«Покаяния двери…» Современная монашеская жизнь как путь ко спасению и совершенству

В программу работы направления «Древние монашеские традиции в условиях современности» XXVI Международных Рождественских образовательных чтений был включен семинар «“Покаяния двери…” Современная монашеская жизнь как путь ко спасению и совершенству». Семинар прошел в формате круглого стола с ответами на многочисленные вопросы, которые были заранее направлены в адрес Синодального отдела по монастырям и монашеству, а также возникали непосредственно в ходе обсуждения. Состоялся содержательный разговор о том, что волнует, что кажется наиболее важным насельникам и руководителям современных обителей. На вопросы отвечали архипастыри, имеющие богатый многолетний опыт монашеской жизни.

Вопрос: Как непрестанный плач о грехах сочетать с радостью о Господе? Как бороться со стереотипом мрачности и нелюдимости монаха? Ведь это отталкивает и пугает людей

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Мне кажется, одно другому не мешает – плач о своих грехах и радость на душе. Преподобный Серафим, обращаясь к одной из матушек, говорил: «Веселость-то не грех, матушка, она отгоняет усталость, а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет... Сказать слово ласковое, приветливое и веселое, чтобы у всех пред лицом Господа дух всегда был весел, а не уныл, – не грешно…»

Что касается «мрачности и нелюдимости», то вопрос, вероятно, не совсем корректно поставлен. Монах – от «монос», один. Он не для людей весел или мрачен, он пред Господом предстоит. И вопрос его монашеской жизни это, прежде всего, вопрос уединения. Мы живем в общежительных монастырях, у каждого из нас есть какие-то послушания. Кто-то при этом может быть более способен не к внешним послушаниям, а к внутренней сосредоточенной молитве, и внутренне он крепок и спокоен. А другой и улыбается, и шутит, а душа у него мрачная… Батюшка Серафим говорил: не нужно других спасать, – спаси себя сам, и вокруг тебя спасутся многие. Когда человек живет внутренней духовной жизнью, тогда он и сам преображается, и люди, которые на него смотрят, общаются с ним, так же заражаются крепостью духа. А если мы начинаем людей спасать, а сами и не приступили к покаянию, то это будет уже фарисейством и лицемерием... Монах должен гореть ради Христа и жить в подвиге, молитве, покаянии, сам спасать свою душу – вот фундамент; тогда и всё остальное будет на своем месте.

Митрополит Святогорский Арсений:

…В наше время любовь заменена на вежливость. Современный человек самолюбив. Он привык, что, в любом офисе клерки встречают его с неизменными улыбками, и неважно, если эти улыбки неестественные, накладные. В монастыре, видя со стороны мрачноватых, может быть, монаха или монахиню, человек уже судит и осуждает их. Для него предпочтительнее накладная вежливость. Но ведь монастырь – это семья, а в семье настроение бывает всякое. Вы же не знаете обстоятельства этого монаха и то, какие болезни и скорби он терпит. Другое дело, если вы к нему обратились, а он грубо, не по-доброму ответил. Потому что, какое бы ни было состояние, – если ко мне обращаются, я должен забыть себя и ответить с любовью; и с искренней любовью, а не с лицемерной вежливостью. В каждом человеке, приходящем в монастырь, мы должны видеть образ Божий, и соответственным должно быть наше поведение.

Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:

Я думаю, что дело здесь вот в чем. Жизнь каждого христианина основана на двух глаголах, которые мы используем во время Божественной литургии. Во время Херувимской песни нам предлагается отложить всякое попечение. А когда мы молимся, нас призывают предать всё наше бытие, всю нашу жизнь Христу. Значит, самое главное, что нам предлагается – это отложить всё мирское и довериться Господу, предав Ему свою жизнь. Если мы доверим нашу жизнь Господу, то тогда от нас отойдут все страхи, печаль и беспокойство. Это первое замечание, которое бы я хотел сделать. Именно это и должно быть центром нашей духовной борьбы.

Второе замечание касается двух слов, которые используются в аскетике, в Добротолюбии, – печаль и радость. Печаль и радость связаны. Основа печали о Господе – это смирение, основа радости о Господе – это надежда. Другими словами: тот, кто испытывает смирение, может перед лицом Господа печалиться, и тот, кто надеется, может перед лицом Господа радоваться. Это то, что говорит преподобный Силуан Афонский: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся». Никогда отцы Церкви не используют слово «горесть», они используют слово «печаль». Потому что горесть касается наших мирских забот, а печаль может касаться и отношений с Господом. Выражение «радостная печаль» означает, что печаль может порождать радость, печаль может создавать радость о Боге. Поэтому мы имеем пример святых, которые полны радости, но при этом не могут не печалиться в процессе своего смирения и покаяния. Когда, например, преподобный Серафим Саровский преисполнялся радости, эту радость порождало его собственное смирение. Я был лично знаком с преподобным Паисием Святогорцем, и он являет такой же пример – он был преисполнен радости – я не помню, чтобы он горевал или говорил о своих проблемах, и радость его происходила из смирения.

Митрополит Саранский и Мордовский Зиновийий:

Следует отличать христианина-миссионера от христианина, погруженного в свой внутренний мир. Естественно, монашеское устроение зиждется на сокрушенном сердце. И сокрушение о нашей недостаточности, о наших несовершенствах без печали не бывает. Но печаль – как состояние покаянного сердца – должна исходить от нашего изволения. «Держи ум свой во аде…» – значит, держи его в сокрушенном состоянии. А радость – это утешение от Господа. И она очень часто от нас не зависит. Мы не должны ее сами в себе искусственно возгревать. Многие увлекаются вот таким радостным пребыванием в христианском мире и забывают, что радость всем нам предназначена как надежда, а мы должны свое сердце содержать в смирении и отвечать на эту радость, как на всякий дар Божий, с благодарностью. Тогда никто из встречных людей не воспримет наше внутреннее скорбное, может быть, о самом себе состояние как состояние мрачное…

Митрополит Святогорский Арсений:

Будучи на Святой Горе Афон и общаясь со старцами, я почувствовал, как возле них просвещаешься их радостью, их утешением. И в то же время обратил внимание на молодых братий, среди которых многие имели очень сосредоточенный и даже мрачный вид. В Пантелеимоновом монастыре существует традиция: братия в пятницу вечером исповедуется. Меня попросили: поисповедайте братию. И вот в той исповеди я не увидел уныния, или мрачности, я увидел людей, которые живут живой духовной жизнью. Можно еще привести такой пример: в Великую Отечественную войну вся страна жила в таком напряжении, что требовать от народа в тот момент веселья было бы глупо. А вот когда настал День победы, – были всеобщая радость и ликование. Так примерно бывает и в монашеской жизни. Пока человек борется, пока он находится в состоянии брани со своими помыслами, страстями, это накладывает на него отпечаток напряжения, может быть, и мрачности. А когда человек уже добивается какого-то результата, – как старцы на Афоне, которых после периода борьбы коснулась благодатная радость Христова, – он, соответственно, в этой радости живет. Как преподобный Серафим Саровский и другие угодники Божии и в старые, и в наши времена. Поэтому я думаю что и причина таких состояний того или иного брата в монастыре – разные духовные уровни, на которых они находятся.

Вопрос: Слезы покаяния, плач о грехах даются только смиренным. А если у новоначального пока нет смирения, да и вообще не всякий его имеет, – у тех не может быть настоящих слез

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Мне кажется, смирение и покаяние – разные вещи. Слезы будут у каждого человека, это начало смирения, начало покаяния… Вообще, не нужно стремиться постоянно оценивать другого. Новоначальный, послушник, молодой монах или инокиня – они же только начинают путь возрастания. Преподобный Серафим очень четко сказал: «Добродетель не груша, сразу ее не съешь». Все мы сначала младенцы, отроки, юноши, потом уже взрослеем. Так и в духовной жизни у каждого человека есть свой период возрастания, у кого-то он проходит быстро, а у кого-то медленно. Пришедшего в монастырь человека не мы позвали – Господь его позвал. Оценивая его слезы – искренние они или не искренние, надо понимать, что люди-то живые, с разными характерами, разным опытом жизни, воспитанием. И устав монастыря лишь постепенно должен поставить их на путь правильной монашеской жизни.

Вопрос: Покаянный дух в условиях городского монастыря. Как настроить братию обители на покаяние

Митрополит Святогорский Арсений:

Мне кажется, в монастырь человек уже приходит через покаяние. Нельзя совершить такой шаг, не осознавая своей неправильности, своей поврежденной грехом природы, ведь мы приходим ради того, чтобы ее исправить, чтобы спасти свою душу. А помысел спасения души и возникает после осознания собственной неправедности перед Богом. Соответственно, начало нашего прихода в монастырь – это уже покаяние. И это естественное состояние для человека монашествующего. Не от разочарования в жизни идут в монастырь, хотя и такие случаи есть. Но в основном люди приходят с осознанным желанием себя исправить, спастись.

Почему вопрос задан именно о городском монастыре? Я всегда говорил, что нельзя в этом плане разделять городской и сельский монастырь. Троице-Сергиева лавра, казалось бы, сугубо городской монастырь, да еще с толпами экскурсантов. Но там были отец Кирилл, отец Наум, другие духовники, и разве можно сказать, что там не было духовной жизни, не было покаяния?.. Киево-Печерская лавра, где в нетлении почивают угодники Божии, – тоже городской монастырь. Константинопольские монастыри, обитель «неусыпающих» были образцом монашеской жизни, в том числе и для уединенных обителей. Спасает не город или село, спасает то настроение, с которым человек живет в монастыре.

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Прежде всего, есть уставная жизнь обители. Где действует устав, и есть настрой на соблюдение монашеского устроения, там будет и покаяние. И начинается устав с руководителя монастыря – он первый должен проходить этот путь, и за ним идти люди.

Мы должны для себя определить, что такое покаяние. Только рассказ на исповеди о своих грехах? По-гречески «покаяние» – μετάνοια, что переводится как «изменение ума». То есть должен быть набор каких-то действий, которые изменят ум к лучшему. Направят к Богу. В этом покаянии и смирение должно быть, и слезы, и без послушания не обойтись, – всё должно привести к внутреннему преображению. Господь говорит нам: где сердце ваше, там и сокровище ваше (Мф. 6:21). Где мысли ваши, там и вы сами. Не в том покаяние, чтобы о своих недостатках рассказать и уйти, – нужно измениться, преобразиться.

Митрополит Саранский и Мордовский Зиновийий:

Μετάνοια – слово, которое имеет несколько подтекстов. Это некое изменение, которое человек осуществляет целенаправленно, меняя себя по образу Христа; он осознанно осуществляет изменение, преображающее его природу. И это должны быть не какие-то разовые состояния сожаления о грехах своих. Как сказал преподобный Ефрем Сирин: человек, находящийся в покаянном процессе, изменяющийся по образу Христа, должен стремиться к высоким целям. Эти цели заложены в исполнении заповедей Христовых. В связи с этим очень часто покаяние сопровождается не только слезами, но и внутренней радостью. То есть нельзя сказать, что покаяние – это только слезы. Покаяние – это изменение наше.

Вопрос: Как взаимосвязаны понятия епитимия и покаяние

Митрополит Саранский и Мордовский Зиновийий:

Епитимия – это способ преодоления своих внутренних немощей, недостатков, это средство, которое святые отцы в своей практике применяли для того, чтобы активизировать процесс покаяния. И поэтому всякая епитимия должна восприниматься с огромной радостью, с большим желанием, и всяческие действия от епитимии всегда будут усиливать это стремление к покаянию, изменению.

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Надо понять, чтó есть епитимия – наказание или лекарство? Епитимия как лекарство возможна только тогда, когда у исповедующегося есть полное доверие к духовнику, уверенность, что от наставления он получит пользу. Епитимия – это упражнение. А епитимия как наказание не сопряжена с вопросами духовной жизни. Это что-то другое.

Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:

Я с Вами всецело согласен, владыка, что разные вещи – наказание и лекарство. И цель епитимии оправдана тем, как работает, допустим, врач. Когда врач выписывает больному лекарство, оно может оказаться горьким, но это лекарство, оно служит благой цели. Наказание же следует за нарушением закона. В Церкви мы не боимся, что, нарушив Закон Божий, получим наказание. А цель наша, как в притче о блудном сыне, – вернуться к самому себе, понять самого себя. Таким образом, когда духовный отец накладывает какую-то епитимию, он руководствуется только благими целями, для того чтобы обратить нас на правильный путь… И когда он говорит: ты не будешь причащаться определенный период, ты должен положить столько-то поклонов, или молиться особым образом, нужно понимать, что молитва – это не наказание, это счастье. Я не думаю, что здесь нужно еще что-то добавлять.

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Полагаю, надо поговорить немного о том, что такое грех. Грех – это нарушение закона, данного Богом. По-гречески, одно из значений слова «грех» – αμαρτία переводится как «непрохождение», «непопадание в цель». Наше главное предназначение – перейти в Царство Небесное. И в этом смысле совершить большой грех, маленький ли, – это условно. Ты не прошел, не попал в цель, – твоя жизнь не имеет смысла. Исполнил предназначение Божие, попал в цель, – вот результат твоей жизни. И тогда будет более глубокое понимание и покаяния. У нас, как правило, восприятие покаяния – это пред Богом оправдаться, а на самом деле задача – попасть в цель, в Царствие Божие. Никто нас туда не проведет: Бог нас без нас не спасает. Должна быть свободная воля, направленная к этому действию.

Не знаю, как среди монашествующих, но среди мирян часто встречается такое католическое восприятие покаяния – индульгенция. Я в стольких-то грехах покаялся, сто акафистов прочитал, и всё – получил благодать и успокоился. А главное-то – наше внутреннее преображение. Грех – это та проказа, которая мешает нашему преображению. Ведь только в чистый сосуд вселяется благодать Божия, ничего скверного не войдет в Царство Небесное. И тогда покаяние становится действием, которое нужно как воздух. Жажду души необходимо утолить благодатью Божией, очищением грехов.

Митрополит Святогорский Арсений:

Епитимия – не административное наказание, а следствие любви духовника к своему чаду. И когда у чада недостаток в осознании своей греховности, епитимия служит к возбуждению чувства покаяния. Я приведу такой пример. Покойный ныне блаженнейший митрополит Владимир однажды принял столичного киевского врача, женщину, которая по долгу медицинского работника (в наше время это норма жизни) делала аборты. Она не понимала, насколько это тяжелый грех. Блаженнейший ей сказал: «Ну, что ж, Вы, пожалуй, три поклончика утром кладите, со словами “Господи, прости меня, детоубийцу”. И три поклончика вечером, как будете ложиться: “Господи, прости меня, детоубийцу”… Через неделю она пришла к нему в слезах: «Ваше Блаженство, снимите с меня эту епитимию, я не могу это понести. Я три поклона утром кладу и хожу весь день под впечатлением своего преступления, вечером кладу – и всю ночь плачу, что столько душ загубила». То есть эти три поклончика, данные с любовью, для пробуждения чувства покаяния, с целью исправления и спасения души, – достигли цели. И еще один момент: не надо забывать, что если духовник или игумен накладывает епитимию на брата или сестру, а тот отказывается ее исполнять, духовник должен сам исполнить наложенную епитимию. Так у святых отцов. Это тоже следствие любви. Если ты любишь этого человека, то ты должен дать епитимию из сострадания и желания его исправления, но и сам ради этого готов за него пострадать.

Вопрос: Что нужно для того, чтобы брат меньше обвинял других, оправдывая себя, и не боялся осознавать и признавать свою вину

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Конечно, для каждого конкретного человека здесь будет конкретный ответ: надо знать, почему это происходит. Если мы стремимся обличать других и оправдывать себя, – это тяжелый грех: где тогда духовный рост?.. Может, у человека пока душа закрыта или глуха. Надо обратиться к святым отцам, найти примеры из монашеской жизни – к чему приводит осуждение. Может быть, на братской трапезе эту тему рассмотреть. Вообще чтение Житий за трапезой – очень хорошая традиция. И надо ставить на это послушание людей с хорошей дикцией, с опытом чтения… Это тоже один из способов поднять монашескую жизнь на новый уровень. Азами духовной жизни надо заниматься старшим и научать младших, научать через святых отцов, через беседы… помочь посмотреть на себя со стороны. Игумены и игумении должны подбирать для трапезы специальные наставления и рассуждения, находить хорошие тексты.

За богослужением, если нет проповеди, можно тоже читать поучения. Это начальный путь помощи человеку, болеющему грехом осуждения. Я думаю, что в большинстве случаев это возымеет положительное действие, – при том условии, что человек желает, жаждет монашеской жизни, а не просто заблудился и не в ту дверь вошел…

Вопрос: Бывает, что в человеке проявляется две крайности – самоуверенность или – при грехах и ошибках – уныние. И, поскольку этот человек горд, он плохо воспринимает замечания и от них впадает в еще большее уныние. Как ему помочь и уврачевать его

Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:

Мы все такие, не только некоторые люди. Когда нам говорят добрые слова, даже если это неправда, мы радуемся. А если нам сделают замечание, даже если оно справедливое, мы сразу утрачиваем хорошее настроение. Мне сейчас на ум пришел пример еще в отношении предыдущего вопроса, который обсуждали. Пример из жития Антония Великого. Преподобному Антонию пришел помысел, что он достиг больших высот, и он начал бороться с этим помыслом. И Господь его сподобил спуститься в Александрию, чтобы встретиться там с сапожником. Я не буду пересказывать всю эту известную историю, но напомню фразу, которую сказал ему сапожник о своей молитве, и этим показал, что он был выше, чем Антоний Великий: «Все спасаются, я же гибну». Если каждый будет молиться такими словами, тогда поймет, кто он сам, кто его братия… тогда Господь все вещи расставит в правильном порядке.

Вопрос: Трудно следить за собой и не осуждать ближних, когда послушание сопряжено с ответственностью, многолюдством, многими заботами, хотя поводов для сокрушения очень много. Как при этом сохранить мирное устроение и радость духа

Митрополит Святогорский Арсений:

Наверное, – правильно видеть себя. Когда мы кого-то осуждаем, допустим, за непослушание, при этом необходимо и себя вспомнить: а я во всем был послушен, я во всем поступаю по заповедям? И если я в своей жизни не идеален и часто преступаю заповеди Божии, то как же тогда требовать послушания от другого человека? Из самоосуждения и покаяния следует мирное настроение. Нам схиархимандрит Серафим (Мирчук) говорил, что тогда только душа обретает мир, когда человек сам себя осудит, когда свою вину поищет, когда свою вину найдет. Соответственно, когда мир в душе, тогда всё хорошо, и все хороши.

Игумен Исаакий (Иванов), настоятель Иоанно-Богословского мужского монастыря Рязанской епархии:

…Как сохранить мирное устроение и радость духа… Мирное – это покаянное. Вспоминаешь о своих грехах, себя обличаешь, и если сам с покаянным чувством подходишь к брату, чтобы его обличить и призвать к покаянию, тогда, по слову преподобного аввы Дорофея, бывает правильный результат. А если чувствуешь раздражение внутри, то лучше не подходить и не обличать, а дождаться момента, когда придет мирное устроение.

Митрополит Святогорский Арсений:

Господь дал в Евангелии очень точный ответ: Научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11:29). Мирность устроения души человеческой именно в кротости и смирении.

Митрополит Саранский и Мордовский Зиновийий:

Наверное, помогает осознание того, что и брат, и ты сам, со всеми нашими немощами, спасаемся исключительно милостью Божией. Если ты желаешь быть помилованным, то пожелай милости и спасения брату своему, и ты сохранишь мир.

Архимандрит Роман (Красовский), начальник Русской Духовной Миссии РПЦЗ в Иерусалиме:

Будучи священником и монахом, тем более на видном месте, часто проповедуешь с амвона, или слушаешь исповедь, и чувствуешь себя лицемером. Потому что говоришь, как люди должны жить, как должны каяться, бороться, и сам не делаешь этого. И в этом случае просто себя смиряешь. Тогда находишь какое-то снисхождение к брату или к сестре. Мы все – и начальствующие, и простые послушники – на одном корабле, и все плывем в одну сторону – спасительную. Если себя укорять, тогда будет легче помочь другим.

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Я хотел бы поделиться своим опытом. Я прожил шестнадцать лет в Троице-Сергиевой лавре и из них десять лет нес послушание эконома. Лавра – один из больших, значимых монастырей, и заниматься послушанием эконома в этой обители очень суетно: ты во всей полноте соприкасаешься с миром, надо отстаивать интересы монастыря, заниматься реставрацией, распределять финансы… Такое послушание – между молотом и наковальней. Вместе с тем, у меня не было никакого уныния, было радостное устроение духа. Чем я спасался? Первое – надо делать то, что ты должен делать, и не более того. Когда ты занимаешься делами, бывает так, что приходит к тебе какое-то не твое, по сути, послушание, и если ты начинаешь этим увлекаться, то живешь уже не по послушанию, а по своеволию… Второе – я старался жить по благословению. Это тоже не просто… Не все игумены монастырей и игумении к этому готовы. Но если вы сами не способны жить по благословению, по послушанию, – как можно требовать это со своих подчиненных? Способность жить по благословению и по послушанию дает колоссальную силу спокойствия и мирности духа. Даже если ты ошибся, неправильно сделал, – ты принесешь покаяние, и тебя поймут. Потому что ты живешь не по своей воле.

Поэтому надо самому с собой поговорить: живешь ли ты по послушанию, не берешь ли больше того, что тебе благословили? Если это будет выстроено, мне представляется, что многие вопросы сами собой отпадут...

Вопрос: Во время поста, а также в моменты, когда ответственные дела наслаиваются одни на другие, чаще всего обостряются отношения с ближними, тяжелее переживаются конфликтные ситуации. Поделитесь опытом – как каждодневно готовить себя к тому, чтобы не терять мира, не смущаться, меньше поддаваться на искушения, и вовремя каяться, пресекая свои гнев, обиду, досаду и проч

Митрополит Святогорский Арсений:

Конфликтные ситуации, нестроения, в том числе, и во время постов, происходят по причине нашего эгоизма. Потому что наша плоть и плотской наш человек воспринимает поприще святого Великого поста как ограничение и лишение себя чего-либо. И, соответственно, начинает из-за этого расстраиваться, переживать, а это проявляется и в отношении к ближним, и в собственном настроении. Мы просто должны трезво мыслить и понимать, что пост нас не обирает, не лишает чего-либо – пост, наоборот, нам дает. На время поста надо смотреть как на особое время, когда мы приобретаем нечто важное для своего внутреннего, духовного человека. Тогда у нас меняется и отношение к посту, и пост становится, как святые отцы его называли, «весной духовной». Для них время Великого поста было самым радостным, потому что можно устраниться от житейских забот и всецело предаться главному монашескому деланию – молитве. Великим постом будет сугубое покаяние, и частая исповедь, и особые богослужения, которые настраивают человека на определенный лад. Через частую исповедь приходит очищение души, а с очищением души – радость и утешение, и на весь мир смотришь иначе. То есть нужно векторы поменять, смотреть на Великий пост как на время приобретений, а не лишений. И из этого будет исходить тогда и настроение человека.

Митрополит Саранский и Мордовский Зиновийий:

Духовники, отцы, чтобы не терять мира в душе, советовали с бóльшим вниманием совершать келейное молитвенное правило. Мы знаем, что когда инок совершил келейное правило проникновенно, осмысленно, глубоко, то у него мирное состояние более устойчиво; и наоборот, если послушник или монах без внимания простоял на молитве, то жди искушений как из рога изобилия….

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

В этом вопросе обращают на себя внимание слова: «меньше поддаваться искушениям и вовремя каяться». Что такое «вовремя каяться»? Надо регулярно участвовать в Таинстве покаяния. И довольно часто. Мне нередко миряне, которые посещают другие православные страны, в том числе и Грецию, и видят, что там люди иногда причащаются без исповеди, – задают вопрос: а почему у нас такой традиции нет? Можно ли и нам причащаться без исповеди? Я им говорю: давайте не будем торопиться. Может быть, и можно вам причащаться, но нужно ли? Мы читаем слова молитвы перед Причащением: «Господи, не в суд или в осуждение, но во исцеление души и тела сподоби мя причаститься святых Христовых Таин...» Оказывается, можно причаститься и в суд и во осуждение.

Вы хотите чаще причащаться, получать благодать Божию; похвально ваше чувство, – говорю я. Но у нас есть другое Таинство, не менее важное, в котором тоже дается особая благодать Божия, при этом оно не требует ни поста, ни сугубых молитв, – Таинство Покаяния. Мы зачастую не каемся, не исповедуемся вне Причастия. А что нам мешает исповедоваться часто, не причащаясь при этом? Ничто не мешает, однако мы этим Таинством мало пользуемся. Выражение «вовремя покаяться» как-то противоречит правилам духовной жизни. Скажем, в Троице-Сергиевой лавре мы еженедельно в субботу вечером на богослужении приходили к духовнику, и он совершал Таинство Покаяния. Если была потребность чаще, – духовник никогда не отказывал. Но именно регулярность имеет значение. Если же ты не приходишь, возникает вопрос: а что с тобой происходит? Если нечего сказать, значит, притупилась твоя совесть, осуетился ты умом…

Вопрос: Как исправить в себе комплекс «отличника», заключающийся в том, что у меня все должно быть «на пять с плюсом», и в то же время, чтобы не страдало дело, которое мне в данный момент поручено

Митрополит Святогорский Арсений:

…Очень важно в любом послушании, в любом деле соблюдать меру и рассудительность. То, что можешь сделать на совесть, сделай, но если что-то сверх твоих сил и возможностей, – надо смириться. Также в любом деле нужно, как преподобный Варсонофий Оптинский говорит, «пождание». Просить надо, молиться, стараться, но где-то и терпением вооружаться... Когда возвратили нам нашу Святогорскую обитель, нас было восемь человек. Деревья на крышах росли, из Успенского собора нужно было две тысячи шестьсот тонн мусора вывезти… Конечно, мы на тот момент делали то, что могли. Делали на совесть, искренне, желая возрождения обители, но не требовали при этом от себя, чтобы через год на этом месте возникла благолепная, благоустроенная лавра. Терпение и труд всё перетрут – потихонечку, со смирением и упованием на помощь Божию, на Его благой Промысл о нас грешных…

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Скажу тоже на основании своего опыта. Полезно задать себе вопрос: есть ли в твоем труде воля Божия? Или ты делаешь только от своего ума. Если есть воля Божия, то, пусть с трудностями, с преодолениями, но всё как бы само собой устраивается. А бывает, что нет благословения Божия, – и ты, сколько не прилагаешь усилий, результата не получаешь. На этом пути надо уметь вовремя остановиться и отступить назад. Иначе с этим чувством «отличника» гордыня уловить может. Поэтому слушайся совести, а совесть – это голос Божий в сердце человека.

Вопрос: Сейчас у многих из тех, кто приходит в монастырь, повреждена совесть. Они привыкли себя оправдывать, не чувствуя, что поступают плохо, и обижаются, когда поступают плохо по отношению к ним. В то же время они искренне желают спастись. Как им помочь

Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:

Я уже приводил пример из жития Антония Великого: его встречу с сапожником. Мне кажется, это похожий вопрос. Но я свой ответ свяжу и с предыдущим вопросом, про комплекс «отличника». Думаю, что здесь речь идет не о комплексе «отличника», а о комплексе «лучшего ученика». Очень часто мы хотим сделать что-то такое, чтобы мы оказались самыми лучшими, и, возможно, таким образом выделились на фоне братии… А лучшее место в раю – это не место рядом с Христом, а последнее место, если бы нам представилась возможность его выбирать. Тот, кто с радостью довольствуется последним местом, может радоваться славе своих братий, радоваться их успеху. И именно эту борьбу мы должны все испытывать, потому что в противном случае мы считаем, что центр мира – это мы. Центр мира – это Христос. Гуманизм, который сейчас господствует, – это эгоизм, потому что центр мира – Христос, смирение. И врата, которые ведут нас к тому, чтобы мы достигли Господа, – это наш брат. Брат не добрый, приятный и удобный для нас, а такой, который отличается от нас, у которого совершенно другое восприятие; у него есть недостатки, нам мешающие. И именно он является вратами и для нашего покаяния, и для нашего спасения. Потому что именно таким образом мы можем стяжать сложные, величайшие добродетели – способность удерживать другого, способность прощать его, и – широту души.

Митрополит Саранский и Мордовский Зиновийий:

В этом вопросе есть очень важный момент, совпадающий с темой нынешних Рождественских чтений. Мы говорим о нравственных ценностях, в том числе и в монашеской жизни. В основе нравственной жизни человека заложена именно совесть, око Божие, и, как мы знаем, святые отцы, в частности святитель Игнатий Брянчанинов, советуют: для того чтобы устранить повреждение совести (а ради этого мы и приходим в монастырь – восстановить целостность нашей падшей природы и направить ее по образу Божию), – нужно совесть постоянно, ежедневно испытывать, даже если она сама голос не подает. Ее нужно воспитывать через призму святоотеческого учения и евангельских откровений Божиих.

Вопрос: Как быть духовнику, когда исповедующийся сознает свою греховность и, смиряясь, старается каяться с большим усилием; но очень быстро увлекается помыслом и снова впадает в уныние вплоть до отчаяния и нежелания жить

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Есть еще похожий вопрос: как найти грань между покаянием и излишним осуждением себя?

Будучи молодым монахом, я на какое-то время перестал читать древних отцов. Даже духовнику об этом сказал, и он меня поддержал. Читая наставления, ты вольно или невольно примеряешь их подвиги к себе и пытаешься подражать. А когда понимаешь, что не можешь это исполнить, впадаешь в уныние, или панику. Начинается излишнее самобичевание. Вспоминаю, как я читал наставление древнего отца о том, что монах не должен проводить время праздно, и в свободное от молитвы и трудов время надо себя понуждать к плетению корзин. Я тогда в душе сказал: Господи, я буду стараться исполнять в монастыре все послушания, но заставить себя еще плести в келье корзины – то есть еще находить дополнительные дела – не смогу. И, знаете, Господь дал мне в тот год столько послушаний, что у меня буквально не было ни одной свободной минуты…

Самобичевания, самоуничижения не должно быть. Человеку надо искать послушание по его силам и способностям. Это задача и духовника, и игумена. Тогда, мне кажется, половина проблем будет снята.

Вопрос: Как правильно понимать слова святителя Тихона Задонского: В Царствие Небесное идут не от победы к победе, а от поражения к поражению, но доходит только тот, кто не садится, плача, на обочине, а поднимается и идет дальше

Митрополит Святогорский Арсений:

Насколько мне помнится, святитель Тихон Задонский сказал: Спасается не тот, кто упал, сидит и плачет, а тот, кто встает и, плача, идет вперед. По-моему, здесь и ответ на вопрос: подняться и, плача о грехах, идти дальше.

Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:

Позвольте мне добавить. Мне очень понравилось начало этого высказывания Тихона Задонского – то, что мы продвигаемся вперед через поражения, а не через победы в сражениях. Объясню, как я это понимаю. Преподобный Паисий Святогорский мне показал, что духовная жизнь – это не подвиг, это благодать. Подвиг означает, что я должен за что-то бороться и стяжать это в качестве своего приза. А милость, благодать означает, что мне дается что-то в дар, и я соответствую этому дару, потому что принимаю его, хочу ему соответствовать. Когда я борюсь за победу, создается впечатление, что я достоин приза, достоин подарка. А когда я благочестиво борюсь, и понимаю, что не могу победить, это рождает чувство смирения, а смирение дает милость и благодать. В нашей борьбе мы видим, что мы слишком малы, и мы обращаемся ко Господу, говоря: «Я мал, но я надеюсь на Твою милость». И такая милость дается. Поэтому мы и продолжаем нашу борьбу, не опускаем руки и не разочаровываемся.

Вопрос от игумении монастыря: На игуменском послушании очень трудно себя подвигать на то, чтобы всегда исполнять свое монашеское правило, всегда быть примером для сестер, не пропуская полунощницу, не опаздывая. Не помогает даже осознание того, что это соблазн для сестер, что они тебя осуждают. Посоветуйте, как с этим бороться

Митрополит Святогорский Арсений:

Опыт подобного «разленения» есть. Конечно, монастыри разные: маленькая обитель в пустынной местности, или большой монастырь, где настоятель обременен различными административными обязанностями, от которых никуда не уйдешь. Но здесь, видимо, дело в другом. Я обратил внимание, что матушка подписала записку – из какого она монастыря, и имя. Так что это своего рода общецерковная исповедь. Нюансы своего личного поведения мы должны исправлять через личное покаяние, и не стыдиться осуждать самого себя, даже при других, за свое нерадение. Потому что величие человеку дают не только его достижения, его идеальные поступки, но и признание собственного недостоинства. Личное, искреннее отношение к Богу и ближним, покаянное настроение, переживание по поводу своих несовершенств – это в очах братии тоже имеет свою ценность. И никогда в таком случае игумения или игумен не будут являться соблазном для своих братий и сестер.

Игумения София (Силина), настоятельница Воскресенского Новодевичьего монастыря в Санкт-Петербурге:

Есть очень интересное письмо святителя Игнатия (Брянчанинова) отцу Дамаскину – игумену многочисленного Валаамского братства, очень обремененному хозяйственными послушаниями по устроению Валаамской обители. Многие знают, что именно при нем был расцвет этой обители. Святитель пишет: «Но, отец Дамаскин, Вы хотя бы на двунадесятые праздники служите, ходите хотя бы по воскресным дням на общую трапезу, и того довольно…»

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Матушке игумении можно посоветовать обсудить свою проблему с архиереем – его благословение, его молитва поддержит. А еще надо попытаться взглянуть на себя со стороны: что же Вам мешает быть ежедневно на полунощнице? Вы допоздна засиживаетесь, по телефону много разговариваете, не высыпаетесь? Но ведь если чрезмерное увлечение материальными делами, стройками, финансами, а сестричество при этом распадется, – в чем тогда смысл нашего послушания? Мы же должны золотить не только купола, но души человеческие. Понятно, что без забот не бывает, но надо как-то силы соизмерять. Опять-таки общаться с архиереем, с опытными людьми, попытаться всё пересмотреть и научиться кое-что отсекать, перепоручать кому-нибудь. Я знаю эту проблему, и хочу сказать, что все «представительские» вопросы – гости важные, попечители – не самое главное. Попечители тоже бывают разные, иногда и с капризами, – не надо по этому поводу переживать: они не Вам лично, они Господу отдают. Ваша главная задача – монашеская жизнь. Оберегайте сестер и будьте спокойны. Не должно быть так, что настоятель ублажает мирян, а сестры, братья у него на последнем месте, как бесплатное приложение.

…В начале своего архиерейского служения я столкнулся с тем, что на приходах очень скудно оплачивается труд регента, певчих – нет денег. Но когда познакомился со штатным расписанием, увидел: у бухгалтера, у завхоза хорошая зарплата... Мы изменили эту практику – стали в первую очередь достойно оплачивать труд тех, кто Бога славит. Оказалось, что и финансы нашлись. Так и в нашей монашеской жизни: основная задача игумена или игумении – формировать братство или сестричество. И способствовать всему, что на пользу выполнению этой задачи. Все же, что мешает, – минимизировать.

Вопрос о покаянии и духовном руководстве: Мне двадцать семь лет. Я послушница, в монастыре четыре года. У нас служат два молодых священника – семейные, хорошие батюшки. Исповедаться, кроме них, не у кого, но подробно у них исповедоваться не могу. Что Вы посоветуете?

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Первый совет – идти к игумении, просить, чтобы была возможность или Вам куда-то поехать поисповедоваться, или в обитель пригласить опытного духовника. Второе – мы иногда смешиваем исповедь с духовным руководством. Если игумения опытная, можно просить духовной беседы о проблемах устроения своей жизни. Да, бывает, что руководители монастырей уклоняются от таких бесед, либо насельники к ним не приходят за духовным советом. А игумен – это же, прежде всего, духовный поводырь, не администратор.

Митрополит Святогорский Арсений:

Такие проблемы надо решать, опираясь на опыт духовной жизни старых монастырей, с большими традициями. Например, Покровский монастырь в Киеве: у них имеется штат священников, но, кроме того, к ним регулярно приезжает из Киево-Печерской лавры духовник – отец Авраамий, исповедует сестер. Так же у нас в епархии, в Сергиевском монастыре: в обители служит очень хороший батюшка, единодушный с игуменией; тем не менее, есть еще назначенный духовник. Некоторое время у меня было благословение нести послушание духовника этой обители, и я ездил и исповедовал сестер. Сейчас другой владыка исполняет его. И все сестры, не исключая матушку, имеют возможность поисповедоваться духовно опытному священнику и получить разрешение своих недоумений.

Вопрос: Как правильно относиться к ближнему, с которым несешь послушание, но видишь, что он его исполняет небрежно, неуважительно относится к духовному отцу и настоятелю. Нужно ли это замалчивать и продолжать радушно с ним общаться

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Это только Вам кажется, что человек исполняет послушание небрежно и т. д.? Может быть, это особенности Вашего восприятия? Мне очень близки слова Христа в последней главе Евангелия от Иоанна, когда Христос говорит Петру: иди за Мною. А Петр оборачивается, видит апостола Иоанна и спрашивает: А он что за нами идет? Христос отвечает: Что тебе до того? Ты иди за Мною (Ин. 21:19–22). Что тебе до других? Ты сам исполняй послушание, сам спасайся. Если нет сил, не надо радушно относиться, – отнесись ровно и спокойно. Носите тяготы друг друга и так исполните закон Христов (ср. Гал. 6:2). И все познается в сравнении: если сейчас не хочешь понести немощь брата, то Господь пошлет тебе иное испытание, может быть, телесный недуг, и тогда подумаешь – да лучше б я брата потерпел, и был крепок здоровьем… Надо учиться хранить мирный дух.

Вопрос: Богословие – это следствие покаяния, или богословие (богомыслие) помогает в покаянии и исправлении души

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Я бы сказал, что покаяние помогает богомыслию, и если память мне не изменяет, святитель Василий Великий говорил: богослов тот, кто хорошо молится. Знания без молитвы не вразумляют, а надмевают. Поэтому богомыслие без молитвы и покаянного чувства бывает даже очень опасно, чревато сектантством и проч.

Митрополит Святогорский Арсений:

Богословие, согласно святым отцам, неразрывно связано с благоговением, и со смирением. Как говорят святые отцы, Священное Писание написано в духе смирения. И тот, кто имеет дух смирения, тот, соответственно, правильно может понимать и глубину богословия. Сектанты, потрясая тем же Священным Писанием, превратно его понимают, потому что не имеют духа смирения, и поэтому всей глубины и гармоничности Писания не могут понять: их мысли чужды мыслям, заложенным в Священном Писании. В них нет духа смирения, и соответственно нет благодати Божией. Господь гордым противится, а смиренным дает благодать (см. Иак. 4:6). А в свете благодати и богословие правильное.

Митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий:

Есть три вопроса, которые я хочу объединить в одну беседу:

– Как быть, если исповедь бывает формальной, без чувства покаяния?

– Монастырь называют местом покаяния, а если, наоборот, монах чувствует утешение, спокойствие, радость, – как к этому относиться?

– По каким признакам можно понять, есть ли у монаха покаяние, не утратил ли он эту спасительную добродетель

Во-первых, не ждите, что каждый раз покаяние будет приносить большую духовную радость. Это как лекарство, которое может начать действовать позже. А для начала нужно просто понимать, что как мы моем руки регулярно, так и душу надо умывать. А если, как во втором вопросе, человек радуется, утешается, – так и слава Тебе, Господи. У одного есть дар слез, у другого – смирения, у третьего вот такая благословенная радость. Как к этому относиться? – Бога благодарить, что пришла мирность духа.

Третий вопрос о признаках покаяния... Но как это измерить, регламентировать? Духовник и игумен должны, общаясь с человеком, размышлять, что ему более полезно, что менее… Одному нужна строгость, а другого надо лаской поднимать. Одного – потерпеть, промолчать, а другому высказать. Если мы говорим не от сердца, а от ума, или от гневливости, то мы слабые руководители…

Мне кажется, что все вопросы воспитания сводятся к одному: если мы любим людей и с почтением к ним относимся, то и наши поступки, наши слова будут устраиваться с любовью. Где нет любви, там нет и Бога. Поэтому вопрос об отношении к человеку как к образу Божию, с любовью – очень важен. В семье дети бывают разные, – что уж говорить о монастырской семье: мы и по возрасту разные, и по характеру, и по поведению.

Как-то мне задали вопрос: каковы ваши планы по наполнению монастырей насельниками? Я говорю: все планы у Господа – кого пришлет, того и примем. Не я человека побуждаю прийти в монастырь, – у него в сердце звучит призыв Бога, и он жаждет монашеской жизни. Мы, руководители – лишь восприемники для дальнейшего делания. И нам тоже нужно проявлять смирение и терпение. Приходит время – и все преображается. Сила Моя, – говорит Христос, – в немощи совершается (см. 2 Кор. 12:9). Величайшие слова, которые не принимает современный мир. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5:3). Наша с вами способность призвать благословение Божие на жизнь своей обители – величайшая добродетель. Дать место Промыслу Божию в своей жизни и в жизни обители, – подвиг. Господь Господин нашей жизни. Но любовь Божия приходит туда, где есть искренность и чистота. А определить, правильно монах кается или нет, я не могу, потому что нет критериев. Все мы идем ко Христу вместе. В этом и проявляется удивительная благословенная наша вера, что Христос имеет отношение к каждому человеку напрямую, без всяких посредников, Он с его сердцем разговаривает. Если ты закрыл сердце, как я могу тебе помочь покаяться? Я могу дать совет, если ты его захочешь принять; но если ты не хочешь лечиться, как тебе дать лекарство? Поэтому в духовной жизни всегда нужно помнить, что перед нами стоит Христос. И к Нему обращаться. Ощущение близости Христа должно всегда присутствовать в жизни. Если же его нет, то мы идем по пути формализма, и всё нас смущает: покаялся и нет радости – что-то не то; есть радость и спокойствие – тоже что-то не то… Поэтому будем учиться говорить: Господи, да будет на всё Твоя воля святая. Благослови, поддержи, укрепи, направь, вразуми, уврачуй…