Март – особый месяц в календарном году для наместника Чебоксарского Свято-Троицкого мужского монастыря Чувашской митрополии архимандрита Василия (Паскье). 15 марта, когда Православная Церковь вспоминает явление иконы Божией Матери «Державная», он по благословению Святейшего Патриарха Алексия II был принят в каноническое общение с Православной Церковью. Шел 1994 год – один из тех годов, который войдет в «десятилетие потрясений». Однако притяжение православной веры оказалось настолько сильным, так ярко она засияла, что французский монах отважился приехать сюда, о чем недавно рассказал порталу «Монастырский вестник» в интервью «Надо смотреть на образ Божий». И всё же столько всего, способного вызвать и теплые эмоции, и глубокие размышления, осталось за рамками того интервью, что захотелось продолжить тему. К тому же в марте батюшке исполняется 64 года. И пусть это не юбилей, но ведь многие из нас практически в каждый свой день рождения, будь то круглая дата или нет, мысленно обозревают пройденный путь, выделяя для себя наиболее важные памятные события, вехи, которые помогли сформироваться личности. Вот и мы с архимандритом Василием решили обратиться к некоторым из них.
Батюшка, в фильме «Зеркало для архимандрита» Вы поведали об одном поворотном моменте в Вашей жизни. Старшему поколению нетрудно представить Москву 90-х и то огромное воодушевление верующих людей на Крещение Господне, получивших возможность открыто исповедовать свою веру. Также живо представляется и всенощная в храме Живоначальной Троицы в Останкине, крестный ход к Останкинскому пруду. А Вы действительно после погружения в иордань, вырубленную во льду напротив телецентра «Останкино», почувствовали себя своим в России? Так сразу?
Я почувствовал, будто заново родился. Хотя внутреннее борение было большим. И священник, и другие, кто ранним утром пошел крестным ходом к купели, подбадривали меня: «Отец Василий, давай, окунайся!» Но очень смущало то обстоятельство (даже казалось диким!), что придется раздеваться перед всеми. Вдруг в какую-то минуту я отчетливо понял: если не окунусь с молитвой на устах в крещенскую купель, моя интеграция в Россию не произойдет... Не скажу, чтобы был лютый мороз – градусник на телебашне показывал минус семнадцать. Здесь, в Чувашии, нередко бывают и тридцатиградусные морозы, и всё же мы каждый год в этот великий праздник идем крестным ходом из монастыря (провожаемые колокольным звоном) в Спасо-Преображенскую Геронтьевскую подгородную пустынь. Там, на набережной Волги, находится источник с древней историей, освященный в честь святителя Николая Чудотворца. И передвигающийся в инвалидной коляске монах Агафон тоже недавно проделал с нами этот непростой для него путь – полтора километра туда и полтора километра обратно. Конечно, прихожане ему в дороге помогали: на видеоролике можно увидеть радость и душевное волнение нашего физически немощного собрата, насельника обители, когда после чина великого освящения воды я обильно его окропляю... Теперь же вернусь к своему первому погружению в крещенскую купель в России. Когда я стал раздеваться, пришло вдруг ясное понимание, что это я снимаю свои «западные мысли», «западное воспитание». Оставляю их.
Осенью прошлого года Чувашскую митрополию посетила выездная экспертная группа, целью которой было определить готовность к открытию курсов базовой подготовки в области богословия для монашествующих. Ее председатель – архимандрит Феофилакт (Безукладников), наместник Воскресенского Ново-Иерусалимского ставропигиального мужского монастыря, в 90-е годы (плюс еще девять лет в новом тысячелетии) был настоятелем храма Живоначальной Троицы в Останкине, тогда – подворья Оптиной пустыни, позже – Патриаршего подворья. Вы отцу Феофилакту напомнили о том знаменательном для Вас случае?
С архимандритом Феофилактом мы встречались в стенах моего родного Свято-Троицкого монастыря, когда в актовом зале обители собралось руководство, собрались преподаватели Центра подготовки церковных специалистов имени святителя Гурия Казанского. Этот Центр, которому наш монастырь много лет помогает, является теперь одной из площадок богословских курсов монашествующих. Да, хорошая встреча заинтересованных лиц получилась, содержательная. Но вот какое дело: архимандрит Феофилакт показался мне довольно молодым – я даже подумать не мог, что он когда-то был настоятелем подворья Оптиной пустыни в Москве. Спасибо за эту информацию! Теперь сижу и раздумываю над тем, что как интересно всё складывается – мы с ним стали наместниками древних русских обителей. Мы оба, постоянно решая большое число хозяйственных задач и великое множество задач духовных, стремимся к тому, чтобы современное монашество имело какое-то богословское образование. (Конечно, архимандрит Феофилакт занимается этой проблемой в большом масштабе, я – в маленьком). А ведь «точкой отсчета» моего дальнейшего пути на русской земле стало именно то погружение в крещенскую купель. Вы спрашиваете, действительно ли я после купели почувствовал себя своим в России? Вижу подтекст вопроса: неужели всё могло произойти стремительно, моментально? Могло. И, слава Богу, произошло. Иначе не знаю, как бы моя жизнь сложилась.
Чувашский город Алатырь принял и полюбил батюшку
Отец Василий, известно, что Ваша священническая жизнь в России сложилась благодаря удивительному архипастырю, который принял непосредственное участие в Вашей судьбе. Это митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава. На сайте обители была информация, что после того, как выставка «Я полюбил Чувашию», посвященная 90-летию приснопамятного владыки Варнавы, уроженца Рязанской земли, прошла в Чувашском государственном художественном музее, Вы поехали в небольшой город Алатырь, чтобы определить степень готовности художественного музея принять эту выставку. Почему был выбран Алатырь?
Этот город, что находится в 200 километрах от Чебоксар, стал неотъемлемой частью жизни владыки. И для меня это тоже особое место – ведь я там жил, я там служил целых 15 лет. В Алатыре было выпестовано известное сегодня на всю Россию детище владыки – Свято-Троицкий мужской монастырь, который тогда не просто стоял в руинах. Он был концентрацией боли, скорби еще и потому, что после революции сюда со всей губернии (тогда Симбирской) палачи НКВД свозили православное духовенство. Причем вместе с семьями. И всех расстреливали... В 90-е годы владыку, можно сказать, бандиты, облюбовавшие эту территорию для своих целей, не хотели сюда пускать. Даже угрожали архиерею: мол, если еще придете, будем стрелять на поражение. Но митрополита Варнаву угроза не испугала. Он добился, чтобы монастырь был возвращен Церкви. Возрождать стены обители и монашескую жизнь в ней он предложил отцу Иерониму (Шурыгину), с которым я подружился еще на Святой Земле, когда подвизался в греко-католическом монастыре «Иоанна Предтечи в Пустыне» близ Иерусалима. Уже попав в Россию, я вместе с отцом Иеронимом по благословению владыки Варнавы, знакомого мне по его частым паломничествам на Святую Землю (где он чувствовал себя, как рыба в воде), поехал в Чувашию. Так вот: сначала отец Иероним, уверенный, что восстановить разрушенный монастырь нереально, отказался от этой миссии. Но потом всё же взялся за дело. Получив назначение наместника обители, приступил к трудам. Вскоре в обитель потянулся народ – паломники, благотворители, жертвователи. И в наши дни мы видим такую красоту! Семь храмов восстановлены, в монастыре большое число насельников, среди которых много молодежи. Братия с улыбкой говорят, что у них подвизается монашеский «интернационал»: русские, мордвины, чуваши, марийцы, татары.
Всякий раз, когда владыка бывал с архипастырским визитом в Алатыре, мы с ним встречались. Пять лет я нес послушание старшего священника и духовника Киево-Николаевского Новодевичьего женского монастыря, потом владыка дал мне новое поле для деятельности – восстанавливать разрушенный больничный храм в честь Иверского образа Божией Матери. Выглядевший, по словам одной из немолодых прихожанок, словно после бомбежки... Владыка Варнава всегда живо интересовался, как идет восстановление. Приходил, смотрел, расспрашивал, а у нас после каждого его визита появлялась какая-то дополнительная энергия, хотелось горы свернуть! Вспоминаются разные любопытные моменты. Вот один из них. Мэр города, дата основания которого относится к середине XVI века, захотел, чтобы именно я крестил его первого внука. Я ответил, что у меня нет храма, кроме того, который мы сейчас восстанавливаем. Поэтому Таинство Крещения могу только в нем совершить.
Мэр, конечно, запротестовал?
Еще как запротестовал! Дескать, там пока некрасиво, да и купели нет, какое может быть крещение? Но я сказал мэру, что зато в метрической книге будущего (как мы свято верили) благолепного храма имя его внука станет первым. И он согласился! Для крещения подобрали большой таз... Владыка благословил меня и крестить, и венчать в восстанавливаемой нами церкви. И хотя условия в нем были, мягко говоря, непритязательные, но в то же время явно чувствовалась благодать Божия. Какой дружный приход там собрался! Активный, энергичный, миссионерский. А команда добровольных помощников из Ульяновска! Чудесным образом, через одну семью, мы с этими людьми познакомились, и только представьте: около пятнадцати мужчин, работавших в будни на заводе, в выходные дни приезжали к нам, чтобы помочь быстрее восстановить храм!
И теперь это благолепный храм?
Красавец!
Алатырь полюбил Вас, признал Ваши заслуги в деле возрождения духовной жизни города и его святынь. Вам даже звание почетного гражданина города было присвоено. А бабушки – так те называли Вас родненьким... Наверное, трудно было уезжать оттуда, получив новое послушание – наместника Свято-Троицкого мужского монастыря в Чебоксарах?
Оставляя Алатырь осенью 2009 года, я по пути в Чебоксары заплакал. Но послушание есть послушание. Знаете, что считаю особенно дорогим для себя подарком? Песню «Отец Василий», которую мои друзья из Алатыря сочинили, и один музыкальный товарищ под свой аккомпанемент на аккордеоне исполнил ее.
Благодарю, что Вы мне ее прислали на WhatsApp. С удовольствием послушала. Задорная и в то же время душевная песня, с неким юмором. Запомнилось: «Он судьбою испытанный, но любовью напитанный»...
Когда мне бывает тяжело, я ее слушаю.
О печалях и радостях игуменства и духовном окормлении монашествующих
Батюшка, а когда Вам бывает тяжело? В чем причина такого состояния?
На минутку вернусь в свое прошлое. Я был седьмым ребенком в провинциальной французской семье с девятью детьми. Моя мама умерла, когда мне исполнилось девять лет. Все мы с малых лет знали, что такое послушание. Конечно, не в монашеском смысле, а в житейском, хотя по сути наша семья уже была как небольшой монастырь. Мы, конечно, и озорничали, но свои обязанности по дому каждый из нас хорошо усвоил. Никто не старался переложить их на других. Здесь же в монастыре практически сразу мне пришлось столкнуться с ситуацией, которая не могла не расстроить. Осенью я нашел благодетеля, который пожертвовал обители целый КамАз картошки. КамАз приехал, я позвал братию разгружать мешки, но все, к кому обратился, нашли какую-то отговорку. Водитель, помню, торопился, и мне пришлось самому (я был еще в рясе после службы) заняться разгрузкой. Снял клобук, приступил к работе. Ропота или обиды не было – важно было сохранить в душе внутренний покой. В те минуты я думал: «Господь видит мои слезы, мои труды. Господь утешит». После того, как почти половину КамАза я разгрузил, у братии, видимо, заговорила совесть. Пришли помогать... И с расчисткой территории от снега не единожды такая история случалась. Но в конце концов ситуацию удалось переломить. Например, начинаю я пилить дрова, братия видит это и потихоньку подтягивается – переносят дрова в дровник, аккуратно их складывают и делают это, я бы даже сказал, с энтузиазмом. Мне видится великая польза в том, что мы все вместе трудимся – наместник и братия. Понятно, что это эффективно в хозяйственном плане. Но как это важно прежде всего в плане духовном, в плане воспитания в себе чувства ответственности за каждое дело, ощущения надежного дружеского плеча, если хотите!
Отче, интерес, а также вопросы вызывает тот факт, что не так давно Вы ездили в женский монастырь в честь Архангела Михаила в селе Комаровка Симбирской епархии, чтобы провести с сестрами духовную беседу, дать им какие-то наставления, послужить в их храме. Каким образом оказались у соседей?
Начну с предыстории. С настоятельницей новосозданного монастыря в Комаровке игуменией Магдалиной (Митропольской) я познакомился около четырех лет назад. Как-то приехав в Чебоксары, где жили ее родственники, знакомые с семьей моих прихожан, она попросила меня о встрече. Мы встретились, и матушка-игумения высказала просьбу, чтобы я стал духовным наставником сестер обители. Почему-то они там решили, что я для этого подхожу... Я направил ее к владыке Варнаве. Матушка пошла на архиерейскую службу, поговорила с нашим митрополитом, и тот «проявил дипломатию». Ответил, что да, конечно, надо друг другу помогать, хотя это и другая епархия. Митрополит Симбирский и Новоспасский Анастасий (ныне на покое) тоже положительно к инициативе матушки отнесся. Он вспомнил меня по монастырю «Иоанна Предтечи в Пустыне», когда я по послушанию встретил русского гостя, показал ему пещеру, где жил святой Иоанн Креститель, показал источник и наш храм. В общем священноначалие меня благословило. Правда, несколько позже я спросил нашего правящего архиерея, могу ли я ездить в Комаровку на регулярной основе, но он сказал, что нет, хватит. В результате сестры стали ко мне сюда приезжать – по пять-семь человек, сколько места в машине хватало. Потом я заболел, попал в больницу, лежал в реанимации с ковидом. Позже узнал, что они там в Комаровке сильно за меня переживали и молились. Сейчас у нас новые архиереи – митрополит Чебоксарский и Чувашский Савватий и митрополит Симбирский и Новоспасский Лонгин. Матушка Магдалина снова подняла вопрос о том, чтобы я был их духовным наставником и приезжал исповедовать сестер, разрешать какие-то их сомнения, укреплять их в вере. Владыка Лонгин поинтересовался, есть ли у меня опыт окормления сестер. Я рассказала ему о своем служении в Киево-Николаевском Новодевичьем женском монастыре Алатыря. В итоге архипастырями было решено, что один раз в каждый пост я буду встречаться с сестрами в стенах их обители.
Отец Василий, с возрождением Православия в нашей стране, с расцветом монашества мы открыли для себя много имен прежде неизвестных нам святых. Вот и у вас в Свято-Троицком монастыре есть, например, иеромонах Тивуртий...
У нас есть и иеромонах Африкан, которому недавно, в начале года, исполнилось 75 лет. Отца Тивуртия и отца Африкана постригал архимандрит Иероним (Шурыгин) в Алатырском монастыре. Не знаю, по какому принципу он подбирал столь непривычные для слуха имена, но наши насельники с радостью и со смирением их носят. Отец Африкан заказал икону своего Небесного покровителя, она у него находится в келье, а в день памяти мученика Африкана он кладет ее на аналой. У меня несколько иной подход при выборе имен для постригаемых. Я присматриваюсь к самому человеку, его характеру и, исходя из своих наблюдений, нарекаю его именем того или иного святого. Есть еще другая практика: спрашиваю у самого кандидата на постриг, какое имя он бы хотел получить в монашестве. Он называет. Подбираю еще два имени, мы пишем их на бумажке, опускаем в водосвятную чашу (конечно, сухую), молимся: «Царю Небесный, Утешителю...», и кто-то из старшей братии или из молодежи, а иногда даже из детей, прислуживающих в алтаре, достает одну записочку. Открываю ее, смотрю, но никому не показываю. Жду момента совершения пострига и тогда называю брата его новым именем.
И последнее, батюшка. В вышеупомянутом фильме «Зеркало для архимандрита» Вы сказали, что Россия Вам видится Новым ковчегом.
В моем представлении Россия – это Ноев ковчег, который сохранит христианские ценности для будущего мира.
***Еще несколько слов о двух трогательных видеороликах, недавно мне присланных отцом Василием. Подпись под первым: «Младенец Мирослав впервые в храме со своими родителями сегодня, на Сретение Господне. Хороший повод читать очистительную молитву на 40-й день после родов матери и воцерковить младенца. Скоро будем крестить его!» Подпись под вторым: «Сегодня крестили младенца, который был в моих объятиях на Сретение. При крещении выбрали ему имя Ярослав». Если прибегнуть к образному ряду, то можно сказать: еще один росточек христианской жизни появился в Ноевом ковчеге XXI века, как называет нашу страну архимандрит Василий (Паскье).
Беседовала Нина Ставицкая
Снимки из архива Чебоксарского Свято-Троицкого монастыря
P.S. Во Вселенскую родительскую субботу архимандрит Василий по окончании Литургии и совершении панихиды по всем почившим отныне и до века православным христианам обратился с пастырским назиданием к монашествующим и прихожанам. Говоря о подготовке к Великому посту, батюшка заострил внимание на особо болезненной сейчас теме – военной спецоперация на Украине. Он твердо высказал по ней свою позицию. Вот ее суть или квинтэссенция: «Дай Бог нам мудрости и мужества. Будем молиться за наших ребят, которые сейчас в горячих точках, потому что приняли присягу, потому что воины. Будем молиться за других воинов, чтобы они сложили оружие, прекратили противостоять, и чтобы быстро всё закончилось. Но мы видим, что есть силы, которые хотят конфликта, чтобы текла кровь, потому что демон нуждается в нашей крови. Он хочет разделить весь мир. Уже разделил несколько лет назад на Украине Православную Церковь на Константинопольскую и Русскую, и дальше всё продолжается.
А сейчас многие начинают рассуждать своим умом, не зная и не понимая реальной картины происходящего. Тогда почему все молчали, когда детей, женщин убивали на Донбассе? Мы видели репортажи оттуда. Мы встречали беженцев в Чебоксарах, они еще восемь лет назад рассказывали, какой ужас пережили. Мы с тех пор молимся за каждой Литургией, и очень прошу, особенно священнослужителей, когда произносите молитву о мире на Украине, старайтесь усердно, сердечно молиться в это время именно о том, что произносите. Старайтесь не просто читать, потому что положено, а читать со слезами, с чувством нужности и важности эти слова молитвы...». И еще: «Единственное, что нам надо делать, это молиться. Молиться Господу, чтобы в этом хаосе мы не потеряли здравого смысла».
Публикации
Доклады
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
