Доклад настоятельницы Пюхтицкого Успенского ставропигиального женского монастыря в Куремяэ (Эстония) игумении Филареты (Калачёвой) на международной историко-богословской конференции «Эстонская Православная Церковь: 100 лет автономии» (Таллин, 26–27 ноября 2020 года)
Первые часовни и кирха на Богородицкой горе
Относительно недавняя, на первый взгляд, история Пюхтицкой обители (монастырь был основан в 1891 году) уходит своими корнями в далекое прошлое. Близ Пюхтицы [1], на землях помещика О.А. Дикгофа, владельца основанной в 1657 году мызы Иллука [2], находили каменные могильные кресты, один из которых сохранялся у него и представлял собой «тип Новгородских крестов XII и XIII веков» (вероятно, были найдены в 1868–1869 годах и стояли близ православной часовни), другой был найден в поле, такие же кресты находили на старом кладбище в Иевве. Один из основоположников эстонской исторической науки Г. Трусман (1856–1930), говоря о событиях XII века, полагал, что значительная часть туземцев Пюхтицкого края гораздо лучше была знакома с христианством в форме православия, нежели в форме католицизма. В Иеввенском и Вайварском приходах вместо слова «kabel» (от лат. «capella») употреблялось «tsasow» – от «часовня», что говорит о древности Православия в этих землях [3].
У Пюхтицкой горы, на северном склоне, расположено древнее кладбище. Его раскопки начал проводить П.А. Висковатов [4], друг князя С.В. Шаховского. Могилы представляли собой конусообразные курганчики разного времени высотой от 1,2–1,8 м. По преданию, там были погребены воины св. Александра Невского. По мнению С.В. Шаховского, для Эстляндии память св. князя имела особое значение, поскольку в округе Пюхтиц «покоятся могилы павших в бою Александра Невского ратников» [5]. По воспоминаниям монахини Ираиды (Сергеевой, 1870–1953), св. Иоанн Кронштадтский усиленно молился на этих курганах и говорил, что «здесь каждая пядь земли полита русской кровью» [6]. «По преданиям, на этой горе происходил бой между русскими войсками под предводительством Великого князя Александра Невского и тевтонскими рыцарями, бой, завершившийся поражением немцев. Живым памятником этого предания служат по сие время курганы, насыпанные над могилами павших русских воинов» [7]. Близ деревни Иовкуль лежали так называемые «военные могилы» – холмики среди сосняка, на некоторых из которых ранее стояли кресты. В окрестностях Пюхтицкой горы показывали остатки старинного вала и городища, а также тропы, обложенной камнями, устроенной, по преданию, ратными людьми [8]. Ряд случайно найденных бронзовых, железных и глиняных культурных предметов князь С.В. Шаховской отправил в Москву, в Императорский Российский исторический музей.
Народная культура этого края соединяет элементы традиций води, ижорцев и русских [9]. Г. Трусман полагал, что в XIV–XV веках в этих местах обитала чудь и тогда же начали селиться русские, а Пюхтицкий край «был заселен и культивирован… более, чем Иевве». Именно здесь «останавливалась эмиграционная ветвь чудской народности, переселившаяся за Нарову». «Общее наименование этой местности Пюхтица (pühäkkö – святыня, ср. Pyhtää püttis в Финляндии)… показывает, что она уже с самых древних времен признавалась священною». С XIII века она принадлежала датскому королю, в XV–XVI веках – дворянам фон Лоде [10].
В районе Пюхтицы проживало много так называемых «полуверцев», которые со временем приняли Православие. К числу преимущественно полуверческих деревень относилась и деревня Сомпа (Sompa, с эстонского – «волчья голова»), именовавшаяся также «Пюхтица» и упомянутая впервые в 1420 году. В XV–XVI веках упомянута деревня Лехтепе, также вошедшая в состав нынешнего поселка Куремяэ [11]. По сведениям Г. Трусмана, «полуверцы» проживали в лютеранских приходах Иеввенском, Вайварском и Исакском [12], а их вера называлась у эстов (эстонцев) «старая Иеввенская вера». Местные жители отличались религиозностью и молились в часовнях во имя чтимых святых края – великомученика Георгия Победоносца и святителя Николая Чудотворца, посвящения которым сохраняются доселе в Пюхтицкой обители. В деревне Кейбатове часовня прямо именовалась «русской» («vene kabel»), в деревне Исак (поселок Ийзаку) также была православная часовня, впоследствии разрушенная. В капелле, сгоревшей в 1892 году, находилась икона святого апостола Петра в темнице.
Во времена Ливонской войны (1558–1583 гг.) в Пюхтицком крае, который включал в себя территории Иеввенского и Исакского лютеранских приходов, уже компактно проживали русские [13]. Вследствие поражения Московского царства, эти земли были закреплены за Швецией (ранее край принадлежал датскому королю). Православная Церковь в сельской местности оказалась под запретом, с XVII века полуверцы постепенно стали переходить в лютеранство, долгое время сохраняя при этом русский язык и фамилии, а также православные обычаи [14]: почитали Богородицу и святых, иконы, совершали крестное знамение тремя перстами, клали земные поклоны (отсюда и название – «полуверцы»).
«Не по одним только историческим воспоминаниям местность эта в устах русского населения именуется святой. На спуске горы стоит небольшая, уже ветхая от времени, православная часовня … построенная на том самом месте, где, по преданию, явилась чудотворная икона Успения Божией Матери» [15]. Настоятель Ильинской церкви в селе Сыренце (Васкнарва) священник Алексий Кедров записал древнее сказание о том, что местному пастуху-эстонцу, или «полуверцу», явилась «благообразная Женщина в красивом одеянии», которая исчезала при приближении к ней, а затем появлялась вновь. Когда эстонцы-лютеране – жители окрестных сёл, решились взойти на гору, то на месте явления, на старом дубе, нашли икону Успения Божией Матери, которую передали православным крестьянам деревни Ям [16]. Дуб высотой 26,5 м и обхватом ствола более 4 м, которому, возможно, 1000 лет, уцелел до наших дней [17]. Православные построили на этом месте малую часовню и стали называть гору Богородицкой, эстонцы-лютеране – Журавлиной (Kuremägi), те и другие также Пюхтицкой, то есть Святой. Окружающую местность эстонцы именовали Bohorodits [18], вероятно, в 1420 году она именуется «землей Марии». Эта гора была «общим центром для богопочитания у полуверцев», особенно в праздник, в народе называвшийся «Журавлиной Марией» – Успение Богородицы. Г. Трусман полагал, что часовня на горе «одновременна с введением в этой местности христианства» и указывал, что «особенным почитанием здесь пользовался «священный», «чистый источник» у подножия горы [19]. В другой публикации он предполагает, что часовня в Пюхтице, которая «служила и для полуверцев дорогим религиозным центром», могла быть построена в XIV–XV веках [20].
В переписке местного лютеранского духовенства неоднократно упоминаются случаи «идолопоклонства при Курремягги» (под которым можно понимать богослужение с православными элементами), и средства борьбы с ним. Как место такого рода собраний в день Успения, 15 августа, в 1652 году упомянута «старая часовня» (без указания ее конфессиональной принадлежности) в эстонской деревне Лехтепе на северном склоне Богородицкой горы [21].
По окончании Северной войны, согласно Ништадтскому мирному договору от 30 августа 1721 года, Эстляндия, Лифляндия, Ингерманландия и часть Карелии отошли к России. К 1738 и 1794 годам относятся упоминания о православной Успенской часовне в деревне Пюхтица. В нее приезжал служить на праздник священник из Никольской церкви погоста Ольгин Крест [22]. Часовня была построена предположительно в первой четверти XVIII века на месте древнего кладбища и, по преданию, там, где явилась икона Успения Богородицы, которой к концу XVIII века в часовне уже не было. К 23 октября 1797 года относится указ консистории о том, чтобы священники Нарвского Преображенского собора (разрушен во время бомбардировки в 1944 г.) попечительствовали бы над «состоящей в Лифляндской части при деревне Пюхтицах часовне». К Нарвскому собору были приписаны и поселения православных жителей на территории современного района Ида-Вирумаа. Согласно следствию Ямбургского духовного правления от 1798 года, в числе деревень, которые могли относиться к новому Сыренецкому приходу, упомянута «деревня Пюхтица мызы Куртна, в коей находится часовня, куда по усердию и множества народа собирается единовременно августа 15 числа» [23].
После постройки церкви в Сыренце (1803 г.) часовня была приписана к ней. Она была деревянная, шестиугольная, в длину около 11 м, в ширину 8,5 м. В ней находились иконы Спасителя, Успения Пресвятой Богородицы, святителя Николая Чудотворца – «все живописной высокой работы»; Успения Богородицы в резном позолоченном киоте «с ангелами», складная икона: Успение и Тихвинский образ – «иконописной работы». Стал устраиваться крестный ход на Успение Богородицы. В Пюхтице праздник уже тогда был многолюден, число пожертвований превышало 100 рублей [24].
В 1842 году Везенбергский купец П. Нестеров, получивший от Пюхтицкой иконы Успения Божией Матери исцеление от тяжкой болезни, воссоздал часовню, а Ментакские корчмари Л. Беляев и И. Колчин [25] украсили ее четырьмя большими иконами на холсте. В 1873 году наследники помещицы К.Д. Дикгоф (урожденной баронессы Беллинсгаузен) безвозмездно передали Сыренецкому церковному обществу земельные участки для прохода к «живоносному источнику» (756 кв. саж.) и вокруг часовни (134 кв. саж.). Это дало возможность Сыренецкому крестьянину Андрею Васильеву Томасову построить рядом новую часовню длиной 16,5 м. Ее заложили весной 1876 года и окончили 25 августа того же года. Из материалов первоначальной часовни был построен дом для ночлега паломников, просуществовавший до середины 1890-х годов. Сыренецкий церковный староста крестьянин Андрей Абрамов поставил в ней резной деревянный двухъярусный иконостас из старой Сыренецкой церкви, подновленный в городе Нарве.
6 июля 1878 года Дерптский благочинный протоиерей Павел Алексеев направил рапорт епископу Рижскому и Митавскому Филарету (Филаретову) и описал чтимую Пюхтицкую часовню (как ее называли эстонцы), к которой 15 августа собиралось 2–3 тысячи людей. «Часовня эта уже имеет вид храма, и старанием крестьянина села Сыренец, тамошнего церковного старосты Андрея Абрамова, приведена его собственным иждивением в благообразный и прочный вид, в чем я убедился личным осмотром этой часовни. В ней поставлен и очень хороший иконостас, так что она совершенно соответствует храму». В другом рапорте отец Павел подчеркивал, что Андрей Абрамов еще до вступления в должность старосты «постоянно, особо заботился об означенной часовне, сделавшись же старостою, еще более увеличил свои заботы: выкрасил ее и привел в благолепный вид». Из рапорта мы узнаем, что еще высокопреосвященный Платон думал об открытии при ней прихода. Но и на 1876 год это не представлялось реальным отцу благочинному, поскольку «близ нее нет православного населения». Протоиерей Павел, ссылаясь на предложение старосты, просил владыку «освятить часовню в храм и совершать в ней в день Успения св. литургию, выдав в нее Св. антиминс», или приносить крестным ходом антиминс из придела Сыренецкой церкви. Это «будет особым утешением для верующего народа и большим укреплением в нем духа религиозности» [26].
Два года спустя Рижская Духовная консистория постановила, «принимая во внимание ежегодное усердное посещение со стороны Сыренецких <...> православной часовни в праздник Успения Божией Матери, икона которой с давних пор перенесена в Сыренецкий православный храм, разрешить Сыренецкому причту принести в упомянутую часовню ежегодно 15 августа с крестным ходом св. антиминс из одного придела церкви и совершать в праздник Успения в Пюхтицкой часовне Божественную Литургию» [27]. К празднику Успения Богородицы богомольцы приезжали из Санкт-Петербургской, Эстляндской и Лифляндской губерний. В 1879 году на Успение отслужена первая Литургия на Сыренецком антиминсе, служили также водосвятие. В остальное время года часовня «стояла заколоченной». При Сыренецком старосте Иване Андрееве, между 1882 и 1889 годом, чудотворная икона с имевшейся на ней серебряно-позолоченной ризой была украшена дорогими камнями, риза вновь позолочена, киот украшен позолоченной резьбой и священными изображениями, выточенными из дерева. Несмотря на новизну постройки, «снаружи она имела очень ветхий вид, внутри же довольно новый иконостас; стены же часовни, видимо, были когда-то оклеены дешевыми обоями, местами сохранившимися в виде обрывков. Над входом в часовню маленькая колокольня, на одной из внутренних досок которой значится надпись, что подрядчиком при постройке этой часовни был крестьянин села Сыренец Андрей Васильевич Томаров» [28].
В местных летописях рассказывается о многих случаях исцелений богомольцев из Эстляндской и окрестных губерний, православных и лютеран, как от иконы, так и водой из «живоносного источника», расположенного у подошвы горы. К нему 15 августа ежегодно совершался крестный ход. Сыренецкие прихожане 1 августа 1882 года поставили над ним деревянный навес, увенчанный крестом.
В 1884 году епископ Донат командировал священника Ревельского Преображенского собора отца Карпа Тийзика в Пюхтицу для совершения богослужений на эстонском языке. Часовня была полна молящимися, при колокольном звоне был встречен крестный ход из Сыренца, на следующий день он отправился на источник. Отцу Карпу сослужил священник Алексий Кедров. Большой интерес у эстонцев вызвала полуторачасовая проповедь отца Карпа о почитании Богородицы, святых, праздниках в честь Нее, крестном знамении; раздавались книги и брошюры на эстонском языке [29]: «Лютеране открыто заявляли, что такое богослужение есть для них благодеяние <...> и большое духовное утешение». Осенью того же 1884 года, 20 октября, священник К. Тийзик вновь посетил Иллук и служил утреню и обедню с проповедью в Пюхтицкой часовне-церкви. 17 февраля 1885 года, на 2-й неделе Великого поста, на службу отца Карпа пришли 50 верующих Сыренецкого прихода, которые пожелали исповедоваться и причаститься именно здесь. 14 апреля 1885 года, в самое бездорожье, церковь вновь была полна [30]. Отец Карп Тийзик, дабы избежать вымирания «православно-русского элемента», предложил обратить Пюхтицкую часовню в приходскую церковь, перенести туда явленную икону, завести в окрестных деревнях русские школы. В то время среди эстонских и латышских крестьян вновь поднялось движение за присоединение к Православной Церкви.
Местные землевладельцы обеспокоились, а Исакский пастор Георг Альберт Рудольф Гиппиус заявил, что «скорее пойдет на скотный двор, чем в эту [православную] церковь». Немецкая сторона обсуждала и возможность упразднения самого топонима «Пюхтица». В апреле 1885 года на горе, в 200 м от Успенской часовни, без должного согласования (план постройки не был представлен на утверждение губернского правления), началось спешное строительство лютеранской кирхи – как называл ее князь С.В. Шаховской, «боевого пункта лютеранского учения». На праздник Троицы чин закладки совершил пастор Гиппиус. О. Дикгоф говорил при этом, что имеет разрешение то ли из Санкт-Петербурга, то ли от губернатора. Предводитель Эстляндского дворянства граф Вольдемар Петрович Тизенгаузен-Малла выделил на постройку 2.500 руб. из дворянской кассы, столько же обещал пожертвовать генерал-суперинтендент, управляющий делами Эстляндской Лютеранской церкви Е.В. Шультц. 14 февраля 1885 года был подписан строительный контракт Дикгофа с уездным Везенбергским (г. Раквере) архитектором Моди [31], а 14 мая того же года была совершена закладка кирхи. Начальник Эстляндского губернского жандармского управления полковник фон Мерклин и отец Карп Тийзик, по возвращении его с Пюхтицкого праздника 17 августа, одновременно сообщили о незаконной постройке губернатору. Тот уже через два дня распорядился приостановить строительство и доложил министру внутренних дел, что необходимо привлечь к ответственности виновника – евангелическо-лютеранскую консисторию во главе с бароном Э.А. Майделем [32]. По поручению губернского правления в Куремяэ направился Р.Е. Кнюпфер для инспекции и остановки постройки. Губернский инженер «нашел, что там действительно производится без утвержденного Строительным отделением плана постройка каменного здания, имеющего наружность и внутреннее распределение, обычное здесь для лютеранских церквей, хотя размеры строения меньше обыкновенных лютеранских церквей в уезде». Гакенрихтер (сошный судья – полицейская должность в Эстляндской губернии. – Ред.) барон Тизенгаузен еще перед приездом Кнюпфера остановил стройку, а Креман в тот же день написал расписку о прекращении работ. Однако Дикгоф заявлял, что «каплица в Иллуке» предназначалась для «заменения тесных школьных помещений», служивших для проповедей и «сообщения Святых Тайн» пасторами из Исак и Иевве, что постройка производилась «по просьбе окрестных крестьян лютеранского вероисповедания», за счет добровольных пожертвований Эстляндского дворянства. Владельцы имений Куртна, Тюрпсаль, Агакфер и Иллук предоставляли материалы, а окрестные крестьяне доставляли их [33].
Особо непримиримую позицию занял пастор Гиппиус. На Рождество 1885 года он произнес в школе Кайдма очень резкую проповедь против русификации, заклеймив, правда, не крестьян-переселенцев в Россию или надеющихся приобрести блаженство в «русской вере», а тех, кто, «принимая русскую веру, надеются получить бесплатно землю и прочие блага»: «в аду будете гореть». По дороге разгоряченный пастор простудился и вскоре умер [34]. Активная «агитация» принесла свои плоды: переход в Православие в Пюхтицкой округе не был значителен.
Ответную жалобу и ходатайство перед министром внутренних дел, доставленные в Санкт-Петербург Рудольфом Андреевым и Густавом Вестером через генерал-адъютанта Н.В. Воейкова в начале 1886 г. – о разрешении достроить кирху, которая в прошении была переименована в «школьно-молитвенный дом», министерство оставило без последствий. Самих ходатаев выслали из столицы на родину [35]. Генерал-суперинтендент Е.В. Шультц, в свою очередь, не откликнулся на предложение князя С.В. Шаховского продать православному духовному ведомству недостроенное здание на местности, предназначенной для отчуждения в пользу православного прихода, и отправился в С.-Петербург для того, чтобы лично уладить дело [36].
Пюхтицкий приход
Деятельность священника Карпа Тийзика и устройство прихода в Пюхтице поддержали и Прибалтийское братство в лице М.Н. Галкина-Врасского, и русская губернская администрация. Князь С.В. Шаховской командировал в Пюхтицу младшего инженера Строительного отделения Н.М. Соколова [37] с целью осмотра часовни и «найма помещения под причт и школу для вновь проектируемого православного прихода». По описанию Соколова, часовня «занимает довольно видное место на склоне так называемой Богородичной горы по имени явившейся здесь чудотворной иконы Пресвятой Богородицы и расположена на участке земли, величиной 12,2х12,5=156,25 кв. сажени, издавна принадлежащем часовне. Построена она в честь Успения Пресвятой Богородицы в 1876 году средствами прихожан Сыренецкого православного прихода».
По словам Соколова, «иконостас, как по общему виду, так равно и по детальной отделке частей, являет собой образец радения, попечения и заботы прихожан о благолепии св. храма, он до того изящен, что мог бы служить украшением любой церкви в городе, благодаря иконостасу, внутренность часовни получает вид церкви, под каковым названием и известна окружающему населению». Но для храма самостоятельного прихода «она настоятельно требует увеличения и наружного украшения своего, довольно-таки убогого, вида». Площадь пола церкви-часовни – 16 кв. саженей, и даже из расчета 16 человек на 1 кв. сажень, она может вместить 256 человек. Этого мало, поскольку богослужения охотно посещают лютеране, несмотря на «вмешательство в дела совести крестьян и угрозы со стороны владельца мызы Илук г-на Дикгофа». Соколов предлагал также проект расширения и перестройки часовни в церковь вместимостью 400 человек с пристройкой к притвору справа для свечной. Двухэтажный дом для причта и школы с сараем и 1/3 десятиной земли соглашался сдать в аренду владелец участка Биркенгайн Рудольф Андреев. Его план тоже составил Соколов. Архитектор указывал и на «крайнюю необходимость» построить здание для богомольцев [38].
Владыка Донат 28 сентября 1885 года направил в Синод представление об устройстве Пюхтицкого прихода и поручил благочинному составить проект перенесения в него явленной иконы. Дабы «оградить Пюхтицкую святыню от инославных посягательств», указом Синода был образован Пюхтицкий приход из православных жителей деревень Овсово и Пюхтица, часовня обращена в Успенскую церковь с самостоятельным причтом [39]. Епископом Донатом к храму был рукоположен 22-летний священник Иоанн Иогансон [40]. Первоначально чаще употреблялось название «Лехтепиаский приход», именно так его называет отец Иоанн в ходатайстве об отведении приходу земли. Но владыка на прошении написал, что официально приход именуется «Пюхтицкий», «а не Лехтепиаский, которого на самом деле не существует» [41]. Из Рижской Духовной консистории были выданы приходно-расходные книги, метрическая книга, обыскная книга и исповедная роспись. Прибалтийское Православное братство пожертвовало образ Спаса Нерукотворного и недостающие предметы церковной утвари: плащаницу, дароносицы, купели, приборы для панихид и благословения хлебов, напрестольный крест, трехсвечник и подсвечник, пасхальное и великопостное облачения, парчу и другое. Братство выделило также книги для школы и средства на покрытие железом обветшавшей крыши [42].
Церковного дома, земель и угодий у причта не было, несмотря на ходатайства отца Иоанна (он писал, что «вся земля кругом церкви принадлежит помещику г. Дихгофу, злейшему противнику Православной Церкви в здешней местности»). Квартира для причта и школы арендовалась у крестьянина Р. Андреева [43]. Однако миссионерско-просветительская работа уже велась: действовала приходская школа, в которой обучалось 30 мальчиков (из них 24 лютеранина) и 6 девочек-лютеранок, и вспомогательная школа в деревне Овсово. Мебель и книги для них пожертвовал священник Карп Тийзик.
В ноябре 1886 года Эстляндский благочинный протоиерей Симеон Попов получил полномочия от Рижского епархиального начальства на ведение дела о приобретении положенных по закону приходам 5 десятин земли. Предложено было два варианта. Князь С.В. Шаховской остановил свой выбор на участке, включающем здание недостроенной кирхи. Всю Богородицкую гору включили в черту, назначенную для отчуждения земли для Пюхтицкой церкви. Учрежденная губернатором комиссия в конечном счете поручила расширить выбранный участок, включив в него площадь курганов по склону горы от Успенской церкви до источника и увеличив участок, окружающий источник.
Активная совместная деятельность церковной и русской гражданской власти вызвала противостояние местных землевладельцев. Предводитель дворянства барон Г.М. Энгельгардт посетил Санкт-Петербург, надеясь найти поддержку в «Пюхтицком деле». А когда в Ригу прибыл новый архиерей – преосвященный Арсений (Брянцев), явился к нему с просьбой дать ход достройке кирхи на Богородицкой горе. В то же время Дикгоф оспорил решение об отчуждении участка с кирхой в Иллукском волостном суде, ссылаясь на то, что стройка уже привела его к «огромным денежным затратам», и отчуждаемый участок примыкает к его корчме, ее закроют и он лишится дохода. Дикгоф возмущался намерением комиссии «приобрести чужую готовую церковь», «экспроприировать» у него здание, «разрушить храм одного вероисповедания в пользу другого», «обратить его в церковь вероисповедания мне совершенно чужого, для которого я, не принадлежа к нему, ни трудиться сам, ни строить церкви не стал бы» [44]. Дикгоф ссылался на то, что, по п. 3 закона 1886 года, отчуждению не подлежали жилые и хозяйственные строения, сады и огороды. Однако Министерства внутренних дел и юстиции вынесли заключение, что к несогласованной постройке это положение не относится, и предположили, что здание может приобрести приход для размещения благотворительного учреждения по усмотрению епархиального начальства (князь С.В. Шаховской предлагал собственникам другой вариант – перенести неоконченную кирху на другое место). Пюхтицкие события стали предметом активного обсуждения и даже полемики между местными и столичными газетами.
5 апреля 1888 года князь С.В. Шаховской в отзыве обер-прокурору с подробным и последовательным изложением «всего Пюхтицкого дела» отмечал, что за время управления его Эстляндией «ни одно дело не вызывало такого раздражения, такого фанатизма, как состоявшееся в 1885 г. приостановление незаконной постройки Иллукской лютеранской церкви, и нигде в Эстляндской губернии устройство и обеспечение православного прихода не встретило таких трудностей и такого противодействия, как в Пюхтицком приходе» [45]. Но он решил не останавливаться на достигнутом. В письме преосвященному Арсению князь просил поддержать проект об отчуждении не только 5 десятин, положенных по Высочайшему повелению от 10 февраля 1886 года, но 30 десятин, чтобы в территорию вошли «вся “Святая гора” и все “курганы”». Князь С.В. Шаховской поделился с епископом Арсением своим намерением просить обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева, чтобы подарок «святого места» исходил непосредственно от Государя Императора, дабы решительно осадить противников православия. Об этом князь вскоре написал непосредственно обер-прокурору и просил оказать содействие «к возвращению Православной Церкви отторгнутой от нее святыни» [46]. В подробном представлении Синоду князь С.В. Шаховской вновь писал о том, что в распоряжение Православной Церкви должна быть предоставлена вся местность, которая освящена православным церковным преданием. Праздник Успения в Пюхтице в 1888 года возглавил преосвященный епископ Рижский и Митавский Арсений (Брянцев), «пылкий, энергичный, трудолюбивый владыка», один из главных устроителей Пюхтицкого монастыря [47]. Собралось около трех тысяч человек, включая губернатора князя С.В. Шаховского (в другие годы доходило и до 9000). Нарвский купец-лютеранин Христиан Набор пожертвовал на Пюхтицкий приход 1.500 рублей. На эти деньги Успенский храм был перестроен, возведен на каменный фундамент.
Йыхвиская община
Тем временем в ближнем к Пюхтице Иевве начало формироваться ядро будущей обители. В 1887 году там было учреждено отделение Прибалтийского православного братства [48] и открыта школа на 70 человек для совместного обучения детей бедных родителей православного и лютеранского вероисповеданий [49]. В письме к товарищу обер-прокурора Синода Владимиру Карловичу Саблеру от 17 февраля 1887 года князь С.В. Шаховской откровенно писал: «Узнав, что Константин Петрович [Победоносцев] колеблется в деле Пюхтицком, я на днях сделаю ему об этом подробное представление. В этом деле нельзя уступить ни йоты. Это для нас самая дорогая и нужная боевая позиция, для укрепления которой мы только что открыли в местечке Иевве (25 верст от Иллука или Пюхтицы) отделение православного братства с целью устроить в будущем здесь женский монастырь» [50]. В обозрении губернии за 1887 год указывалось также, что, «не оставляя основной цели Православного Братства – поддерживать Православную Церковь и русскую народную школу, Иеввенское Отделение, однако, преимущественно перед этой целью ставит своей задачей лечебно-воспитательную деятельность на пользу сельского населения» [51]. Подчеркивались и древние корни русского Православия в этом крае. В 1888 году князя С.В. Шаховского избрали почетным членом Братства.
В феврале 1888 года, по докладу министра внутренних дел графа Д.А. Толстого, император Александр III повелел передать в Иеввенское отделение капитал в сумме 30 700 рублей. Таким образом, возник неприкосновенный имени Его Императорского Величества капитал. Вскоре школа в Иевве переехала в новое здание, рассчитанное на 150–200 человек и сооруженное при помощи благотворителей. В 1888 году состоялось торжественное открытие лечебницы для приходящих больных, а затем – аптеки, рукодельной на 40 девочек, сиротского приюта, рукодельной, школы иконописи, собрался церковный хор. Синод разрешил устроить домовый храм при амбулаторной лечебнице Иеввенского отделения Братства, освященный в честь Черниговской иконы Божией Матери, что напоминало о прежнем месте губернаторского служения князя С.В. Шаховского. Настоятелем храма был назначен протоиерей Иосиф Самуилович Шестаковский, выпускник Санкт-Петербургской Духовной академии, строитель и настоятель Георгиевской церкви в Дерпте (1856–1888 гг.).
Костромская игумения Мария (Давыдова) [52], которую княгиня Е.Д. Шаховская называла «доброй наставницей в Православии и верным другом», стала одной из учредительниц Иеввенского отделения. Она давала «драгоценные указания относительно направления благотворительной деятельности в Эстляндской губернии». Уже в начале 1886 года матушка Мария составила проект создания «благотворительно-воспитательной общины и развития ее до монастырского устройства с благотворительными учреждениями». 25 августа 1888 года она направила опытную монахиню Варвару [53] и трех послушниц Костромского Богоявленско-Анастасиина монастыря в местечке Иевве на труды в благотворительных заведениях Братства и для устройства в дальнейшем монашеской общины на святой Богородицкой горе в Пюхтице [54]. Православная община в Иевве вскоре начала самостоятельную жизнь – 9 марта 1890 года здесь был открыт приход, а в 1895 году построена новая каменная Богоявленская церковь.
В Пюхтицкой округе стали постепенно возгораться и другие очаги православной веры. В полутора километрах от Успенской Пюхтицкой часовни, в деревне Сомпе, существовала небольшая деревянная часовня во имя святителя Николая. Приблизительно в 1832 году она сгорела вместе с деревней, исчезла и находившаяся в ней икона святителя. Деревню отстроили заново, но жили здесь в основном эстонцы-лютеране и часовня не была возобновлена. Тогда местному крестьянину – «полуверцу» Юрию Зеленому во сне явился святитель Николай и укорил его: «Вы все тужите о своих домах, а о моем доме никто не заботится и меня оставляют в колодце». Крестьянин и два его соседа, действительно, нашли икону святителя на дне деревенского колодца и построили новую деревянную часовню. М.Н. Харузин, посетивший Пюхтицу по поручению князя-губернатора для подготовки отчуждения земли, обследовал часовню вместе со священником И. Иогансоном. Они нашли «пять иконных досок со стертой от времени живописью <…> Одна из них изображала Знамение Божией Матери, а другая Ахтырскую икону» [55]. Маленькая поясная икона святителя Николая Чудотворца стала чтимой святыней будущей обители.
На Пюхтицком торжестве в день Успения в 1889 году самые зажиточные крестьяне села Сыренец – братья Александр и Иван Андреевичи Абрамовы, доложили князю С.В. Шаховскому и председателю Прибалтийского православного братства М.Н. Галкину-Врасскому, что имеют желание построить часовню в память о посещении Галкиным села Сыренец при закладке Ильинской церкви. 10 декабря 1889 года братья ходатайствовали перед Эстляндским губернатором о постройке на свои средства каменной часовни вместо ветхой деревянной, в память чудесного обретения иконы святителя Николая.
Новая часовня была освящена 14 июля 1890 года в присутствии Эстляндского губернатора и его супруги и стала одним из первых каменных церковных зданий в Пюхтице. При капитальном ремонте часовни в 1972 году на потолке были обнаружены две деревянные памятные доски с надписью: «Построена 14 июля 1890 года братьями Иваном и Александром Абрамовыми. Строители: каменщики Иван и брат Леонтий Кузнецовы с Красной горки, плотник Константин Андреевич Томасов из Сыренца» [56].
Иждивением сыренецкого крестьянина Николая Николаевича Абрамова была построена Христорождественская часовня в деревне Овсово (Агусала). Обе часовни, в Сомпа и Овсово, были сооружены в русском «тоновском» стиле, и приписаны затем к Пюхтицкому монастырю.
В преддверии создания женской общины: из Иевве в Пюхтицу
К 1890 году благотворительные и учебные заведения братства постепенно перемещались в Пюхтицу, переходили в ведение растущей общины с постройкой для них новых зданий. Деятельность Иеввенского отделения братства была направлена на благоустройство и содержание находившихся в Пюхтице приюта, школы и лечебницы. Так изначально будущий Пюхтицкий монастырь формировался как обитель милосердия и просвещения, центр помощи больным и сиротам «для укрепления в местном населении любви к вере православной». Акцент на деле социального служения был типичен для женских монастырей и общин рубежа XIX–XX веков, и в Пюхтице это проявилось лишь более ярко и масштабно.
31 июля 1890 года княгиня Е.Д. Шаховская от имени Иеввенского отделения братства обратилась к епископу Арсению с ходатайством об учреждении в Пюхтице женской общины. Владыка поддержал ее просьбу перед Синодом, поскольку община «при надлежащем ее устройстве, несомненно, будет иметь благотворное влияние на распространение и утверждение Православия не только в Эстляндии, но и во всем Прибалтийском крае» [57]. 24 сентября 1890 года соответствующее решение приняла Рижская Духовная консистория, одновременно запросив послужной список монахини Варвары (Блохиной), которую княгиня просила возвести в сан игумении, а девяти сестрам дать право носить монашеские клобуки. Видимо, вопрос не нашел быстрого разрешения, и преосвященный Арсений предложил княгине «употребить лично от себя, пред кем следует, ходатайство» [58].
К 1890 году Прибалтийское православное братство поставило своей задачей поддержать решение князя С.В. Шаховского выкупить Святую гору и источник и основать в Эстляндии первый православный монастырь – как оплот православия в этом крае. Некоторыми средствами для достижения этой цели Иеввенское отделение братства располагало, и княгиня Е.Д. Шаховская от лица Братства провела переговоры с губернским предводителем дворянства бароном Э.А. Майделем о выкупе здания кирхи за 10 000 рублей. Между тем, чуть раньше, в 1889 году, барон заявил дворянству о своем стремлении, пользуясь столичными связями, закрыть Пюхтицкий православный приход на святой Богородицкой горе и добиться разрешения на открытие в той же местности самостоятельного лютеранского прихода, а заодно и отмены решения на постройку православного собора на Ревельском Вышгороде [59]. Но братство все-таки надеялось приобрести соответствующее количество земли и осуществить сделку немедленно. В сентябре 1890 года Майдель выдвинул требование: разрешить, в таком случае, постройку новой кирхи в этой местности и забрать материал после сноса кирхи на Богородицкой горе. Переговоры прервались [60].
Тем временем местные немецкие помещики, в частности, О.А. Дикгоф, фон Розенталь, владельцы Сомпе, резко повысили арендную плату для православных крестьян и чинили препятствия для выкупа арендуемых ими земель. Фактически крестьян принуждали к переселению. Местные эстонцы, видя это, опасались переходить в православие, и Пюхтицкий приход мог оказаться без прихожан. Но понимание по «Пюхтицкому делу» князь встречал далеко недостаточно. «Я стою на страже государственных интересов твердо и никому не дам урвать ни куска из этих дорогих, мне доверенных интересов. Дворянство преследует цели, противоположные тем, которым я привык служить по долгу присяги. Сойтись с дворянством – значит уступить ему часть этих интересов, на другой почве соглашение было бы невозможно», – писал С.В. Шаховской [61].
Но время работало явно не в пользу местного дворянства. В конечном счете здание уступили православному Духовному ведомству безвозмездно и передали Пюхтицкой общине. Вскоре барон Майдель, не выполнив данных им обещаний, вынужден был уйти в отставку с должности предводителя дворянства [62]. Необходимая земля, таким образом, была приобретена, Указ об отчуждении всей Богородицкой горы подписан императором и передан в консисторию для исполнения. Отметим, что один участок – на западном склоне Пюхтицкой горы – приобрел директор Нарвской суконной мануфактуры Роберт Наполеонович Пельтцер и сам предложил С.В. Шаховскому безвозмездно уступить ее «в полную собственность тому лицу или учреждению, которому он требуется».
Император пожаловал в Пюхтицу священнические облачения из шести предметов, воздух и покровцы малинового бархата, шитые золотом и серебром. Они поступили в общину через княгиню Е.Д. Шаховскую [63].
11 мая 1891 года состоялось торжество памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Богослужения в присутствии четы Шаховских возглавили протоиереи Иоанн Сергиев (Кронштадтский) и Симеон Попов. После Литургии, по желанию князя, был совершен крестный ход на источник и водосвятие. Отец Иоанн, «кажется, весь ушел в созерцание выбивающейся, чистой, как кристалл, воды». Затем «была осмотрена местность, где предполагается постройка зданий для монастыря, и выбор почвы и вида найден отцом Иоанном весьма подходящим» [64]. Святой Иоанн Кронштадтский внес особый вклад в устроение обители. Еще в сентябре 1888 года княгиня Е.Д. Шаховская обратилась с письмом к отцу Иоанну и получила от него духовную поддержку. Отец Иоанн состоял «пожизненным братчиком» Иеввенского отделения Братства (только в 1893 году он пожертвовал 600 руб., в 1895 – 4 300 руб., в 1896 – 2 100 руб.). Он благословил основание общины, а также игуменство монахини Варвары (Блохиной) во время встречи с ней по дороге в Кронштадт летом 1890 года. Батюшка неоднократно молился в обители в важнейшие моменты ее истории [65]. Сестры монастыря подарили ему в 1894 году в день Ангела образ, который впоследствии получил наименование Пюхтицкой иконы Божией Матери «У источника». Божия Матерь изображена без Младенца Христа, в рост, в мафории голубого цвета с тремя звездами на главе и плечах и в пурпурной тунике. Надпись на иконе внизу гласит: «Протоиерею отцу Иоанну Ильичу Сергиеву труд живописиц Успенского женского монастыря на святой горе Эстляндской губернии. 1894 г. 19 октября», вверху: «Изображение явления Пресвятыя Богородицы в 1500-х годах при источнике у святой горы в Пюхтице Эстляндской губернии» и «ΜΡ ΘΥ» (греч. «Μητερ Θεου» – Матерь Божия, под титлом). Божия Матерь на иконе освящает Своим присутствием Пюхтицкую землю, которую называли «Прибалтийским Сионом». Фоном иконы служит северный пейзаж, напоминающий окрестности Пюхтицы: водный поток на переднем плане, ели и сосны, пересеченная местность в отдалении, покрытая растительностью. На склоне горы – два пастуха. «Источник утешения», согласно словам из кондака иконе, символизирует утоление «жажды спасения» «у Источника вод живых – Божественного Слова». Первым Пюхтицким насельницам святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил: «Обитель эта будет стоять до пришествия Господня». Приводят и другие его слова: «Целуйте землю, где живете: она освящена личным присутствием Божией Матери!» [66]
От общины к монастырю: время игумении Варвары. Пюхтицкая община
Буквально в те же дни, когда шло отчуждение земли, происходило и рождение общины. Святейший Синод в ответ на ходатайство княгини Е.Д. Шаховской определил разрешить устройство Пюхтицкой Успенской женской общины, «на такое число сестер, какое община в состоянии будет содержать при своих средствах». На Успение 1891 года общину открыл епископ Арсений. Присутствовали губернатор Эстляндии князь С.В. Шаховской, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода В.К. Саблер. К этому дню был построен деревянный келейный дом для сестер во главе с монахиней Варварой.
Уже с 1885–1886 годов высказывались мысли, в том числе в крестьянской среде, о перестройке кирхи в православную церковь. Об этом писал епископ Донат в ходатайстве 23 октября 1886 года губернатору: «По донесению о. Иогансона, удовлетворение настоящего ходатайства крестьян будет иметь громадное значение: оно поднимает авторитет Православия, укрепит положение Пюхтицкого причта и даст толчок к присоединениям к Православной Церкви». Наконец, владыке Арсению принадлежит окончательная формулировка этой идеи в резолюции на консисторском указе от 19 октября 1891 года: «С немногими изменениями из недостроенной кирхи выйдет прекрасный православный храм, об этом князя и спрашивать нечего, он сам этого желает, и я тоже» [67]. Но все-таки в письме С.В. Шаховскому владыка «вполне соглашался» с мнением князя, «что из недостроенного каменного здания кирхи может выйти прекрасный православный храм» и просил передать здание Пюхтицкой общине [68].
К проектированию комплекса зданий общины был привлечен академик М.Т. Преображенский. 17 апреля 1892 года он представил на рассмотрение правления Иеввенского отделения, осуществлявшего финансирование работ, чертежи по перестройке кирхи на Пюхтицкой горе в православную монастырскую церковь, а также по сооружению Святых врат со звонницей над ними, трапезной и отдельных деревянных домиков двух типов, каждый на восемь келий. По два домика с кельями предполагалось расположить с западной и восточной сторон. С северной стороны расстояние между ними было больше: там находились Святые врата. С юга предполагалась постройка больших по габаритам и соединенных галереей трапезной с церковью и помещения для игумении и мастерских. Наблюдение за работами и составление чертежей М.Т. Преображенский принял на себя безвозмездно. С дворовой стороны домики не должны были иметь окон. Первоначальная территория общины простиралась только до трапезной, по сторонам которой предполагалась постройка еще двух башен в добавление к двум северным. Таким образом, был сформирован генеральный план архитектурного комплекса обители, характерный для монастырского строительства.
Ко времени передачи в духовное ведомство здание кирхи было выведено под кровлю. Оно представляло собой однонефную базилику из булыжного камня с тремя высокими «готическими» окнами на боковых фасадах. В течение лета 1892 года кирху перестроили в собор в московско-ярославском стиле. М.Т. Преображенский прекрасно справился со сложной задачей. Сохранив план здания, он радикально изменил его образное решение. Трехчастное здание получило завершение в виде выразительной высокой щипцовой кровли, в которую были врезаны три тонких вытянутых ступенчатых барабана, увенчанных луковичными главками. Аналогичная главка венчала алтарную часть. Невысокий резной иконостас был также выполнен в стиле XVII века и декорирован аркатурой, колонками, килевидными кокошниками. В 1892 году были построены и первые два деревянных келейных корпуса за алтарем с временными трапезной и помещением для игумении, дом для причта и школы, выведен под цоколь фундамент святых врат со звонницей и «каменный сруб» для святого источника на месте деревянного навеса. Входящие в каре дома к северо-востоку и к северо-западу от храма (при входе, у Святых врат) относятся к старейшим сооружениям монастыря, выполненным по проекту М.Т. Преображенского. Они представляют собой одноэтажные с мансардным этажом деревянные строения на высоких подвалах, построенные с учетом перепада высот. Вход с крыльца вел в коридор, по сторонам которого располагалось по три кельи. Отличием существующих зданий (сохранились четыре корпуса) является более скромная декоративная отделка в русском стиле в сравнении с проектом: нет наличников с навершием, резных деталей, гребня на высокой кровле дома.
Накануне престольного праздника, 14 августа 1892 года владыкой были заложены каменные Святые врата. Все построенные здания и соборный храм были освящены на праздник 15 августа 1892 года преосвященным Арсением в сослужении протоиерея Иоанна Сергиева и протоиерея Михаила Горчакова [69], профессора из Санкт-Петербурга, в присутствии княжеской четы, В.К. Саблера и попечителя Санкт-Петербургского учебного округа М.Н. Капустина [70], при большом стечении народа.
Архиерей служил в Пюхтице четыре дня подряд: с 13 по 16 августа. Он «усмотрел во всем порядок и благоустройство». На докладе обер-прокурора К.П. Победоносцева от 17 августа императору Александру III о Пюхтицком празднестве и освящении церкви Его Величество начертал: «Cердечно радуюсь» [71]. 24 августа Победоносцев сообщил об этом владыке Арсению. «Эти Высочайшие слова придают бодрость всем нам, состоящим на службе православно-русскому делу в здешней окраине, делу, которое так близко сердцу Государеву», – отозвался князь С.В. Шаховской [72]. Община – более 30 сестер – быстро приобрела уважение среди местных жителей. Возрастал прилив богомольцев на Святую гору. «Пюхтицкая община своим устройством и учреждениями (больница, приют и школа) успела привлечь к себе общее сочувствие не только православного, но и лютеранского населения. Нет сомнения, что она станет важным орудием для распространения русского влияния в целом крае», – отмечал в докладе императору К.П. Победоносцев. В связи с этим княгиня Е.Д. Шаховская обратилась с ходатайством о преобразовании общины в монастырь, «чтобы сделать Святую гору таким же прочным оплотом православия в здешней местности, каким служили древние святые обители в других местностях России». Владыка, в свою очередь, ходатайствовал перед Синодом «о возведении Пюхтицкой Успенской женской общины в женский общежительный монастырь, с наречением настоятельницей монастыря монахини Варвары» [73].
Знаменательное событие в истории Пюхтицы происходило под покровом ее великой святыни. С устройством церкви на Богородицкой горе появилась возможность поместить здесь святыню, обретенную некогда на этой горе и хранившуюся в Сыренецкой церкви [74]. Поэтому принесенную к 15 августа 1892 года из Сыренца в Пюхтицу чудотворную икону Успения решено было Указом Синода оставить в новом храме в Пюхтице, а в село Сыренец отправить список с нее. Чудотворная икона Успения, трудами петербургского золотых дел мастера Г.А. Андреева [75], в 1894 году оделась серебряной позолоченной ризой, отделанной бриллиантами и жемчугом. Великолепный золоченый киот для иконы, сделанный с большим вкусом, большой подсвечник и аналой из металла к нему и три висячие лампады пожертвовал из Москвы князь А.А. Ширинский-Шихматов [76].
Учреждение монастыря
19 августа 1892 года Синод вынес определение о том, чтобы, признавая ходатайство Рижского правящего архиерея заслуживающим уважения, возвести общину в статус общежительного женского монастыря, и назначить монахиню Варвару (Блохину) настоятельницей. Что и было исполнено в ноябре того же года.
Монастырь получил статус нештатного, что не давало ему права на постоянное пособие от казны, но не ограничивало число насельниц. Своих средств у монастыря не было, и «по случаю крайней нужды в построении общежительных и хозяйственных зданий» и неурожая хлеба на общинных полях, монахиня Варвара обратилась к епископу Арсению с прошением разрешить «сбор пожертвований и доброхотных подаяний» в течение года во всех городах Российской империи (на это благословлялись «благонадежные штатные послушницы» Анастасия Иванова Гуняшина, 36 лет, Стефанида Леонтиева, 17 лет, и отдельно в Москве – Параскева Евсевиева, 22 лет, и Анна Никитина, 19 лет, и Санкт-Петербурге – Акилина Герасимова, 35 лет, и Параскева Стефанова, 24 лет).
31 января 1893 года в Санкт-Петербурге, в Благовещенской церкви Министерства внутренних дел, монахиня Варвара была поставлена во игумении. Богослужение возглавил архиепископ Арсений, ему сослужил протоиерей Иоанн Сергиев. В том же году, в августе, игумения Варвара была награждена наперсным крестом с украшениями из кабинета Его Высочества. Высокопреосвященнейший Арсений возложил эту высокую награду на матушку игумению в престольный праздник обители.
24 апреля 1893 года княгиня Е.Д. Шаховская от лица правления Иеввенского отделения Прибалтийского православного братства обратилась в Строительное отделение с просьбой утвердить составленный М.Т. Преображенским и одобренный епископом Арсением проект Святых врат. «Составленный вполне правильно», проект уже строившихся Святых врат был одобрен Строительным отделением губернского правления [77]. Врата с деревянной звонницей над ними и величественным шатровым верхом высотой около 18 м, с каменными пристройками по сторонам были завершены в 1893 году. Тогда же сооружены еще два больших деревянных дома, также по проекту М.Т. Преображенского. В одном размещались кельи для игумении и 27 сестер, а также хлебная и пекарня, в другом – кельи на 19 сестер.
Святые врата представляют собой кубический объем с проездной аркой, над которой находятся иконы в выложенных в кирпиче киотах: с внешней стороны Успение Богородицы, с внутренней – лик Божией Матери. Высокий четырехгранный шатер со слухами завершен гребнем и луковицей на двухъярусном барабане.
Основной объем похожей по композиции трехэтажной северо-западной башни, предназначенной для кладовых (1896 г.), представляет собой высокий, несколько сужающийся кверху, четверик булыжного камня, прорезанный в верхней части одним рядом окон с наличниками в стиле XVII века. В основании шатра – по одному окну под треугольными фронтонами на каждой стороне; венчает башню маленький четверик с миниатюрным шатром. На памятной доске белого мрамора – основные даты в истории монастыря. К западу от врат – калитка, оформленная как выложенный в кирпиче портал с венчающим килевидным кокошником. Аналогичную композицию имеет и северо-восточная башня, достроенная в 1898 году.
Трапезная церковь во имя святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, расположенная во втором этаже, была заложена в 1893 году владыкой Арсением и освящена им 16 августа 1895 года в сослужении протоиерея Иоанна Сергиева. На трапезный корпус пошло 1 300 бревен, 700 – на школьный дом [78]. Полукаменное, с нижним каменным этажом и верхним деревянным, здание представляет собой двухэтажный прямоугольный в плане корпус в шесть окон по фасаду. Нижний этаж выложен из тесаного булыжника со сланцевыми вкраплениями. Корпус завершен четвериком с шатром со слухами и главкой с восточной стороны и оригинальной высокой «щипцовой» мансардой-«гребнем» со слуховым окном – с западной. На западной стене – ростовая икона Богородицы, «васнецовского» типа, в деревянном киоте с центральным фронтончиком.
Иконостас церкви, находящейся во втором этаже, был перенесен из Иеввенской домовой церкви. Небольшая церковь отделена от просторного трапезного зала стеклянными дверями. На резных Царских вратах в три ряда иконы Божией Матери, Архангела Гавриила и четырех Евангелистов, над ними – полукруглый образ Тайной Вечери. По сторонам – ростовые иконы Спасителя и Богородицы, далее – Архангелов Михаила и Гавриила, слева – Сретения Господня, справа – Спасителя. Завершен иконостас фигурами коленопреклоненных Ангелов и сияниями. Над проемом, ведущим к алтарной части и клиросам, с внутренней, западной стороны, находятся хоры; на стене над иконостасом вывешен ряд больших академических ростовых икон на холсте, как бы образующий второй иконостас. В центре – образ Рождества святого Иоанна Предтечи, по сторонам – Спасителя и Божией Матери, святителей Николая и Митрофана. В алтаре – большие иконы Распятия, Воскресшего Спасителя, Божией Матери, художественной работы запрестольный крест, икона «Моление о чаше». В архитектурном угловом киоте, завершенном шатром с луковичной главкой, с богатым резным московско-ярославским декором, пребывает икона Успения Божией Матери. Икона «Избранные святые» XVIII века написана в стиле барокко. Здесь же находится старинное паникадило, при входе в трапезный зал – портреты игумений, в самой трапезной – два старинных резных шкафа и немецкое пианино, принадлежавшие княгине Е.Д. Шаховской. Нижний этаж предназначался для кухни, хлебной, буфетной и кельи для «столовщицы». Ныне на кухне в трапезном корпусе – чтимая Тихвинская икона Богоматери.
Непосредственно руководил всеми строительными работами выпускник Высшего художественного училища при Санкт-Петербургской Академии художеств художник-архитектор А.А. Полещук. За работами также наблюдал А.Е. Элкин, студент архитектуры 3-го курса Академии художеств [79].
Для обители надо было отливать новые колокола. Правление Иеввенского отделения Прибалтийского братства «за истощением собственных своих средств» обратилось за помощью к князю С.В. Шаховскому, и тот ходатайствовал перед К.П. Победоносцевым об отпуске из казны 500 пудов меди для этой цели. Обер-прокурор поддержал прошение, адресовав его военному министерству. 6 марта 1893 года Военный Совет разрешил отпустить из артиллерийских складов 250 пудов меди. Вскоре были приобретены первые звоны: Большой – весом 2 648 кг; Полиелейный – 1 326,8 кг и Малый – 350 кг. Старый десятипудовый колокол монастырь пожертвовал лютеранскому храму в имении Ийзаку.
Это было только начало обустройства Пюхитцкой обители. Заканчивался XIX век, приближалась «эпоха перемен» века XX – эпоха, через искушения которой обитель пройдет, неизменно оставаясь светильником православия, хранимая Промыслом Божиим под Покровом Пресвятой Богородицы, молитвами святого праведного Иоанна Кронштадтского.
[1] Князь С.В. Шаховской разъяснял К.П. Победоносцеву 5 марта 1887 г. в ответ на его письмо: «Названия Иллук и Пюхтицы относятся к одной и той же местности. В здешнем крае принято давать одной и той же местности два названия, одно эстонское, а другое немецкое. Приноравливаясь к местным обычаям, можно было бы установить следующую грань в понятиях, связанных с этими двумя названиями: все пространство, занятое “Богородицкой” или “Святой” горой, носит название Иллук, причем часть этой горы, на которой построена православная часовня, называется – “Пюхтица”, что в переводе с эстонского значит “святое место”. А так как исстари вся Богородицкая гора носит название “Святой”, то и слово “Пюхтицы”, в сущности, могло бы одинаково относиться ко всей местности, которую принято обозначать названием “Иллук”» (EAA 1655-2-176, lh. 51–52; ЕАА 30-7-2917, III, lh. 134–168; Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 162).
[2] Семейство Нарвских бюргеров Дикгоф (Dieckhoff) происходило от потомственных сапожников немецкого города Фридебурга. В начале XIX в. они переселились в Ревель, а затем в Нарву. Фридрих Генрих Конрад Дикгоф, старший пастор Иоанновской церкви в Нарве, приобрел дворянское имение в Иллуке вместе с мызой Сомпеа (Сомпфер) в 1825 г. Не входили в прибалтийские рыцарские матрикулы. На момент отчуждения земель в Пюхтице в пользу духовного ведомства ими владели братья Александр, Николай, Оскар, Эдуард. Мыза Иллук была в собственности Дикгофов до 1912 г. См.: Корнилий (Якобс), митр. Святой праведный Иоанн Кронштадтский, православные эстонцы и Эстония. Tallinn, 2011. С. 354. Двухэтажный деревянный господский дом с мансардой и центральным ризалитом был построен в 1888 г. на правой стороне дороги в Йыхви, примерно в 800 м от православной церкви (с 1921 г. – школа). Он имеет общие архитектурные черты с келейными корпусами Пюхтицкого монастыря, спроектированными через четыре года.
[3] Висковатов П.А. Пюхтицкое древнее кладбище Эстляндской губернии // Временник Эстляндской губернии. Кн. 1. Ревель, 1894. С. 240; Трусман Г. Русские элементы в Эстляндии в XIII–XV вв. // Там же. С. 69, 84.
[4] Павел Александрович Висковатов (1842–1905) – историк русской литературы, педагог, археолог. Профессор русского языка и славянского языковедения Дерптского университета (с 1880 г.), с 1896 г. – цензор в Санкт-Петербурге. Первый биограф М.Ю. Лермонтова. См.: Шор Т.К. Из истории русского литературоведения второй половины XIX в.: Павел Александрович Висковатов. Дис., канд. филол. н. Тарту, 1988.
[5] Уманец С.И. Воспоминания о князе С.В. Шаховском и Балтийские очерки. СПб., 1899. С. 18.
[6] Корнилий (Якобс), митр. Святой праведный Иоанн Кронштадтский. С. 264.
[7] Из письма князя С.В. Шаховского обер-прокурору К.П. Победоносцеву 5 марта 1887 г. (EAA 1655-2-176, lh. 51–52; ЕАА 30-7-2917, III, lh. 134–168; Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 162–163).
[8] Висковатов П.А. Пюхтицкое древнее кладбище Эстляндской губернии… С. 238–239. Автор приводит также легенду о том, что эстонский герой Калевипоэг, сын Калева (эпос о нем был составлен на основе народных сказаний в 1857–1861 гг. Ф.Р. Крейцвальдом), уснул под Пюхтицким дубом и был смертельно ранен врагами (Там же. С. 237–238). Г.Г. Трусман пишет о легендарном «столкновении на Богородицкой горе, на коей, по преданию, обитали преемственно различные народы, чудского богатыря Калевича и русского Добрыни». В 5 км к югу от Богородицкой горы он будто бы умер от ран и был похоронен (Трусман Г. Исакские полуверцы в Эстляндской губернии. Ревель, 1895. С. 7–8). Среди отзывов на кончину князя С.В. Шаховского был и такой – за подписью «Эстонец»: «Тебе, могучий богатырь, суждено было покоиться в почве Эстонии, рядом с легендарными богатырями Добрыней и Калевичем … Твой могучий облик, твои деяния и твоя смерть в недалеком будущем облекутся в ореол легенд, подобно национальному герою Калевичу, первому культиватору почвы Эстонии» (Отзывы газет // Венок на могилу. Ревель, 1896. Приложение. С. XLII).
[9] Алексеев Ю.В., Манаков А.Г. Народ сету: между Россией и Эстонией. М., 2005.
[10] Трусман Г. Пюхтицкий край // Эстляндские губернские ведомости. 1887. 29 октября. № 41. С. 6–7. Род Лоде – один из древнейших в Ливонии, известен с 1229 г.
[11] «Куремяги» – «журавлиная гора», версии происхождения названия «Лехтепе», или «Ляхтепеа» – «лиственная», или «глава источников» (Летопись церкви Успения Пресвятыя Богородицы на Богородицкой горе. [Куремяэ], 2017. С. 179). Немецкое название – Куррем. Сочетание в одном месте почитаемых горы, источника, рощи, по Г. Трусману, показывает, что эти места служили у древней чуди местом языческого культа ([Трусман Г.] Пюхтицкий край // Эстляндские губернские ведомости. 1887. 29 октября. № 41. С. 6–7).
[12] Этот приход был основан специально для обращения полуверцев в лютеранство в 1866 г. и в нем числилось на 1888 г. 5.870 человек.
[13] Это показывает доскональное исследование главы Центрального государственного архива Эстонии (1929–1941 гг.) О. Лийва: Liiv O. Vene asustusest Alutagusel. Tartu, 1928. L. 17–27.
[14] Савихин Ф., Касиков А., Васильченко Е. Эволюция взгляда на заселение русскими западного берега Чудского озера (Эстония) и на возникновение беспоповского старообрядчества в Причудье // Антропологический форум. № 15 Online. СПб., 2011. С. 122, 131, 141–143.
[15] Из письма князя С.В. Шаховского обер-прокурору К.П. Победоносцеву 5 марта 1887 г. (EAA 1655-2-176, lh. 52).
[16] См.: Сказание о Пюхтицкой чудотворной иконе Успения Божией Матери. Рига, 1892.
[17] Он поддерживается специальными растяжками. Рядом с ним в настоящее время находится небольшая клетская деревянная часовня (в ее предшественнице хранилась явленная икона).
[18] Летопись церкви Успения Пресвятыя Богородицы на Богородицкой горе. [Куремяэ], 2017. С. 29, 50–52.
[19] «О появлении здесь иконы легенда говорит, что из источника выходили три сестры, обходили кругом горы, останавливались на одном месте и все плакали. На месте их стояния нашли потом икону, для коей усердно богомольцы впоследствии соорудили часовню» (Трусман Г. Исакские полуверцы в Эстляндской губернии. Ревель, 1895. С. 9). В такой же форме предание сохранилось в семье Пюхтицких прихожан Соловьевых. Возможно, в таком виде под влиянием лютеранства дошло предание о явлении Богородицы.
[20] Трусман Г. Пюхтицкий край. С. 6–7.
[21] Дроздик О.А. История церкви в Сыренце (Васкнарве) до 1940 года. [Таллинн], 2019; Даниила (Полякова), мон. Пюхтицкие древности: история Успенской часовни XVII–XIX вв. // Служение Эстонской Православной Церкви в период лихолетья ХХ века. Материалы конференции. Таллин, 2020 (в печати).
[22] Церковь находилась на правом берегу Наровы, куда, по преданию, приходила св. княгиня Ольга для сбора податей. К церкви XV в. впоследствии, в 1887 г., был пристроен Ольгинский придел. Церковь разрушена во время бомбардировки в 1944 г., поселение исчезло.
[23] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 2. Д. 2640. Л. 8–10. См.: Дроздик О.А. История церкви в Сыренце… С. 19–21.
[24] Материалы для истории деревенских святынь. Описи часовен Санкт-Петербургской епархии 1808–1816 гг. / Сост. Е.В. Платонов. СПб., 2014. С. 149; Дроздик О.А. История церкви в Сыренце… С. 147.
[25] Имеются разночтения в источниках.
[26] ЕАА 1655-2-170, lh. 1–2, 5–6.
[27] ЕАА 1665-2-170, lh. 7. Журнал № 371.
[28] Николаев С. Первые официальные сведения о Пюхтицкой святыне // Венок на могилу. Ревель, 1896. С. 95–96. Ошибочно: Томасов.
[29] EAA 30-7-2917, III. Тем не менее, о. Карп обращал внимание на то, что «в народе распространено предубеждение, что принятие Православия есть превращение в русского, а лютеранство отождествляется с эстонской народностью… По-русски учиться хотят все, но делаться русскими, т .е. православными, не хотят» (III, l. 23).
[30] РГИА. Ф. 1151. Оп. 11. 1891 г. Д. 48. Л. 2–4.
[31] Фридрих-Фердинанд Готлиб Моди, мещанин, работал в Везенбергском уезде преимущественно как частный архитектор. Автор перестройки в неоготическом стиле лютеранской церкви св. Девы Марии в Йыэляхтме (1878 г.), трактира (1889 г.) и ряда зданий в кирпичном стиле в Раквере.
[32] Эдуард Антонович (Фридрих Эрнст Эдуард) фон Майдель (1830–1899), барон дома Каттентак-Пастфер, действительный статский советник в звании камергера, возглавлял Эстляндское рыцарство в 1871–1878 и в 1890–1892 гг. Ландрат, президент Эстляндской евангелическо-лютеранской консистории, находился в дружеских связях с генерал-майором князем Михаилом Валентиновичем Шаховским-Глебовым-Стрешневым (1836–1892), преемником М.Н. Галкина-Врасского на посту Эстляндского губернатора (1870–1876) (Коробов И.Н. Эстляндское имматрикулированное дворянство. Таллинн, 2018. С. 154).
[33] EAA 30-7-1827.
[34] [Летопись лютеранского прихода в Ийзаку. 1866–1934 гг.] // ЕАА.
[35] Свящ. Иоанн Иогансон 3 февраля 1886 г. писал свящ. Карпу Тийзику о том, что «quasi крестьянские уполномоченные» никак не могут добиться аудиенции у императора: «Таких мошенников следовало бы по этапу выслать из Петербурга на местожительства, так как никто их не уполномачивал на этот поступок, а они сами вместе с Дикгофом, как передают очевидцы, сочинили прошение, подписали имена и за каждым именем без всякого спроса почти поставили кресты!... Нам следовало бы … открыть школу в самом Иевве у Дикгофа на носу» (ЕАА 4950-1-12).
[36] Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 166–167.
[37] Николай Матвеевич Соколов (1859–1906) – из дворян, родился в Риге, мать происходила из немецкой семьи. Учился в Пинском, а затем в Виленском реальных училищах. В 1880 г. поступил в Институт гражданских инженеров. Закончил учебу по первому разряду в 1885 г. и получил должность младшего инженера Строительного отделения Эстляндского губернского правления. В 1886 г. переехал в Ростов-на-Дону, получив место городского техника с правами государственной службы. С 1887 г. – городской архитектор. Автор образцовых проектов для Эстляндии, значительного числа общественных и церковных сооружений в русском, «византийском» и «русско-романском» стилях (церкви Михаило-Архангельская /1890–1894/, Ново-Покровская /1892–1913/, не сохранились, Иверская монастырская /1905–1908/ и мн. др.). (Барановский Г.В. Юбилейный сборник сведений о деятельности бывших воспитанников института гражданских инженеров СПб., 1893. С. 321–322; Bertash A. Sokolov Nikolaj Matveevič // Allgemeines Künstlerlexikon (AKL). Die Bildenden Künstler aller Zeiten und Völker. Band 104. Berlin; Boston, 2019. S. 460).
[38] EAA 30-7-2917, lh. 53–58.
[39] EAA 1655-2-176, lh. 1.
[40] Прот. Иоанн Иоаннов Иогансон (3 июля 1863 – 23 декабря 1920), из эстонских крестьян. Рукоположен по выпуске из Рижской Духовной семинарии, после Пюхтицы служил в Феллине (1890–1893 гг.), Лайусе (1893–1898 гг.), Риге (Летопись церкви Успения Пресвятыя Богородицы на Богородицкой горе. [Куремяэ], 2017; 25-летний юбилей служения в сане иерея о. И. Иогансона // РЕВ. 1911. № 2. С. 61–62).
[41] EAA 1655-2-176, lh. 1.
[42] ЕАА 4950-1-12.
[43] EAA 1655-2-176.
[44] Иогансон И., свящ. Переписка.
[45] РГИА. Ф. 1151. Оп. 11. 1891 г. Д. 48. Л. 90; Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 91.
[46] Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 44.
[47] Рижский и Митавский епископ Арсений (Александр Дмитриевич Брянцев, 27 августа 1839, Смоленская губерния – 28 апреля 1914, Харьков), из семьи дьячка, выпускник Киевской Духовной академии. Был назначен на Рижскую кафедру 28 марта 1887 г. с должности ректора Санкт-Петербургской Духовной академии в сане епископа Ладожского. Прибыл в Ригу 11 мая 1887 г., с 1893 г. – архиепископ, управлял епархией до 4 октября 1897 г. Затем занимал Казанскую и Харьковскую кафедры. См.: Иоаким (Левицкий), архим., Плисс Владимир, свящ. Высокопреосвященный Арсений (Брянцев), архиепископ Рижский и Митавский, и десятилетнее управление его Рижской епархией. Рига, 1897; Фомин П.Г., прот. Высокопреосвященный Арсений, архиепископ Харьковский и Ахтырский. Харьков, 1912.
[48] Одно из 10 отделений Братства и единственное в Эстляндии, кроме собственно Эстляндского, открытого в 1883 г. См.: Первое десятилетие деятельности Прибалтийского православного братства с 22 сентября 1882 по 22 сентября 1892 г. СПб., 1893; Двадцатипятилетие деятельности Прибалтийского православного братства. 1882 – 22 сентября – 1907. СПб., 1907.
[49] Приходское училище на 200 девочек впоследствии, в 1908 г., было передано в ведение Министерства народного просвещения.
[50] Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 31.
[51] Там же. С. 49.
[52] Игумения Мария (София Давыдова, 1822–1889), из московских дворян, была духовной дочерью наместника Троице-Сергиевой Лавры архим. Антония (Медведева; 1792–1877). В 1847 г. по благословению митрополита Московского Филарета (Дроздова) она поступила послушницей в Костромской Крестовоздвиженский Анастасиин девичий монастырь. В 1858 г. приняла постриг, после ухода на покой игумении Платониды, 3 февраля 1863 г. – сан игумении. См.: Красовский Александр, свящ. Настоятельница Костромского Богоявленско-Анастасиина девичьего монастыря, игумения Мария (Давыдова). [Некролог] // Костромские епархиальные ведомости. 1889. № 5. С. 5–12.
[53] Монахиня Варвара, впоследствии Пюхтицкая игумения (Елизавета Дмитриевна Блохина, 14 августа 1843 – 23 декабря 1915), дочь купца 1 гильдии из посада Большие Соли Костромской губернии. С 9-летнего возраста она, по предсмертному завету своего отца, подвизалась в Костромском Крестовоздвиженском. Мать Варвара приняла постриг 12 августа 1887 г. Она хорошо знала церковный Устав, чтение и пение, владела золотошвейным мастерством, имела диплом сестры милосердия Красного Креста и опыт помощи больным и раненым во время Балканской войны.
[54] Пюхтицкий Успенский женский монастырь // Прибавления к Церковным Ведомостям. 1893. № 17. С. 660; Филарета (Калачёва), игумения. Путь, истина и жизнь. М., 2019. С. 257–258.
[55] Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1910. Т. III. С. 44.
[56] ЕАА 33-3-1929; ЕАА 30-7-2422; EAA 1655-2-2967; Игумения за святое послушание. Составители: игумения Филарета (Калачёва), В.А. Тимкина. Куремяэ, 2013. С. 353–354.
[57] Мусаев В.И. Православие в Прибалтике в 1890–1930-е гг. СПб., 2018. С. 83.
[58] EAA 4951-1-1, lh. 6–8.
[59] Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1909. Т. I. С. 211.
[60] EAA 1655-2-176, lh. 83–86.
[61] Шаховской С.В., кн. // Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1909. Т. I. С. XXXI–XXXII.
[62] В июле 1893 г. в стене недостроенной кирхи при ее перестройке нашли замурованный ящик с закладным документом на немецком языке, который убедил правительство в действиях местного дворянства против Православия. Он заканчивался словами: «Пусть же стоит этот дом Божий как крепкий оплот против всех вражеских нападений на веру» (Из архива князя С.В. Шаховского. СПб., 1909. Т. I. С. 217; Уманец С.И. Воспоминания о князе С.В. Шаховском и Балтийские очерки. СПб., 1899. С. 123).
[63] ЕАА 29-2-3368; ЕАА 29-2-3398.
[64] Пюхтицкая обитель и ее покровитель святой праведный Иоанн Кронштадтский. [Куремяэ], 2016. С. 58–59.
[65] В 1893 г. – 11 мая и 11 ноября, 9 сент. 1894 г., 16 августа 1895 г., 19 февраля 1897 г., 15 июня 1898 г., 7 февраля 1901 г., 17 ноября 1903 г.), многократно жертвовал средства на монастырь (напр., 9000 руб. в 1893 г., 2100 руб. в 1894 г., около 3000 руб. в 1898 г., 3400 руб. в 1899 г., 2600 руб. в 1900 г., 1500 руб. в 1901 г., 1650 руб. в 1902 г., по 800 руб. в 1903 г. и в 1904 г., 900 руб. в 1905 г., 1000 руб. в 1906 г., по 1100 руб. в 1907 и 1908 гг. См. подробнее: Пюхтицкая обитель и ее покровитель святой праведный Иоанн Кронштадтский. [Куремяэ, 2016]. Письма монахинь Пюхтицкого монастыря и ведомость о лицах, находившихся в богадельне при монастыре, имеются в деле: ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 33 (1893–1908 гг.).
[66] Корнилий (Якобс), митр. Святой праведный Иоанн Кронштадтский… С. 264.
[67] EAA 1655-2-176, lh. 108–109.
[68] EAA 30-7-2917, II, lh. 21.
[69] Михаил Иванович Горчаков (1838, Костромская губ. – 5 августа 1910, С.-Петербург) – митрофорный протоиерей, доктор богословия, историк, юрист, общественный деятель, член Государственного совета и Предсоборного присутствия, благотворитель. Заслуженный профессор по кафедре церковного права юридического факультета Санкт-Петербургского Императорского университета, исполнял обязанности декана факультета. Почетный член Юрьевского университета, Санкт-Петербургской и Киевской Духовных академий. См.: Берташ Александр, свящ. Горчаков М.И., протоиерей // Православная энциклопедия. М., 2006. Т. 12.
[70] Михаил Николаевич Капустин (1828–1899) – правовед, историк, действительный тайный советник. Читал лекции по международному праву будущему императору Николаю II. Был хорошо знаком с князем С.В. Шаховским, занимая должности попечителя Дерптского, затем Рижского учебных округов, в чине тайного советника. По мнению князя, постоянно шел на компромиссы с местным дворянством, чтобы заслужить «репутацию либерального и гуманного деятеля».
[71] Тийзик Карп, свящ. Князь С.В. Шаховской как радетель Православия в Эстляндии // Венок на могилу. Ревель, 1896. С. 25.
[72] РГИА. Ф. 797. Оп. 62. II отд. III ст. Д. 350; Тийзик Карп, свящ. Князь С.В. Шаховской как радетель Православия в Эстляндии // Венок на могилу. Ревель, 1896. С. 25.
[73] РГИА. Ф. 796. Оп. 173. Д. 1225; РГИА. Ф. 797. Оп. 62. II отд. III ст. Д. 350; ЕАА 29-2-3664.
[74] Мусаев В.И. Православие в Прибалтике в 1890–1930-е гг. СПб., 2018. С. 84–85.
[75] Григорий Арсеньевич Андреев – мастер Санкт-Петербургского серебряного цеха, владелец мастерской золотых, серебряных и бронзовых изделий (1885–1898 гг.) (Казанская ул., 6), выполнял чеканные, резные, филигранные и эмалевые работы (EAA 1655-2-778, lh. 56; Мастера золотого н серебряного дела в России (1600–1926). Ред. А.Н. Иванов. М., 2002. Т. I. С. 69).
[76] EАА 1655-2-1191, lh. 17–18.
[77] ЕАА 33-3-2016.
[78] ЕАА 1655-2-1193.
[79] В одном из прошений, хранящихся в его личном деле, Алексей Ефимович Элкин (17 марта 1870–1936) указывал, что «на практических занятиях был у М.Т. Преображенского» (РГИА. Ф. 789. Оп. 11 – 1891 г. Д. 125. Л. 39). Впоследствии художник-архитектор, автор Николаевского подворья Русской Духовной миссии в Иерусалиме (1902–1905 гг.) и деревянного собора в стиле северно-русских церквей Воскресенского Покровско-Нежадовского женского монастыря (1912 г., разрушен в 1958 г.). Городской архитектор Ярославля (с апреля 1908 г. до мая 1909 г.), работал в канцелярии обер прокурора Святейшего Синода. Состоял членом Императорского Санкт-Петербургского общества архитекторов и общества архитекторов-художников (1907 г.), надворный советник. Перечень построек в Пюхтице, возведенных под его наблюдением в 1893 г. см.: Пюхтицкая обитель и ее покровитель святой праведный Иоанн Кронштадтский. [Куремяэ], 2016. С. 74–75. См. также: Блинова Л.Н. А.Е. Элкин – архитектор Николаевского подворья Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме // http://jerusalem-ippo.org/history/compounds/7/2/ (дата обращения: 12.09.2020). В 1920-е гг. – член архитектурной секции Российской академии художественных наук.
Источники и литература
1. Эстонский исторический архив – Eesti ajalooarhiiv (EAA).
ЕАА 29-2-3368.
ЕАА 29-2-3398.
ЕАА 29-2-3664.
EAA 30-7-1827.
ЕАА 30-7-2422.
ЕАА 30-7-2917.
ЕАА 33-3-1929.
ЕАА 33-3-2016.
ЕАА 1655-2-170.
EAA 1655-2-176.
EAA 1655-2-778.
EАА 1655-2-1191.
ЕАА 1655-2-1193.
EAA 1655-2-2967.
ЕАА 4950-1-12.
EAA 4951-1-1.
2. Российский государственный исторический архив (РГИА).
РГИА. Ф. 789. Оп. 11 – 1891 г. Д. 125.
РГИА. Ф. 796. Оп. 173. Д. 1225.
РГИА. Ф. 797. Оп. 62. II отд. III ст. Д. 350.
РГИА. Ф. 1151. Оп. 11. 1891 г. Д. 48.
3. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб).
ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 2. Д. 2640.
ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 33 (1893–1908 гг.).
4. Bertash A. Sokolov Nikolaj Matveevič // Allgemeines Künstlerlexikon (AKL). Die Bildenden Künstler aller Zeiten und Völker. Band 104. Berlin; Boston, 2019.
5. Liiv O. Vene asustusest Alutagusel. Tartu, 1928.
6. 25-летний юбилей служения в сане иерея о. И. Иогансона // РЕВ. 1911. № 2.
7. Из архива князя С.В. Шаховского. Т. I. СПб., 1909.
8. Из архива князя С.В. Шаховского. Т. II. СПб., 1909.
9. Из архива князя С.В. Шаховского. Т. III. СПб., 1910.
10. Алексеев Ю.В., Манаков А.Г. Народ сету: между Россией и Эстонией. М., 2005.
11. Барановский Г.В. Юбилейный сборник сведений о деятельности бывших воспитанников института гражданских инженеров СПб., 1893.
12. Берташ Александр, свящ. Горчаков М.И., протоиерей // Православная энциклопедия. Т. 12. М., 2006.
13. Блинова Л.Н. А.Е. Элкин – архитектор Николаевского подворья Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме // http://jerusalem-ippo.org/history/compounds/7/2/ (дата обращения: 12.09.2020).
14. Висковатов П.А. Трусман Г. Исакские полуверцы в Эстляндской губернии. Ревель, 1895.
15. Даниила (Полякова), мон. Пюхтицкие древности: история Успенской часовни XVII–XIX вв. // Служение Эстонской Православной Церкви в период лихолетья ХХ века. Материалы конференции. Таллин, 2020.
16. Двадцатипятилетие деятельности Прибалтийского православного братства. 1882 – 22 сентября – 1907. СПб., 1907.
17. Дроздик О.А. История церкви в Сыренце (Васкнарве) до 1940 года. [Таллинн], 2019.
18. Игумения за святое послушание. Составители игумения Филарета (Калачёва), В.А. Тимкина. Куремяэ, 2013.
19. Иоаким (Левицкий), архим., Плисс Владимир, свящ. Высокопреосвященный Арсений (Брянцев), архиепископ Рижский и Митавский, и десятилетнее управление его Рижской епархией. Рига, 1897.
20. Корнилий (Якобс), митр. Святой праведный Иоанн Кронштадтский, православные эстонцы и Эстония. Tallinn, 2011.
21. Коробов И.Н. Эстляндское имматрикулированное дворянство. Таллинн, 2018.
22. Красовский Александр, свящ. Настоятельница Костромского Богоявленско-Анастасиина девичьего монастыря, игумения Мария (Давыдова). [Некролог] // Костромские епархиальные ведомости. 1889. № 5.
23. [Летопись лютеранского прихода в Ийзаку. 1866–1934 гг.] // ЕАА.
24. Летопись церкви Успения Пресвятыя Богородицы на Богородицкой горе. [Куремяэ], 2017.
25. Мастера золотого н серебряного дела в России (1600—1926). Ред. А.Н. Иванов. М., 2002.
26. Материалы для истории деревенских святынь. Описи часовен Санкт-Петербургской епархии 1808–1816 гг. / Сост. Е.В. Платонов. СПб., 2014.
27. Мусаев В.И. Православие в Прибалтике в 1890–1930-е гг. СПб., 2018.
28. Николаев С. Первые официальные сведения о Пюхтицкой святыне // Венок на могилу. Ревель, 1896.
29. Первое десятилетие деятельности Прибалтийского православного братства с 22 сентября 1882 по 22 сентября 1892 г. СПб., 1893.
30. Пюхтицкая обитель и ее покровитель святой праведный Иоанн Кронштадтский. [Куремяэ, 2016].
31. Пюхтицкий Успенский женский монастырь // Прибавления к Церковным Ведомостям. 1893. № 17.
32. Савихин Ф., Касиков А., Васильченко Е. Эволюция взгляда на заселение русскими западного берега Чудского озера (Эстония) и на возникновение беспоповского старообрядчества в Причудье // Антропологический форум. № 15 Online. СПб., 2011.
33. Сказание о Пюхтицкой чудотворной иконе Успения Божией Матери. Рига, 1892.
34. Тийзик Карп, свящ. Князь С.В. Шаховской как радетель Православия в Эстляндии // Венок на могилу. Ревель, 1896.
35. Трусман Г. Исакские полуверцы в Эстляндской губернии. Ревель, 1895.
36. Трусман Г. Пюхтицкий край // Эстляндские губернские ведомости. 1887. 29 октября. № 41.
37. Трусман Г. Русские элементы в Эстляндии XIII–XV веке // Временник Эстляндской губернии. Кн. 1. Ревель, 1894.
38. Уманец С.И. Воспоминания о князе С.В. Шаховском и Балтийские очерки. СПб., 1899.
39. Филарета (Калачёва), игумения. Путь, истина и жизнь. М., 2019.
40. Фомин П.Г., прот. Высокопреосвященный Арсений, архиепископ Харьковский и Ахтырский. Харьков, 1912.
41. Шор Т.К. Из истории русского литературоведения второй половины XIX в.: Павел Александрович Висковатов. Дис., канд. филол. н. Тарту, 1988.
