10 июля 2024 года отошел ко Господу монах Серафим, в миру – Леонид Александрович Михайлов, генеральный секретарь Российского медицинского общества на протяжении почти 30 лет, выдающийся человек, талантливый организатор, много сделавший для отечественного здравоохранения, и пламенный христианин. В юности уверовав в Господа нашего Иисуса Христа, он не только пронес огонь этой веры через испытания в поздние советские годы, но и зажег им бесчисленные новые светильники.
У Леонида Александровича был дар – везде сеять слово Божие, где бы ему ни случалось находиться, и эти семена падали при дороге, в терние, на разной земле. Но для десятков, если не сотен, людей эти семена определили их судьбы и дали взойти их жизням в вертограде Церкви Христовой; для многих разговоры с ним, иногда случайные и довольно краткие – на мероприятии, в самолете или в очереди – мощно врывались в жизнь и ставили ясно перед мыслью о Боге. Он не боялся говорить о Творце, причем делал это прямо, в любой обстановке, находил для этого органичный повод и слова, и так, что у собеседников это не вызывало отторжения, во многом за счет его личного обаяния.
С молодости занимая разные достаточно высокие посты, Леонид Александрович был знаком со всеми в мире медицины в России и в других странах, в том числе со знаменитостями, и использовал эти знакомства для того, чтобы оказывать медицинскую помощь бесчисленным просителям, которые обращались к нему как генеральному секретарю медицинского общества. Он старался следовать правилу «спешите делать добро» и за идеал держал знаменитого доктора Федора Петровича Гааза.
Приняв монашеский постриг во время тяжелой болезни, теперь уже отец Серафим достиг конца своего жизненного пути и, верим, не лишится награды на Небесах, но теперь нуждается в наших молитвах. Вниманию наших благочестивых читателей мы хотели бы предложить интервью с Леонидом Александровичем, которое взял у него несколько лет назад иерей Серафим Алпатов. Надеемся, что оно будет и познавательно, и полезно, и побудит читателей помянуть об упокоении новопреставленного монаха Серафима.
Ты хочешь познать солнце, а не хочешь ли ты познать Того, Кто создал солнце?
Поиск истины в юности
В детстве и юности мне очень хотелось понять смысл жизни. У нас была хорошая школа, прекрасный Дворец пионеров с огромным количеством кружков, где можно было реализовывать любые свои способности. Я занимался в трех, четырех, пяти кружках. Но, несмотря на это, я испытывал неудовлетворенность, потому что очень хотелось понять, где мое место на Земле и в чем смысл моей жизни.
Мои дедушка и бабушка с одной и с другой стороны очень активно подогревали во мне это желание, говорили, что необходимо искать истину. Я также занимался самыми различными видами спорта: легкой атлетикой, борьбой, конькобежным спортом, хоккеем, футболом, баскетболом, гандболом. Но я понимал, что в спорте человек реализует себя только физически, а этого недостаточно, чтобы ответить на вопрос о смысле жизни.
Ответ на этот вопрос начал появляться с того момента, как я заинтересовался физикой, математикой и астрономией. Посещение астрономического кружка и возможность глядеть в небо эмоционально очень поразили меня. Открывался огромный мир, и ты начинал казаться себе очень маленьким, ничтожным. И снова возникал вопрос: если ты такой маленький в этом мире, то кому ты нужен и для чего появился?
Я стал читать огромное количество популярных книг по ядерной физике. Там открывался совершенно другой мир, не менее интересный, чем космический. Конечно, поражал и мир математики – огромный внутренний порядок, который существует во вселенной. Кто создал этот порядок? В чем вообще предназначение человека, если он такой маленький, так сказать, вообще никакой? Поэтому в юности для меня самым главным был, конечно, поиск истины.
Неожиданный переворот
Я первый раз столкнулся с христианством, когда мне было шестнадцать. Это произошло очень просто: я тогда увлекался йогой, и человек, который мне давал книги по йоге, сказал, что у его приятеля тоже есть очень хорошие книги. Он скупщик этих книг, делец, он их где-то собирает и перепродает. Я тогда спросил, можно ли где-то с этим человеком познакомиться. Попросил его телефон. Мне все-таки было интересно, что это за книги.
Мне дали телефон, я позвонил по нему, но этот скупщик книг не всегда брал трубку. Потом однажды он все-таки подошел к телефону, и я сказал ему: «Знаете, мне сказали, что у вас есть такие-то книги, а меня они интересуют с точки зрения познания мира». Он долго меня расспрашивал, откуда у меня его номер, но когда узнал, что я занимаюсь в кружке астрономии во Дворце пионеров, то успокоился, сказал, что знает руководителя моего кружка. Каким-то образом он согласился со мной встретиться.
Он играл в карты на эти книги, на иконы, безумно пьянствовал, проматывал деньги, по тем временам очень большие деньги. У него был период, когда ему эти книги привозили, они какое-то время находились у него дома, а потом куда-то продавались либо проигрывались.
Мне тогда было всего шестнадцать лет. И он согласился на то, чтобы я читал эти книги у него на кухне, пока он в другой комнате играет в карты с друзьями, но за это я должен был регулярно сдавать бутылки, огромное количество бутылок, которые они выпивали. И каждый раз я должен был убирать после них, учитывая, что все они там были обкуренные, но зато мне удавалось читать.
И когда я стал выбирать книги по йоге, по древнеиндийской философии, то этот скупщик книг сказал: «Что ты занимаешься такой ерундой?» Зашел такой в нетрезвом виде и говорит: «Занимайся православием». Я спрашиваю: «А где взять православие?» А он отвечает: «Вон там куча православных книг, выбирай любую». И когда я начал читать православную литературу, святых отцов, во мне произошел неожиданный переворот.
Моя бабушка жила рядом с церковью святого Иоанна Предтечи, и я раньше часто проходил мимо, мог зайти. Заходил и думал: надо же, какие несчастные люди эти верующие. Я занимаюсь системой формирования галактик: тонковолокнистые туманности, потом формировались галактики, такие миры, такие планеты. Они тут на коленях и кому-то молятся, а я развиваюсь.
Тогда вышла книжка Иосифа Шкловского «Вселенная. Жизнь. Разум», а также «Звезды: их рождение, жизнь и смерть», «Как работает солнце», и казалось, что мы так близки, что только руку протяни – и галактики у тебя уже в кармане. А тут стоят, бедные, на коленях, кому-то молятся: православные воспринимались больше как туземцы.
И вдруг, когда ты сталкиваешься с книгами Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Григория Паламы, начинаешь открывать Антония Великого, Макария Великого, Исаака Сирина, ты начинаешь понимать, что целый космос в самом человеке заключен. И думаешь: ну и пускай там висят звезды на небе, хорошо, – тут не до них, тут дело в тебе, какое ты имеешь отношение к этим звездам.
Как сказал Симеон Афонский: «Ты хочешь познать солнце, а не хочешь ли ты познать Того, Кто создал солнце, может быть, если ты начнешь познавать Того, Кто создал солнце, отпадет необходимость познавать само солнце?»
Ты помнишь, как ты нас тогда мучил вопросами?
И вот тогда начались мои встречи с отцом Георгием. Правда, первая встреча была с другим священником. Я к нему подошел, сказал: «Вот, у меня есть вопросы, связанные с религией». Он спрашивает: «Какие?» Я отвечаю: «Ну, вот есть индийское учение, есть греческое учение, есть египетское учение». А он: «Молодой человек, что вы мне тут пришли морочить голову? Какие-то учения там есть… А у меня вот конкретно: пришла женщина, у нее сын повесился, понимаете? Мне нужно сейчас с ней беседовать, а вы мне тут о каких-то учениях пришли голову морочить?» Я ушел и понял, что меня, мои проблемы тут не услышат.
А когда я пришел к отцу Георгию, он стал внимательно меня слушать. Отец Георгий был знаком с Севой Семенцовым, а Всеволод Сергеевич Семенцов знал три древних языка: латынь, древнегреческий, санскрит (он был востоковед) и порядка двадцати – двадцати пяти современных иностранных языков, в том числе английский, французский, немецкий, испанский, польский, венгерский, чешский, поэтому отец Георгий понимал некоторые вопросы индийской культуры. Он стал мне все объяснять: аргумент, контраргумент. И вот так три года.
В девятнадцать лет я крестился. И три года были мучительными для моего будущего крестного отца, потому что по несколько раз в неделю я брал список вопросов, привозил к нему, и мы с ним эти вопросы обсуждали. Причем не только с ним, но и с другим священником, с настоятелем, который служил тогда у нас на Красной Пресне, с отцом Николаем. И когда потом я, уже будучи взрослым человеком, приезжал в церковь, настоятель говорил: «Ты помнишь, как ты нас тогда мучил вопросами, помнишь? Ты же нас всех тогда просто выпотрошил…»
Но надо сказать, что путь к христианству у всех разный. И чем человек менее высокоумный, а простой и чистый, тем эти христианские истины ему даются легче. Чем больше у человека знаний, тем ему труднее: нужно все время сопоставлять знания, которые он получает в христианстве, с тем большим информационным мусором, которым было ранее заполнено его сознание. Поэтому доступ людей, отягощенных знаниями, к пониманию христианских истин очень труден. Простые вещи такие люди часто постигают, к сожалению, только в самом конце жизни.
Мое крещение
Крестился я в строительном вагончике – отец Георгий в нем лето проводил. Стояли два вагончика на одном участке. Вагончик отца Георгия был разделен на две части: в передней части жил он сам со своей семьей, а с другой стороны помещалась скотинка, поросенок. Напротив стоял другой вагончик, где жил знаменитый отец Димитрий Дудко, с которым мы очень много спорили. Я знаю, что его семья претерпела огромные страдания, я был у него дома, знаю, как он страдал, как ему угрожали.
Нам сказали, что наше крещение будет 31 августа, и отец Димитрий подарил мне и жене два крестика с камешками разными. Вагончик состоял из комнаты, метров десять, и небольшой веранды, метров пять, и на этой веранде нас крестили. Стояла ясная погода: солнечный день, чистое небо. И вот как только нас окрестили, вдруг неожиданно, среди ясного неба, при светящем солнце, полил ливень как из ведра. Он шел где-то пять минут, всех окатил, и снова засветило солнце.
Люди постоянно делали выбор
Чем мне дорог этот период? Тем, что в храмах была другая обстановка. Все понимали, что твое хождение в храм может повлиять на твой социальный статус. Конечно, это не те гонения, которые претерпела Церковь в годы революции и сталинских репрессий. В наши времена, времена Брежнева, могли выгнать с работы, из комсомола, института, но это, конечно, несопоставимо с тем, что было в предыдущие годы.
И тем не менее люди постоянно делали выбор между социальным статусом и внутренней потребностью быть с Богом. И поэтому любое движение в сторону храма было в той или иной мере подвигом. Некоторые за этот подвиг страдали. Один из моих друзей серьезно пострадал. Он оказался в психиатрической больнице. Другого посадили в тюрьму. Но обстановка в храме была очень молитвенная.
Чем больше человек страдает, тем глубже он слышит Бога
Большинство людей, которые претерпели какие-то реальные страдания за веру, не захотят об этом рассказывать. Во-первых, во время страданий за веру человек особым образом чувствует Христа. И если потом спросить этого человека, хотел бы он, чтобы этих страданий не было, он ответит: нет. Пусть это будет, но это настолько глубоко личное, что делиться этим человек не захочет.
Во-вторых, самое хорошее богословие только во время страданий. Если ты реально физически, морально, душевно страдал за Христа, то из этих скорбей ты выходишь со своим личным богословием. У тебя это твое личное богопознание, ты не сумеешь передать его словами, но забрать его у тебя невозможно.
Если ты идешь за Христом, ты начинаешь страдать. Начинаешь понимать, что невидимый мир гораздо реальней и ближе, чем видимый.
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) назвал автобиографию «Я полюбил страдание». Чем больше человек страдает, особенно за Бога, тем глубже он Его слышит. Чем ближе ему Бог, тем меньше человек хочет говорить. Это очень личный опыт.
Оставьте все и идите сторожем в церковь
Расскажу вам историю уже не про себя, а про архиепископа N, моего самого близкого друга. О нем можно очень много историй рассказать.
Владыка окончил Институт международных отношений и занимал довольно высокий пост в светском мире. И вот как-то в четверг он приходит ко мне домой. Он все время советовался, никогда ничего не делал без совета. Приходит ко мне и говорит: «Знаешь, у меня есть проблема: я член партии, а вот недавно принял крещение». А он крестился взрослым, в тридцать лет. Говорит еще: «Я слышал, что есть такой старец в селе Ракитное Белгородской области, который может дать духовный совет. Как ты смотришь на то, что я поеду к старцу?» Я отвечаю: «Ну поезжай».
И он в пятницу вечером сел в поезд и поехал к известному старцу, архимандриту Серафиму (Тяпочкину), тому самому, который говорил: «Нужно больше доверять Богу, а то все сам да сам. Тяжело ведь самому».
Утром в воскресенье мой друг вернулся обратно, сходил на службу, а после службы он иногда приходил к нам обедать. И в этот раз пришел обедать. Я спрашиваю: «Ты съездил?» Он отвечает: «Да, все, съездил». – «Как прошел твой разговор со старцем?» – «Ну, я ему рассказал, что у меня есть такое смущение, что я принял православие, крестился, но являюсь партийным человеком, связан с международными отношениями. Получается, я как бы обманываю людей. Старец меня спрашивает: "А что, молодой человек, хотите ли вы, чтобы ваша жизнь сложилась счастливо?" Я на всю жизнь запомнил эти слова. Отвечаю: "Ну, вообще, конечно, хочу". – "Оставьте все и идите сторожем в церковь"».
Нужно понимать, что значило для человека, окончившего Институт международных отношений, специалиста по Ираку и Ирану, в то время уйти работать сторожем в церковь. Это означало перечеркнуть всю свою карьеру – обратной дороги уже не будет. Он мог так и остаться сторожем в церкви на всю оставшуюся жизнь. Спрашиваю его: «Что ты решил?» Я очень хорошо помню этот разговор, помню очень точно его ответ: «Я решил послушаться».
Вот в этом «я решил послушаться» заключалось его высочайшее смирение и доверие Богу. Он всецело себя доверил Богу, внутренне решил, что как старец скажет, так он все и примет. Он уже доверился Богу, когда поехал к старцу. Ехал узнать волю Божию. Ну кто знал тогда, что он станет архиепископом?
Архиерейские пояс и четки
Приехал я как-то в Пюхтицкий монастырь. Сидим мы с матушкой[1], пьем чай, разговариваем. И я вижу: она думает о чем-то другом. Вроде беседуем на одну тему, а мысли ее где-то там. Она говорит: «Знаете, Леонид Александрович, со мной непонятно что происходит». Я спрашиваю: «В каком смысле?» – «Я хочу вам признаться: у меня есть огромное внутреннее желание подарить вам архиерейские пояс и четки».
Я, конечно, очень хорошо знал, какие красивые пояса вышивают пюхтицкие сестры. Говорю матушке: «Вы не стесняйтесь, если у вас есть, что подарить, вы мне подарите, я с удовольствием приму». Я знаю, что нужно все брать. Она говорит: «Я не могу понять, откуда это желание. И почему я должна дарить вам архиерейские четки и пояс? Я сама себя спрашиваю и чувствую, что должна подарить вам архиерейские пояс и четки. Ну что, дарить?» Я говорю: «Конечно, дарите». Она просит сестер: «Девочки, принесите мне пояс и четки в коробочке». Я приезжаю домой и кладу это все в тумбочку под иконы.
Через какое-то время в Москву приезжает отец N, еще будучи священником. А он тогда был инспектором духовной семинарии. Звонит мне: «Леонид, тут у меня произошли большие изменения. Меня приглашал к себе Святейший Патриарх, и меня избрали епископом. Но тут есть одна такая трудность. Мне для хиротонии необходимо облачение. Не мог бы ты мне сейчас помочь?» Я отвечаю: «Владыка, я с удовольствием куплю вам все облачения, все что нужно».
Мы с ним поехали в Софрино, взяли перечень всего необходимого, заказали. Потом приезжаем в пятницу – у них все готово, но нет архиерейских пояса и четок. Нас спрашивают: «Может, вы завтра приедете, в субботу?» Он отвечает: «У меня уже в воскресенье хиротония». А хиротония у него была в Богоявленском соборе.
Тогда нам предлагают: «Вы знаете, подвезут, мы вам сообщим, позвоним». Ну, мы как бы в этом ожидании, что нам позвонят. Пятница проходит, и я вспоминаю, что у меня есть архиерейские пояс и четки из Пюхтицы. Звоню. Владыка спрашивает: «Что, звонили из магазина?» Я отвечаю: «Нет, просто вспомнил, что у меня есть архиерейские пояс и четки».
Я очень хорошо помню, как он с этими янтарными четками и голубым поясом был на хиротонии.
Надо научиться дружить со святыми, а людей надо любить
Помню, еще в самом начале его служения, когда он был священником, я его спросил: «Владыка, у вас есть друзья?» Он мне ответил: «Леонид, в друзья себе надо всегда стараться брать святых и не брать земных людей. Надо научиться дружить со святыми, если они тебя примут, а людей надо любить».
Я бы пожелал всем научиться понимать, что Царствие Божие внутри вас. Всегда следите за тем, чтобы душа была наполнена Божественной благодатью. Для этого ее нужно хранить, нужно очень трепетно относиться к любой святыне. Коснулся святыни, задача дальше одна – хранить то, что получил. Если чувствуешь, что святыня в тебя не проникает, значит в тебе причина, нужно узнать причину, в чем дело. Нужно быть занятым плетением корзин своей души постоянно.
Второе: нужно очень бережно относиться ко времени. Ни о чем так не жалеют перед смертью, как о напрасно потраченном времени.
И третье: нужно спешить творить добрые дела. Ни в коем случае не думать, что ты это сделаешь завтра, послезавтра. Нужно обязательно быть проводником Царствия Божия на Земле и наполнять свою жизнь этой добротой. Тогда корень твоей души, смысл твоей жизни будет уже в горнем месте, а значит, не будет подвержен тлению.
Смерть убежала от человека
Вот если вспомнить кончину игумении Варвары, то на похоронах у всех сестер были радостные лица. Почему? Все ощущали ее присутствие, возможность общения с ней. Хотя вроде стоял гроб. С чем столкнулись в монастыре, с каким потрясающим явлением? Смерть убежала от человека. Она не выдержала.
И еще все чувствовали присутствие ангелов. Они пришли, чтобы забрать праведницу на небо. И все после кончины ее ощущали жизнь. Все говорили одно и то же: матушка в прямом доступе! К ней можно прийти поговорить. Хочешь, пожалуйста, разговаривай, вот она стоит перед тобой. Нужно, чтобы этот прямой доступ начинался здесь, на земле.
Беседовал иерей Серафим Алпатов
Из книги издательства Сретенского монастыря:
Православные христиане в СССР : Голоса свидетелей / сост. О. Л. Рожнева. 2018
[1] Игумения Варвара (Трофимова) – настоятельница Пюхтицкого Успенского монастыря (Эстония) († 8.02.2011).
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
