В Валаамском монастыре произошло событие большого духовного значения: в родную обитель были возвращены две святыни – икона Пресвятой Богородицы «Знамение» и образ Архангела Михаила. В 1940 году они были вывезены в Финляндию, затем совершили долгое путешествие по России. На Валаам иконы привез архимандрит Иосиф (Пальчиков), духовник Свято-Димитриевского Троекуровского Иларионовского женского монастыря Елецкой епархии. Принимая от архимандрита Иосифа ценный дар, игумен Спасо-Преображенского Валаамского монастыря епископ Троицкий Панкратий сказал, что иконы займут достойное место в одном из храмов обители, освящая его и утешая тысячи людей.
Судьба святых образов тесно переплелась с судьбами людей, с драматической историей Валаама в ХХ веке. Об этом – предлагаемый вниманию читателей материал.
Исполненное напутствие
Иконы написаны на тонкой, как фанера, дощечке, по полименту. О том, что обе они валаамского письма, говорит характерная манера исполнения, в том числе использование золотой подложки, из которой образ как будто выступает... На обороте надпись: «Иеромонах Лука. Валаам. 1922 г. 7 авг.».
Пути валаамских икон и отца Иосифа не случайно пересеклись в Псково-Печерском монастыре. Именно сюда прибыли в 1957 году из Финляндии семь последних валаамских старцев, которые с приходом советской власти в 1940-м вынужденно покинули свой святой остров, основали в Финляндии Новый Валаам и опять утратили его после того, как новая обитель была передана Финской Церкви. Старец Лука и был главным инициатором возвращения на Родину. Отец Иосиф, придя молодым послушником в Псково-Печерскую обитель, бывал у него, но беседовать с отцом Лукой уже не мог из-за его физической немощи, поэтому и разговора о Валааме у них никогда не было. Отец Иосиф слышал в обители лишь обрывки рассказов, кое-что ему запомнилось: «При игумене всё было по-другому, и службы – очень большие. Все послушания безропотно несли. На старом Валааме на послушания ходили не в длинных подрясниках, а в коротких, потому что послушания всегда были сложные и чтобы ничего не мешало». А главным наставлением отца Луки были слова: «Живи – не тужи и будь всегда послушным». По мысли старца, «особенно полезно для души самоукорение». На вопрос, что есть монах, валаамский старец Лука отвечал: «Монах есть земной ангел, и жизнь его должна быть ангельской. Он каждую минуту должен славить Господа…»
Благодаря сохранившимся монастырским архивам и воспоминаниям современников можно воссоздать жизненный путь и духовный портрет валаамского подвижника.
«Для всех у него хватало времени, энергии и любви»
Валаамский постриженник иеромонах Лука (в миру – Яков Земсков) родился 28 сентября 1880 года в семье небогатых крестьян села Годеново Ростовского уезда Ярославской губернии. Родители воспитали сына в христианском духе. Яков окончил церковно-приходскую школу, в армию он не был призван по состоянию здоровья и в возрасте 25 лет решил посвятить свою жизнь Богу.
С благословения родителей Яков отправился в Валаамский монастырь. Игумен принял его благожелательно и направил на прохождение послушаний. Архивные документы сообщают нам, что «13 июня 1905 г. Иаков Земсков поступил в обитель», но только в феврале 1909 г. он был зачислен в послушники.
Согласно архивным записям Валаамского монастыря, 23 июня 1912 года Иаков Земсков одновременно с сорока тремя другими послушниками был пострижен в монашество игуменом Маврикием (Барановым). Имя получил в честь святого апостола и евангелиста Луки. «Вот меня и одели в мантию, – вспоминал старец, – раньше других... за то, что я был келейником наместника. А остальных постригали не раньше десяти лет жизни в обители. Это хорошо. Каждый проверит себя, и его проверит начальствующий в обители».
В 1917 году инок Лука был рукоположен во иеродиакона, а в 1922 году посвящен во иеромонаха (вероятно, тогда им и были получены в благословение иконы, пребывшие с ним всю жизнь). Тогда же он окончил курс монастырской богословской школы по старшему отделению. В формулярной ведомости монастыря записано: «Знал Чтение, Священную Историю, Катехизис. Проходил послушание, состоял при келлиях настоятеля и нёс чреду богослужений. Также заведовал монастырской гостиницей, где нес послушание гостинника. Для всех, кто останавливался в монастырской гостинице, у него хватало времени, энергии и любви».
Вот как описывает свою встречу с отцом Лукой в 1936 году писатель Б.К. Зайцев: «Сдержанно серьезен и весь в себе отец Лука... Он постучал, вошел, перекрестился на икону, высокий, худой и слегка сгорбленный, в белом подряснике с черным бархатным поясом. Приблизился к столику, благословил яства и степенно сел. Он, как говорят, хозяин гостиницы. Целый день на ногах, целый день обращаются к нему с разными мелочами, и не раз, глядя на него, думалось, почему этот человек с мистическими темными глазами, худощавым чернобородым лицом, воистину иконописным, – почему приставлен он к такому “мирскому” делу?
Отец Лука очень живописен, раздавая ключи молодым послушникам и переводчикам, водворяющим туристов, но все-таки больше я его вижу в церкви, совершающим Литургию, чем в холле монастырского отеля».
Время перемен
В Валаамской обители отец Лука провел 52 года. В 1926 году, во время так называемых календарных гонений, он принял сторону старостильников. Тогда в Валаамском монастыре, оставшимся за пределами советской России, на территории Финляндии, русские иноки «обедать сходились вместе, а Богу молились врозь на две группы, по старому стилю и по новому. Продолжали молиться на два фронта до 1945 года», – писал в своих воспоминаниях валаамский насельник игумен Нестор (Киселенков).
Иеромонаха Луку, как и других валаамцев, не согласных с политикой Финляндского Церковного управления, осудил низший церковный суд «за демонстративное выступление против начальства и духовной власти, за нарушение порядка и монастырского устава». Он был лишен права священнослужения впредь до раскаяния, которое и принес в 1935 году.
Уже после переселения монастыря вглубь Финляндии, 21 декабря 1942 года отца Луку назначили исполняющим ответственную должность ризничего. В 1945 году после посещения Нового Валаама митрополитом Григорием (Чуковым), отец Лука вместе со всем братством присоединился к Московскому Патриархату: «Отец игумен прочитал покаяние от лица всей братии, и Владыка разрешил всех нас – прочитал разрешительную молитву нам, что читают на исповеди. После этого от радости братия некоторые плакали и пели Пасхальный канон. Потом начали служить всенощную в пасхальном облачении большим собором, утром служили Литургию.
После Литургии <Владыка> сказал назидательное слово и поздравил нас с соединением с Православной Русской материю-Церковью. Есть надежда на возвращение на Валаам, если воля Божия будет на это. Очень всем нам желательно вернуться в свою обитель и закончить там дни своей жизни последние. Это говорил нам митрополит Григорий», – вспоминал схиигумен Лука в своих письмах.
Валаамские иноки к тому времени были уже в преклонном возрасте. Финляндское Церковное управление не разрешало принимать послушников из-за границы, не имевших местного гражданства, из местных же жителей мало кто решался поступить в монахи. Ряды братии постепенно редели.
На родине валаамские монахи были объявлены изменниками и врагами советской власти, их объявили белогвардейскими беженцами, которые распространяют враждебную пропаганду против Советского Союза. Финляндская пресса даже писала (несколько сгущая краски): «…если кто из валаамских монахов попадет в руки русских, их расстреляют». «Мы по национальности русские люди, и нам было очень прискорбно, что все так получилось. Теперь вопрос был поставлен ребром: куда мы бедные денемся?» – позднее вспоминал игумен Нестор (Киселенков).
Если ранее сам остров Валаам своей географической удаленностью от мира ограждал братию от многих житейских бурь и служил надежной духовной защитой как место, где хранились мощи основателей обители преподобных Сергия и Германа и где незримо духом сопребывали все подвижники, подвизавшиеся на этой святой земле, то после переезда потеря привычного места и отрыв от своей духовной родины стали серьезным испытанием для братии.
Некоторые отцы так сильно скучали по острову, что не видели никакой перспективы новой жизни в изменившихся условиях, впадали в отчаяние и сильно унывали. Один инок даже ушел пешком на Валаам, не выдержав тоски, – ему как-то удалось перейти границу, все помогали страннику в оборванной монашеской одежде, подвозили на подводах, подкармливали. На советской территории, уже где-то в Сортавале, его задержали, он отсидел в участке, но всё, слава Богу, обошлось – отпустили, видимо, поняв, что такой простец не годится в шпионы, и переправили назад.
В 1957 году, после того как Ново-Валаамский монастырь вернули под Финляндское Церковное управление, по инициативе отца Луки и с благословения Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского) семь валаамских старцев вернулись в Россию. Младшему из уезжающих было 59 лет, а старшему – 84.
Вера и верность
Семеро вернувшихся из Финляндии на родину монахов были людьми духоносными и опытными в делах сокровенной внутренней молитвы. Родина была дорога им своим мученичеством, своей святостью, исповедничеством: «Хоть на крест, хоть на мучения, но умереть на Родине со своим народом», – говорил схимонах Михаил, в возрасте 80 лет (!) отправившийся в Россию из Нового Валаама, хотя и пребывание вне Родины было для него волей Божией: «чтобы везде узнали нашу Православную веру».
Их с любовью приняла братия Псково-Печерского монастыря. Отца Луку почитали как старца еще на Старом Валааме, приходили к нему за наставлением и на исповедь. За время пребывания в Псково-Печерской обители схиигумен Лука снискал любовь и доверие не только братии, но и множества паломников. Не было человека, который, уезжая из монастыря, не посетил бы этого замечательного старца. Всякий, кто его видел и слышал, желал насладиться хотя бы крупицей его вдохновенных поучений. Очень многим отец Лука помог стать на правильный жизненный путь и постичь смысл христианской жизни.
На новом месте монашеских подвигов схиигумен Лука неизменно стремился прославлять так любимый им Валаам. Часто показывал книжечку-фотоальбом со стихами о Валаамском монастыре... Очень любил вспоминать о Валааме, конечно, скучал о нем…
«Он был добрый... никогда не раздражался, – вспоминал о схиигумене псковский протоиерей Олег Тэор. – К нему приходили с духовными и даже житейскими вопросами, он всем старался ответить».
Многие почитали отца Луку за прозорливца. Его ученик и келейник, насельник Псково-Печерского монастыря иеромонах Кенсорин спрашивал старца: «Как Вы можете предвидеть судьбу человека, когда Вы его впервые видите?» На это отец Лука отвечал, что ему помогает большой жизненный опыт. По мысли же отца Кенсорина, старец просто проявлял этим ответом смирение, на самом же деле «он молился Богу, и Господь ему внушал, как поступить, что сказать или написать, в нем жила благодать Духа Святого».
Утешая богомольцев и проявляя снисхождение к грешным людям, приходящим к нему на исповедь и за советом, старец любил говорить: «Вот ведь какой секрет Господь устроил: не дал ключи от Царствия Небесного апостолу Иоанну Богослову, а дал апостолу Петру, который трижды отрекся от Господа. Значит, апостол Петр будет снисходительнее к грешным людям. Так попущено Богом апостолу Петру, чтобы не гордился».
Внутренний духовный мир старца приоткрывает его дневник, который отец Лука вел в 1909–1926 годах. Рукописный подлинник находится в личном архиве протоиерея Олега Тэора, а его копии – в архивах Валаамского и Псково-Печерского монастырей.
Как бы назидая себя перед монашеским постригом, послушник Иаков обращается к наставлениям праведного Иоанна Кронштадтского: «Следи за своим сердцем всю жизнь и присматривайся, и прислушивайся к нему, что препятствует к соединению его с всеблаженным Богом? Это да будет наука наук, и ты при помощи Божией легко можешь заметить, что тебя отдаляет от Бога и что приближает к Нему, соединяет с Ним». Аналогичное поучение старец Лука уже в зрелом возрасте обращал к тем, кто спрашивал его, как быть ближе к Богу.
«Люди стараются составить себе капитал, – пишет в своих дневниках отец Лука, – день и ночь думают об этом; работают они с утра до вечера, берегут каждую копейку. Наше же богатство – в добрых делах, и наша бедность – в грехах. Когда представится случай согрешить делом, словом и мыслию, подумать, что, согрешая, я делаюсь сам себе врагом, лишаю себя вечного блаженства. А когда представится случай сделать доброе дело, радоваться, что этим я, хоть на маленький шаг, приближаюсь к Царству Небесному». Эти рассуждения красной нитью проходят через всю подвижническую жизнь старца, они стали основой для многих его наставлений.
Особый интерес представляет последняя запись впечатлений от посещения монастырской больницы, где отец Лука навещал знакомых ему тяжело больных монахов. «Все они были когда-то здоровыми и молодыми – были у них свои жизненные цели и надежды, из которых одни исполнились, а другие нет. Были у них радости и печали, которыми они, может быть, сильно волновались. Ели, пили, спали, трудились, отдыхали, и жизнь текла по обыкновенному руслу человеческого пути, пока не пришла болезнь и не приковала их к одру. Похворают, пострадают, а потом один за другим и отойдут в могилу. Так будет и со мною...» Далее старец рассуждает о быстротечности земного бытия, о том, что монах должен считать каждый день жизни последним и всеми силами стараться, «чтобы каждая минута его не пропала даром, а была приобретена для вечного блаженства».
Скончался отец Лука 19 ноября/2 декабря 1968 года. Около двух-трех месяцев перед своей смертью он ежедневно причащался Святых Христовых Таин. В день кончины старца после Божественной литургии его келейник иеромонах Кенсорин пришел в очередной раз причастить схиигумена в келье, так как «он не мог приходить в Лазаревский корпус, хотя это и было рядом. У него была переломана нога. Он упал и сломал бедро ноги, и поэтому сидел целый год на кресле совершенно без движения». Отец Кенсорин причастил его и прочитал молитву: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...» Когда молитва была завершена, старец мирно отошел ко Господу.
Ко гробу подвижника собралось множество православных людей, приехавших из разных городов России. Отпевание старца было совершено в Сретенском храме Псково-Печерской обители архиепископом Псковским и Порховским Иоанном (Разумовым) в сослужении живших на покое в обители архиереев, братии монастыря и собора священников из близлежащих приходов. Гроб с телом почившего был обнесен вокруг храма и поставлен в пещерном кладбище на месте, заранее приготовленном самим старцем, рядом с почившими валаамскими его собратьями.
Пребывание в Печорах валаамских иноков, вернувшихся в Россию, тогда – Советский Союз, из Финляндии, было кратковременно, но очень ярко. Это были удивительные старцы. Они каждый день друг перед другом исповедовались со слезами. И молились, молились непрестанно, как они говорили, без уст (в уме четко произносишь слова Иисусовой молитвы, а когда сбиваешься, то начинаешь снова). Иногда на одну «сотницу» уходил целый день. Так бичом Иисусовой молитвы они отсекали ненужные помыслы и восходили к святости. Валаамцы пробыли в Печорах недолго, так как все были в преклонных годах, и скоро отошли ко Господу. Но дух их светлый жив до сих пор. Вот их имена: схиигумен Лука, игумен Геннадий, иеросхимонахи Иоанн и Михаил, схимонахи Николай и Герман, монах Сергий.
Публикуется с сокращениями
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
