«Наследие святых отцов в жизни семьи и общества. Преемство: наши наставники – ученики святых»

XXVI Международные Рождественские образовательные чтения

Эта конференция, проходившая в Сергиевском зале Храма Христа Спасителя в Москве, собрала много людей. Монашествующие и миряне, которым за последние десятилетия стали особенно дороги, близки имена русских старцев, не позволивших мраку закрыть свет Христовой истины в тяжелые для России годы, посмотрели на их жизнь или житие в ракурсе заявленной темы. Некоторые выступающие поделились личными воспоминаниями о встречах со старцами недавнего времени, не сломленных изуверскими допросами в тюрьмах и бесчеловечными условиями в сталинских лагерях. Своим примером, назиданиями и главное – неустанными молитвами – подвижники смогли привести множество россиян к Отцу нашему Небесному, помогли стать им на путь воцерковления. А кому-то – на путь священннического служения.

Тема доклада митрополита Калужского и Боровского Климента, председателя Издательского Совета Русской Православной Церкви, была обозначена так: «Духовное преемство: наши наставники – ученики святых (на примере старцев Оптиной и Глинской пустыней)». Но начал Владыка свое выступление с другого: кончины и погребения архимандрита Венедикта (Пенькова). Точнее – с того, каким был последний наместник Оптиной пустыни, отошедший ко Господу 22 января этого года. Митрополит Климент зачитал со смартфона сообщение, пришедшее ему от одного из насельников монастыря и взволновавшее весь зал. Главной чертой личности аввы Венедикта в нем указывалась цельность:

– Он был очень цельным человеком, как будто высеченным из одного куска мрамора. У него не было второго плана, двойного дна, скрытых мыслей. При общении он сразу раскрывал свое большое сердце, и весь был, как на ладони. Мудрый, строгий, всегда чем-то вдохновленный. Он мог быть суровым, очень требовательным, но никогда не был равнодушным, безучастным, холодным… Вера отца Венедикта была яркой – как чудо Благодатного огня… Он общался, говорил, решал вопросы, молился по 12 часов в день…

Митрополит Климент рассказал участникам конференции, как 27 лет назад по благословению Святейшего Патриарха Алексия II он представил нового наместника братии Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь. Это было как раз перед всенощной 20 января. И на следующий день, 21 января, в воскресенье, архимандрит Венедикт совершил Божественную литургию в обители, где Господь судил ему стать кормчим огромного монашеского корабля. А 21 января 2018 года стало последним днем его земной жизни. Но даже из реанимации, как поведали Владыке благочинный и казначей монастыря, отец-наместник звонил в родную обитель, давал указания, проявлял попечение. Особенно трогательным был рассказ митрополита Климента, услышанный им во время одной из сокровенных бесед с отцом Венедиктом, как тот, будучи еще молодым человеком, недавно получившим профессию, узнал, что о Христе можно прочитать в Евангелии и стал искать эту книгу. Оббегал многих людей с вопросом, где можно взять Евангелие. Ему указали на одного старичка. Но старичок Петр Иванович испугался: такой вопрос во время хрущевских гонений – не провокация ли? Однако Владимир Пеньков не отступал от него, пока наконец не получил просимое. Правда, всего на одну ночь. Володя после работы стал читать Евангелие, ничего не понял и принялся его переписывать. За ночь успел переписать лишь одну главу. И когда возвращал заветную книгу хозяину, то показал ему свою тетрадку. И тогда Петр Иванович подарил ему Евангелие со словами: «Тебе это пригодится!» Еще несколько примеров удивительной цельности личности почившего пастыря привел митрополит Климент, прежде, чем перейти непосредственно к теме доклада. В докладе же он подчеркнул, что духовное единство Оптиной и Глинской пустыней основывается на бережном хранении и строгом исполнении учения преподобного Паисия Величковского, последователями и продолжателями огромного духовного наследия которого были эти монастыри. Преподобный Паисий придал в свое время очень большое значение переводу на славянский язык, и в обоих монастырях активно велась книгоиздательская деятельность, благодаря чему, отмечали современники, Оптиной и Глинской пустынью был внесен весомый вклад в просвещение общества через печатное слово. Докладчик напомнил, что на последнем Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, проходившем в конце минувшего года, 16 глинских подвижников благочестия, до этого причисленные к лику святых Синодом Украинской Православной, были внесены в общецерковный месяцеслов. А ранее, на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 году, отмечалось, что возрожденная преподобным Паисием русская школа старчества приносила свои богатые плоды на ниве спасения чад церковных Глинской, Оптиной пустыней и других монастырей. Причем именно Глинская и Оптина обители определяли духовное восхождение русского народа в XIX веке. Оптина дала 14 прославленных старцев...

Этот срез русской церковной жизни – развитие двух наших институтов старчества, центров духовного просвещения России (одного – на центральном направлении, второго – на южном), был освещен митрополитом Климентом во всей полноте. Тему преемства, святоотеческого наследия старцев Глинской Богородицкой общежительной пустыни продолжила ректор Московской педагогической академии Е.О. Крылова. (Доклад «Глинская пустынь и ее старцы»). Она сообщила, что старчество в этой обители, названной преподобным Серафимом Саровским великой школой духовной жизни, а преподобным Макарием Алтайским – самой светлой точкой на земном шаре, было закреплено уставом. Иноки каждый день приходили на откровение помыслов к старцу. Елена Олеговна подробно остановилась на личностях тех, кто помогал насельникам пустыни духовно и нравственно совершенствоваться. Это ее возобновитель преподобный Филарет (Данилевский), ставший здесь настоятелем в первой половине XIX века. (К слову сказать, его сочинение «Поучение новопостриженому монаху» было напечатано на средства Императора Александра I и рассылалось по всем епархиям для чтения). Это и простой иеромонах Порфирий (Левашов), с которым Император Александр II вел серьезную переписку относительно сухого закона и на какое-то время сухой закон в стране был введен. Это и преподобный Илиодор (Голованицкий): его братия на Афоне просила стать духовником афонитов, но после усердных молитв в закрытой афонской келье в течение трех дней старец ответил им, что Матерь Божия не велит, и он должен вернуться в Глинскую пустынь.

Господь попустил катастрофе 1917 года, повлекшей за собой страшные последствия для русского народа, обрушиться на Россию, на долгие десятилетия придавить ее тяжелой глыбой неисчислимых бед и страданий. Казалось, все сметено, разрушено, умерщвлено. Но благодаря тому, что православная первооснова уцелела, поскольку духовный фундамент был укреплен подвижниками предшествующего времени, во второй половине XX века появились старцы, которых можно назвать реаниматорами духовной жизни. Тысячи людей с разных концов страны приезжали к ним за советами, назиданиями, благословением. Ехали к митрополиту Иосифу (Чернову) в Алма-Ату, к архимандриту Серафиму (Тяпочкину) в село Ракитное Белгородской области, к архимандриту Иоанну (Крестьянкину) в Псково-Печерский монастырь. Епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин в своем докладе «Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов). Исповеднический подвиг» вспомнил, что студенты духовной семинарии, академии часто гостили у владыки Иосифа, но если наведывался кто-то из «надзирающих органов» или даже секретарь епархии, Владыка торопил молодежь со словами: «Идите в соседнюю комнату и сидите там тихо». Такое было время! Будущий епископ Вениамин, а тогда Николай Лихоманов, студент мехмата МГУ имени Ломоносова, вначале побывал в Алма-Ате, выполняя поручение отца Наума (Байбородина) из Троице-Сергиевой лавры. Отвез с одной женщиной напечатанные на машинке книги – «Добротолюбие». Затем два года подряд ездил туда на каникулы, чтобы напитаться общением с архиереем, который, проведя около 20 лет в тюрьмах лагерях, оставался светлым человеком, доброжелательным, с чувством юмора. Его вера «за колючей проволокой» еще сильней разгорелась, и он согревал ею всех, с кем сводила жизнь.

– Лично общаясь с духовным лицом, архипастырем-старцем, немножко юродивым, я решил идти по церковной линии. Хотя Владыка говорил, что передо мной много дорог открывается. Но его пример, его жизнерадостность и оптимизм, его благодарение Богу за все, что Господь судил ему перенести, и то, что он всегда-всегда поддерживал людей, помогли мне выбрать путь. Я благодарен Богу, что встретился с этим подвижником, исповедником, – заключил епископ Вениамин.

Другой многолетний узник ГУЛАГа тоже сохранил стойкость духа, оптимизм и сердечность. К нему, постоянно пребывавшему в молитвенном состоянии, потянулось как к светильнику во тьме безбожия великое множество людей. В лагере он, прячась под одеяло от окружающих, читал наизусть все каноны. Его память полностью воспроизводила дневной круг богослужения. А служба была для него источником высшей радости. Когда подоспел срок освобождения после 10-летнего заключения, начальник лагеря спросил: «Ну что, служил?» – «Служил», – ответил он. «А что будешь делать, когда выйдешь на свободу?» – «Опять буду служить». И тогда ему добавили еще четыре года заключения, сослав из Красноярского края на казахстанскую землю, в районе озера Балхаш. Впоследствии «балхашский период» он вспоминал как самый тяжелый этап ссылки. О нем, архимандрите Серафиме (Тяпочкине), мы подробно рассказывали в публикациях на портале «Монастырский вестник»: «Один из великих старцев современности» и «Встретимся на Пасху». Но говоря о конференции в стенах Сергиевского зала Храма Христа Спасителя, где прозвучало имя дорогого батюшки, хочется сакцентировать внимание на двух моментах. С докладом «Архимандрит Серафим (Тяпочкин)» выступил настоятель крымского храма Архистратига Михаила в Алупке протоиерей Валерий Бояринцев, еще известный многим и как медик-ученый, разработавший уникальную методику лечения больных, страдающих от остеомиелита – тяжелейшей болезни костей. Так вот отец Валерий, знавший старца по его самоотверженному служению, всколыхнувшему когда-то весь православный Днепропетровск (когда старец был протоиереем), стал ездить к нему, уже принявшему монашеский сан, в село Ракитное Белгородской области. В мединституте словосочетание «верующий студент» являлось в то время оскорбительным для репутации солидного вуза. В качестве ответной реакции на столь дерзкий «вызов» обществу на всех комсомольских собраниях звучало с крайне негативным оттенком имя Валерия Бояринцева, хотя комсомольцем он не был. Более того: по этой причине (причине веры) у него появилось несданных 13 экзаменов и зачетов. Валерий приезжал к отцу Серафиму и советовался, что делать дальше. Писать «наверх» о гонениях и притеснениях? Батюшка говорил: «Пиши!» И он писал Брежневу. Ответа, конечно, не получал, но из института его не выгоняли. А батюшка за своего духовного сына молился… И вот 26 лет назад Господь призвал детского хирурга Бояринцева, работавшего в столице, к священническому служению. Привел его на крымскую землю восстанавливать разрушенный храм. Хочется сказать, что когда знакомишься с фактами такого рода, когда слышишь чьи-то личные воспоминания о старцах недавнего времени, то думаешь: как горяча и настойчива была молитва тех подвижников о возрождении растерзанной России, о возрождении Православия на нашей земле, что столько достойных людей, талантливых и образованных, с горячими сердцами стали в наши дни служителями Престола Божия!

И второй момент, важный для всех почитателей и духовных чад отца Серафима. Докладчик поднял наболевший для многих вопрос о канонизации пастыря, чье всенародное почитание поистине велико и на наших глазах множится число чудес исцеления и духовной помощи по молитвам к старцу. Один из сопредседателей конференции, секретарь Синодальной комиссии по канонизации святых протоиерей Владимир Воробьев ответил, что не хватает следственного дела 1941 года отца Серафима. И так как сейчас на Украине открыты все архивы, то тем, кто имеет там родственников или знакомых, надо просить их поискать документальное подтверждение ареста и высылки в Красноярский край на то время еще протоиерея Димитрия Тяпочкина. Вся Комиссия, сообщил ее секретарь, проголосовала за то, чтобы канонизировать старца, однако отсутствие следственного дела стало препятствием на этом пути. Отец Владимир добавил, что если оно было сожжено (в 41-м году Днепропетровск взяли немцы), то следует поискать в этом областном центре или в Киеве агентурное дело. И сослался на свой опыт: он, к примеру, нашел в архиве в Киеве такое агентурное дело, содержащее донесения агентов и осведомителей, благодаря чему удалось в подобном случае установить необходимые важные факты.

Возвращаясь к лагерной теме, процитирую один – поразительный по своей сути и силе духа – диалог, состоявшийся в середине прошлого века между духовником и его духовным сыном. Приведен он был в докладе «Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)» архимандрита Филарета (Кольцова), насельника Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря. Иерей Иоанн заканчивал в 1950 году Московскую духовную академию в Троице-Сергиевой лавре и практически уже завершил работу над кандидатской диссертацией о преподобном Серафиме Саровском и его значении для русской религиозно-нравственной жизни того времени. Также он продолжал свое служение в московском храме Рождества Христова в Измайлове. Священник чувствовал, что за ним зорко следят и вот-вот могут арестовать. А тут как раз друг услышал про его близкий арест и предупредил. Отец Иоанн поехал к своему духовнику – последнему оптинскому старцу игумену Иоанну (Соколову), которого очень почитал и называл «профессором Небесной академии» или, как другие духовные чада старца, «батенькой». Переступив порог квартиры, где жил «батенька», первое, что он услышал, был такой вопрос: «А ты знаешь, что тебя арестуют?» – «Знаю». – «Так что: вымаливать тебя будем или пойдешь?» – «А воля Божия какова?» – «Лучше, чтобы пошел». – «Благословите!»

– Это был особый путь, особое время служения Богу. Не в храме, а в лагере, где находились люди отверженные, отступившие от Бога. Кто-то по немощи, кто-то, может быть, по страсти. Но отец Иоанн смело пошел туда, – сказал выступающий. – Он пробыл там пять лет и бесконечно благодарил за это Бога, повторяя, что нигде так хорошо не молился ни до, ни после. И называл те годы самыми счастливыми в своей жизни. Воспоминания солагерников батюшки свидетельствуют о том, что он и в заточении был таким, каким мы его знаем: светлым, лучезарным, всегда ко всем относившимся с любовью, снисходительно… Мое ощущение, что он пришел к нам из книги святителя Димитрия Ростовского. Оттуда спустился, чтобы показать нам жизнь святых людей – воплощенное Евангелие.

Можно представить, какой благодарной радостью наполнились сердца участников конференции, когда архимандрит Филарет, долгие годы бывший келейником старца, по окончании форума вручал всем подарки Псково-Печерского монастыря. Книги и календарь на нынешний год. Кому-то досталась книга проповедей всероссийского батюшки, кому-то – книга воспоминаний его духовных чад «На пути к вечности». О большом настенном перекидном календаре следует сказать отдельно. Он вышел в серии «Наследный дар архимандрита Иоанна (Крестьянкина)». Переворачивая один за другим глянцевые листы с указаниями больших православных праздников во все месяцы года, ты видишь не только уникальные фотографии (отец Иоанн с насельниками родной обители, отец Иоанн со своими духовными чадами), но и духовные назидания, заветы одного из самых почитаемых старцев Русской Православной Церкви. Архимандрит Филарет (Кольцов) вспоминал, как много времени тратил батюшка на письма. Мы знаем, как ждали эти весточки люди, состоявшие с ним в переписке. Как читали-перечитывали они вдохновенные строки, написанные удивительным почерком, где каждая буква аккуратно выведена. Теперь все листы календаря, изданного Псково-Печерским монастырем с большой любовью, украшают эти буковки-жемчужинки. «Дорогие мои, чадца Божиии!», – обращается к нам любимый старец, призывая жить в любви и ничего не бояться в жизни, кроме греха.

…А раньше, попав в жернова сталинских репрессий, благодарил Господа за посланные ему испытания автор известных акафистов и канонов епископ Дмитровский Серафим (Звездинский). Находясь в зловонной тюремной камере, где, помимо обновленцев и духовенства, снявшего с себя сан, были и уголовники, Владыка писал в записочке: «Я светел, бодр и радостен. Господь подкрепляет и окрыляет сознанием своей правоты, несмотря на тяжкие условия». Все они – и священномученик Серафим (Звездинский), которому посвятил свой доклад председатель научно-богословской секции Российского философского общества РАН, президент Фонда помощи делу преподобного Сергия Радонежского В.Г. Леонтьев «Святые Спасо-Вифанской семинарии», и протоиерей Валентин Ястребцев, прошедший лагеря и ссылки (доклад митрополита Тамбовского и Рассказовского Феодосия «Жизненный путь духовника Тамбовской епархии протоиерея Валентина Ястребцева (1899 – 1988 гг.))», и священномученик Константин Любомудров, расстрелянный на Бутовском полигоне под Москвой в страшном 37-м году (доклад директора школы из Ярославской области В.С. Мартышина «Актуальность содержания предреволюционных проповедей и публикаций священномученика Константина Любомудрова для современных поколений верующих»), и старцы, о которых шла речь выше, стали для нас связующим звеном с той Россией, которая в XX веке взошла на Голгофу и принесла Христу «плод своих голгофских страданий – великий сонм мучеников и исповедников». Но откуда в них такая сила веры? Что сформировало реальное чувство присутствия Господа в их жизни, приведшее к безропотному послушанию воле Божией? К прославлению Христа в каких бы то ни было, даже в, казалось бы, невыносимых по человеческим меркам обстоятельствах? Истоки прежде всего нужно искать в семье, в воспитании, о чем говорилось в целом ряде выступлений. Подчеркивалось, что именно благочестивые семьи, где любили Бога, дали России многих подвижников, праведников. И, конечно, укореняться в вере помогало углубление в мудрый духовный опыт святых, знакомство с их богатым наследием. Одни святые стали наставниками для других. Другие, жившие в не столь отдаленном времени, – для нас. Эти две основополагающие мысли красной нитью проходили через все доклады, которые, верится, сподвигнут участников конференции на серьезную работу души – настойчивое и целеустремленное постижение путей святости тех, кто стал теперь небесной стражей нашего земного Отечества.