Размышлениями о монашестве делится настоятель православного мужского монастыря Всемилостивого Спаса на острове Вашон Сан-Францисской и Западно-Американской епархии Русской Православной Церкви Заграницей.
Желание быть монахом у меня впервые возникло в возрасте шестнадцати лет. Это произошло на пристани у дедушкиного летнего дома на озере Прист на севере штата Айдахо. Мне нравилось приходить на пристань – читал Библию, какие-то богословские книги, воображал, что на мне черная одежда, что я монах, живущий в уединении отшельник. Сердце искренне к этому стремилось. Даже думал, что дедушка с бабушкой оставят мне этот дом на озере, когда их не станет, буду в нем жить, исполню свою мечту. Тем не менее время шло, за плечами уже была школа, колледж, институт, потом сменил профессию – стал работать психотерапевтом. В общем, кажется, мысли о монашестве позабылись, как и все детские фантазии.
Однажды, примерно сорок лет назад (как летит время), ко мне пришло осознание того, что я несчастлив, что меня ничто не радует. Ни отношения, ни деньги, ни даже домик на побережье Тихого океана в штате Орегон – все это ничего не значило. Казалось, что всё меня только обременяет, потому что внутри была пустота, незавершенность, чувствовал, что мне чего-то не хватает. Хотелось найти то, что наполнит жизнь глубоким, истинным смыслом.
Тогда я был атеистом, но знал, что во мне, в каждом человеке, есть какая-то духовная составляющая. Когда лечил людей, чувствовал, что у некоторых проблемы не психологические, а духовные. Мне не удавалось это объяснить. Понимал, что не могу им помочь. Было не по себе ставить им психологический диагноз ради страховки, казалось, что так я делаю им только хуже.
Наконец, совершенно отчаявшись, решил на восемь месяцев сделать перерыв и отправился путешествовать. Сел в свой микроавтобус, взял палатку. И одну книгу. Роман «Сиддхартха», написанный немецким писателем Германом Гессе, которого запретили печать нацисты. Для меня все его книги – и «Степной волк», и «Игра в бисер» – в молодости, когда учился в колледже, были очень важны. Но роман «Сиддхартха» взял с собой потому, что он был небольшой, в нем рассказывается об индусе, сыне вождя племени, который ищет себя и в конечном итоге становится Буддой Шакьямуни. Взял только эту книгу, потому что тоже искал себя и не знал, куда меня заведут эти поиски.
В тот период я был практикующим дзэн-буддистом и часть времени проводил в центре дзэн-буддизма в Сан-Франциско. Но чаще бывал в одиночестве, гулял по пляжам Северной Калифорнии, встречал замечательных людей.
К концу скитаний, когда уже было пора определиться, возвращаться ли на работу, продолжать ли карьеру, я случайно зашел в Радосте-Скорбященский собор в Сан-Франциско (РПЦЗ), там как раз шла воскресная Божественная литургия, на которой мне никогда раньше не приходилось бывать. Должен сказать, что, когда вошел в храм, что-то во мне переменилось, преобразилось.
Происходящее со мной казалось необъяснимым. Видел красоту собора, красоту Литургии и людской молитвы, и это видение так меня наполнило, как ничто раньше не наполняло. Из храма я не вышел, принял православие, а потом и монашество.
Человека, интересующегося монашеством, я, как игумен монастыря, в первую очередь бы испытал, предложил пожить с нами в монастыре месяц-два. Если человек убегает от житейских трудностей и от людей, то он не подходит для монашества. Если мы бежим от общества и проблем, то монастырь не для нас, потому что монастырь – это мир в миниатюре. Чего бы как игумен монастыря искал в человеке, так это желания жить только для Иисуса Христа, в течение всей недели делать то, что обычно по воскресеньям, не разделяя, не сегментируя веру. К примеру, человек ходит на работу, концентрируется на своих мирских обязанностях, а по воскресеньям, праздникам, вечером в субботу становится тем, кем хочет быть. Если вам этого недостаточно, если вы хотите жить той духовной жизнью, которая посвящена исключительно Христу, то, возможно, у вас есть монашеское призвание.
Еще я бы искал человека, который любит людей. Если вы не любите людей, то монастырь не для вас. В моем кабинете в монастыре Всемилостивого Спаса на острове Вашон лежит несколько агатов. Все они разного размера, разных цветов. Мой дед был геологом, у него был специальный прибор, в который он помещал камни, найденные в реке. Он помещал их в этот прибор, включал его, и камни вращались в воде. Каждый раз, когда барабан вращался, камни (серые, белые, всех возможных цветов) друг о друга ударялись, скрежетали, как и мы, христиане, в Церкви – ударяемся друг о друга, скрежещем, не всегда нам это нравится, мы раздражаемся. Через месяц дед открывал свой прибор и доставал из него удивительно красивые камушки, каждый из них был уникальным. Монашеская жизнь подобна этому барабану – мы вращаемся в водах крещения, ударяемся друг о друга, раздражаемся, думаем: вот бы игумен лучше, более святой, вот бы брат хорошо выполнял послушание, я бы на его месте сделал лучше, это вообще не мое послушание… В водах крещения все это словно ударяет, терзает нас. Но когда наступает время, барабан открывается, его открывает Христос, а тот серый камушек, которым мы были, превращается в восхитительный красный агат (или синий, или зеленый, или белый). Мы преобразились и изменились.
Итак, вот что я сказал бы человеку, интересующемуся монашеством: если такой жизни вы для себя хотите, то, возможно, монашеская жизнь для вас.
Перевод с английского Марии Лицман
Публикации
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
