к 20-летию игуменства (4 апреля 2018 года)
Матушка Феофания, благословите! 4 апреля исполняется 20 лет с тех пор, как Вы были возведены в сан игумении, а Покровской обителью Вы управляете уже 23 года. Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли в монастырь? Ведь Вы с детства воспитывались в верующей семье, наверное, поэтому и приняли такое решение? Или это было благословение духовника, старца?
Нет, в детстве я не собиралась в монастырь, хотя мы каждую неделю бывали на службах в Троице-Сергиевой Лавре, жили неподалеку – в городе Струнино Владимирской области.
В молодости я хотела выйти замуж, поэтому старалась всему научиться – готовить, шить, вести домашнее хозяйство. Потом училась в Лавре на регента, ездила к моему духовнику, отцу Поликарпу, в Даниловский монастырь, исповедовалась и просила кое-каких советов у батюшки. Всегда, когда я бывала у батюшки, ездила на могилку блаженной Матронушки.
А отец Поликарп как-то спросил у моей сестры, дружу ли я с кем-нибудь? Она сказала, что да. И, видимо, батюшка так помолился, что мы вскоре расстались. О монастыре совершенно не думала, Господь потихоньку вёл.
С тётей Раисой мы часто ездили к блаженной Любушке, она под Санкт-Петербургом жила в д. Сусанино. Мы у нее бывали по 2-3 дня, помогали по хозяйству, огород пололи, и я советовалась с Любушкой – за кого мне лучше выйти замуж? Блаженная отвечала – и этот хороший, и этот хороший… Как-то приехали, сидим, пьём чай, и у меня неожиданно вырвалось: «Любушка, а может мне в монастырь пойти?».
Она так смотрит на меня – в недоумении: я же раньше только про женихов спрашивала у нее! Потом Любушка встала у икон и долго-долго молилась. А мы сидим, как ни в чем не бывало, дальше чай пьем, разговариваем, не обратили внимания на мои слова. Любушка помолилась, стала вокруг меня ходить и хлопать в ладоши и говорить: «В монастырь! В монастырь пойдешь и будешь жить как в Иерусалиме! Ты будешь самым счастливым человеком!» Мы перепугались, тётя Рая говорит: «Любушка, какой Иерусалим? Нет-нет, в Иерусалим ей нельзя, там очень страшно, не поедет она в Иерусалим! В любой монастырь, но только не в Иерусалим!» Я очень боялась из России уезжать, поэтому даже дар речи потеряла. Думаю, что делать? Но ведь Любушка сказала, как же ослушаться?.. А Любушка стала меня успокаивать: «Замужем тебе, конечно, хорошо будет, но в монастыре тебе будет лучше! Поверь мне, тебе ни о чем не надо будет беспокоиться, у тебя будет всё! И фрукты круглый год, а цветов – целое море!». Я думаю – ну, точно, в Иерусалим отправляет меня! Даже представить не могла, что это Любушка о другом месте говорит.
Потом мы остались ночевать у блаженной, и она почему-то положила меня к себе в келью на диванчик, хотя обычно мы спали в коридоре. Я легла и сразу же заснула. Ночью просыпаюсь – а Любушка стоит и молится. Берет одну икону, что-то говорит и говорит на своем языке, икону целует, и так долго, с каждой иконой по полчаса. Я испугалась, лежу – боюсь пошевелиться, и так до самого рассвета она молилась, не помню уже, как я заснула. А утром пьем чай, я только хотела рот открыть, а Любушка говорит: «Ну как спали?» – и сама себе отвечает: «Всю ночь спали, всю ночь спали, хорошо спали!». И я поняла, что не нужно рассказывать, что я видела.
А в Иерусалим я потом действительно попала – ездила на празднование 2000-летия Рождества Христова, была в составе делегации вместе с нынешним Предстоятелем – Святейшим Патриархом Кириллом.
Через неделю после посещения Любушки едем мы с одной соседкой знакомой в электричке, я сижу читаю три канона по самодельному молитвослову (у меня был такой маленький блокнотик, от руки переписанный, он до сих пор у меня хранится). Напротив нас сидели трое мужчин, все на завод ехали, и вдруг один из них как закричит на меня: «Монашка! Ее надо брать, она монашка!» – а у самого пена изо рта идёт, его трясёт; у него какая-то книжка была в руках. «Вот почитай, к кому вы ездите, к монахам!» Мы так испугались! Подруга говорит мне – убирай скорее блокнот! А ведь это были годы, когда еще в тюрьму могли посадить за церковные книги. Я скорее убрала, сижу ни жива ни мертва, Иисусову молитву читаю. Эти мужики быстрей в другой вагон увели своего товарища, я думала, он на меня набросится. С тех пор я не читала ничего в электричке.
Но в монастырь я еще год собиралась, никак не могла решиться. За это время насмотрелась на семейную жизнь своего брата и сестры, понянчилась с племянниками: поняла, что семья – это тоже нелегкий крест.
Нас было 9 детей, а мама была строгая, говорила: «Женитесь, или замуж выходите – терпите, нет благословения вам на развод! Или в монастырь собрались – чтобы до конца терпели, обратно я вас не жду, не позорьте меня! Это на всю жизнь вы сами себе выбираете путь!». Тогда в России еще не открывались монастыри, поэтому поехала в Корецкий монастырь. Мама меня благословила иконой, дала черный пуховый платок, кофту теплую, которую сама вязала. До сих пор храню эти вещи как мамино благословение. Таких мыслей, чтобы уйти из монастыря, не было и в помине – это считалось большим позором, тем более что нашу семью все знали в Струнино, ведь все верующие были. Главное, чтобы у человека было свое желание – жить в монастыре, стремиться служить Господу. Даже благословение духовника не поможет, если человек не хочет сам пойти и смириться, жить в послушании – идти тесным путем, бороться со своими страстями.
А чем запомнилась Вам Корецкая обитель? Ведь Вы пробыли там недолго – около года?
Да, но до сих пор с теплом вспоминаю это время, тех сестер. Там были мудрые старенькие схимницы, они даже по походке могли определить, будет жить сестра в монастыре или нет, учили молодежь благоговению во всём – в разговоре, в походке, в движениях. Мы их считали за святых, а наставления принимали с благодарностью, как учебу. Помню, однажды я куда-то шла и сильно хлопнула дверью, не стала ее придерживать. Рядом была схимница, она на меня так строго, но с любовью посмотрела и сказала: «Ну-ка, вернись и закрой дверь нормально! Это же церковное имущество, а если дверь сломается, как ты будешь отвечать перед Господом?». Пришлось вернуться и аккуратно закрыть дверь. Схимницы всегда самыми первыми приходили в храм, прикладывались ко всем иконам, стояли все службы. Учили нас, что во время чтения или пения Трисвятое по «Отче наш» по храму ходить ни в коем случае нельзя – нужно стоять и с благоговением слушать молитву.
А одна схимница немного блаженная была, она во время службы, как запоют «Херувимскую», так начинала ходить по храму и молодых сестер то толкнет, то за рукав дернет, то по голове погладит… А мы и рады были и благодарны: если подходила, значит, мысли наши где-то бегали, а схимница это видела и нас побуждала к вниманию на молитве.
Мы, молодежь, только на утренних молитвах стояли, а потом сразу же расходились по послушаниям, и так – до позднего вечера. Вставали в 5 часов, 5.30 была полунощница, после которой мне надо было до 7.30 успеть помыть сестринский корпус – 1-й, 2-й этажи и туалет, потому что потом нас увозили на послушания – на поле или еще куда. В келью приходили уже после 21.30, чуть живые. В лежку лежала, никаких мыслей и в голову не лезло, сразу засыпали. Когда было время, успевала еще четки плести. А сейчас, конечно, послушники так не могут трудиться, в основном все немощные, поэтому чаще что-то себе в голову берут, и крутят какие-то мирские мысли, то, что совсем не нужно монашествующим. Стараюсь как-то по сменам расписать послушания, чтобы отдохнуть могли в течение дня. Главное – редко встретишь такое произволение, чтобы монах мог всё претерпеть ради Господа, без саможаления. Только с любовью, мудростью и умеренной строгостью нужно обращаться, а иначе не получится научить новых сестер, еще не укоренившихся в монашеской жизни. Жаль, конечно, потому что я сама прошла через хорошую школу строгости, прежде всего у нас в семье, и понимаю, что это очень полезно. Ведь старшие сестры если ругают или делают замечание, то это не потому что «придираются», как это сейчас нередко воспринимают, а потому что хотят научить, вразумить. Слава Богу, что сестры всё же прислушиваются, хотя порой и обижаются. Ничего, с Божией помощью. Только молиться нужно обязательно друг за друга, тогда будет сестричество крепкое, и монастырь как одна семья. Нужно и от мирских привязанностей отказываться, чтобы искренне служить только Господу. Помню, когда я ушла в монастырь, папа переживал, очень меня любил, мама даже не так, всё писал мне письма – «Каждый день выхожу тебя встречать с работы, в 7 часов, а тебя нет…». Моя сестра эти письма мне тогда не показывала, чтобы меня не смутить. И слава Богу, потому что, конечно, естественную привязанность к родным нужно преодолевать, ведь иначе не сможешь «весь живот свой Христу Богу предать», как того требует монашеское жительство. Но когда я уже открывала Покровский монастырь, папа постоянно помогал по хозяйству, в храмах разбирал перегородки, на подворьях печи сам клал. Очень переживал за меня, домой съездит на 2 дня и опять возвращается, чтобы помогать возрождать обитель.
Матушка игумения, расскажите, а как Вас отправили в Московскую Патриархию?
Я когда поступила в монастырь, это был 1987 год. Готовились уже к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Я не знала, что именно меня пошлют в Патриархию – новеньких по всем послушаниям учили, чтобы мы всё прошли: начиная с коровника и огорода, учили и шить, и штукатурить, и красить крыши, и убираться, и готовить, и обслуживать. А самое главное – учили послушанию и отсечению своей воли. Нелегко, конечно, приходилось, и только позже, со временем, я поняла, как это было полезно. Помню, как-то нас послали полоть, я старалась всё время вперед всех идти, а благочинная подойдет и скажет с любовью: «Нельзя себя выделять, что ты лучше всех, есть и немощные, а ты смирись и помоги другой сестре».
Я тогда, конечно, этого не знала и не понимала, для чего Господь каждого человека по-разному готовит и ведет. А вот сейчас вспоминаю и думаю, что не смогла бы я быть игуменией, если бы сама не прошла через все эти послушания и испытания.
А однажды, помню, это был весенний воскресный день 1988 года, захожу я в свою келью после службы, а на моей кровати лежит схимница. Она такая старенькая была и немножко блаженная, но праведной жизни, к ней в монастыре прислушивались. Я говорю матушке: «Вы что? Это же моя кровать!». А она – ни в какую: «Нет, это моя кровать!». И лежит, не уходит. Я позвала сестер, они ей говорят, а она всё равно не уходит. Кто-то сказал: «Ну вот, Ольга, ты наверно с монастыря уйдешь!». Я – в рёв, что же это такое?.. Сестры меня стали успокаивать: «Да она блаженная, не обращай внимания!». И буквально через несколько недель меня отправляют в Московскую Патриархию – помогать в проведении торжеств 1000-летия Крещения Руси. Наверно, еще потому отправили, что могла шить облачения батюшкам и знали нашу семью как верующую.
Патриарх Пимен был очень строгий. А мне приходилось там трудиться за пятерых. Я была экономом, уборщицей, швеёй, накрывала столы для заседаний Синода. Всё закупала, ездила по Москве. Следила за порядком в резиденции.
И еще шила облачения, рясы, подрясники – и Патриарху, и архиереям, и батюшкам, и сестрам. Очень пригодился предыдущий мой опыт, чему я училась еще в Лавре, потом в Корецком монастыре. И до сих пор по моим тетрадкам сестры кроят в швейной подрясники и рясы, и дети приюта в школе – так подробно я всё записывала.
После смерти Святейшего Патриарха Пимена мы вместе со всеми сестрами, кто нес послушание в Патриархии, поехали в Троице-Сергиеву Лавру и в Псково-Печерский монастырь, к отцу Иоанну Крестьянкину.
Нас там очень хорошо приняли, а батюшка так щедро окроплял нас водой, до сих пор помню! Потом стали все подходить под благословение. «Хороший будет Патриарх, хороший!» – сказал нам батюшка. А еще он всем сказал, что мы уедем из Патриархии. И я говорю, что вещи уже собрала и отправила в монастырь. А батюшка отвечает: «Ничего-ничего, твои вещи туда-обратно съездят и вернутся!». Я говорю: «Нет, я не останусь!». Так и вышло, что меня одну из всех оставили, не знаю почему, может быть, потому что я умела шить, всех сестер обшивала.
А вскоре произошло великое событие для всей нашей Церкви – второе обретение мощей преподобного Серафима Саровского. Я сподобилась принять участие в торжествах по их принесению в Дивеево, и как раз тогда очень загорелась уйти в эту славную обитель – четвертый Удел Пресвятой Богородицы на земле.
Так полюбила Батюшку Серафима – не передать! У Святейшего Патриарха Алексия отпросилась, говорю, отпустите меня, Ваше Святейшество, в монастыре пожить! Слава Богу, Святейший благословил и сказал: «Смотри, потом не жалей, в монастыре тяжело будет», не хотел отпускать. И я поехала в Дивеево…
Матушка Феофания, а кто-нибудь из старцев предсказывал Вам будущий игуменский крест?
В 1992 году осенью я приехала в Дивеево. Там была схимонахиня Маргарита, она еще до закрытия монастыря жила, мы ее очень почитали. А она всё время нам рассказывала свои истории, как она в монастырь попала, еще до революции. И вот как-то мы с сестрами пришли к ней в келью петь колядки на Рождество Христово. Поём, а она сидит, ручки сложила как под благословение, и слушает. Потом мы к ней стали подходить, я говорю: «Благослови нас, Маргариточка!».
А она говорит: «Нет, это ТЫ меня благослови, матушка игумения!». Я говорю: «Да ты что, я же Ольга, ты ошиблась, Маргариточка, какая я игумения!». А она отвечает: «Нет, ТЫ меня благослови! Вон, у тебя же крест блестит!» – и она поцеловала крестик, как будто он у меня на шее висел. Ну мы тогда посмеялись, не придали как-то значения.
А еще в Саров приезжал один старец из Мордовии, не помню, как его звали. Я его попросила помолиться. А он отвечает: «У тебя ноги никогда не будут болеть, тебе палочка поможет!». Я ничего не поняла, какая палочка?.. А мне одна дивеевская сестра потом говорит: «Да ведь палочка – это твой игуменский жезл, помнишь, старец сказал?».
А когда Вас назначили настоятельницей монастыря?
Святейший Патриарх Алексий вызвал меня из Дивеево в начале 1995 года, 22 февраля, вручил указ и сообщил, что принял решение назначить меня игуменией возрождающегося Покровского монастыря. Дал прочитать устав монастыря, и я сразу подумала, что не справлюсь с таким сложным послушанием, ведь никто не учил, как управлять нужно монастырем. Да и образование у меня среднее, это же так сложно – с бумагами работать. Я очень серьезно ко всему подходила и подумала, что не справлюсь. Поэтому я сразу в тот же вечер подошла к Святейшему, вся в слезах, говорю: «Ваше Святейшество, простите меня, мне кажется, Ваш выбор неправильный, я недостойна быть игуменией. Что угодно – любое послушание в Патриархии, как раньше, но только не игуменией. Я же не справлюсь. Пока не поздно, поставьте кого-нибудь другого!» – и всё реву, плачу! Патриарх так мудро на меня посмотрел и говорит: «Дай мне устав. Документы пускай юристы смотрят, а ты главное монастырем управляй и открой его. Ты же была в Патриархии экономом, у тебя практика большая, сейчас вон вместо тебя 5 человек, и то не справляются». Вызвал отца Владимира, поручил ему помочь мне с документами, отвести меня в юридический отдел.
И почти сразу же мы поехали смотреть монастырь. Я и знать не знала, где это – Таганка, ни разу не была в этом районе. Еще в машине едем, я говорю: «Если там нет ни одного дерева, то я не соглашусь!». Не знаю, почему-то мне казалось, что это очень важно, чтобы были деревья.
Приехали в монастырь – а там одни деревья! Вся территория в зелени. Правда, всё заставлено было машинами, множество самых разных организаций размещались в бывшем монастыре.
Походили мы по территории, посмотрели. Обитель раньше была мужской, но к 1995 году в Москве уже было открыто 4 мужских монастыря и 3 женских, поэтому Святейший Патриарх Алексий II благословил возобновить четвертым Покровский монастырь как женскую обитель. Наверное, это воля Божия была такая.
После той поездки я как-то успокоилась, стала оформлять документы разные. Помогали мне в Патриархии в юридическом отделе, в бухгалтерии, спаси Господи их. Прихожу к ним, мне говорят: «Устав подписали, надо банковский счет открывать, ИНН оформлять». У меня – глаза квадратные, что это, как это делать?.. Потихоньку, конечно, всё изучила, выяснила, что нужно – куда идти и какие документы оформлять. Ездила по архивам, собирала документы исторические на монастырь, фотографии. Мне это было так интересно, особенно когда нашла фотографии наших монахов и документы, где было написано, в честь кого освящены все приделы храмов. Я их наизусть все выучила!
Иногда приезжала в обитель в мирской одежде, ходила по территории, сравнивала с дореволюционными фотографиями – где что было. Выписала все имена братии монастыря, молилась им, чтобы помогли.
На сегодняшний день среди наших насельников и прихожан семеро прославлены в лике Новомучеников Российских. Многие архиереи жили в монастыре, похоронены здесь. И монахи, и священники, и убогие – огромное кладбище было до революции на территории монастыря. Думаю, все они сейчас молятся за нас, сестер, и за всех, кто приходит к нам в обитель. В 2007 году мы установили поклонный крест за Воскресенским собором – в память «обо всех, зде погребенных».
Сделали крест по исторической фотографии одного из памятников на бывшем кладбище.
Потом была у меня проблема с Уставом – почему-то его долго не регистрировали, вернули. Патриарх удивился: как это, почему? Ведь другие монастыри сразу прошли, а тут – никак. Я тогда поехала на могилку к Матронушке. До этого давно не была, Святейший всё спрашивал, почему я не была на службе. Я ответила, что была на кладбище у блаженной Матроны, помолилась, приложила Устав. И через 4 дня мне его возвращают подписанный! Я так обрадовалась! С тех пор стала все документы сначала на могилку возить, прикладывать, и всё так хорошо устраивалось! Никому, правда, не говорила, где бываю. Потом, со временем, почти через три года, и Патриарху рассказала, как мне Матронушка помогает.
Но ведь в сан игумении Вас возвели не сразу, а в 1998 году? Почему так получилось? Вы помните этот день?
Да, не сразу. В 1995 году, уже после назначения меня настоятельницей (это было 22 февраля), Великим постом (14 апреля) Святейший Патриарх Алексий II постриг меня в монашество с именем Феофания.
Но ведь так положено было, чтобы всё постепенно: 3 года я была просто настоятельницей; наперсный крест Святейший Патриарх Алексий II надел мне через год, а через 3 года настоятельства возвел в сан игумении. Ведь на каждом месте служения начальствующие должны испытывать, насколько человек справляется с работой, насколько искренне его послушание. Я и сама теперь так поступаю, с рассуждением: пришла сестра в монастырь – она сначала на испытательном сроке, не сразу ее облачаю в послушнические одежды. Кто-то год, а кто-то и 3 года, смотря по устроению сестры: насколько она готова быть невестой Христовой, искренно служить Господу, отсекать свою волю?
Во время своего приезда 13 октября 1996 года Святейший Патриарх Алексий II возложил на меня наперсный крест. Этот приезд Патриарха стал очень важным для нашей обители. За месяц до этого, в сентябре 1996 года, московские власти выпустили Постановление о передаче всех зданий и земли монастырю. Но фактически ничего не изменилось – арендаторы никак не уходили. Патриарх знал об этом, и вот, чудесным образом, после молебна Покрову Матери Божией нам уже через неделю передали все здания в безвозмездное пользование! А когда я Святейшему на следующий день с радостью сообщила об этом, он сказал: «Вот что значит – отслужить только молебен Божией Матери!».
Поэтому он заехал в монастырь перед всенощной 13 октября 1996 года, а где Патриарх бывал, с ним было телевидение и много журналистов. Люди так радовались, что храмы и монастыри открываются. Не помню, чтобы кто-то очень против выступал, как-то по милости Божией всё мирно прошло. Был и тогдашний префект Центрального округа Москвы, А.И. Музыкантский.
Святейший Патриарх Алексий II осмотрел территорию, а потом зашел в Воскресенский храм. В то время там еще был спортзал, штангисты занимались. И прямо при них Патриарх такую речь сказал на камеры! После этого нам уже через неделю отдали ключи от Воскресенского храма.
Постепенно уходили и другие арендаторы. Я, бывало, посыплю чуть-чуть песочка от могилки Матронушки в какой-нибудь конторе – и через какое-то время арендатор спешно съезжает! Такие чудеса были. Правда, с некоторыми мы обходились построже. Как-то я одну сестру привела в контору (в бывшем братском корпусе), посадила на стул и говорю: «Никуда не уходи, молись и читай Псалтирь!». Так ее вместе со стулом вынесли! Но она всё равно продолжала молиться уже в коридоре, пока я съездила на кладбище к блаженной Матроне.
Хотя, конечно, и помогали нам эти организации – всю арендную плату власти обязали их перечислять монастырю. Мы на эти деньги полностью первый этаж Покровского храма восстановили, крышу медью покрыли. Так что к 1998 году уже храм приобрел более-менее нормальный вид.
За три года мы уже большую часть территории привели в порядок и огородили забором.
В январе 1998 года приехал Святейший Патриарх Алексий II к нам в обитель, осмотрел всё, говорит – у вас же всё готово к освящению, давай готовься! Я тогда ему еще про Матронушку рассказала, и он как-то сразу вдохновился, поехал на кладбище, отслужил литию.
Благословил поднять мощи. Как раз 8 марта в этом году было 20 лет обретения мощей Матронушки. А перенесли их к нам в обитель уже после освящения первого этажа Покровского храма. К началу 1998 года у нас остались уже только 3 арендатора, официальные организации – Посылторг, Министерство топлива и энергетики. А ведь было больше 30!
Святейший Патриарх Алексий II назначил освящение первого этажа Покровского храма на 4 апреля 1998 года – в праздник Похвалы Пресвятой Богородицы. А мы же ничего не знали – первый раз у нас служил Патриарх, да и вообще, впервые была архиерейская служба.
Очень волновались, мать Каллисфения, благочинная, регентовала и вела устав.
И во время Божественной литургии Патриарх возвел меня в сан игумении, в указе сказано: «во внимание к усердным трудам по возрождению монашеской жизни в обители, освобождению храмов и зданий монастыря от прежних арендаторов и их реставрации».
Такая погода прекрасная в тот день стояла – солнышко, снега уже не было, мы еще кресты на Покровский и Воскресенский храмы приготовили поднимать, 5 крестов, Святейший их освящал.
Праздничная трапеза была уже в новой трапезной в освобожденном сестринском корпусе.
А уже 1 мая 1998 года к нам в монастырь привезли мощи блаженной Матронушки. Мы с сестрами так просили её, чтобы она к нам пришла!
Ночами молились, еще каждой сестре дала читать по акафисту, всем разные, только бы Матронушка услышала. По милости Божией, так и произошло.
В последующие годы Святейший Патриарх Алексий II также часто посещал обитель: осматривал территорию, освящал 2-й этаж Покровского храма (в 1999 году), Воскресенский храм (в 2001 году), воссозданный святой источник (в 2005 году).
Матушка игумения, за эти годы Вам с Божией помощью удалось полностью восстановить Покровскую обитель, почти с нуля отстроить три ее подворья, воссоздать монастырскую гостиницу. За всем этим благолепием, безусловно, стоит огромный труд – прежде всего Ваш и насельниц обители. А ведь Вам приходится не только быть строителем, но и по-матерински заботиться о сестрах, детях приюта, учащихся гимназии. Кроме того, обитель ежедневно посещают тысячи паломников, это же колоссальная нагрузка! Как Вам удается всё успевать на протяжении стольких лет? Поделитесь, пожалуйста, хотя бы частичкой этого уникального опыта монастырской жизни!
Да, слава Богу, за эти годы удалось многое сделать. Я считаю, что это – проявление великой милости Божией, потому что монастыри должны светить миру, и Господь поэтому благословляет их возрождение в нашем Отечестве. Главное – чтобы молитва, как твердое основание, лежала в начале каждого дела.
Поэтому я каждый день обязательно хожу на общее сестринское правило утром и вечером, а также полностью стою на Литургии, которая совершается у нас ежедневно. Бывает, конечно, по церковным делам нужно куда-то ехать – на собрание, совещание или еще куда, либо на подворье – готовиться к празднику, например. А так, в обычные дни, всегда стараюсь быть поближе к сестрам, помолиться вместе с ними. Тогда и день проходит легче, если помолишься с утра как положено.
Регулярно беседую с сестрами на духовные темы, на общих сестринских собраниях мы разбираем вопросы, какие у кого накопились. А с текущими проблемами сестры подходят ко мне каждый день вечером, после общего правила. Когда бываю на подворьях, мы с сестрами вместе собираемся, пьем чай, беседуем, какие у кого вопросы.
Так потихоньку сестры раскрываются, чувствуют себя частью монастырской семьи.
Вообще, начиная любое дело – строительство, открытие подворья, реставрацию зданий, благоустройство территории или же перед праздниками блаженной Матронушки – мы с сестрами прежде всего молимся, потому что нашими немощными силами это невозможно сделать: «Без Мене не можете творити ничесоже», говорит Спаситель.
И на протяжении всей стройки, например, схимницы и старенькие монахини обязательно исполняют дополнительное молитвенное правило – так все сестры, каждая на своем месте, вносит вклад в общее дело.
Сейчас у нас в монастыре более 50 сестер – это примерно столько же, сколько было братии в монастыре до закрытия.
И так же, как до революции, у нас открыт приют на 30-40 детей. Таким образом, есть определенная преемственность, хотя раньше монастырь был мужским. Даже количество служб у нас совпадает: с учетом подворий, сейчас у нас по воскресеньям служится по 5 литургий, и до революции у нас служилось 2 ранних и 3 поздних литургии! По статусу обитель была миссионерской, в ее стенах действовали пастырские курсы на 400 человек, где готовили священников для проповеди о Христе в далеких областях Российской империи. Богослужебную практику они проходили в монастыре. И посмотрите – сегодня блаженная Матронушка Московская, как самый настоящий миссионер, приводит к Православию тысячи людей!
Нам, сестрам, конечно, порой приходится нелегко. Всё-таки, приходя в монастырь, человек ищет больше возможности для молитвы, уединения, внутреннего делания. У нас же, особенно в самом монастыре, постоянно нужно что-то делать, куда-то бежать: то церковничать, то за свечной ящик, то в трапезную, то в просфорню, то группы паломников принимать… Не всегда по праздникам получается бывать на общем сестринском правиле.
На подворьях полегче – там всё-таки большой поток прихожан бывает только во время богослужений.
Наши насельницы, как, наверное, и в любом монастыре, делятся на тех, кто любит больше молиться, и тех, кто любит больше что-то делать, помогая другим. Конечно, через общие послушания проходят все, но со временем я стараюсь каждую сестру ставить на то послушание, которое больше соответствует ее устроению: например, если сестра всей душой стремится только быть в храме, и ничто другое ей не интересно, то посылаю на подворье, где кроме общего и келейного правила нужно каждый день утром и вечером вычитывать службы. Как правило, это уже мантийные монахини, которые прошли искус на всех других послушаниях. А если сестра больше склоняется к деятельной жизни – любит церковничать, готовить, общаться с народом – то ставлю ее в храм, за свечной ящик, в канцелярию, отвечать на письма. Только нужно с рассуждением, смотреть, не будет ли вредным для такой насельницы длительное пребывание среди мирских людей? Время от времени меняю сестер по послушаниям – из монастыря на подворье отправляю, на коровник, на полевые работы, чтобы отдохнули от народа.
Я считаю, что монастыри в наше время не должны полностью закрываться от мира, хотя это и наносит определенный вред монашествующим.
Подвигов таких мы всё равно нести не можем, как древние столпы. Не зря же святые отцы говорили, что последние монахи будут спасаться скорбями и болезнями – и на примере нашей обители я вижу, что это так и есть.
Внешне у нас всё благоустроено, но это не освобождает сестер от необходимости работать над собой, и страсти никуда не деваются, если с ними не бороться. Я всегда говорю молодым сестрам: работайте над собой сейчас, пока еще страсти не укоренились, а то потом будете просто сварливыми старухами! Так и живем – «тремся» друг об дружку, как камушки. Особенно в дни праздника Матронушки, когда мы открыты почти двое суток подряд, сестры очень устают, поэтому потом я даю им больше отдохнуть. И через какое-то время, глядишь – сестры уже проще относятся к послушаниям.
Как в одной семье – все притираемся со временем, знаем уже, от кого что ждать. Как родных не выбирают – так и в монастырь Господь посылает именно тех сестер, которым полезно жить вместе, чтобы страсти искоренились. А как они искореняются? Если станут явными, а это только в общежитии возможно. В уединении человек может жить и считать, что у него всё в порядке – всех он любит, за всех молится. А если его «тронуть» – слово не так сказать, он начинает обижаться, и получается, что страсти-то есть, только они скрыты. Так что у нас очень хорошие условия для работы над собой.
Так вот и живем, по мере своих немощных сил служим Богу и людям. Благодарение Господу, что наша обитель для многих москвичей стала уже родной: люди приезжают и в горе, и в радости, и святая Матронушка помогает всем.
Особенно в дни памяти блаженной старицы это ощущается: люди все приходят с цветами, и они готовы часами стоять в очереди к мощам – просто чтобы «поздравить» Матронушку! Наша задача – принять каждого так, чтобы человек ушел утешенным, успокоенным. Доброе слово сказать, объяснить, как к иконам прикладываться, как попасть на исповедь, кому свечку поставить.
Все условия у нас созданы: службы каждый день утром и вечером, трапезная, гостиница, на улице лавочки, открыт монастырь ежедневно с 7.00 утра до 20.00, летом последние паломники уходят уже после 22.00. Очень много молодежи приходит – и группы школьников, и спортсмены перед соревнованиями, и студенты перед экзаменами.
Матушка игумения, Покровскую обитель посещают ведь не только паломники из России, но и из многих других стран, в том числе и делегации Поместных Православных Церквей. Матронушку и там знают? Как отражаются на жизни обители визиты высоких гостей?
Да, ежегодно по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла мы принимаем несколько десятков высоких иностранных делегаций. За последние годы у нас побывали Предстоятели и представители всех Поместных Церквей, а также инославные делегации. Святейший Патриарх Болгарский Неофит и Блаженнейший Патриарх Румынский Даниил по благословению нашего Первосвятителя совершали в монастыре Божественную литургию.
Другие Предстоятели молились у мощей Матронушки. Конечно, это тоже большая нагрузка для сестер – ведь мы принимаем гостей на высшем уровне, здесь нужно всё продумать до мелочей. В такие дни, как и на праздники блаженной Матронушки, монастырь напоминает огромный улей – сестры, как пчелки, бегают туда-сюда. В помощь обычно приезжают молодые насельницы с подворий; у нас уже всё налажено – каждый занят своим делом. Несмотря на хлопоты, визит каждой делегации – это очень радостное событие, ведь такая благодать – общаться с иерархами Церкви Христовой, брать у них благословение! Для всех сестер и воспитанниц приюта это бесценный опыт общения с православными архиереями из других стран. Часто Предстоятели рассказывают нам о своём служении у себя на Родине.
Александрийский Патриарх Феодор, например, приезжает к нам почти каждый год и всегда приглашает наших приютских детей к себе в Африку, чтобы они познакомились с его маленькими чернокожими прихожанами.
И почти все Предстоятели удивляются тому количеству верующих, которое они видят здесь, в России, особенно у мощей Матронушки. Говорят – как так, что за народ русский у вас, благочестивый? Храмы строятся, и они всегда полные! А у нас, говорят некоторые, – не так, люди не очень тянутся к Богу. И каждый Предстоятель обязательно молится за свою паству у мощей блаженной Матронушки. Говорят, что она помогает всем, кто к ней с верой обращается. В Сербии, например, даже монастырь строится в честь блаженной Матроны Московской! Очень любят ее на Кипре, в Греции, в Болгарии. А храмы в честь Матронушки открыты и в Европе, и в Америке.
Но всё равно, больше всего в монастырь приходят наши русские люди. Прихожане говорят, что икона блаженной старицы Матроны есть чуть ли не в каждом храме в нашей стране, где им приходится бывать. «Восьмой столп России» – это же не просто слова, Матронушка действительно приводит сегодня к вере тысячи наших сограждан! А мы, насельницы обители, должны нести этот крест, возрастая от силы к силе, стараясь стать «светом» и «солью» для мира, дорожить этим особым призванием, благодарить Господа, низко кланяться и просить помощи у блаженной Матронушки, помня ее ежедневное служение людям в их скорбях.
Новости
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
