно некий невидимый буксир подцепил лодку, и она вдруг оказалась возле монастырской пристани. Как потом рассказывал сам отец Арсений, он, лежа в лодке, увидел снизу далеко в высоте монастырь и, думая, что он уже умер, сказал: «Матерь Божия, я вижу все вверх ногами». Потом он стал щипать себя, чтобы убедиться, что он жив. Наконец, он выбрался из лодки на набережную, поцеловал землю на пристани, добрался до источника и выпил залпом целое ведро воды. Найдя что-то поесть, он окончательно пришел в себя и пошел в монастырь, где его уже считали утонувшим.

Отец Арсений полностью переменил свою жизнь; никто в монастыре не подвизался так, как он. В день отец Арсений съедал один сухарь, одиннадцать оливок утром и столько же вечером. Это было его пищей круглый год, он не изменял поста ни на один день, даже на Пасху. Он никогда не садился: стоя спал, стоя ел, стоя молился. Игумен однажды сказал ему:

— Такое стояние – это чрезмерность, отец Арсений.

— Оставьте, батюшка, я грешник.

— Ну ладно.

Однажды был такой случай. Братья монастыря стали жаловаться игумену, что днем и ночью все время слышится какой-то стук. Игумен решил сделать обход. Он пошел по монастырю и действительно вскоре услышал: «Туки-туки, туки-туки...». Игумен недоумевал: что это такое? Проходя мимо кельи отца Арсения, он понял, что звук доносится оттуда. Игумен остановился и стал слушать: «Туки-туки, туки-туки...». Он очень долго ждал, но звук не прекращался. Наконец, игумен не выдержал и вошел внутрь. И что он увидел? Отец Арсений, несмотря на свою грыжу, усердно делал поклоны, каждый раз крепко ударяя лбом в пол.

— Чем ты занят, отец? – спросил игумен.

— Да, батюшка, правило вот делаю.

— У тебя разве нет никого половичка? Ты же так голову разобьешь.

— Батюшка! Она во всем виновата, она за все и заплатит.

— Да, но зачем ты так сильно стучишь ею об пол? Ты беспокоишь отцов во всем монастыре!

— Батюшка, я такой грешный, что моя молитва не идет дальше моей гортани. Как же она пройдет через потолок и ее услышит Господь на небесах? Поэтому я так сильно и ударяю головой, чтобы Господь услышал этот стук и помиловал меня.

В то время отцу Арсению было уже больше семидесяти лет, но поклоны он мог делать девять часов подряд. В подвигах, покаянной молитве он окончил свои дни, непрестанно благодаря Бога за то, что не дал ему погибнуть в нерадении.

Вот такая удивительная история. Представьте, как горело сердце отца Арсения, когда он только что пришел на Святую Гору. И от каких-то ничтожных увлечений, от помыслов тщеславия, от малого нерадения в молитве он дошел до того, что стал жить мирской, плотской жизнью, совершенно оставил духовную жизнь. И только милость Господа и Божией Матери спасла его и вновь согрела его сердце для подвигов и молитвы.

Господь никогда не оставляет и нас. И от нас Он хочет одного – чтобы наша душа была живой, чтобы мы любили Его и жили Им. И мы можем сегодня, каждый миг жить, умножать в себе жизнь, произнося молитву, обращаясь ко Господу с любовью, желанием. Одно обращение к Богу, призывание Его святого имени всю нашу душу оживляет, наполняет ее силой. Поэтому даже на один день, на один час не будем ставить себе какую-то другую цель – например, желание прославиться или устроиться в жизни с полным комфортом. Все это только призрак счастья, что-то вроде кислого крыжовника, мысль о котором уводит нас от истинной жизни.

Невозможно одновременно иметь пристрастия, увлечения и в то же время любить Бога. Всякое увлечение становится для человека другим богом вместо истинного Бога. Как говорит преподобный Макарий Египетский: «К чему привязано сердце человека, и к чему влечет его пожелание, то бывает для него богом. Если сердце вожделеет всегда Бога, то Бог есть Господь сердца его. Но случается так, что даже и тот, кто отрекся от мира, стал нестяжателем и постником, бывает еще привязан к себе самому или к мирским вещам. А к чему привязано его сердце и чем пленен его ум – то и есть его бог». Так говорит преподобный Макарий. И мне хочется еще раз повторить его слова: «Если сердце вожделеет всегда Бога, то Бог есть Господь сердца его». Пусть Господом, Хозяином нашего сердца всегда будет только Христос! Будем непрестанно следить за тем, чтобы ничто земное не заслоняло от нас Бога, чтобы только Господь играл на струнах нашего сердца Свою мелодию.

И если даже нам случится иногда чем-то увлечься, то вновь будем смело обращаться ко Господу, искать Его как единственной истинной жизни. Он всегда рядом, живой, близкий, всегда ждет, что мы вновь обратимся к Нему. И будем немедленно, сейчас призывать Его, славить Его и с Ним жить истинной жизнью, как говорит святитель Николай Сербский. Хочу повторить его слова и на этом закончить беседу: «Воззови ко Христу — Он Хозяин души; Он любящей рукой воссоздаст в твоей душе то, что нарушил в ней грех, и ты познаешь первое блаженство. Все неправильные звуки сольются тогда в одну чудную гармонию, и радостная, торжествующая, хвалебная песнь будет звучать непрестанно в душе обновленной».