Подвижница благочестия Московского Иоанно-Предтеченского монастыря монахиня Досифея (принцесса Августа Тараканова) пока не канонизирована, но ширится ее почитание, начавшееся более 200 лет назад. Много верующих приходит в Новоспасский ставропигиальный мужской монастырь, где в 1810 году по завещанию «секретной монахини» (таинственной затворницы) ее похоронили напротив кельи особо почитаемого ею иеромонаха Филарета (Пуляшкина), а в 1996 году были обретены честные мощи этой непрославленной святой. Теперь они покоятся в храме Преподобного Романа Сладкопевца с усыпальницей Дома Романовых. Люди молятся об упокоении души матушки Досифеи, просят ее помощи и заступничества, и часто по вере своей получают просимое. 17 февраля, в день преставления великой подвижницы, сестры Иоанно-Предтеченского монастыря торжественно служат панихиду в родной обители старицы, где та провела в затворе около 25 лет, затем посещают Новоспасский монастырь. В Новоспасском панихиду служат по Великому князю Сергию Александровичу и монахине Досифее. Их память приходится на один день...
Большая работа проделана за минувшие годы по подготовке материалов к прославлению монахини Досифеи в лике местночтимых святых. Сестры обители убеждены: ее канонизация – это лишь вопрос времени. Будет на то изъявление воли Божией, все совершится вмиг. А пока каждую субботу совершается панихида на месте подвигов затворницы Досифеи. И постоянно пополняется «копилка» документальных свидетельств о случаях чудесной помощи этой молитвенницы Церкви Небесной. Также во время экскурсий по монастырю его насельницы стараются донести до паломников мысль о величии подвига смиренной монахини, чей духовный авторитет в Москве был настолько высок, что к ней как к старице пришли в свое время юные братья Тимофей и Иона Путиловы, будущие настоятели: Оптиной пустыни – преподобный Моисей и Саровской – игумен Исаия II.
Иноческий подвиг августейшей особы
Правда, люди с рациональным мышлением или маловеры, встречающиеся и среди паломников, нередко спрашивают сестер: если монашеский постриг был совершен насильственно, о каком тогда подвиге можно говорить? Ведь не искала же княжна Августа монашеской аскетической жизни, не стремилась к молитвенному уединению – просто обстоятельства сложились таким вот образом... Однако вдумаемся в высказывание известного московского пастыря – протоиерея Алексия Уминского, который в телефильме «Княжна Тараканова» произносит убедительные слова, способные развеять любые сомнения: «Как все-таки удивительно Господь знает нас лучше, чем мы сами! Кому-то может показаться, что жизнь Августы в России сложилась трагично. После счастливого детства на Украине, после жизни в уютной Европе она оказалась замурованной в каменном мешке одного из самых мрачных монастырей Москвы. От ужаса можно было сойти с ума. От отчаяния – покончить с собой. Но то, что другого подтолкнуло бы к смерти, ей дало силы к новой духовной жизни. Августа Тараканова стала святой». В другом фильме – «Принцесса Тараканова» (силами Иоанно-Предтеченского монастыря был выпущен сборник, в который вошли эти два замечательных фильма) насельник Новоспасского монастыря иеромонах Петр (Ерышалов), нынче – игумен, наместник Свято-Троицкого Ипатьевского мужского монастыря в Костроме, продолжает эту мысль. Называя подвиг матушки Досифеи сугубым подвигом, отец Петр говорит: «Именно смиренное перенесение скорбей, то есть принятие их как из рук Самого Бога, делает человека святым».
Осознать высоту духовного подвига матушки Досифеи некоторым людям мешает историческая путаница: ее ошибочно принимают за самозванку, утверждавшую, что она является дочерью императрицы Елисаветы Петровны и графа Алексея Разумовского, а, значит, может претендовать на Российский престол. Есть в Третьяковской галерее широко известная картина кисти Константина Флавицкого «Княжна Тараканова», на которой изображена мнимая дочь Елисаветы, по приказу Екатерины II заключенная в Петропавловскую крепость и там скончавшаяся от чахотки. Но настоящую дочь, Августу Тараканову, привезли в Россию из-за границы по Высочайшему повелению лишь спустя 10 лет, применив хитрость и обман. Готовившая к переизданию брошюру «Инокиня Досифея», написанную в конце XIX века протоиереем Василием Рудневым (впоследствии он стал архимандритом Тихоном, настоятелем Данилова мужского монастыря), насельница современной обители на Китай-городе инокиня Илария (Харченко) написала в предисловии, что для нас навсегда останется загадкой происхождение Ивановской затворницы: «Нет документов, нет прямых и точных свидетельств, остается предание».
Но и сама мать Илария (сейчас она монахиня Феонилла), и настоятельница монастыря игумения Афанасия (Грошева) с сестрами, и протоиерей Алексий Уминский, и игумен Петр (Ерышалов), а также немало православных людей, знакомых с историческим преданием, верят в него, потому что они верят в Промысл Божий. Чем если не Промыслом Божиим можно объяснить то, что дочь Петра I Елисавета Петровна, завидная невеста для какого-нибудь иностранного принца и даже короля, осталась в России, где все годы своего правления она строила и украшала православные храмы, окружая себя, в отличие от отца, исключительно русскими людьми? И полюбила-то она скромного придворного певчего – сына малороссийского казака Грыцька Розума, ставшего впоследствии графом Алексеем Разумовским, не утратившим с этим высоким титулом ни природной скромности, ни истинного благочестия. Обвенчалась Всероссийская императрица с любимым тайно, но при свидетелях. Согласно преданию, Августа – их дочь, которую по сложившимся обстоятельствам родители не могли воспитывать, но их личное благочестие ей было известно и служило примером. Во время нашей беседы монахиня Феонилла (Харченко) произнесла ключевые слова: «Многих людей, в первую очередь, поражает знатное августейшее происхождение матушки Досифеи. Затем, по мере знакомства с ее жизнью в России, именно эта подвижническая жизнь становится важнее всего. Интерес людской перемещается на годы в затворе, где Ивановская невольница за четверть века стяжала дары утешения, молитвы и прозорливости».
Приговор к вечной жизни
Итак, когда 39-летнюю княжну под строжайшим конвоем доставили в Россию и из уст императрицы Екатерины II прозвучало, что во избежание смут, то есть ради блага Отечества, она должна принять монашеский постриг и жить в уединении, эти слова стали для Августы Таракановой приговором, приведенным в исполнение незамедлительно... «Да, нелегкий крест угодно было Провидению возложить на эту невольную затворницу; но кроткая от природы, воспитанная в православии, она не пала под тяжестью его», – читаем мы у собирателя исторических преданий Ивановского монастыря протоиерея Василия Руднева. И далее: «Руководителями ее на новом пути жизни были лица, имевшие к ней доступ: игумения монастыря и духовник. Игуменией в то время была Елисавета, старица доброй жизни, более 40 лет безвыходно жившая в монастыре Ивановском; монахини и белицы при избрании игумении единогласно двумя прошениями входили к начальству, чтобы никто другая, а именно она была поставлена в игумении».
Еще один современник матушки Досифеи, ревнитель учености и просвещения, блестящий проповедник, прямодушный и чистосердечный архипастырь, прославивший свое имя святительскими трудами не только в России, но и далеко за ее пределами, оказал огромное влияние на формирование «нравственного характера» отшельницы, взяв ее под отеческое покровительство. Это митрополит Московский Платон (Левшин). Пока жива была Екатерина II, он руководил заточенной в четырех стенах таинственной для всех монахиней через игумению обители и духовника. А после смерти императрицы Преосвященнейший владыка сам бывал у затворницы и, как рассказывали современники, в большие праздники приезжал к ней с поздравлениями. Вероятно, природные гены глубоко верующих родителей и сильное своей благодатью духовное руководство со стороны названных лиц сотворили чудо. (Или Господь готовил принцессу к избранничеству и уделу затворницы с самого ее рождения? Ведь родилась она тайно, воспитывалась в чужой семье, под чужой фамилией, вынуждена была скрывать свое происхождение и во взрослом возрасте, живя вдали от Родины как изгнанница).
Внучка Петра I, возродившая старчество
Чудо же заключается в том, что миру явилась старица, к коей за советом, утешением благословением пошел самый разный народ – от высокопоставленных особ до простых людей. И которая, по Промыслу Божию, оказалась у истоков расцвета старчества в Оптиной пустыни. Об этом мы беседуем с другой насельницей обители – монахиней Тавифой (Исаевой), пытаясь проследить сокровенные духовные связи того времени, маршруты духовной географии.
В Молдавии подвизался старец Паисий (Величковский), возродивший на Руси после преподобного Сергия Радонежского школу старчества. Через преподобного Паисия в обитель пришли традиции афонской аскезы, умной молитвы и божественного рассуждения. Он также указал на один из главных источников иноческого воспитания – чтение святоотеческих творений и правильное их применение в монашеской жизни. В Москве таким центром, откуда распространялось умное делание, то есть сердечная молитва, стал Новоспасский монастырь. Наместник обители иеромонах Александр (Подгоричани или Подгорченков, как писалась его фамилия в России) и иеромонах Филарет, в схиме Феодор (Пуляшкин), обильно пользовались духовным богатством отца Паисия, зная его заочно, но горячо любя его, читая-перечитывая переведенные им вместе с учениками древние рукописи подвижников, привезенные батюшкой с Афона. С отцом Александром и отцом Филаретом, младшими современниками преподобного Паисия (Величковского), матушка Досифея находилась в духовном общении. К ним, благодатным старцам, она послала братьев Путиловых. И все же первой, к кому в столице направились 19-летний Тимофей и 14-летний Иона, пришедшие сюда из Ярославской губернии и поступившие в услужение к одному купцу, была монахиня Досифея. Правда, на личную встречу с ней они не рассчитывали – желали лишь взглянуть на таинственную инокиню, о которой все вокруг говорили, что она высокой духовной жизни. Но встреча состоялась и стала судьбоносной не только для самих братьев, но и для всего русского монашества. Благодаря наставлениям затворницы, прозорливо увидевшей их дальнейшую судьбу, братья избрали путь монашеского делания. Младший, Иона, принявший постриг с именем Исайи, стал десятым настоятелем Саровской пустыни, и вот как характеризует время игумена Исаии II безымянный составитель «Подробного описания» Саровской пустыни: «Братия, жившие в обители при пяти настоятелях, засвидетельствовали, что при о. Исаии до самой его кончины обитель пользовалась таким спокойствием, таким согласием в братии, каких при других настоятелях не было». А при старшем его брате схиархимандрите Моисее Оптина пустынь становится, по существу, центром духовной жизни России. На протяжении 37 лет мудрый отец-настоятель управлял обителью, введя в ней древний иноческий порядок и учредив старчество, которое возрастало и укреплялось.
Однако вернемся к истокам. Отец братьев Путиловых хотя и был благочестивым человеком, воспитывавшим своих детей в страхе Божием, но, узнав об их намерении оставить мирскую жизнь, разгневался. Не хотел он видеть сыновей монахами! Долго пришлось его уговаривать. Думается, твердости в этом вопросе придало братьям письмо, написанное матушкой Досифеей в 1805 году, и хранимое преподобным Моисеем Оптинским как святыня. В нем есть следующие строки: «Вы же, видев совесть свою как бы в зеркале и приняв несение креста Спасителя нашего, послушание нести Его и далее, дондеже укажется место и время сложить его, страшитесь сбросить его с себя, угождая побуждениям плоти, в коей часто бывает и враг владыкою. Но достигши спокойствия совести и будучи наставляемы отцом Александром, не страшитесь возмущения со стороны родственников, имея Отца и Матерь, Иже на небеси. Впрочем, хотя дядя, сестры и прочие родственники в неудовольствии по свойству плотскому и мятутся, яко в мире, ища наказаний, но вспомните родителей К. Д-ча, незлобствующих о спасении ближнего. Может быть, Бог смирит сердца и ваших родственников, если веры утверждение не поколеблется в сердце вашем и не сделаете отступления, дав себя исхитить волку из стада Христова и растерзать среди прелестьми ослепленных».
Мать Досифея не оставляла юных послушников духовным руководством до конца жизни, но, к сожалению, сохранилось только это письмо.
– Читаешь его и чувствуешь всю силу и мощь духовной власти, данной матушке Богом, – говорит монахиня Тавифа (Исаева). – Смотрите, с какой решимостью направляет она будущих подвижников благочестия на тот путь, который привлек их с юности, несмотря на преграды. Как замечательно пишет она о монашестве, сравнивая его с тихим пристанищем! И как образно пишет о вражде мира на дух... Чем больше изучаешь материал, тем очевиднее для тебя становится, что монахиня Досифея вошла в круг старцев того времени не как их ученица, а, можно сказать, на равных. Она – важное звено в цепочке русского старчества. В материалах, подготовленных для ее прославления, есть примечательная фраза: «Петр I упразднил старчество, а его внучка, сама старица, стоит у истоков возобновления старчества».
Благодатная помощь непрославленной святой
Что касается этих материалов, то собираются они давно. Еще в середине 90-х годов прошлого века священник Афанасий Гумеров (ныне – насельник Сретенского монастыря иеромонах Иов), немало послуживший становлению Иоанно-Предтеченской женской обители, подготовил житие монахини Досифеи для ее канонизации. Когда пять лет назад был юбилейный год – 200 лет со дня преставления подвижницы, – наместник Новоспасского монастыря архиепископ Алексий (Фролов) благословил сестер написать службу и икону к ее прославлению. Еще, по свидетельству сотрудников Новоспасского монастыря, он решил оставить могилу матушки Досифеи в усыпальнице Дома Романовых незацементированной (как и могилу Великого князя Сергия Александровича) – на случай их прославления. Приснопамятный Владыка понимал, кем является для нашей Церкви Ивановская затворница...
Составлявшая службу подвижнице монахиня Тавифа (Исаева) рассказывает, что ей, не имеющей ни богословского образования, ни поэтического дара, поначалу было очень трудно выполнять послушание. Еще труднее стало работать над текстом после смерти ее наставницы, которая до этого проверяла буквально каждое слово. И тогда мать Тавифа взмолилась к старице Досифее, стала усердно просить вдохновить ее.
– А вскоре я почувствовала, что неожиданно находятся подходящие формы и слова складываются в единый текст. С удивлением теперь читаю службу: неужели я ее составляла? – произносит моя собеседница.
Знакомясь с документальными свидетельствами благодатной помощи монахини Досифеи в наши дни, я поняла, какая трудная задача стоит передо мной. Свидетельств записано много, каждое из них показывает, насколько родной и близкой, скорой помощницей в различных нуждах и обстоятельствах жизни стала для них непрославленная святая. Но рамки материала не позволяют привести все случаи исцеления, избавления от скорбей, вразумления оступившихся, произошедшие по молитвам к особо почитаемой матушке. Что выбрать? Я решила остановиться на свидетельстве, связанном с чудесным вхождением в монашескую семью Иоанно-Предтеченской обители инокини Михеи (Грачевой). Прихожанка Новоспасского монастыря, она как-то пришла сюда на службу. Пришла с трудом, да и говорила тогда с трудом, потому что недавно перенесла инсульт. Но, работящая от природы, она сидеть дома без дела не могла. Попросила дать ей какое-либо легкое послушание, а строительница и казначея монастыря монахиня Анувия (Виноградова) согласилась – неожиданно для всех сразу благословила принять Анну трудницей. «Вскоре после того, как я поступила на послушание в Иоанно-Предтеченский монастырь, Господь мне явно показал, что именно монахиня Досифея привела меня на место своих подвигов, – указывается в свидетельстве. – Однажды во время Литургии в Новоспасском рядом со мной встала какая-то монахиня очень маленького роста. Стояла рядом и молилась. А потом 
накрыла меня своей мантией и скрылась». Уникальный портрет старицы Досифеи, хранившийся в XIX – начале XX века в ризнице Новоспасского монастыря, сегодня широко известен. (На обороте портрета надпись: «Принцесса Августа Тараканова, в иноцех Досифея, постриженная в московском Ивановском монастыре, где по многих летех праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре». Слова «в иноцех» всегда переводились – в монашестве. Тогда не был распространен современный обычай пострижения в иночество). В том самом портрете инокиня Михея узнала черты монахини, которая когда-то накрыла ее своей мантией. Сама она после принятия иноческого пострига стала, по словам сестер, примером активного участия в жизни монашеской общины...
Не могу не упомянуть и о таком факте: накануне моей встречи с сестрами обители, занимающимися сбором и подготовкой материалов для прославления подвижницы-затворницы, в монастырь по электронной почте пришло письмо от прихожанки Натальи Коваль. В нем описывается, как ее семья, цитирую, «узнала и полюбила Досифеюшку всем сердцем, так, как можно любить только дорогого и близкого человека». В письме содержится свидетельство об очередном чуде, когда заступничеством монахини Досифеи Господь спас членов этой семьи от страшной аварии на дороге, дав им, пишет Наталья, еще время для молитв и покаяния.
– Как раз перед вашим приходом матушка Досифея снова напомнила нам о себе, – сказали монахини Феонилла и Тавифа.
Ее защиту и покровительство сестры обители ощущают постоянно.
Подготовила Нина Ставицкая
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
