Краткое житие преподобного Мартиниана Белоезерского

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан Бе­ло­зер­ский, в ми­ру Ми­ха­ил, ро­дил­ся в 1370 го­ду в де­ревне Бе­рез­ни­ки, неда­ле­ко от Ки­рил­ло­ва мо­на­сты­ря. В три­на­дцать лет он оста­вил сво­их ро­ди­те­лей и тай­но при­шел к пре­по­доб­но­му Ки­рил­лу Бе­ло­зер­ско­му (па­мять 9 июня), о ко­то­ром ему мно­го рас­ска­зы­ва­ли как о ве­ли­ком по­движ­ни­ке. Юный Мар­ти­ни­ан стал рев­ност­но под­ра­жать сво­е­му учи­те­лю, у ко­то­ро­го пре­бы­вал в со­вер­шен­ном по­слу­ша­нии. В мо­на­сты­ре он обу­чил­ся гра­мо­те и по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го за­ни­мал­ся пе­ре­пи­сы­ва­ни­ем книг. Со вре­ме­нем Мар­ти­ни­ан был по­свя­щен во иеро­ди­а­ко­на, а за­тем во иеро­мо­на­ха. По­сле смер­ти пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла († 1427) бла­жен­ный Мар­ти­ни­ан уда­лил­ся для без­мол­вия на без­люд­ный ост­ров, рас­по­ло­жен­ный на озе­ре Во­же. По­сте­пен­но во­круг него со­бра­лось несколь­ко ино­ков. Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан по­стро­ил для них храм Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня и ввел об­ще­жи­тель­ный устав. Усту­пая на­стой­чи­вым прось­бам бра­тии Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря, он со­гла­сил­ся стать игу­ме­ном этой оби­те­ли и при­вел ее в цве­ту­щее со­сто­я­ние.

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан ока­зал ду­хов­ную под­держ­ку ве­ли­ко­му кня­зю Ва­си­лию Ва­си­лье­ви­чу Тем­но­му в труд­ное для него вре­мя, ко­гда на мос­ков­ский пре­стол непра­вед­но пре­тен­до­вал его дво­ю­род­ный брат Ди­мит­рий Ше­мя­ка. Он все­гда был по­бор­ни­ком прав­ды и спра­вед­ли­во­сти. Поз­же, по на­сто­я­нию ве­ли­ко­го кня­зя, пре­по­доб­ный при­нял на се­бя управ­ле­ние оби­те­лью пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го.

В 1455 го­ду пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан сно­ва вер­нул­ся в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь. По­след­ние го­ды жиз­ни он тя­же­ло бо­лел, не мог хо­дить, и бра­тия но­си­ла его в храм. Скон­чал­ся пре­по­доб­ный в воз­расте 85 лет. Мо­щи его бы­ли об­ре­те­ны в 1514 го­ду, па­мять об­ре­те­ния со­вер­ша­ет­ся 7 ок­тяб­ря.

Полное житие преподобного Мартиниана Белоезерского

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан ро­дил­ся око­ло 1397 го­да в де­ревне Бе­рез­ни­ках и во Свя­том Кре­ще­нии был на­зван Ми­ха­и­лом. Пер­во­на­чаль­ное вос­пи­та­ние он по­лу­чил в сво­ей бла­го­че­сти­вой се­мье; ко­гда же до­стиг от­ро­че­ско­го воз­рас­та и стал об­на­ру­жи­вать на­клон­ность к уче­нию, бла­го­ра­зум­ные ро­ди­те­ли за­ду­ма­лись о его об­ра­зо­ва­нии. Не зная, ко­му бы от­дать сво­е­го сы­на учить­ся гра­мо­те, они при­ве­ли его в мо­на­стырь к свя­то­му Ки­рил­лу, в 30 вер­стах от их се­ла. Это бы­ло око­ло 1410 го­да, ко­гда Ми­ха­и­лу не ис­пол­ни­лось еще и 14 лет. Уви­дев пре­по­доб­но­го стар­ца, бла­го­че­сти­вый от­рок упал ему в но­ги и неот­ступ­но умо­лял его: «Возь­ми ме­ня к се­бе, гос­по­дин!»

Тро­ну­тый дет­ски­ми моль­ба­ми, по­движ­ник с ра­до­стью и оте­че­ской лю­бо­вью при­нял его к се­бе. В то вре­мя близ Ки­рил­ло­вой оби­те­ли жил дьяк Алек­сий Пав­лов, ко­то­рый был из­ве­стен по окру­ге сво­им ис­кус­ством в обу­че­нии гра­мо­те. Пре­по­доб­ный при­звал его к се­бе и ска­зал: «Друг, ис­пол­ни для ме­ня за­по­ведь люб­ви Бо­жи­ей: на­учи гра­мо­те от­ро­ка, ко­то­ро­го ви­дишь, и со­хра­ни его, как зе­ни­цу ока, во вся­кой чи­сто­те».

Дьяк взял с со­бою от­ро­ка и усерд­но вы­пол­нял по­ру­че­ние пре­по­доб­но­го. Ми­ха­ил ско­ро на­учил­ся гра­мо­те и по окон­ча­нии книж­но­го уче­ния был сно­ва при­ве­ден к пре­по­доб­но­му Ки­рил­лу. То­гда по­движ­ник, ис­пы­тав юно­шу и ви­дя его ду­шев­ную чи­сто­ту и незло­бие, по­стриг его в ино­че­ский об­раз с име­нем Мар­ти­ни­а­на. Ма­ло то­го, ви­дя усер­дие но­во­по­стри­жен­но­го и же­лая дать ему наи­луч­шую под­го­тов­ку к ино­че­ской жиз­ни, свя­той ста­рец сде­лал его сво­им бли­жай­шим уче­ни­ком и по­ве­лел ему жить у се­бя в кел­лии.

Под ру­ко­вод­ством ве­ли­ко­го по­движ­ни­ка и на­став­ни­ка ино­ков всту­пил пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан в по­дви­ги ино­че­ства. Пе­ред его гла­за­ми был жи­вой при­мер ино­че­ских доб­ро­де­те­лей. И ка­кой при­мер! Жи­вя в од­ной кел­лии с пре­по­доб­ным Ки­рил­лом, Мар­ти­ни­ан ви­дел, что ни есте­ствен­ная сла­бость, ни неду­ги не мог­ли осла­бить по­дви­гов свя­то­го стар­ца, и усерд­но под­ра­жал сво­е­му учи­те­лю. Стре­мясь к воз­дер­жа­нию, он счи­тал пост на­сла­жде­ни­ем и вся­че­ски ста­рал­ся из­ну­рить плоть свою. Мо­ло­дые си­лы неудер­жи­мо рвут­ся на по­дви­ги, и рев­ность юно­го ино­ка до­хо­дит до то­го, что он про­сит стар­ца уста­но­вить ему бо­лее стро­гий пост, чем тот, к ка­ко­му при­нуж­да­ла бра­тию скуд­ная мо­на­стыр­ская тра­пе­за; но опыт­ный ста­рец не доз­во­лил ему это­го и при­ка­зал есть хлеб с бра­ти­ей, толь­ко не до сы­то­сти. Днем ли или но­чью, ко­гда пре­по­доб­ный Ки­рилл сто­ял на обыч­ном пра­ви­ле, и Мар­ти­ни­ан так­же клал по­кло­ны. Он пер­вым яв­лял­ся в храм к утрен­не­му сла­во­сло­вию и по­сле всех вы­хо­дил из него. Ко­гда же на юно­го по­движ­ни­ка на­па­да­ло сму­ще­ние от по­мыс­лов или раз­ле­не­ние, то есть осла­бе­ва­ла рев­ность к по­дви­гам, он от­кры­вал свою ду­шу свя­то­му стар­цу и по­лу­чал об­лег­че­ние.

В сво­бод­ное от мо­лит­вы вре­мя Мар­ти­ни­ан не оста­вал­ся празд­ным: он ис­пол­нял воз­ло­жен­ное на него пре­по­доб­ным Ки­рил­лом по­слу­ша­ние – чте­ние и спи­сы­ва­ние книг. В оби­те­ли хра­нит­ся ка­нон­ник, на­пи­сан­ный ру­кою пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на в 1423 го­ду «по бла­го­сло­ве­нию гос­по­ди­на стар­ца Ки­рил­ла игу­ме­на, во сла­ву Свя­тыя Тро­и­цы», как го­во­рит­ся о том в по­сле­сло­вии. Из даль­ней­ших слов его вид­ны чув­ства бла­го­го­ве­ния и глу­бо­ко­го сми­ре­ния, ко­то­ры­ми был про­ник­нут по­движ­ник.

Пре­по­доб­ный Ки­рилл ра­до­вал­ся успе­хам сво­е­го уче­ни­ка и, бла­го­да­ря Бо­га, го­во­рил бра­тии: «Этот бу­дет ис­кус­ный инок».

По про­ше­ствии неко­то­ро­го вре­ме­ни пре­по­доб­ный да­ет Мар­ти­ни­а­ну но­вое и при­том бо­лее тя­же­лое по­слу­ша­ние – по­сы­ла­ет его на служ­бу в хлеб­ню и по­вар­ню. Здесь юный инок сми­рен­но вы­пол­нял труд­ные ра­бо­ты: но­сил во­ду, ру­бил дро­ва и при­но­сил хлеб бра­тии, про­ся у всех мо­литв и бла­го­сло­ве­ния. С бла­го­сло­ве­ни­ем же и в стро­гом мол­ча­нии он вы­хо­дил из кел­лии и так­же воз­вра­щал­ся в нее с по­слу­ша­ни­ем к сво­е­му на­чаль­ни­ку.

Ста­ло яс­но, что юный инок окон­ча­тель­но укре­пил­ся в пра­ви­лах мо­на­ше­ства. По­это­му пре­по­доб­ный Ки­рилл поз­во­лил ему жить в осо­бой кел­лии, хо­тя и по­сле то­го не пе­ре­ста­вал сле­дить за ду­хов­ной жиз­нью сво­е­го уче­ни­ка. Так, уви­дев од­на­жды, что Мар­ти­ни­ан из церк­ви за­шел в кел­лию од­но­го бра­та, свя­той Ки­рилл спро­сил его: «За­чем на­ру­ша­ешь устав оби­те­ли?» «Со­мне­ва­юсь, чтобы, вой­дя в свою кел­лию, за­хо­тел я вый­ти из нее, а мне нуж­но бы­ло быть в кел­лии бра­та», – от­ве­тил Мар­ти­ни­ан. То­гда свя­той игу­мен за­ме­тил ему: «На­пе­ред иди в свою кел­лию, чтобы со­тво­рить там по­ло­жен­ную мо­лит­ву, и кел­лия на­учит те­бя все­му».

С бла­го­дар­но­стью при­ни­мал по­доб­ные ука­за­ния стар­ца свя­той Мар­ти­ни­ан и ру­ко­во­дил­ся ими в сво­ей жиз­ни.

Ви­дя его рев­ность, свя­той Ки­рилл сде­лал его кли­ри­ком, а спу­стя немно­го вре­ме­ни пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан был по­свя­щен во иеро­ди­а­ко­на, по­том во иеро­мо­на­ха.

Удо­сто­ен­ный свя­щен­но­го са­на, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан бла­го­го­вей­но со­вер­шал Бо­же­ствен­ную служ­бу, ру­ко­во­дясь при­ме­ром сво­е­го на­став­ни­ка. Сво­и­ми тру­да­ми и сми­ре­ни­ем, а так­же и бли­зо­стью к свя­то­му Ки­рил­лу пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан ско­ро снис­кал се­бе лю­бовь и ува­же­ние бра­тии. «Бла­жен брат сей, – го­во­ри­ли они, – что спо­до­бил­ся быть уче­ни­ком та­ко­во­го по­движ­ни­ка», – и мо­ли­ли за него Бо­га.

Но на­хо­ди­лись меж­ду ино­ка­ми и та­кие, ко­то­рые ему за­ви­до­ва­ли и осуж­да­ли его. Бла­жен­ный Мар­ти­ни­ан тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил все это, не об­ра­щая вни­ма­ния на оскорб­ле­ния. К дру­зьям и недру­гам он от­но­сил­ся оди­на­ко­во: всем воз­да­вал рав­ное по­слу­ша­ние, и ес­ли к нему об­ра­ща­лись, все­гда от­ве­чал по­чти­тель­но и с лю­бо­вью, по­беж­дая лю­бо­вью и сми­ре­ни­ем сво­их недоб­ро­же­ла­те­лей.

Но вот при­бли­зи­лась кон­чи­на бла­жен­но­го Ки­рил­ла. 9 июня 1427 го­да он мир­но ото­шел ко Гос­по­ду. Со сле­за­ми про­во­дил пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан остан­ки пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла к ме­сту по­гре­бе­ния, бла­го­да­ря Бо­га за то, что спо­до­бил­ся на­став­ле­ний свя­то­го стар­ца. И во всей сво­ей по­сле­ду­ю­щей жиз­ни он непре­стан­но по­ми­нал сво­е­го учи­те­ля в мо­лит­вах, а его доб­рый при­мер хра­нил в сво­ем серд­це, как бы на­пи­сан­ный на хар­тии.

Про­шло уже нема­ло вре­ме­ни с тех пор, как Мар­ти­ни­ан был по­стри­жен в мо­на­ше­ство. Ища выс­ших по­дви­гов для се­бя, пре­по­доб­ный по­же­лал те­перь без­молв­ство­вать. Для это­го, по­мо­лив­шись Бо­гу и по­кло­нив­шись гро­бу свя­то­го Ки­рил­ла, он уда­лил­ся на без­люд­ный ле­си­стый ост­ров озе­ра Во­же, в 120 вер­стах от мо­на­сты­ря, и на­чал там пу­стын­ную жизнь.

Но недол­го при­шлось пре­по­доб­но­му быть в уеди­не­нии. Про­слы­ша­ли о ме­сте его по­дви­гов и ста­ли к нему сте­кать­ся спо­движ­ни­ки. Од­на мысль оду­шев­ля­ла со­брав­ших­ся – как бы воз­двиг­нуть цер­ковь на ме­сте их пу­стын­ных по­дви­гов. Все про­си­ли об этом пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, и об­щи­ми тру­да­ми они со­зда­ли цер­ковь в честь Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня. Пре­по­доб­ный освя­тил ее и снаб­дил всем необ­хо­ди­мым, а в воз­ник­шем мо­на­сты­ре ввел чин об­ще­жи­тия.

Раз пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан от­пра­вил­ся по­мо­лить­ся в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь. Рас­по­ло­жен­ные к нему игу­мен и бра­тия мо­на­сты­ря про­си­ли его на­все­гда остать­ся с ни­ми, но пре­по­доб­ный ска­зал: «Ес­ли Гос­подь Бог из­во­лит и Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца не от­ринет, то в бу­ду­щем я го­тов по­се­лить­ся с ва­ми».

Те­перь же, зная, что не при­шло еще к то­му вре­мя, он воз­вра­тил­ся в свою пу­стынь, где он про­жил в тру­дах и по­дви­гах око­ло де­ся­ти лет. За это вре­мя его пу­стынь раз­рос­лась и бра­тия умно­жи­лась; пре­по­доб­ный убе­дил­ся, что он мо­жет со спо­кой­ной со­ве­стью по­ки­нуть со­здан­ный им мо­на­стырь. То­гда он остав­ля­ет свою оби­тель и да­ет за­по­ведь уче­ни­кам сво­им иметь осо­бен­ное по­пе­че­ние об устро­ен­ной им церк­ви. Сам же, по­мо­лив­шись, сно­ва от­пра­вил­ся в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь, где и был при­нят с ве­ли­кой че­стью и ра­до­стью игу­ме­ном и бра­ти­ей.

В Фе­ра­пон­то­вом мо­на­сты­ре пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан на­чал под­ви­зать­ся с обыч­ным усер­ди­ем. Бла­го­да­ря сво­е­му сми­ре­нию и бла­го­го­ве­нию, а так­же и зна­нию уста­ва мо­на­ше­ской жиз­ни он ско­ро сде­лал­ся об­раз­цом для всех и за­слу­жил ува­же­ние всей бра­тии, ви­дев­шей в нем сво­е­го на­став­ни­ка. В это вре­мя игу­мен Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря оста­вил свое ме­сто, и ино­кам сле­до­ва­ло вы­брать се­бе но­во­го игу­ме­на. Есте­ствен­но, что вы­бор пал на пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, ко­то­ро­го и на­ча­ли про­сить при­нять игу­мен­ство. Но, ссы­ла­ясь на свое недо­сто­ин­ство, пре­по­доб­ный сми­рен­но от­ка­зал­ся от пред­ла­га­е­мой ему че­сти. Со­брав­шись сно­ва, бра­тия опять умо­ля­ли пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, и он по­ко­рил­ся их моль­бам. То­гда бра­тия вме­сте с пре­по­доб­ным от­пра­ви­лись бить че­лом кня­зьям-бра­тьям Иоан­ну и Ми­ха­и­лу Ан­дре­еви­чам, в вот­чине ко­то­рых на­хо­дил­ся мо­на­стырь, про­ся кня­зей утвер­дить вы­бран­но­го ими игу­ме­на. Хо­ро­шо зная пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на и лю­бя его, кня­зья утвер­ди­ли но­во­из­бран­но­го игу­ме­на и, ода­рив его, от­пу­сти­ли в мо­на­стырь. Это про­изо­шло око­ло 1435 г.

Те­перь на­ча­лась но­вая уси­лен­ная де­я­тель­ность пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. К за­бо­там о по­дви­гах лич­но­го са­мо­усо­вер­шен­ство­ва­ния при­со­еди­ни­лись по­пе­че­ния о вве­рен­ном ему мо­на­сты­ре. Пре­по­доб­ный неустан­но за­бо­тил­ся о бла­го­устрой­стве Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли и за об­ра­зец се­бе взял устав и обы­чаи мо­на­сты­ря пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла Бе­ло­зер­ско­го. Он ста­рал­ся вве­сти по­ря­док не толь­ко в церк­ви, но и в ке­лей­ной жиз­ни ино­ка и на тра­пе­зе бра­тии, уста­но­вив об­щую тра­пе­зу – «рав­ную для всех и в стро­гом мол­ча­нии».

Стро­гим со­хра­не­ни­ем ино­че­ских пра­вил пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан воз­вы­сил и про­сла­вил Фе­ра­пон­то­ву оби­тель. Как пче­лы сле­та­ют­ся на ме­до­вые цве­ты, так сте­ка­лись к пре­по­доб­но­му ино­ки и ми­ряне: од­ни – чтобы, при­няв по­стри­же­ние, по­се­лить­ся с ни­ми, дру­гие – чтобы слу­шать его на­став­ле­ния и ви­деть ино­че­скую жизнь, устро­ив­шу­ю­ся под его ру­ко­вод­ством.

Под управ­ле­ни­ем пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на Фе­ра­пон­то­ва оби­тель при­шла в цве­ту­щее со­сто­я­ние и дол­го на­зы­ва­лась его име­нем, как име­нем устро­и­те­ля, «оби­те­лью Мар­ти­ни­а­но­вой». При этом мно­го по­мо­га­ли свя­то­му игу­ме­ну в сред­ствах к под­дер­жа­нию и укра­ше­нию мо­на­сты­ря кня­зья Иоанн и Ми­ха­ил Ан­дре­еви­чи, ко­то­рые ча­сто по­сы­ла­ли ми­ло­сты­ню и жерт­во­ва­ли оби­те­ли свои вот­чи­ны.

Ти­хо и мир­но про­те­ка­ла жизнь в пу­стын­ной оби­те­ли, но не мир­ное бы­ло то вре­мя на Рус­ской зем­ле. Удель­ные рас­при меж­ду кня­зья­ми и спо­ры из-за ве­ли­ко­кня­же­ско­го пре­сто­ла не сти­ха­ли.

В фев­ра­ле 1446 го­да ве­ли­кий князь Мос­ков­ский Ва­си­лий Ва­си­лье­вич от­пра­вил­ся на бо­го­мо­лье в Тро­и­це-Сер­ги­ев мо­на­стырь. Вос­поль­зо­вав­шись его отъ­ез­дом, князь Ди­мит­рий Ше­мя­ка овла­дел Моск­вой и ве­ли­ко­кня­же­ским пре­сто­лом, а Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча осле­пил и со­слал в Уг­лич с его кня­ги­нею и детьми; по­том, опа­са­ясь на­род­но­го дви­же­ния в поль­зу со­слан­но­го кня­зя и вслед­ствие уве­ща­ний на­ре­чен­но­го мит­ро­по­ли­та свя­то­го Ио­ны, он от­пу­стил его и дал ему в удел Во­лог­ду. Сю­да к оби­жен­но­му кня­зю ста­ли сте­кать­ся его при­вер­жен­цы – недо­воль­ные Ше­мя­кой бо­яре и на­род. Об­на­де­жен­ный в по­мо­щи твер­ским кня­зем, Ва­си­лий Тем­ный от­пра­вил­ся с вой­ска­ми ис­кать по­те­рян­но­го им мос­ков­ско­го пре­сто­ла. Но преж­де чем всту­пить в борь­бу с Ше­мя­кой, бла­го­че­сти­вый князь хо­тел ис­про­сить по­мо­щи Бо­жи­ей и по­то­му по до­ро­ге к Москве по­се­тил спер­ва Ки­рил­лов, а по­том и Фе­ра­пон­тов мо­на­сты­ри.

Игу­мен Мар­ти­ни­ан со всей бра­ти­ей встре­тил Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча за огра­дой мо­на­сты­ря. Осе­нив его свя­тым кре­стом и окро­пив свя­той во­дой, он слу­жил мо­ле­бен Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це и по­сле то­го уго­щал кня­зя на тра­пе­зе. Уго­ва­ри­вая Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча ид­ти про­тив вра­га, пре­по­доб­ный об­на­де­жил его сло­вом уте­ше­ния. В от­вет на это князь ска­зал: «Мар­ти­ни­ан! Ес­ли бу­дет на мне ми­ло­сер­дие Бо­жие, Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и ве­ли­ких чу­до­твор­цев мо­ле­ние и тво­и­ми мо­лит­ва­ми ся­ду на сто­ле сво­ем ве­ли­ко­кня­же­ском, даст Бог, по­за­бо­чусь о тво­ем мо­на­сты­ре, а те­бя при­бли­жу к се­бе».

При­няв за­тем бла­го­сло­ве­ние свя­то­го игу­ме­на, Ва­си­лий Ва­си­лье­вич со всем во­ин­ством по­шел на вра­га. Но Ше­мя­ка без боя по­спеш­но бе­жал из Моск­вы, а Ва­си­лий Тем­ный сно­ва стал на ве­ли­ком кня­же­нии.

Всту­пив на мос­ков­ский пре­стол, Ва­си­лий Ва­си­лье­вич со­глас­но сво­е­му обе­ща­нию вы­звал в 1448 го­ду пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на и на­зна­чил его игу­ме­ном в оби­те­ли Пре­по­доб­но­го Сер­гия, вы­брав его к то­му же сво­им ду­хов­ни­ком. В гра­мо­те Мос­ков­ско­го Со­бо­ра от 29 де­каб­ря 1448 го­да, в ко­то­рой Ше­мя­ка в слу­чае нерас­ка­я­ния пре­да­вал­ся от­лу­че­нию от Церк­ви за кро­ва­вые сму­ты, имя Мар­ти­ни­а­на уже в сане игу­ме­на Тро­иц­ко­го мо­на­сты­ря сто­ит пер­вым меж­ду име­на­ми дру­гих игу­ме­нов.

Вы­со­кое по­ло­же­ние игу­ме­на ве­ли­кой Лав­ры и ве­ли­ко­кня­же­ско­го ду­хов­ни­ка, впро­чем, ни­сколь­ко не из­ме­ни­ло стро­го­го по­движ­ни­ка, ста­вив­ше­го прав­ду вы­ше вся­ких рас­че­тов. В то вре­мя один бо­ярин пе­ре­шел от Мос­ков­ско­го кня­зя на служ­бу к тТвер­ско­му. Ва­си­лию Ва­си­лье­ви­чу бы­ло до­сад­но и жаль ли­шить­ся слу­ги, он изыс­ки­вал сред­ства вер­нуть его к се­бе. Он об­ра­ща­ет­ся к пре­по­доб­но­му Мар­ти­ни­а­ну, про­сит его со­дей­ство­вать воз­вра­ще­нию бо­яри­на в Моск­ву, обе­ща­ет то­му честь и бо­гат­ство. При со­дей­ствии по­движ­ни­ка бо­ярин вер­нул­ся, но ве­ли­кий князь ве­ро­лом­но за­клю­чил его под стра­жу. Услы­шав об этом от срод­ни­ков за­клю­чен­но­го бо­яри­на, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан оскор­бил­ся та­кой неспра­вед­ли­во­стью ве­ли­ко­го кня­зя и немед­лен­но явил­ся в Моск­ву. Вой­дя в кня­же­скую па­ла­ту, пре­по­доб­ный по­мо­лил­ся пе­ред ико­на­ми и за­тем об­ра­тил­ся к кня­зю со сле­ду­ю­щей ре­чью: «Так ли ты, ве­ли­кий князь са­мо­дер­жав­ный, на­учил­ся су­дить пра­вед­но? За­чем ты про­дал мою греш­ную ду­шу и по­слал в ад? За­чем ве­лел ты за­ко­вать бо­яри­на, ко­то­ро­го я при­звал, ру­ча­ясь ду­шою мо­ею? За­чем пре­сту­пил ты свое сло­во? Да не бу­дет же бла­го­сло­ве­ния мо­е­го греш­но­го на те­бе и на тво­ем ве­ли­ком кня­же­нии». И, по­вер­нув­шись, вы­шел от кня­зя, а по­том уехал в Тро­иц­кий мо­на­стырь.

Ско­ро ве­ли­кий князь со­знал свой грех, и ко­гда при­шли к нему бо­яре, он ска­зал им, как бы гне­ва­ясь: «Смот­ри­те, бо­яре, что сде­лал со мною этот бо­лот­ный чер­нец? При­шел ко мне неожи­дан­но во дво­рец, об­ли­чил и снял с ме­ня бла­го­сло­ве­ние Бо­жие, оста­вив без ве­ли­ко­го кня­же­ния».

Бо­яре не по­ни­ма­ли, что это зна­чит и что от­ве­чать ве­ли­ко­му кня­зю. Но тут сам при­ба­вил: «Ви­но­ват я пе­ред Бо­гом и пе­ред ним! За­был свое сло­во и по­сту­пил неспра­вед­ли­во; пой­дем же к Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­це, к пре­по­доб­но­му Сер­гию и то­му игу­ме­ну, чтобы по­лу­чить про­ще­ние гре­ха».

Вслед за тем Ва­си­лий осво­бо­дил бо­яри­на и осы­пал его ми­ло­стя­ми, а сам от­пра­вил­ся в оби­тель пре­по­доб­но­го Сер­гия. Услы­шав, что ве­ли­кий князь при­бли­жа­ет­ся к оби­те­ли, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан со всей бра­ти­ей вы­шел ему на­встре­чу, с ра­до­стью бла­го­сло­вил сво­е­го ду­хов­но­го сы­на, ви­дя его рас­ка­я­ние; по­сле мо­литв в хра­ме пре­по­доб­ный дал ему про­ще­ние и сам про­сил про­ще­ния у ве­ли­ко­го кня­зя. С тех пор Ва­си­лий Ва­си­лье­вич еще бо­лее воз­лю­бил сво­е­го ду­хов­но­го от­ца, ни в чем не оскорб­лял его, слу­шал во всем и по­чи­тал.

Но жизнь в оби­те­ли, близ­кой к сто­ли­це, тя­го­ти­ла пу­стын­но­люб­ца, при­хо­див­ше­го уже в ста­рость и ис­кав­ше­го без­мол­вия. Он при­по­ми­нал сло­ва сво­е­го на­став­ни­ка пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла: «Хо­ро­шо ино­ку со­блю­дать мол­ча­ние и нес­тя­жа­тель­ность и из­бе­гать все­го, что мо­жет воз­му­щать ду­шев­ные чув­ства». С дру­гой сто­ро­ны, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан же­лал до­кон­чить устро­е­ние лю­без­ной ему Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли. И вот, несмот­ря на уве­ща­ния всей тро­иц­кой бра­тии не раз­лу­чать­ся с ни­ми, пре­по­доб­ный со­брал сво­их ду­хов­ных чад и, пре­по­дав им свое по­след­нее по­уче­ние, сдал управ­ле­ние мо­на­сты­рем. По­том по­мо­лил­ся Пре­свя­той Тро­и­це, об­ло­бы­зал мо­щи пре­по­доб­но­го Сер­гия и про­стил­ся со всей бра­ти­ей. Оста­вив мо­на­стырь, пре­по­доб­ный от­пра­вил­ся в Фе­ра­пон­то­ву оби­тель. Это бы­ло в на­ча­ле 1455 го­да.

Силь­но об­ра­до­ва­лись фе­ра­пон­тов­ские ино­ки воз­вра­ще­нию лю­би­мо­го игу­ме­на. Они встре­ти­ли его как сво­е­го от­ца и по слу­чаю его при­бы­тия устро­и­ли празд­ник. Игу­мен усту­пал ему свое ме­сто, и все бра­тия про­си­ли пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на сно­ва быть их пас­ты­рем и ру­ко­во­ди­те­лем. Но пре­по­доб­ный сми­рен­но укло­нял­ся от их пред­ло­же­ния, ука­зы­вая на свое недо­сто­ин­ство и сла­бость сил. «Для то­го, – го­во­рил он, – я ушел из оби­те­ли пре­по­доб­но­го Сер­гия, чтобы в ста­ро­сти най­ти по­кой и без­мол­вие и опла­ки­вать свои гре­хи».

И толь­ко по­сле неот­ступ­ной прось­бы со сто­ро­ны игу­ме­на и бра­тии со­гла­сил­ся он сно­ва при­нять на се­бя бре­мя управ­ле­ния мо­на­сты­рем.

Несмот­ря на свой уже пре­клон­ный воз­раст, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан с преж­ней рев­но­стью взял­ся за окон­ча­тель­ное устро­е­ние лю­би­мой им оби­те­ли. Как ку­пец, вер­нув­ший­ся из даль­них стран, он при­вез с со­бою со­кро­ви­ща ду­хов­но­го опы­та и ста­рал­ся пе­ре­дать их лю­би­мой оби­те­ли. Ее он устро­ил от­ча­сти по уста­ву Ки­рил­ло­вой оби­те­ли, от­ча­сти же ру­ко­во­дясь по­ряд­ка­ми Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры. Пре­по­доб­ный хо­ро­шо пом­нил о сво­ем на­став­ни­ке, пре­по­доб­ном Ки­рил­ле Бе­ло­зер­ском, у ко­то­ро­го по­стриг­ся в от­ро­че­стве в пер­вые го­ды су­ще­ство­ва­ния Ки­рил­ло­вой оби­те­ли. И жи­тие пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла на­пи­са­но Па­хо­ми­ем Сер­бом глав­ным об­ра­зом по рас­ска­зам уче­ни­ка и со­жи­те­ля его пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на.

По­движ­ник до­стиг глу­бо­кой ста­ро­сти. Но несмот­ря на то, он не остав­лял не толь­ко ке­лей­но­го пра­ви­ла и по­ста, но и служб цер­ков­ных. Ко­гда он одрях­лел и не мог хо­дить, его во­ди­ли под ру­ки или во­зи­ли в храм на Бо­же­ствен­ную служ­бу – та­ко­ва бы­ла вер­ность пре­по­доб­но­го ино­че­ским обе­там!

Чув­ствуя при­бли­же­ние сво­ей кон­чи­ны, свя­той ста­рец со­звал к се­бе всю бра­тию, под­ви­зав­шу­ю­ся с ним, и пред все­ми за­по­ве­дал игу­ме­ну со­хра­нять пре­да­ние и устав оби­те­ли. «От­цы и бра­тия! По­сту­пай­те так, как я учил и по­сту­пал. Бо­жия же лю­бовь и ми­лость и Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца да бу­дет со все­ми ва­ми!» – так за­кон­чил свою речь по­движ­ник и за­тем про­стил­ся с игу­ме­ном и бра­ти­ей. При­ча­стив­шись Свя­тых Та­ин, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан мир­но скон­чал­ся в вос­кре­се­нье 12 ян­ва­ря 1483 го­да на 86 го­ду от рож­де­ния, про­жив в ино­че­стве бо­лее 70 лет.

Игу­мен и бра­тия тор­же­ствен­но по­греб­ли чест­ные мо­щи пре­по­доб­но­го близ церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, на ле­вой сто­роне от ал­та­ря.

Бог, див­ный во свя­тых Сво­их, ско­ро про­сла­вил Сво­е­го угод­ни­ка. Спу­стя 31 год по­сле кон­чи­ны пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на в Фе­ра­пон­то­вом мо­на­сты­ре скон­чал­ся его уче­ник и по­стри­жен­ик Иоасаф, быв­ший ар­хи­епи­скоп Ро­стов­ский, по­том дол­го жив­ший на по­кое. Игу­мен и бра­тия ре­ши­ли по­хо­ро­нить его вбли­зи пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Со­тво­рив мо­лит­ву, на­ча­ли ко­пать мо­ги­лу, и ко­гда от­кры­ли гроб пре­по­доб­но­го, то с изум­ле­ни­ем уви­де­ли, что не толь­ко те­ло, но и одеж­ды свя­то­го оста­лись це­лы­ми и не под­верг­лись тле­нию, хо­тя весь гроб был на­пол­нен во­дою. Все ви­дев­шие это про­сла­ви­ли Бо­га, а неко­то­рые из них, бу­дучи осо­бен­ны­ми по­чи­та­те­ля­ми па­мя­ти свя­то­го, с ве­рою взя­ли во­ды из гро­ба в свои со­су­ды на бла­го­сло­ве­ние. И не тщет­ной ока­за­лась их го­ря­чая ве­ра. Эта во­да по­слу­жи­ла ис­точ­ни­ком ис­це­ле­ний. Так, инок Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли Пам­ва, бу­дучи одер­жим тяж­ким неду­гом все­го те­ла, взял во­ды из гро­ба свя­то­го Мар­ти­ни­а­на и, пол­ный ве­ры к пре­по­доб­но­му, вы­пил той во­ды, по­ма­зал ею все те­ло и тот­час вы­здо­ро­вел.

Мно­го и дру­гих ис­це­ле­ний бы­ло со­вер­ше­но при мо­щах пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Упо­мя­нем неко­то­рые из них.

По­ра­зи­тель­ное чу­до по мо­лит­вам пре­по­доб­но­го со­вер­ши­лось над ино­ком Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли Силь­ве­стром. Мно­го лет от рас­слаб­ле­ния он не мог не толь­ко хо­дить, но да­же и при­ни­мать пи­щу без по­сто­рон­ней по­мо­щи. Жалев­шие боль­но­го ино­ки, при­но­ся ему пи­щу, са­ми кор­ми­ли его. Силь­но скор­бел Силь­вестр о сво­ем неду­ге, но не те­рял на­деж­ды на по­мощь Бо­жию: тер­пе­ли­во мо­лил Гос­по­да и Его Пре­чи­стую Ма­терь о том, чтобы по­лу­чить здра­вие. В од­ну ночь, раз­ду­мы­вая о сво­ей бо­лез­ни, Силь­вестр за­хо­тел по­мо­лить­ся у гро­ба пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на; но бо­ясь, что во вне­уроч­ное вре­мя его не по­не­сут ту­да, он об­ра­тил­ся с го­ря­чей моль­бой к свя­то­му и по­полз к его гроб­ни­це, с пла­чем про­дол­жая свою мо­лит­ву: «По­ми­луй ме­ня Гос­по­да ра­ди, угод­ни­че Хри­стов, и по­мо­лись за ме­ня греш­но­го, чтобы Он по­ка­зал на мне ми­лость Свою мо­лит­ва­ми тво­и­ми свя­ты­ми! По­мя­ни, от­че, сколь­ко лет я по­слу­жил свя­тыне тво­ей еще при жиз­ни тво­ей, сколь­ко лет слу­жил во оби­те­ли тво­ей».

Так мо­лил­ся рас­слаб­лен­ный и с пла­чем при­кла­ды­вал свою го­ло­ву ко гро­бу свя­то­го. Вдруг он по­чув­ство­вал се­бя вы­здо­ро­вев­шим; с ра­до­стью при­пал он к ра­ке пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на; по­том на сво­их но­гах вер­нул­ся в кел­лию. На­ут­ро бра­тия, узнав о чу­дес­ном ис­це­ле­нии Силь­ве­ст­ра, про­сла­ви­ли Бо­га, да­ро­вав­ше­го их оби­те­ли неоце­нен­ное со­кро­ви­ще – свя­тые мо­щи прп. Мар­ти­ни­а­на-чу­до­твор­ца, неоскуд­но ис­то­ча­ю­щие ис­це­ле­ния всем, с ве­рою при­хо­дя­щих к ним.

Иеро­мо­на­ху Мар­ти­ни­а­ну при­шлось раз, за от­сут­стви­ем при­ход­ско­го свя­щен­ни­ка, ис­по­ве­до­вать в ближ­нем се­ле­нии боль­но­го. Мар­ти­ни­ан уви­дел в до­ме жен­щи­ну, дочь это­го боль­но­го. Она си­де­ла на пе­чи и неисто­во хо­хо­та­ла. Иеро­мо­нах узнал, что жен­щи­на боль­на дав­но, что она сде­ла­лась немой, ни­че­го по­чти не ви­дит и не слы­шит, и род­ствен­ни­ки не зна­ют, что с ней де­лать. Он по­со­ве­то­вал при­вез­ти бес­но­ва­тую к мо­щам пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. И ко­гда ее при­вез­ли, во вре­мя мо­леб­на она быст­ро при­шла в со­зна­ние, по­дой­дя к чу­до­твор­це­ву гро­бу, це­ло­ва­ла его с пла­чем и ра­до­стью. Яс­но бы­ло всем, ви­дя­щим это, что бес­но­ва­тая ис­це­ли­лась. Она ска­за­ла слу­жа­ще­му свя­щен­ни­ку, то­му же Мар­ти­ни­а­ну: «Вот чу­до­тво­рец встал из гро­ба, бла­го­сло­вил ме­ня кре­стом и уда­лил­ся».

И дру­гая бес­но­ва­тая, Аки­ли­на из близ­ле­жа­ще­го се­ла Сус­ла, по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние от сво­е­го неду­га мо­лит­ва­ми пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Мно­го лет стра­да­ла несчаст­ная. Муж и срод­ни­ки во­зи­ли ее по оби­те­лям, бы­ли и в мо­на­сты­ре пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла, на­ко­нец, по­вез­ли ко гро­бу пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Ко­гда они до­стиг­ли мо­на­стыр­ских врат, бес­но­ва­тая за­во­пи­ла и за­кри­ча­ла та­ким страш­ным го­ло­сом, что все ужас­ну­лись и от­бе­жа­ли. Она вос­поль­зо­ва­лась этим и пы­та­лась бе­жать. Но срод­ни­ки и неко­то­рые из мо­на­стыр­ских успе­ли ее удер­жать. Бес­но­ва­тая би­лась и кри­ча­ла, по­вто­ряя мно­го раз: «Чер­нец бьет ме­ня де­ре­вом».

Ко­гда Аки­ли­ну при­ве­ли ко гро­бу пре­по­доб­но­го и слу­жи­ли мо­ле­бен, она на­ча­ла ути­хать, но про­из­но­си­ла все те же сло­ва. Ее уго­ва­ри­ва­ли: «Что ты го­во­ришь? Ни­кто те­бя не бьет». Аки­ли­на от­ве­ча­ла на это: «Не ви­де­ли ли вы, как за мо­на­стыр­ски­ми во­ро­та­ми на­чал ме­ня бить пал­кой, го­во­ря: “Все­гда ми­мо во­рот мо­их хо­ди­те и пре­зи­ра­е­те ме­ня”».

Ее про­дол­жа­ли уго­ва­ри­вать, что ни­кто ее не бил, что не бы­ло ни­ка­ко­го чер­не­ца. Она же ука­зы­ва­ла паль­цем и го­во­ри­ла: «Вон он по­шел!». По­до­шла ко гро­бу свя­то­го и про­дол­жа­ла: «Уже ушел; на нем бы­ла чер­ная одеж­да».

При­сут­ству­ю­щие по­ня­ли, что боль­ная ви­де­ла чу­до­твор­ца в ви­де­нии, что он из­му­чил в ней бе­са и ото­гнал. Свя­щен­ник бла­го­сло­вил ее кре­стом, и Аки­ли­на со­вер­шен­но вы­здо­ро­ве­ла.

Юно­ша пско­вич Сте­фан Фе­до­ров Кле­щев, по ре­ме­с­лу среб­ро­ко­вач, бро­дя по сво­им де­лам в раз­ных стра­нах, за­бо­лел про­ка­зою: опро­ка­зи­лась пра­вая ру­ка его. Отя­желев, она сде­ла­лась непо­движ­ной, не под­ни­ма­лась и для крест­но­го зна­ме­ния. Не зная, как из­ба­вить­ся от про­ка­зы, Сте­фан на­чал усерд­но мо­лить Бо­га об ис­це­ле­нии и дал обет хо­дить по свя­тым ме­стам. Он обо­шел мно­го мо­на­сты­рей: по­бы­вал в оби­те­лях Ки­рил­ло­вой и Фе­ра­пон­то­вой и в во­ло­сти Ся­ма, где мо­лил­ся пе­ред чу­до­твор­ной ико­ной Бо­го­ма­те­ри; од­на­ко не на­хо­дил да­же ма­лей­ше­го об­лег­че­ния сво­ей бо­лез­ни. То­гда он одел­ся в ино­че­ские одеж­ды и, воз­вра­тив­шись в оби­тель пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла, стал про­сить игу­ме­на Афа­на­сия и стар­цев, чтобы его при­ня­ли в мо­на­стырь. Но они по бо­лез­ни Сте­фа­на не при­ня­ли его: он при­нуж­ден был по­се­лить­ся в мо­на­стыр­ской стран­но­при­им­ни­це вме­сте с дру­ги­ми боль­ны­ми и про­жил здесь неде­ли три. По­том по со­ве­ту сво­их зна­ко­мых Сте­фан по­шел в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь. В одеж­де ино­ка пред­стал он пе­ред игу­ме­ном Гу­ри­ем и уси­лен­но про­сил его о при­ня­тии в оби­тель. Ви­дя его уже мо­на­хом, игу­мен сдал­ся на моль­бы Сте­фа­на, тем бо­лее, что за него про­си­ли неко­то­рые из бра­тии, и, при­няв в оби­тель, по­ру­чил его стар­цу. Про­шло с тех пор еще три ме­ся­ца, а бо­лезнь Сте­фа­на не толь­ко не осла­бе­ва­ла, но еще бо­лее уси­ли­лась. Ру­ка его так сгни­ла, что в че­ты­рех ме­стах вид­не­лись ко­сти, и невоз­мож­но бы­ло жить с ним в од­ной кел­лии вслед­ствие тя­же­ло­го за­па­ха. Со­зна­вая свое бед­ствен­ное по­ло­же­ние и бо­ясь уда­ле­ния из мо­на­сты­ря, Сте­фан сно­ва об­ра­тил­ся к мо­лит­вам. С горь­ки­ми сле­за­ми мо­лил­ся он у ра­ки пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, про­ся чу­до­твор­ца об ис­це­ле­нии от тяж­ко­го неду­га и обе­ща­ясь по­ра­бо­тать в его оби­те­ли до кон­ца сво­ей жиз­ни. В то же вре­мя, чув­ствуя угры­зе­ние со­ве­сти в том, что, не бу­дучи еще по­стри­жен, он са­мо­воль­но на­дел мо­на­ше­ские одеж­ды, Сте­фан от­крыл это ке­ла­рю, ко­то­рый управ­лял мо­на­сты­рем за отъ­ез­дом игу­ме­на. Ке­ларь по со­ве­ту с бра­ти­ей по­ве­лел иеро­мо­на­ху Си­мео­ну по­стричь Сте­фа­на и на­речь его Сер­ги­ем, что тот и сде­лал.

С тех пор но­во­по­стри­женн­ый инок ни­ко­гда не остав­лял мо­лит­вы к пре­по­доб­но­му и за это ско­ро по­лу­чил ис­це­ле­ние от сво­ей тяж­кой бо­лез­ни. Од­на­жды Сте­фан со скор­бью при­шел ко гро­бу пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на и дол­го мо­лил­ся со сле­за­ми, при­кла­ды­вая свою боль­ную ру­ку к ра­ке свя­то­го. И вот в ту же ночь в дре­мо­те он уви­дел, что кто-то, вой­дя, толк­нул его и ска­зал: «Встань и мо­лись».

Проснув­шись от стра­ха, он не ви­дел уже ни­ко­го, но сра­зу по­чув­ство­вал об­лег­че­ние от бо­лез­ни: по­вяз­ка, как лу­бок, спа­ла с ру­ки его, и на ру­ке яви­лось но­вое, мо­ло­дое те­ло. И ис­це­лен­ный, и бра­тия воз­бла­го­да­ри­ли Бо­га и пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на.

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан при­чтен к ли­ку свя­тых, ве­ро­ят­но, в 1553 го­ду. Празд­но­ва­ние ему со­вер­ша­ет­ся мест­но.