Игумения Варвара (Сажнева) 23 года является настоятельницей Алексиево-Акатова женского монастыря в Воронеже. Приняв монастырь в, практически, полностью разоренном состоянии, матушка, как сказал митрополит Воронежский и Лискинский Сергий, «не только подняла его из руин, но сумела возродить духовно, и сегодня эта обитель стала источником силы и нравственного здоровья для многих и многих людей». О игуменском призвании, особенностях выбора жизненного пути, о построении сестричества как духовной семьи – сегодняшняя беседа с игуменией Варварой.
Матушка, Вы прошли долгий путь возрождения монашеской жизни в Вашей обители, было много трудов, горестей и радостей. Но теперь, когда монастырь восстановлен, скажите, что было самым сложным в жизни общины и какие задачи приходится решать сейчас?
Монастырь восстановлен – это великая радость. Но самое трудное – работа над своей душой, и этого труда не стало меньше. Мы многому научились, живя в монастыре. Конечно, совершенству нет предела, но мы радуемся за те души, которые что-то обрели, что-то поняли, с чем-то смирились.И мы, в свою очередь, научились смиряться, принимать всё происходящее как из руки Божией, заботиться не только о себе, но и о других и понимать, что назначение игумении состоит именно в этом. И благодаря этому я чувствую, как важна близость игумении с сестрами.
Близость и взаимное доверие – если не главное, то, наверное, необходимое условие для того, чтобы монашеская община стала духовной семьей. Но как расположить, вдохновить сестер, чтобы они доверяли игумении, открывали ей свои души?
Знаете, я думаю, что искусственно насадить доверие невозможно. Сегодня сестра может доверять тебе, а завтра настроение поменялось или еще что-то произошло... Враг ведь тоже искушает. В монашеской жизни не бывает всё гладко. Все мы формируемся постепенно. Да, я хочу, чтобы сестра доверяла мне, открывала помыслы, но готова ли я, выслушав ее, дать правильный ответ и не повредиться по собственной неопытности? Наверное, для всего должно наступить свое время. Может быть, не одно поколение монахинь надо воспитать, чтобы возродить духовную жизнь в наших монастырях.
Духовник в женском монастыре
Матушка, как Вы думаете, насколько необходим женскому монастырю духовник в наше время?
Человеческая душа, особенно душа женская, склонна иметь опору. Мы не всегда можем точно определить, для чего нам нужен духовник: то ли для того, чтобы помочь решить духовный вопрос, то ли для того, чтобы нас просто пожалели, поняли, поддержали... Милостью Божией более двадцати лет я исполняю послушание игумении. На протяжении этого времени у нас в монастыреслужили разные священники. Некоторым из них – в монашеском сане (они могли и небыть официальными духовниками) – сестры доверяли, но, к сожалению, нередко духовное руководство этих отцов приводило к разделению нашей монашеской семьи. Существуютдуховные законы: для игумении душа каждой из сестер – родная. Игумения находится с сестрами двадцать четыре часа в сутки и постоянно чувствует духовную связь с ними. Священники же, которые служат в монастыре и которым исповедуются сестры, часто совсем не знают внутренней жизни обители. Или рассуждают так:если эта сестра у меня спрашивает о той или иной духовной проблеме, значит, это мое чадо, а если она пошла к другому батюшке, значит, не мое и тогда уже она не так мне близка.
Я не хочу сказать, что так думают все священники. Нет. Просто такое явление встречалось нам на нашем пути. Для игумении же нет своих и чужих, для нее все свои. Было время, когда мы все очень хотели духовника. А сейчас всё чаще приходится слышать от сестер: «Матушка, мы батюшке сказали это на исповеди, но не можем не сказать и Вам, иначе душа не будет спокойна». И я чувствую, что между нами есть духовная связь.
К сожалению, у меня не было такого опыта, который получали будущие игумении в других обителях, возрастая рядом со старицами и словно от родной мамы получая от них всё необходимое. Поэтому много лет подряд я задавала себе вопросы: как стать матерью сестрам? Нужен ли нам духовник? Ведь период становления духовной жизни монастыря – это очень непростое время. Все мы были моложе и очень нуждались в духовном руководстве. У нас у всех были родители, мать и отец, которые дополняли друг друга. Если чего-то не хватало в одном, бежали к другому, и конфликты разрешались. Так и в нашей монашеской семье, конечно же, чувствовалась потребность в таком духовнике, который бы нас объединял. Но сложилось иначе, и такой мечты сейчас у меня уже нет. Если раньше возникали вопросы, куда бы поехать, чтобы с тем или иным батюшкой посоветоваться, то сейчас эти порывы всё тише.
Я думаю, что все мы входим в такой период жизни, когда наступает осознание, что от самого себя никуда не уйти. Никто за нас не проживет эту жизнь и не исправит наших ошибок, кроме нас самих. Все мы знаем заповеди. В каждой обители, конечно же, есть свои особенности, но устав у нас, в общем-то, один для всех. Если мы не будем его нарушать, то одно это уже может духовно сформировать монашескую общину. Когда игумения бывает с сестрами на службе, на трапезе, на правиле, в доступной форме проводит с ними беседы, этого бывает вполне достаточно для духовной жизни. Многие вопросы я стараюсь сама разбирать с сестрами; когда бывает нужно, обращаюсь за духовным советом. Наш монастырь расположен в непосредственной близости с епархиальным управлением, где ежедневно митрополит Воронежский и Лискинский принимает посетителей. У меня всегда есть возможность задать вопрос владыке Сергию. Пусть это будет три минуты или пять минут, но для меня это очень важно. Владыка служит у нас, примерно, раз в месяц, Великим постом проводит беседы с сестрами. В свою очередь, я в течение всего дня доступна для сестер,все духовные вопросы мы стараемся не откладывать, а разрешать, так что, наверное, можно сказать, что у сестер есть потребность открывать душу игумении.
Призвание
Матушка, что оказало влияние на Ваш выбор жизненного пути?
Святые говорят, что о прошлом можно что-то сказать только спустя много лет. Оглядываясь назад, я бы сказала, что мое духовное формирование происходило в семье. Мои родители свой земной путь закончили в монашестве. Путь этот не был простым. Отец – инвалид войны, я была восьмым и последним ребенком в семье, и мое воспитание отличалось от того, которое получали мои сверстники.В моей жизни всегда было довольно много ограничений. Великим постом, например, играть в лапту мне разрешали только повоскресеньям. В будни – домашние дела, уроки... Лапта считалась развлечением, как и школьные вечера в посты или под праздники. Но именно эти ограничения помогли сформироваться такому качеству, как покорность, которое, конечно же, пригодилось в монашеской жизни. Ведь покорность – качество духовное. В православной семье ребенок формируется в покорности благой родительской воле. И, когда он вырастает и создает свою семью, у него бывает гораздо меньше проблем, чем у обычных людей.
Сейчас мы всё чаще слышим о том, что мало молодых людей выбирают монашеский путь. Но ведь не только в монастыри не хочет идти молодежь.Молодые люди точно так же не хотят создавать семьи, заводить детей... Порой встречаешься с кем-то из молодых и спрашиваешь, почему они живут в гражданском браке, почему не хотят венчаться? И в ответ слышишь: «Ой, ну а разве можно всю жизнь прожить с одной женой?» Всё, что требует трудов, увы, часто не является привлекательным для современного человека, настроенного на развлечения. Современные люди боятся трудностей и часто даже сами себе не могут в этом признаться. Конечно, Господь через жизненные обстоятельства направляет человека на путь следования Его воле.Но я думаю, произволение всё равно остается за нами. Я не могу ответить на вопрос, почему я стала монахиней. Думаю, это особое состояние души. Наверное, монашеский дух входил в меня, когда в юношеские годы я приезжала на приход Покровской церкви, где настоятелем был будущий владыка Никон [1]. Там я всегда чувствовала умиротворение. Видимо, призвание было, и оно находило отклик в моей душе.
Родители
Расскажите о Ваших родителях. Они были людьми церковными? Это было нелегко в советское время...
Мой отец – уроженец Липецкой области, а мама из Иванова. Они поженились в мае 1941 года, и отец до 1943 года воевал, на Курской дуге получил два осколочных ранения и контузию.Дед по линии отца был старостой сельского храма и состоял в духовной дружбе с его настоятелем отцом Павлом Котельниковым, впоследствии схиигуменом Стефаном [2]. Отца Павла трижды арестовывали, но когда в храм присылали других священников, дед быстро определял, что это были обновленцы, за что и поплатился. Он был осужден на 10 лет и отбывал наказание в Елецкой тюрьме. Когда я росла, в семье об этом не говорили. Мы знали, что мои дедушка и бабушка были раскулачены, что дедушка пострадал за веру – и всё. Как и от чего умер мой дед, мы не знали. И вот около пяти лет назад одна моя знакомая, закончив Свято-Тихоновский университет, начала заниматься новомучениками Липецкой земли. Работая в архиве, она нашла материалы дела священника Павла Котельникова. Когда он вернулся из мест заключения, он был духовником ее матери и моих родителей. Также она обнаружила протокол допроса моего деда.И, знаете, этот документ больше напоминает жития святых. Я благодарна Богу, что у моего рода такие корни. Дед не скрывал, что он верующий, в протоколе есть его слова о том, что наступило время исповедничества: «Для меня жизнь есть… единственное святое Евангелие. Я стремлюсь к жизни Небесной… Мы считаем себя учениками и последователями Христа…» В помещении временного заключения, где он находился,было подставное лицо, человек, который записал в протоколе, о чем разговаривали заключенные. Так вот мой дед и его сокамерники, понимая, что надо пострадать за Христа, утешали и поддерживали друг друга, говорили, что не нужно бояться, вспоминали слова Евангелия.
Их расстреляли?
Нет, дед отсидел десять лет. В 42-м году, видимо, в связи с войной, он был освобожден. Но через несколько месяцев умер от истощения. Он умер своей смертью, претерпев всё до конца. На его могилке я бываю каждый год. Дед по линии матери тоже был церковным человеком, читал Апостол в храме. В семье, как я уже говорила, было восемь человек детей, никто из моих братьев и сестер не был пионером и комсомольцем.
У моего отца тоже была интересная жизненная история. В конце 50-х годов после инсульта его парализовало. Мама кормила его с ложки, одежду нельзя было надеть из-за сильной боли во всем теле. Над отцом висела простыня, прикрывавшая наготу. Врачебная помощь иссякла, тем более что ее не очень-то стремились оказывать семьям вроде нашей. В то время ещек ветеранам войны не относились столь любезно, как сейчас. В общем, мой отец стал кандидатом на умирание. И тогда он попросил маму съездить на источник преподобного Серафима в Саров привезти святой воды. Мама поехала, но в Сарове тогдарасположилась военная часть, и город был закрыт. Я сейчас не вспомню название станции, до которой доехала мама, но она рассказывала, что, когда она вышла из поезда и опечаленная стояла у какого-то ручейка, к ней подошел старичок. Они разговорились, и мама рассказала ему,зачем приехала. И старичок заверил ее, что ручей от саровского источника подходит именно к этому месту и что можно здесь набрать водички. Мама так и сделала, а когда приехала домой, дала воды отцу,сбрызнула этой водой его тело. И произошло чудо: руки его расслабились, он перекрестился и попросилрубашку. А накануне приезда мамы отцу приснился сон: подошел старичок, прикоснулся к области сердца, как будто открыл; вынимает сердце, а другое вставляет и говорит: «Не новое, но поработает»… Отец прожил еще 27 лет, скончался,приняв перед смертью монашеский постриг. День кончины был открыт ему, отец лег на пол, попросил дать ему постригальную рубашку и зажечь свечу, мы с мамой читали молитвы, а он мирно отошел ко Господу.
После смерти отца мама тоже приняла постриг и последние годы жила со мной в монастыре.
В монастыре могут и должны раскрыться все таланты
Как долго длится испытательный период в вашем монастыре? Говорите ли Вы людям о том, что жизнь в монастыре не для них, если видите это, или они должны самостоятельно сделать такой вывод? Как это происходит?
Ну, это всегда индивидуально для каждого человека. Хотя сейчас почти всегда я могу предположить, кто задержится в монастыре, а кто нет. Поначалу мне хотелось всех объять и оставить в нашей обители. Сейчас понимаешь, что каждый человек должен сам решить, подходит ли ему монашеская жизнь.Я думаю, года три можно быть послушницей. Иногда полтора. Это уже как бы индивидуально. В рясофор раньше не постригали менее чем через пять лет. В мантию, желательно, в возрасте не раньше сорока.
Матушка, складывается впечатление, что в вашей обители много талантливых людей. Вы благословляете сестер развивать свои способности?
В монастыре могут и должны открыться все таланты, которыми наделил человека Господь. Ведь еще древние святые Отцы говорили, что распределять послушания необходимо в соответствии с наклонностями человека. В то же время в монастыре полезно проходить все послушания. Ну, конечно, и состояние здоровья насельниц нельзя не учитывать. Если сестра не способнастоять у кастрюли на 40 литров, значит, она неможет быть поваром. Нет смысла ставить цветоводом человека, который не видит красоты цветов. Также и со всеми остальными послушаниями: кто-то может хвалить Бога пением молитв, кто-то способностью писать иконы. Все таланты могут умножиться в монастыре. Даже такой талант, как дар милосердия. В нашей обители, например, большая часть сестер преклонного возраста, восемнадцать человек, уже перешли в иной мир, и почти все они требовали ухода. Не каждый способен ухаживать за больными: кто-то брезгливый, кому-то просто никогда раньше не приходилось этого делать. К больному человеку приходится вставать ночью, иногда вызывать врача. Но даже святые отцы уравнивают подвиг больного человека с подвигом того, кто ухаживает за ним. На этом послушании раскрываются лучшие качества души – способность понести тяготу другого человека, проникнуться сочувствием к нему.
Беседовала Екатерина Орлова
Фото: Владимир Ходаков
[1] Митрополит Липецкий и Задонский Никон (Васин). С 1976 по 1990 год служил настоятелем в Покровском храме села Павловка Добринского района Липецкой области. В 1990 г., уже в сане архимандрита, был назначен духовником Алексиево-Акатова монастыря (до перевода, спустя год, в Задонский Рождество-Богородицкий монастырь).
[2] Cхиигумен Стефан (Котельников) в последние годы жизни (с 1971 по 1979) служил настоятелем Христорождественской «что в Студенках» церкви г. Липецка, благочинным Липецкого церковного округа. При советской власти неоднократно претерпевал аресты и ссылки. Почитается на Липецкой земле как местный подвижник благочестия.
Алексиево-Акатов монастырь, по преданию, основан в 1620 году после победы воронежцев в сражении с войском литовцев и черкасов, совпавшей с днем памяти святителя Алексия, митрополита Московского. Устроителем и первым настоятелем обители стал игумен Кирилл (1621–1632), усердием которого был благоукрашен ранее Успенский монастырь. Обитель была основана на началах древнего пустынножительства, позже, в XVIII веке, стала общежительной. В пустыни были построены деревянная церковь во имя Святителя Алексия и келия для игумена, а также четыре келии старцев. Около святой обители стали селиться боголюбцы, желавшие уединения, и возникла слободка. К 1676 году число дворов достигло 45. Монастырь окреп и стал приобретать земельные угодья с рыбной ловлей, сенными покосами и лесами. В 1674 году благодаря возросшим доходам в монастыре была возведена каменная церковь. Оставшаяся от нее шатровая колокольня до сих пор украшает обитель. В 1700 году по указу царя Петра I в целях освобождения места под верфи был упразднен Успенский монастырь и вся братия перешла в Алексиево-Акатову обитель. Одновременно государь возвысил статус монастыря, теперь единственного в городе, пожаловав настоятелям сан архимандрита. В начале XVIII века настоятель монастыря архимандрит Никанор (1702–1710) привез в Воронеж список с чудотворной иконы «Троеручица» из Ново-Иерусалимского монастыря. Прославленный многими чудотворениями, этот список стал впоследствии главной святыней обители.
В 1764 году императрица Екатерина II, сократившая число монастырей и изъявшая в казну их вотчины, определила статус Алексиево-Актова монастыря как второклассного со штатом в 17 человек. Тем не менее обитель и на протяжении последующего столетия продолжала строиться и благоукрашаться. В конце XIX века отмечается особый расцвет ее просветительской деятельности, в чем была немалая заслуга настоятеля – преосвященного Владимира (Соколовского). В это время при монастыре действовали епархиальный училищный совет и епархиальный комитет православного миссионерского общества, размещались учительская и регентская школы, проводились воскресные религиозно-нравственные чтения «со световыми картинами», был создан хор мальчиков.
В 1920-е годы еще не закрытый монастырь стал центром религиозной жизни Воронежа. В течение года своего пребывания на Воронежской кафедре в нем постоянно совершал богослужения и произносил проповеди священномученик архиепископ Петр (Зверев). Настоятелем в то время был архимандрит Иннокентий (Беда), так же, как и владыка Петр, заключенный впоследствии в Соловецкий лагерь и погибший там. Прославлен в лике святых и сменивший его игумен Алексиевского монастыря архимандрит Тихон (Кречков), в числе других воронежских священников расстрелянный в августе 1930 года.
В 1931 году советская власть окончательно разорила и закрыла обитель. Монастырь возвратили Церкви в 1990 году. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II он был возобновлен как женский. 4 ноября 1990 года была отслужена первая Божественная литургия. 4 января 1992 года совершен первый постриг десяти сестер, в том числе монахини Варвары (Сажневой), в апреле того же года ставшей настоятельницей и в апреле 1993 года возведенной в сан игумении.
В настоящее время на территории монастыря восстановлены все уцелевшие здания (храм, колокольня), построены келейные корпуса, трапезная, часовня для водосвятных молебнов и часовня в честь Новомучеников Воронежских с мозаичными иконами.
Каждый день в монастыре совершается Божественная литургия.
Не забыта традиция духовного просвещения мирян: работает детская Воскресная школа, насельницы обители проводят экскурсии для паломников. Сестры также несут послушание по приему и организации трапез для гостей епархии. Забота игумении Варвары простирается и на малоимущие, многодетные семьи, помощь престарелым и инвалидам, заключенным: устраиваются благотворительные обеды, нуждающихся снабжают духовной литературой, лекарствами и продуктами.
Новости
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
