Жизнь, протекающая за монастырскими стенами, которые отгораживают мир молитвенников от мира суеты, всегда вызывает большой интерес. В Румынии объективную информацию о мире монахов вот уже более трех лет можно получать из журнала с одноименным названием. Задумывавшийся в первую очередь как издание о монашестве для монашествующих, «Мир монахов» сегодня основной своей аудиторией имеет мирян. О том, как создавался журнал, об особенностях своей работы рассказывает главный редактор журнала «Мир монахов» Кристиан Курте.
Кристиан, расскажите, пожалуйста, как появился журнал «Мир монахов»?
Я в свое время сотрудничал с журналом «Атлас православного мира», который издавал Разван Букорою; он также издавал – к тому времени уже пять лет – журнал «Мир веры». До сотрудничества с журналом я шесть лет работал журналистом на Национальном радио Румынии. В какой-то момент над «Атласом» нависла угроза закрытия, и я предложил Развану поддержать его. Он с радостью согласился и в свою очередь спросил меня, не хочу ли я возглавить журнал, посвященный монашеской жизни. Мы поговорили с ним о концепции такого журнала, я сказал, что в такой журнал должны писать сами монахи, чтобы это издание было для монашествующих, но в то же время чтобы его читали и миряне. Развана обрадовала такая идея, хотя она и показалась ему поначалу очень сложной.
Когда я еще учился на богословском факультете Бухарестского университета, то ходил на исповедь к архимандриту Софиану (Богиу) из монастыря Антим. В свое время этот батюшка отсидел в тюрьме за участие в движении «Неопалимая купина»[1]. Отец Софиан был очень духовным человеком, большим приверженцем Иисусовой молитвы, но ему не была чужда и культурная жизнь Румынии, чему отчасти была посвящена деятельность движения «Неопалимая купина». Отец Софиан, выйдя на свободу, имел большое желание сделать что-то в продолжение этого движения. И когда я встречался с ним и говорил, что я со своими друзьями хотел бы заниматься примерно тем же, батюшка одобрительно к этому относился, но просил не копировать деятельность движения. Я думал над его словами и понял, что мы бы и не смогли копировать то, что делала «Неопалимая купина», поскольку духовный и культурный уровень участников этого движения был очень высоким. Но мы могли бы пойти по их стопам. Мои друзья, однако, были слишком мирскими людьми, поэтому все наши порывы остались на уровне идей, да и я тогда работал над кандидатской диссертацией по богословию.
И когда Разван Букорою предложил делать журнал «Мир монахов», я вспомнил все те идеи и мысли и понял, что именно сейчас Господь дает шанс их воплотить в жизнь. Я начал общаться с отцами из монастырей, спрашивая их согласия на участие в работе над журналом, и принялся не спеша собирать материалы для первого номера. Общение проходило очень трудно. Одних иноков – а это большинство простых служителей – нельзя было попросить что-то написать, поскольку они не были грамотными; другие, будучи образованными, отказывались писать что-то по смирению; но только на третьих – самую малую часть монашествующих, – имевших докторские степени по богословию и публиковавшихся в других журналах, нельзя было делать ставку, поскольку тогда издание получилось бы заумным.
И вы оказались в ситуации, когда для вашего журнала некому писать?
Да. И тогда я посоветовался с отцом Феофаном из Путны, с которым вместе учился на факультете богословия и который также был духовным чадом отца Софиана. И батюшка сказал, чтобы я писал сам. Он объяснил это тем, что писать ежемесячно в журналы – это не монашеское делание. Я объяснил Развану, что для журнала не будут писать монахи, но там будут публиковаться их интервью этому журналу. И мы предполагали взять за основу стиль вопрошания преподобного Иоанна Кассиана. Но тут была другая опасность – поставить себя, грешных, на место святых людей.
Материалы для первого номера мы собрали легко, потому что располагали всем необходимым, а главное – кругом интересных собеседников во многих монастырях.
А какие именно материалы были в первом номере журнала «Мир монахов»?
Это были интервью с отцами из бухарестского монастыря Скитул Дарварь, с отошедшим ко Господу этим летом известным духовником отцом Феофилом (Бэдой), с отцом Софианом (Богиу), также статья старца монастыря Лупша в Оради «Как сохранить единство веры» и подборка духовных писем его ученикам, которую мы, к сожалению, не смогли продолжить в последующих номерах.
Потом мы взяли за правило в каждом номере делать постоянную рубрику «Монастырь и мир», в которой помещались статьи ученных и философов о Церкви. Также с первых номеров мы запустили рубрику, которую, правда, не всегда удается поддерживать в каждом номере, посвященную отшельничеству и отшельникам. В первом номере была статья о преподобном Пахомии Великом и о почитаемом в Румынии отце Марке из монастыря Сихастрия, который претерпел жестокие гонения в безбожное время.
Журнал изначально задумывался как издание только для монашествующих, или вы рассчитывали и на более широкую аудиторию?
Вначале журнал задумывался исключительно для монахов. Но так получилось, что монастыри брали для братии два-три экземпляра, а основную часть тиража раскупали миряне. Поэтому мы стали делать монашеский журнал для мирян. Но мы все равно не оставляем идеи создания журнала, который бы писали монахи для монахов, чтобы обсуждать духовные проблемы.
Ваше издание уникально, поскольку до вас никто ничего подобного не делал и не было чужого опыта, на который можно было бы ориентироваться. Как была выработана концепция журнала, его издательская политика?
Мне помог мой большой опыт работы радиожурналистом. Кроме того, я успел поработать в журнале «Атлас православного мира». Большое значение имел и опыт Развана Букорою, который издавал православные журналы не один год. На разработку базовой структуры ушло несколько недель. Я спрашивал себя в это время, что есть монастырь. И сам себе отвечал, что есть два основных способа монашеской жизни: общежительный, который преподобные Иоанн Лествичник и Паисий Величковский назвали «царским», и отшельничество – узкий путь. Вот уже два раздела для журнала. Третий раздел посвящен связи между монастырем и миром. И каждый раздел обрастал рубриками, всего их было вначале около десяти: «Проповедь», «Настоятель», «Духовник современности», «Культура духа», «Отшельники прошлого и нынешнего времени» и прочее. Если ты профессионал в журналистике, то тебе понятно, что принципы изданий одни и те же, разнится только их специфика, зависящая от того, посвящен журнал культурной или духовной жизни. Но между изданиями о Церкви и всеми другими есть и существенная разница, которая заключается в мотивации. Когда создается светское издание, то в голове по большому счету держится мысль получить прибыль, в нашем случае – это попытка сделать что-то для Бога.
Как вы находите темы публикаций? Вы четко следуете рубрикации или все-таки стараетесь реагировать оперативно на возникающие темы?
Направленность нашего журнала такова, что мы мало получаем писем, которые бы определяли темы публикаций. Поэтому мы стараемся придерживаться рубрикации. Единственное сильное влияние на нашу тематику оказывают люди, с которыми я делаю интервью. Если у нас появляется какой-то интересный материал, который не вписывается в существующую рубрикацию, то мы просто открываем новую рубрику. Но сегодня мы уже имеем достаточно широкий спектр рубрик, которые практически охватывают все возможные темы в рамках журнала.
Насколько мирскому человеку трудно писать о монахах и для монахов? В чем особенность такой работы?
А я спрошу вас: чьи произведения читают и поют за богослужением? А кем созданы «Египетский патерик», «Добротолюбие»? И может ли православный верующий пройти мимо трудов таких более близких нам по времени подвижников, как преподобный Серафим Саровский, святители Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник? Практически все духовные труды написаны монахами. Или взять книгу «Откровенные рассказы странника духовному отцу своему». Чей сборник читал ее герой, чтобы научиться Иисусовой молитве? А когда ты хочешь узнать о монашестве не таком древнем, как в «Египетском патерике», то берешь «Соловецкий патерик». Живущие в Церкви миряне, читатели нашего «Мира монахов», понимают все духовные проблемы современной монашеской жизни. Да, мирянам трудно представить те чувства, которые переживает монах во время пострига, произнося обеты Богу. Да, трудно сравнить послушание мирянина своему духовнику с жизнью монастырского послушника. Но мы редко затрагиваем такие темы, но не потому, что они труднодоступны для понимания, а потому, что хотим сохранить сакральность этого, уберечь от рационального разбора по полочкам.
Я никогда не задаю вопросов от лица монаха, потому что я не монах, а спрашиваю только то, что могу спрашивать как мирянин. Даже если у нас публикуется материал, посвященный некоторым духовным аспектам монашеской жизни, то мы не претендуем на то, что можем раскрыть их до конца. И я хорошо представляю уровень своей немонашеской аудитории, когда задаю вопросы в интервью. И хорошо понимаю, насколько трудно передать то, что один монах говорит другому в ответ на его вопрос. В качестве примера можно привести историю, когда преподобный Силуан Афонский спрашивал у одного кавказского старца о послушании, а тот сказал ему, что сам еще не понял этой тайны, несмотря на свой духовный опыт. И там получилось так, что преподобный Силуан объяснил старцу послушание, но не словами, а через силу Святого Духа, которая действовала в его сердце.
Поэтому тайны монашеской жизни невозможно передать в журнале, поскольку они даже между монахами передаются от сердца к сердцу. Послушание можно понять, не говоря о нем, а только практикуя его, работая над своим падшим естеством, чтобы вселить его в себя. Но есть стороны монашеской жизни, доступные мирянам, есть то, над чем и миряне могут работать в своей жизни, и об этом мы и пишем. Это целомудрие применительно к браку и нестяжание. Монахи могут очень сильно помочь мирянам, рассказывая им об этих своих обетах.
А когда достигается высокий уровень духовной жизни, то разница между монахами и живущими в миру уже не очень заметна. Праведный Иоанн Кронштадтский был белым священником, но жил почти как монах. У нас в Румынии тоже есть такие примеры – это Георгий Лазар, который подобен страннику из упомянутой выше книги.
Какие материалы читателям наиболее интересны?
Мы планировали сделать социологическое исследование на эту тему, но это дорогое удовольствие. Но из бесед с читателями я понял, что наибольший интерес вызывают интервью с известными священниками-духовниками. Каждый номер мы посвящаем кому-то из старцев, например отцу Клеопе (Илие), отцу Софиану (Богиу). Мы прямо обложкой, на которой публикуем портрет старца, заявляем, кому будет посвящен номер.
У вас есть рубрика «Монахи третьего тысячелетия». Какой смысл вы в нее вкладываете?
Она посвящена молодым отцам, нашим современникам.
Чем эти монахи отличаются от отцов, о которых мы знаем из патериков?
Древние монахи более строго относились ко всем правилам монашеской и христианской жизни. Это можно сказать и о мирянах того времени. Когда люди того времени приходили в монастырь, чтобы посвятить себя Богу, они уже имели твердую основу веры и христианской культуры. Они не были обременены так сильно грехами, как современные люди. Например, мой духовник, отец Софиан, пришел в монастырь в 14 лет. Какие грехи он мог иметь в этом возрасте?! Люди прежнего времени были более чистыми и аскетичными. Когда отец Клеопа поступил в монастырь Сихастрия, там никто, кроме больных, не имел кроватей. Сейчас никто не мог бы так жить. Арсений Великий, который до монастыря был большим чиновником и кого монахи осуждали за привычку к удобствам, в этом чем-то похож на современных монахов, привыкших к комфорту уже до прихода в монастырь. И подвиг современные монахи уже совершают по своей мере, и грехи и страсти, к которым они привыкли в миру, воспринимаются ими как обычные. Поэтому ум современного монаха требует очень много времени для того, чтобы очиститься. Но, в отличие от древних отцов, молодые монахи лучше знают традицию святых отцов, читали много книг, являются более интеллектуальными и образованными. Однако им трудно это все взять в свою практику, поскольку они не могут подвизаться по мере святых отцов. Древние были большими подвижниками и намного проще, чем современные монахи.
Вы пишете только о румынском монашестве или уделяете внимание и монахам из других стран?
Мы пишем об афонитах, греках. Но таких материалов было очень мало. Мы еще не писали о представителях русского монашества, но потому, что не имеем людей в России, которые бы могли нам сделать такие материалы.
Вы издаете журнал уже три с половиной года. Чем обогатила вас эта работа?
Я был очень поражен тем, как Сам Господь помогает мне делать этот журнал и промышляет о нем. Еще на стадии вынашивания идеи были две ситуации, которые я воспринял как знаки того, что Он хочет, чтобы журнал появился. Я очень рад, что этот журнал существует. И пусть он еще далек от уровня изданий с многолетней историей, но он выполняет свою миссию.
Беседовал Игорь Зыбин
[1] Движение «Неопалимая купина» (1945–1948) образовалось вокруг русского священника Иоанна Кулыгина, практиковавшего Иисусову молитву. Костяк движения составляла братия монастыря Антим и несколько профессоров университета. Имя движению дал монах Санду (Тудором), который видел в Неопалимой купине образ непрестанной молитвы. Участники движения, помимо практики делания Иисусовой молитвы, собирались в монастыре после вечерних молитв и изучали богослужебные тексты, занимались реставрацией. Многие из участников движения были отправлены в тюрьмы по декрету 1958 года об изгнании монахов из монастырей.
Публикации
Монашество
Доклады
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
