Какое место в нашей жизни занимают новомученики и исповедники Церкви Русской? Сумеет ли российское общество сохранить их имена в своей памяти? Этой непростой, но очень важной теме было посвящено мероприятие «Святые под спудом: удастся ли нам не забыть новомучеников?», проходившее в Культурном центре «Фавор». В нем принимали участие: директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово» (известного как «Бутовский полигон») Игорь Владимирович Гарькавый и старший научный сотрудник Музея истории ГУЛАГа Илья Витальевич Удовенко. Модератором, направлявшим весь ход беседы, выступил редактор издательства Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, президент фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» Егор Юрьевич Агафонов.
Открывая встречу, Егор Агафонов напомнил собравшимся, что Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет уже много лет собирает данные о новомучениках и исповедниках Русской Православной Церкви. «На сегодняшний день собрана база данных из более чем тридцати тысяч имен, – заметил Егор Юрьевич. – Скоро у нас выйдет 12-й том этой многотомной книжной серии».
Потом он представил двух главных выступающих вечера и, прежде чем передавать им слово, попросил включить для зрителей короткие фильмы, рассказывающие о Бутовском полигоне и музее ГУЛАГа.
Фильм о Мемориальном комплексе в Бутове был наполнен появляющимися на экране страшными и трагическими цифрами. 700 000 человек были расстреляны в годы Большого террора! 2 000 000 человек погибли в лагерях! 5 000 000 человек были репрессированы по политическим мотивам! Страшные цифры сопровождал закадровый текст, который читал Игорь Гарькавый: «Сегодня мы поименно знаем, кто был убит в этом месте. Машины привозили их ночью, по 30-50 человек. Сначала их отводили в барак, где проходила сверка имен. Там же им объявляли приговор. Затем их заставляли снимать верхнюю одежду, в нижнем белье выводили на улицу и ставили к краю рва. Сотрудники НКВД выстрелом в затылок приводили приговор в исполнение. На Бутовском полигоне есть 13 рвов. Здесь погребены тела 20 767 человек, которые были расстреляны в короткий период – с августа 1937 года по октябрь 1938».
Взявший слово после показа этого фильма сам Игорь Гарькавый рассказал немного об истории Бутовского полигона. О том, как в 1993 году сначала власти разрешили родственникам посещать это место массового захоронения, а два года спустя всю территорию передали Русской Православной Церкви. «Интересно, что хотя территорию Бутовского полигона официально передают Русской Православной Церкви, но все вопросы решает один приход – Храма новомучеников и исповедников Российских в Бутове, – заметил Игорь Гарькавый. – Нам приходится заниматься самыми разными делами. С одной стороны, защищаем территорию от наступающих жилых новостроек. С другой – ведем большую научно-прикладную работу. Наш Бутовский мемориальный центр стал площадкой для научных проектов Церкви, и к нам часто приезжают люди из разных уголков России, чтобы понять, как проводить подобную работу в местах массовых захоронений. Настоятель нашего храма, протоиерей Кирилл Каледа на одном из церковных собраний даже поднимал вопрос о создании на Бутовском полигоне российского общецерковного музея, посвященного исповедническому подвигу. Ведь у нас, к сожалению, нет ни одного подобного музея. Потому такое значение имеет Бутовский полигон».
В свою очередь и Илья Удовенко сказал несколько слов об истории создания Музея истории ГУЛАГа, где представлена в том числе и история карательной системы. Как сказал Илья Витальевич, своим появлением музей обязан Антону Антонову-Овсеенко, который и сам отсидел в лагерях 13 лет, – сыну знаменитого революционера, расстрелянного в 1938 году. «За последние годы наш музей сильно разросся, – рассказывал он. – И теперь мы делаем музеи в разных городах, собираем и публикуем воспоминания заключенных, готовим к печати научные труды на тему репрессий. Последние семь лет к нам постоянно обращаются родственники репрессированных с просьбой отыскать их следы, и тогда мы поднимаем архивно-следственные дела. Также мы хотели провести большую выставку, посвященную репрессированному Православию, но пока не нашли финансирования для этого проекта. И, конечно, продолжаем исследовать места массовых захоронений. К примеру, рядом с Бутовским полигоном есть полигон “Коммунарка”, где было расстреляно более шести тысяч шестисот человек…».
«Вы занимаетесь замечательными проектами, – заметил Егор Агафонов. – Но давайте попробуем разобраться с тем, какие сегодня существуют проблемы, связанные с увековечением памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской. В последнее время стремление почитать память репрессированных все чаще наталкивается на определенное сопротивление. Но, может быть, проблема заключается в том, что есть необходимость признать, что преступная государственная политика советских лет привела к гибели многих невинных людей? Что вы думаете по этому поводу?»
Взявший слово Илья Удовенко провел сравнение дня сегодняшнего с началом 2000-х годов. «В 2000-х тема репрессированных была на пике, – вспоминал он, – На эту тему выходило много книг и публикаций. Никому и в голову не пришло бы говорить тогда о том, что Сталин был хорошим управленцем, а сами репрессии были оправданы». Сегодня, по мнению Ильи Витальевича, ситуация в корне изменилась: в наши дни всё чаще говорят о том, что репрессии были оправданны, потому что стране надо было готовиться к войне, и что Сталин ничего не знал о репрессиях, а расстрелы были «перегибами на местах». «Возрождаются все те мифы, которые уже давно были развенчаны и в 90-е, и в 2000-е годы, когда историкам и исследователям стали доступны материалы из засекреченных архивов, когда публиковались расстрельные списки Сталина и телеграммы к нему с мест о выполнении приказов, – подчеркнул сотрудник Музея истории ГУЛАГа. – Тогда нам казалось, что назад пути нет и глупо спорить с сотнями исторических документов, но эйфория 90-х и в обществе, и в церковной среде сменилась советским похмельем в наше время».
Илья Удовенко рассказал слушателям, что теперь даже в их музее про ГУЛАГ рассказывают не как о преступлении. У меня нет уверенности, что в ближайшее время не станут говорить о том, что советская власть совершила ошибки. Во время экскурсий мы ни слова не говорим о преступлениях государства, ни слова о Ленине, Сталине, Дзержинском, хотя именно эти люди виновны в репрессиях. Мы ничего об этом не рассказываем. И из-за этого создается впечатление, что люди как-то сами по себе, – а не по чьей-то злой воле, – попали в лагеря. А это как-никак 20 миллионов человек!» «Интересно наблюдать за книгой отзывов в нашем музее, – добавил он. – В течение десяти лет были сплошь положительные отзывы. А в последние годы всё больше отзывов отрицательных. Сотрудников нашего музея называют «либералами, торгующими народной памятью».
Игорь Гарькавый, который взял слово после Ильи Удовенко, однако, заметил, что ему не близка позиция, когда вся ответственность за эту ситуацию возлагается на государство. «У меня есть сомнение, что во всем виновато государство, – заметил Игорь Владимирович. – Не надо переоценивать эффективность государственной политики. И если даже сейчас что-то конкретное напишут во всех учебниках истории, то это не значит, что все так и будут считать. Государство утратило монополию на историческую память. Каждый из нас является субъектом, продуцирующим память».
По словам Игоря Гарькавого, в 80-90-е годы был заложен прочный фундамент, который нельзя разрушить: в частности, был принят закон о реабилитации жертв политических репрессий, который возлагает ответственность на советское государство, а в 2015 году была утверждена концепция по увековечению жертв политических репрессий. Кроме того, как отметил Игорь Владимирович, с точки зрения реабилитации, за эти годы была проведена большая работа, которая коснулась четырех миллионов человек.
«В начале 90-х годов никому не пришло бы в голову ставить памятник Сталину, – считает Игорь Гарькавый. – Почему? Да потому что к месту памятника пришли бы родственники репрессированных людей, люди, которые прошли ссылки и лагеря, и они не позволили бы поставить такой памятник. В 90-е годы при Московском правительстве работала специальная группа, которая искала места захоронений репрессированных людей. И был дан мощный общественный импульс, который мог бы принести свои плоды, но он, к сожалению, был выпущен в пустоту».
Завершая свой ответ, Игорь Гарькавый печально заметил, что еще до недавнего времени им удавалось общаться с детьми репрессированных, а сегодня приходится говорить уже с внуками и правнуками, которые приходят на Бутовский полигон, чтобы им рассказали историю политических репрессий в России: «Своей памяти они уже не имеют. Раньше была индивидуальная память, семейная память, дальше останется только культурная память. Но чтобы она создавалась и сохранялась, нужны фильмы, книги, музеи».
Ведущий вечера решил несколько заострить дискуссию и предложил участникам высказаться по такой теме: «Великая Отечественная война – ключевой “гвоздь”, на котором “висит” вся история России ХХ–ХХI веков. Но эта тема обостряется в наши дни, когда происходит отмена части реабилитаций тех, кого обвиняли в пособничестве и сотрудничестве с фашистами. Можно вспомнить частный музей генерала Краснова в Краснодарском крае – генерала, который был повешен за сотрудничество с немцами. Ситуация отмены затронула даже Церковь. Недавно была отменена реабилитация митрополита Иосифа (Чернова) – за то, что он совершал церковное служение на территории, оккупированной немцами. Что вы по этому поводу думаете?»
«Да, мы все участники этого процесса, и сейчас, несомненно, разные авторы прощупывают разные сценарии отмены реабилитации, – заметил Илья Удовенко. – История митрополита Иосифа (Чернова) – это в точности сюжет фильма “Поп”. Но, я думаю, когда страсти улягутся, митрополит Иосиф займет свое достойное место в истории Церкви. Та комиссия по реабилитации, которую создал Горбачев, не имела возможности внимательно рассматривать каждое дело. Бытовал абсолютно формальный подход: реабилитировали всех, у кого была 58-я статья. И надо понимать, что на Бутовском полигоне лежат не только новомученики, но и воры-рецидивисты. Чтобы разобраться, кого можно реабилитировать, а кого – нет, нужна открытая общественная дискуссия с привлечением Церкви».
«А я считаю, что значительная часть реабилитации даже еще не состоялась, – высказал свою точку зрения Игорь Гарькавый. – Какая там 58-я статья?! Зачастую многих людей просто депортировали и ссылали без всякой статьи. А фильтрационные лагеря?! Жители, оказавшиеся во время Великой Отечественной войны на оккупированной территории, проходили фильтрацию, и многие получали “уголовку”. Обычная история: советская власть не организовала эвакуацию, и человек оказывался на одной территории с немцами, и ему некуда было податься. В итоге за это его без всякой статьи отправляли на Колыму. Но это взгляд на ситуацию с одной стороны. С другой стороны, под реабилитацию попало много палачей. В самом законе 1993 года есть норма, которая не позволяет реабилитировать тех, кто перешел на сторону фашистов и сотрудничал с ними. Но когда речь заходит об отмене реабилитации, нам необходим четкий критерий, чтобы понимать, кого лишать статуса реабилитированных. Несомненно, тех, кто участвовал в воинских преступлениях на стороне фашистов. А кого еще? Как ни парадоксально, но Станислав Реденс, комиссар госбезопасности, входивший в состав особой тройки НКВД и руководивший, в частности, расстрелами на Бутовском полигоне, был реабилитирован Хрущевым. Родственники Реденса добились его реабилитации. На это невозможно смотреть без содрогания».
Модератор вечера, Егор Агафонов предложил обсудить новую тему, посвященную новомученикам. «С одной стороны, в Русской Православной Церкви активно идет процесс признания новомучеников: есть даты памяти, пишутся службы, иконы, в честь новомучеников и исповедников строятся храмы, о них пишут книги… Но, с другой стороны, создается такое впечатление, что церковный народ не понимает и не принимает новомучеников. Не понимает, куда встраивать их в духовном сознании. О чем им молиться? Как может быть востребован опыт новомучеников? Чему мы должны у них научиться?»
После этих вопросов поспешил взять слово Игорь Гарькавый, который сказал: «…Я вспоминаю слова преподобного Силуана Афонского, которые он услышал в видении от Самого Христа: “Держи ум твой во аде и не отчаивайся”. В последнее время ко мне очень часто подходят люди и говорят: “Вот теперь всё понятно. Раньше мы не понимали, а теперь понимаем, что можем оказаться во аде в любое время”. Поэтому именно сегодня новомученики нам нужны больше, чем кто-либо иной. Древние святые могут тебя поддержать, но понимание самого смысла подвига римских страдальцев за веру порой вызывает у людей трудности, а те, кто пострадали в ГУЛАГе, не так далеки от нас в историческом плане, – и поэтому они нам ближе и понятнее».
Он также рассказал, что его сотрудники создали карту служения новомучеников, по которой можно проследить, где они служили и где пострадали. «Куда бы мы ни пошли – Маросейка, Покровка, – везде мы видим последние адреса новомучеников. Если мы хотим через них соприкоснуться с нашей живой историей, то любая точка на этой карте может стать точкой входа». Рассказал Игорь Владимирович и о передвижной выставке «Русская Голгофа», которая на сегодня является самой активной церковной экспозицией в России: «Мы уже прошли с нашей выставкой 36 российских городов, ее посетило более 60 тысяч человек».
Отвечая на слова Егора Агафонова о том, что церковное сообщество не приняло новомучеников, Игорь Гарькавый рассказал историю про мальчика, который еще даже в школу не ходит, но приехал на Бутовский полигон, чтобы поклониться «своему небесному покровителю». «Возможно, вы правы, и почитания новомучеников пока еще не хватает в России, но нельзя думать, что посеянные семена не дали всходов, – заметил директор «Бутовского полигона». – Почему это почитание не приобрело того характера и масштаба, на который мы надеялись? Я думаю, это связано с духовным состоянием современного церковного сообщества... Многие приходят в Церковь не для встречи со Христом, а с просьбами о том, как улучшить свою земную жизнь: получить квартиру получше, купить машину покруче. А с новомучениками это не работает. Вы говорили Егор, что церковные люди не принимают новомучеников. Но ведь и Христа люди не приняли. Вспомните Его слова: Если Меня гнали, будут гнать и вас (Ин. 15:20). Ты можешь принять Христа, а можешь Его отвергнуть. Ты можешь принять новомучеников, а можешь их отвергнуть. В нашей церковной среде должно быть пространство свободы, и будет большой ошибкой, если мы что-то станем навязывать. Мы можем лишь предложить принять их, а сами останемся в стороне. И всё как-то само собой выстроится».
Продолжая эту тему, Илья Удовенко, заметил, что в светском мире ни в одном музее тема новомучеников вообще никак не раскрывается. «Тема новомучеников, на мой взгляд, во многом очень личная, сокровенная, – заметил Илья Витальевич. – И нередко она ограничивается рамками одного прихода, в котором люди знали и любили своего батюшку, который был репрессирован. Почему не принимает новомучеников церковное сообщество? Я думаю, это связано с тем, что люди просто не могут их почувствовать. Они видят уже сложившуюся ситуацию, готовое почитание, написанную икону… А человек хочет сначала во всем разобраться сам. Я считаю, в этом вопросе надо дать людям выбор. Дать верующим не заранее подготовленный житийный текст, а документальные архивные материалы, чтобы люди могли новомучеников увидеть, почувствовать».
Продолжая разговор, посвященный теме новомучеников, Егор Агафонов заметил: «Преподобный Симеон Новый Богослов говорил о святых как о золотой цепи и призывал верующих уцепиться за последнее звено, если они хотят спастись. Мне кажется, что новомученики играют для нас роль последнего звена в этой золотой цепи. Они учат нас видеть святость вокруг себя. Мы должны научиться видеть подвиг не только тех, кто ушел вглубь веков, но и тех, кто стоит рядом с нами».
И далее ведущий предложил обсудить еще один поворот в теме вечера: «Сегодня в общественной жизни особое значение приобретает личная память. Нам важно, чтобы память о новомучениках оставалась бы не общим делом, а нашей личной памятью, чтобы она возмещала пробелы в памяти общественной. Что мы можем для этого сделать?»
На этот раз первым взял слово Илья Удовенко. Он подчеркнул, что когда речь заходит о новомучениках, то автоматически мы говорим про наше государство, которое сегодня пытается создать единую историю России, начиная с IX века. «А что у нас хорошо умеет делать государство, так это заниматься социальной инженерией, – заметил Илья Витальевич. – У нас в России есть некоторые регионы очень прокоммунистические. Как вы думаете, почему? Дело в том, что в Гражданскую войну это были абсолютно белые регионы. Там была оказана активная поддержка белому движению. В этих регионах большевики вели политику выжженной земли. И поэтому, например, мои односельчане на Кубани, откуда я родом, теперь даже не могут вспомнить, где у них стоял храм. Память – и социальная, и личная – была полностью уничтожена, выжжена. Конечно, деятельность руководителей музеев, которые продвигают тему сохранения культурной памяти, несомненно, важна, но, на мой взгляд, главный политический шаг в этом вопросе все равно останется за государством».
«Я позволю себе не согласиться с Ильей, – вступил в дискуссию Игорь Гарькавый. – Государство не создает нарративы, – оно их собирает и редактирует. Государство работает с уже готовыми нарративами, а сами нарративы – это плод коллективной памяти. Живая память – это коллективная память. И мы с вами здесь сегодня сидим и обсуждаем репрессии и новомучеников лишь потому, что Русская Православная Церковь на протяжении семидесяти с лишним лет подвергалась гонениям, но сохранила свою коллективную живую память. Идеальный пример – храм на Маросейке святителя Николая в Кленниках. Государство практически уничтожило основную часть общины этого храма, но память общины сохранилась. И благодаря этой памяти, мы знаем про служение отца Алексия и гонения на отца Сергия. Государство может не дать денег, может что-то запрещать и ставить барьеры, но живая память зависит от нас с вами. Государство может пытаться собрать людей, но это все искусственное, и оно развалится, как только подует ветер. Но если люди приходят сами, собираются вопреки тому, что пытается им противопоставить государство, – вот в этом и есть коллективная память. Нам нельзя полагаться на то, что нам разрешит государство, – у нас есть своя культура живой памяти. И на это нам надо делать упор».
На этой важной ноте завершилась основная часть мероприятия «Святые под спудом»: удастся ли нам не забыть новомучеников?» В завершение Игорь Гарькавый рассказал о книге «Бутовский полигон» монахини Амвросии (Хромовой): «Монахиня Амвросия однажды приезжала к нам на Бутовский полигон и стала слышать голоса расстрелянных там людей, и написала об этом поэму». А Илья Удовенко сказал о том, что их музей переиздал очень значимую книгу Олега Волкова «Погружение во тьму», посвященную его пребыванию в лагерях. «Это переиздание, – заметил Илья Витальевич, – интересно еще предисловием священника Вячеслава Умнягина. Он много лет занимается историей Соловецкого лагеря, был редактором многотомного собрания воспоминаний соловецких узников. И он высоко оценивает труд Олега Волкова. Всем ее рекомендую».
Интересный вечер, социально значимая тема, важные вопросы… Кому интересна тема новомучеников и репрессированных, не пропустите новые мероприятия в рамках цикла встреч «Святые под спудом».
Предстоятель
Публикации
