Исповедь миссионера

Иеромонах Иоасаф (Куракулов)

О специфике пастырского служения в Заполярье

Средняя зимняя температура в арктическом поселке Тикси, где служит иеромонах Иоасаф (Куракулов) – минус 40 градусов. Снег может выпасть в разгар лета. Однажды на Пасхальной службе кадило в прямом смысле слова примерзло к его рукам. В Серафимо-Никольском храме находится миссионерский стан и главная задача его настоятеля нести слово веры жителям поселка и коренным народам Чукотки. Об особенностях жизни и православной миссии на Крайнем Севере, о том, как завоевать доверие потенциальной паствы и что главное в миссионерской работе с детьми священник рассказал «Прихожанину».

Секрет доверия

Ваше преподобие, вы живете и служите на Крайнем Севере уже шесть лет. Чем характерна пастырская деятельность в этом регионе? Меняется ли отношение местных жителей к Православию? С какими трудностями пришлось столкнуться в миссионерском служении в условиях Заполярья?

Миссионерская работа в поселке Тикси и окрестных районах началась в 2009 году клириком Белгородской епархии иеромонахом Агафангелом (Белых). Отцу Агафангелу удалось немало сделать – не только посетить с проповедью удаленные наслеги (якутские поселки – Примеч. Ред.), в которых он оглашал, крестил, налаживал контакты с органами местной власти, но заложить и построить Серафимо-Никольский храм, объединив для этого усилия самых разных людей.

Я приехал в Тикси в 2012, сменив отца Агафангела. И как у любого начинающего миссионера, у меня сначала был азарт и радужные иллюзии, что я смогу привести к вере сотни «непросвещенных» людей, открыв им истину православной веры. Но действительность оказалась прозаичней, я увидел, что люди равнодушны к православию. Если говорить в общем, то поселок в своем развитии словно застыл в начале 1990-х годов. Не видя никаких перспектив, люди постепенно уезжали отсюда, в итоге из 11 тысяч населения за тридцать лет осталась треть.

Здешние новости были в основном криминального характера. Помню, у меня вызвала шок статья, где рассказывалось, что жена (на алкогольной почве) зарезала мужа, и у них осталось четверо детей (на самом деле обычная для тех лет ситуация). Православная жизнь в Тикси едва теплилась. Храмом служил строительный вагончик, где кроме священника могли поместиться еще 4-5 человек. Чуть больше приходило на богослужение только в Рождество и на Пасху, хотя местные СМИ периодически сообщали, что в поселке есть православный храм. За год моего служения освятил одну квартиру и отпел двух покойников. Я видел, что люди в Тикси не понимают, зачем им нужен храм. Дети приходили туда за конфетами, и заодно что-нибудь стащить – рабочие инструменты, например. Взрослые, жалуясь на тяжелое материальное положение, просили на хлеб, а на самом деле на водку.

Чтобы вы понимали, что значит жизнь в Тикси, скажу, что люди здесь работают на нескольких работах, чтобы иметь возможность летом отдохнуть на море или отправиться путешествие по стране. Цены на продукты в 2-3 раза выше московских. И духовная составляющая для большинства была на самом последнем месте, если только, конечно, не случится беда или какое-то несчастье. Основная богослужебная жизнь шла тогда в военном поселке Тикси-3 (20 км от Тикси), где есть хороший, но небольшой деревянный Спасский храм. Его приход составляли военнослужащие, полярники, метеорологи, учителя. Отслужив год, я уехал и вернулся в Тикси только в 2017 году. За это время здесь, благодаря заботам иеромонаха Агафангела, построили и освятили в 2014 году Серафимо-Никольский храм. Несколько лет подряд приезжали миссионеры из Белгородской епархии и служили тут по полгода. За это время ситуация поменялась. Приход в Тикси-3 распался, а в Тикси, благодаря командировочному духовенству, начал зарождаться.

Первое время вам, наверно, было тяжело материально? Как удалось выжить?

Приходилось работать на светской работе: в школе – учителем истории и обществознания (у меня педагогическое образование), дежурил в военкомате. Это сейчас стало терпимо, люди что-то жертвуют, а тогда было очень бедно. Работал также на дизельной станции дизелистом, и не раз бывало, когда отработав сутки, пропахший мазутом, к 10 утра спешил в храм на воскресную службу. Но в этом, как я понимаю теперь, был Промысл Божий. Особенность служения здесь такова: если хочешь завоевать доверие людей и чтобы твоя миссия была успешной, нужно, с одной стороны, жить здесь постоянно, а с другой, чтобы тебя хорошо узнали: какой ты на богослужении, за трапезой, на работе и дома, какой ты, когда сердишься и когда добрый. Поэтому они долго приглядываются, стараются понять – какой ты на самом деле. Без двух этих условий тебя вообще никто не будет воспринимать всерьез. Это самый главный миссионерский вывод за мою жизнь в Тикси.

Особенность Севера в том, что как бы человек свою сущность ни скрывал, он даже помимо своей воли все равно раскроется. Для этого бывает достаточно года, иногда требуется даже меньше времени. И миссионерский эффект возникает только тогда, когда люди видят, что ты приходишь к ним с открытым сердцем, вникаешь в их насущные проблемы, когда их проблемы становятся твоими, когда не только о своем говоришь. И удивительное дело, в этом случае твои мысли и переживания о вере, о спасении души проникают в их сердца. Получается такое общение от сердца к сердцу. Но чтобы это произошло, нужно время и взаимное доверие.

Когда я прилетел сюда после отпуска в октябре 2022 года, мне было радостно, что меня уже четыре-пять человек поприветствовали. А потом весь день в храм приходили люди с какими-то своими вопросами. Такого не было давно. Обычно ты прилетаешь из отпуска, об этом знают только два человека. А тут прямо второе дыхание открылось, когда увидел, что люди ждут меня и радуются моему приезду, потому что храм стал частью их жизни.

Когда вы только начинали миссионерскую деятельность, то пришли в школу или на какое-то предприятие?

Удивитесь, но у меня здесь другая тактика. Я не люблю приходить, а люблю, когда меня приглашают: значит, в этом есть необходимость. Ведь когда ты приходишь, ты как бы навязываешься. Это такой немножко сектантский подход, хотя им многие пользуются. Я понял, что от этого пользы нет, потому что когда-то сам был директором общеобразовательной школы. И если бы ко мне просто так взяли и пришли неизвестные мне люди с какими-то своими образовательными предложениями, я бы их к детям не пустил. Но тут Господь так устроил, что в 2021 году я целый год работал в школе. С этого и началась моя миссионерская работа с детьми: именно когда пришел учителем и говоришь о Боге только в контексте учебной программы. Мне повезло, потому что первой была тема: «Религиозное сознание человека, обществознание». И мне всегда было что ответить, в том случае если бы на урок зашел завуч и спросил: «Почему вы детям о Христе проповедуете?». Это в старших классах. И я даже дождался, когда восьмой и девятый классы стали задавать вопросы по религиозной теме. И один парень даже захотел поступить в семинарию, хотя был из неверующей семьи. Представляете? А в 6-м классе темы по истории были связаны с христианством и крестовыми походами. И эти дети долго присматривались ко мне, а потом некоторые стали приходить в храм, и мы с ними теперь дружим. Двоих я недавно крестил. Но если б я пришел к ним на классный час и начал с места в карьер рассказывать что-то о вере, эффект был бы нулевой.

Мал золотник да дорог

Когда вспоминаешь о миссионерах до революции, мысленно возникает образ сотен крещенных в Православии коренных народов. А в наши дни?

Может показаться странным, но я против того, чтобы крестить здесь массово. У нас, кстати, очень редко Крещения бывают, в среднем 3-4 в год. Коренные жители – якуты, эвенки – ответственно подходят к таинству Крещения. Для них это очень важное событие. В нашем приходе есть прихожанка, якутка, которая два года проходила оглашение. Она постоянно бывала на службах, выучила несколько молитв, в частности Символ веры, Отче наш, читала Евангелие, и только потом сказала: «Батюшка, вот теперь я готова креститься». Это Крещение стало значимым событием и в ее жизни и жизни прихода, потому что община обрела настоящего христианина, осознано вставшего на путь веры.

Сколько человек у вас в общине? Кто они по национальности? Как часто бывают богослужения?

Наиболее активных, постоянных прихожан 12-15 человек и их дети. Русские, украинцы, якуты (большинство коренного населения живет в наслегах). Но как говорится, мал золотник, да дорог. Это люди, на которых я могу опереться в любых делах. В праздники собирается до 25 человек. Трудность в том, что люди приезжают, поработают и уезжают, поэтому приход регулярно обновляется. А с богослужением тут так: вторник, четверг – молебны, в субботу вечером – Всенощная, в воскресение утром – Литургия. Если церковный праздник выпадает на будни, люди не приходят – работают. За исключением ситуаций, когда служить приезжает новый человек. Здесь всегда новому человеку рады, потому что местные жители составляют закрытое сообщество, гости приезжают редко. Например, когда приезжал архиепископ Якутский и Ленский Роман, привозил мощи преподобного Серафима Саровского, на службу собралось много народа.

Тут другой ритм жизни, многое определяет климат. Всё происходит медленно, неспешно, и иногда мне кажется, что в вопросе духовного просвещения торопиться тоже никуда не надо. Большинство моих прихожан не молоды, и с этим приходится считаться. Здесь всегда холодно, они носят тяжелую теплую одежду, это трудно. Чтобы прийти в храм им нужно морально подготовиться, одеться, выйти на улицу, а там метель, нос на улицу не высунешь. Иногда им даже 300 метров пройти – все равно, что три километра, поверьте мне. Например, богослужение на Рождество Христово в 2022 году пришлось на несколько дней переносить. Потому что получилось как в детской сказке – Скрудж украл Рождество. Пурга мела такая, что три дня света белого не было видно. Смотришь в окно и такое впечатление, что ты находишься на планете Марс, и там бури марсианские. У меня в храме друг жил, военнослужащий. Так он не мог улететь на острова к месту службы из-за этой пурги. Мы с ним только спели Рождественский тропарь, выпили вина чуть-чуть и пошли спать.

Но я со всеми прихожанами остаюсь на связи. Создал группу в WhatsApp. Там у меня сначала был только наш приход и жители поселка Тикси-3. Зная, что они могут не прийти на службу, я пишу разные сообщения на духовные темы и стараюсь их актуализировать. Например, наговариваю Евангельские чтения или рассказываю о святых дня. А также пишу образовательные или просто назидательные сообщения. Интернет тут слабый, но мессенджеры нормально работают. И постепенно через социальные сети, где я тоже свои странички миссионерские вел, у меня в группе набралось до 200 человек со всего мира. Каждый день кто- то присылает вопросы, причем не один-два вопроса задают, а больше, и мы общаемся. Некоторых из своих подписчиков я никогда не видел, только на фотографии, но мы уже стали близкими людьми, потому что у нас возникло духовное родство.

То есть самое сложное в этих условиях – это собрать приход на службу?

Нет, самое сложное – это организовать клирос, потому что певчие у нас на вес золота. И найти людей, которые хотя бы средненько пели, непросто. Сейчас наша регент Наталья – в декретном отпуске, у нее родился ребенок. И поэтому она не всегда может прийти на службу. Хотя благодаря ей у нас какой-никакой, а клирос сложился.

Удается ли посещать удаленные поселки, где компактно проживают коренные народы?

С этим в последние годы очень непросто, нет транспорта. Раньше отцу Агафангелу в поездках по улусам (районам) помогал местный житель, безвозмездно предоставляя свой вездеход, но потом он вездеход продал и уехал. В принципе можно лететь на вертолете. Но вертолет разгрузится в поселке и улетит, а ты можешь «зависнуть» там на месяц-два. И тебе могут даже квартиру дать, но жить будет совершенно не на что. Продукты еще дороже, чем в Тикси. Средств на это у меня нет. И если раньше можно было с военными договориться (чтобы меня забрали через несколько дней), то сейчас эта система уже не работает, хотя я и пытался с пограничниками контакт установить. Так что сейчас я общаюсь только с жителями Тикси и приезжими из окрестных поселков.

Вы сами как эту свою деятельность миссионерскую оцениваете?

Лучше пусть другие люди мою работу оценивают. С одной стороны, печалюсь, конечно, потому что казалось бы миссионер должен привести ко Христу сотни, тысячи людей. Но, с другой, я привык работать в этом плане наверняка. Вероятно, мне мешает скрупулезность педагога, – донести до каждого суть веры, чтобы дальше он сам уже мог жить как христианин, сам развиваться – читать духовную литературу, заниматься самообразованием, стремиться творить добро во славу Божью и до конца жизни оставаться верным Христу. То есть для меня главное – качество, а не количество верующих все-таки. Помню, протоиерей Андрей Ткачев как-то сказал, что алмазов много, а огранки мало. То есть у нас много людей, которые приходят в храм, но качество их веры оставляет желать лучшего. И я думаю, что пришло время вот такой долгой, кропотливой работы с каждым человечком. Потому что священникам раньше приходилось сперва строить и восстанавливать храмы, привлекать благотворителей, работать с администрацией. Я слышал от многих владык, которые считают, что с другого нужно было начинать, а именно работать с обыкновенными людьми – в первую очередь с ними общаться и жить их нуждами, победами и печалями. Ведь человеку немного надо, пообщался, поддержал, приобнял искренне, по-братски, и это есть главный миссионерский ход. Он приемлем во всех местах, не только на Крайнем Севере. Потому что людям и тогда и сегодня не хватает именно этого – простого человеческого участия.

Глас вопиющего в тундре

Есть ли у вас помощники?

Мои помощники – это трое военнослужащих, которые служат в воинских частях. Я без них как без рук. Они и по ремонту помогают и с уборкой и в других делах. Но нужен, кто-то кто мог бы и на клиросе петь и служить, или при необходимости заменить меня, если вдруг что-то случилось или мне пришлось отъехать. Поэтому через ваш сайт хочу кинуть клич, что очень нуждаюсь в таком человеке. Может быть, на пространстве великой Руси найдется такой человек. А то из семинарии не пускают семинаристов, потому что они перешли на Болонскую систему образования, и у них учебный процесс превыше всего. А когда стал в Москве через знакомых агитировать местных пономарей приехать в Тикси: миссия на Крайнем Севере, мол, романтика, рыба, пурга, полярная ночь, северное сияние, они отвечают: «Нет, батюшка, вот если бы в Таиланд нас призвали, мы бы полетели». Если я был молод, как они, и меня позвали бы, я в пять секунд собрался и примчался. И кстати святитель Николай Японский также искал себе помощников. Я, конечно, не Николай Японский, у меня нет такой харизмы, но даже он не нашел себе никого.

Почему же вы не бросите все и не уедете в Центральную Россию, где у вас пожилые родители? Там наверняка ведь можно было бы подыскать приход и служить.

Вот, наконец-то мы с вами заговорили о насущном (смеётся). Ну, во-первых, я уже привязался к людям, и они ко мне привязались. Я хотел однажды уехать навсегда и сказал им тихонько, осторожно, что мне уже пора... Но у некоторых из них началась настоящая паника. И хотя они ничего не ответили на это, промолчали, но я видел и понимал, что творится в их душах, и как им тяжело. Ну как я их брошу? Надо хотя бы найти человека на замену. И хотя у меня мама больная лежит в тяжелом состоянии, отец за ней ухаживает, а сил у него немного, он понимает это все и говорит мне: езжай, конечно, к своей пастве, что ты будешь с нами здесь сидеть. В принципе да, можно подыскать какой-то другой приход в Средней полосе, но кто знает, как оно сложится. А здесь, в Тикси, все уже сложилось, мне уже 50 лет… А, во-вторых, конечно же, Север заманивает, не отпускает.

Я вот сейчас приехал, вышел на улицу, вдохнул этого холодного арктического воздуха и снова заболел Севером. А когда был на Большой Земле, то почувствовал, что уже не понимаю этих людей, не понимаю их действий. Мне из всех отчетов – только единственный раз в году рассказать владыке, сколько воинских частей я окормляю. Мне не надо писать ничего кроме налоговых отчетов. Вот представьте себе, как это все замечательно и славно. Трудись где-нибудь на работе и заодно неси людям Свет Христов, потому что у кого-то обязательно возникнут какие-то вопросы о вере. И, может быть, еще у одного человека оттает сердце, чтобы принять Божью любовь и благодать.