Доклад на конференции с участием игуменов и игумений монастырей Московской епархии «Преемство святоотеческих традиций в русском монашестве: со времен святого князя Владимира до наших дней, опыт возрождения и передачи наследия в современную жизнь», в рамках епархиальных Рождественских чтений, приуроченных к празднованию 1000-летия преставления св. равноап. князя Владимира (Серпуховской Высоцкий мужской монастырь,12 ноября 2015 года)
Как пишет Нестор-летописец, при выборе веры князь Владимир созвал бояр и старых мудрых людей городских и рассказал, как к нему приходили проповедники из разных стран. Сказал также о том, как удивил его грек своей проповедью о другом свете, о воскресении людей и о жизни вечной. Летописец так же отмечает удивительную перемену в жизни князя Владимира, которая наступила после его крещения. Он продолжал оставаться победоносным полководцем и мудрым строителем государства, но в отношении к людям стал примером доброты, милосердия и сострадания. О перемене в жизни князя Владимира говорят такие его слова: «Боюсь греха!» А его милостыни бедным были огромны.
Русский народ принял Святое Крещение от Византии, и Русская Церковь сделалась духовной дщерью патриарха Цареградского. Крещение Руси не только задало вектор развития русской истории, но и определило новые духовные ценности для нашего народа.
Русскую Церковь во Владимировы времена можно уподобить величественному зданию, для которого издалека привезены камни, обточенные, отмеренные и прилаженные чудесными мастерами; их кладут друг на друга, и вот – вырастает на пустом месте величавая постройка. Камни для Русской Церкви обтачивались тысячелетним опытом Византии: стройный догмат, ветвистая практическая организация, строгая пирамидальная иерархия, кодексы церковные, кодексы светские; когда собрали все это вместе и Киевский митрополит возглавил организацию, – новорожденная Церковь, при всей скудности своих личных сил, могла сразу начать свою работу и вклинилась в русскую жизнь, как великий реформирующий и устроительный фактор.
Как самый фундамент Русской Церкви мы видим монашество. В своих поисках князь Владимир желал увидеть полноту истины о Боге. Как отмечено Иваном Михайловичем Концевичем, «сам просветитель Руси – Владимир Святой полностью олицетворял собою особые черты русского духа – гармонию, именно равновесие всех внутренних сил человека: ума, сердца и духа». Можно представить, что когда Господь явил Себя Владимиру, тот воспринял всей своей душой Православие. Так воспринял, что захотел передать свое сокровище народу, поделиться с ним, ведь невозможно насильно покрестить всю страну. Это дало толчок развитию страны, который заключался в организованности общества, в желании познавать Бога.
По слову русского ученого, историка, богослова Антона Владимировича Карташева, черты земной жизни и служения князя Владимира являются для нас его заветами. Каковы эти заветы?
Завет первый – идти по путям восточного Православия, не смущаясь их подчас каменистостью и тернистостью, не слушая сирен, завлекающих в противоположную сторону.
Завет второй – не останавливаться на внешнем украшении книги евангельской золотом и драгоценными камнями, а самым делом осуществлять любовь Христову в жизни общественной и государственной, создать Святую Русь, христианский народ, христианскую государственность.
Можно сказать и более кратко словами русского религиозного философа Ивана Васильевича Киреевского: «Учения святых отцов православной Церкви перешли в Россию, можно сказать, вместе с благовестием христианского колокола. Под их руководством воспитался коренной русский ум, лежащий в основе русского быта».
Хранителями святоотеческого наследия, оплотом наставничества и окормления, духовным сердцем государства, конечно, стали монастыри. Первые иноки появились в Русской Церкви при устроении ее как епархии Греческой Церкви. Проф. МДА П.С. Казанский пишет: «Первые иноки в России явились с первыми семенами христианства. Отрекшиеся от мира, от связей семейных и гражданских, они удобнее могли оставить свое отечество и идти в далекую страну, для распространения веры Христовой». И.К. Смолич возводит появление иночества на Руси к временам еще более ранним. Он полагает, что монахи могли быть среди исповедников православия, бежавших в Таврию и Крым из Византии в период иконоборчества. Именно этим он объясняет то великое благоговение древнерусского человека к иконам и монашескому образу жизни, которое И.К. Смолич рассматривает как духовную связь с событиями иконоборческой эпохи. Историк пишет: «Для русского иночества, для обретения им своего особого места в жизни Церкви расцвет византийского монашества имел чрезвычайно важные последствия».
Первые летописные упоминания о монахах и монастырях появляются на Руси лишь в эпоху после крещения св. Владимира. В «Слове о законе и благодати» митр. Киевского Илариона (ок. 1037 – 1043) в Похвале князю Владимиру говорится: «манастыреве на горах сташа, черноризьци явишася».
В древнейших русских источниках первые упоминания о монахах и монастырях на Руси датируются временем правления князя Ярослава (1019– 1054), который основал два монастыря: св. Георгия (Георгиевский) и св. Ирины (Ирининский женский монастырь). Примерно в это же время начала появляться киевская пещерная обитель – первый большой монастырь на Руси, который признается древнейшей русской обителью, он возник из чисто аскетических устремлений отдельных лиц из простого народа и прославился не знатностью ктиторов и не богатствами своими, а той любовью, которую снискал у современников благодаря аскетическим подвигам своих насельников, вся жизнь которых, как пишет летописец, проходила «в воздержании, и в великом пощеньи, и в молитвах со слезами».
Первыми насельниками данной обители были преподобные Антоний и Феодосии Киево-Печерские. Примечателен тот факт, что они носят имена египетских отцов-первооснователей монашеского жития: преподобного Антония Великого и основателя палестинской киновии преподобного Феодосия Иерусалимского. Это символически возводит истоки русского монашества к прославленным временам первых подвижников. Знаменитая Киево-Печерская обитель стала подлинной колыбелью русского монашества. Наряду с ней возникали и расширялись монастыри в разных русских землях. По данным современных ученых, на Руси в XI веке возникли 19 монастырей, еще как минимум 40 – в XII веке, за четыре десятилетия XIII века появились еще 14. Кроме этого, по некоторым сведениям, в домонгольский период были основаны еще 42 монастыря. То есть накануне татаро-монгольского нашествия общее число монастырей на Руси равнялось 115.
На Москве первые монастыри появились уже в XIII веке. В то время каждый удельный князь в любом из городов Северо-Восточной Руси старался украсить свою резиденцию хотя бы одной обителью. Город, особенно стольно-княжеский, не считался благоустроенным, если не имел монастыря и собора. Московское монашество началось при святом князе Данииле, когда был основан первый московский монастырь. В ХIV–ХV веках на московской земле новых монастырей появляется все больше. Это были обители и в самой столице, и в ближайшей ее округе, и на отдаленных рубежах Московского княжества. Их основание связано с именами великих русских святых: митрополита Алексия, Сергия Радонежского, Дмитрия Донского, Саввы Звенигородского, Иосифа Волоцкого. К началу XX века в Москве действовали 15 мужских и 11 женских монастырей. Из них Вознесенский и Чудов находились в Кремле, сегодня от них не осталось и следа. Сверх этого количества еще 32 монастыря действовали в средневековой Москве.
После этого краткого внешнего обзора необходимо несколько слов сказать о методе, способе сохранить, преумножить, защитить сокровище веры православной, исполнить сокровенные заветы великого просветителя Руси. И метод этот святоотеческий. Путь умной молитвы.
Главное делание монастырей – это молитва, в первую очередь, молитва Иисусова, «умное делание». История почитания имени Иисуса в русской традиции восходит ко временам Киевской Руси. Литературные памятники этого периода свидетельствуют о том, что Иисусова молитва была хорошо известна в монашеской среде. Так, например, преподобный Феодосий Печерский (XI в.) советовал монахам для избавления от нечистых помыслов и демонских искушений совершать крестное знамение и произносить молитву «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». В «Киевском патерике» рассказывается особенно торжественно о преподобном Николе Святоше, о его аскетическом житии. Исполненный смирения, Никола Святоша не чурался монастырских работ, которые выполняет простой послушник. Лишь после многолетнего трудового послушания он, по благословению игумена, выстроил себе маленькую келью. Современники рассказывали, что Святоша никогда не оставался в ней без дела. Иисусова молитва («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго») не сходила с его уст – в русскую агиографию Никола Святоша вошел как первый делатель непрестанной Иисусовой молитвы.
Упоминания о молитве Иисусовой также содержатся в «Поучении» Владимира Мономаха. В конце XIV века нижегородский архимандрит Досифей, побывавший на Афоне, привез оттуда сведения о том, что афонские монахи ежедневно прочитывают половину Псалтири и 600 молитв «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», полагая, кроме того, от 300 до 500 поклонов; а не умеющие читать вместо правила совершают семь тысяч молитв Иисусовых. Позднее Иосиф Волоцкий советовал совершать эту молитву тем, кто не знает Псалмов, из чего следует, что к тому времени она была уже достаточно известна. Постепенно Иисусова молитва вводится в качестве ежедневной практики в монастырях; она рекомендовалась также и мирянам.
Делателем умной молитвы был преподобный Сергий Радонежский, о чем ясно говорится у Георгия Петровича Федотова – русского историка и религиозного мыслителя.
Преподобный Нил Сорский (1433–1508) жил в эпоху, когда влияние византийского исихазма на русское монашество продолжало оставаться достаточно сильным. Он пишет «Устав о жительстве скитском», в котором уделяет самое большое внимание Иисусовой молитве. Преподобный Нил полностью воспроизводит святоотеческое учение о трезвении как искусстве отсечения помыслов при помощи призывания имени Иисусова. Ссылаясь на Иоанна Лествичника и Филофея Синайского, преподобный Нил излагает известное нам учение о постепенном проникновении греховного помысла в человека, разделяя этот процесс на пять этапов: прилог, сочетание, сложение, пленение и страсть. Главным средством борьбы с прилогами помыслов является, по учению преподобного Нила, молитва Иисусова. Нил Синайский советует поставить ум свой во время молитвы немым и глухим. «Посему необходимо стараться молчать мыслью от помыслов, представляющихся правыми, и всегда смотреть в глубину сердца, восклицая: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”; или короче: “Господи Иисусе Христе, помилуй мя”; или “Сыне Божий, помилуй мя”, как это будет удобнее для новоначальных. Не подобает часто изменять слова молитв. Прилагают отцы в молитве, когда произносишь “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”, еще слово “грешнаго”. И сие приятно есть. Наипаче же подобает нам грешным». Преподобный Нил, как видим, приводит все основные формы молитвы Иисусовой, известные из византийской традиции, добавляя к полной форме этой молитвы слово «грешного»: именно с этой добавкой молитва Иисусова окончательно закрепится на Руси.
Святитель Димитрий Ростовский (1651–1709) в январском томе «Четьи- Минеи» добавляет свой трактат «О молитве человека, уединившегося в клети сердца своего, поучаясь и молясь тайно», речь в нем идет о внутренней молитве. Внутренним деланием в понимании Димитрия Ростовского является «частая» молитва, которая ведет к соединению с Богом: «Соединиться с Ним каждый может не иначе, как только крайней сердечной любовью», – говорит святитель. А «для того, чтобы возмог человек возбудить в сердце своем такую божественную любовь, чтобы соединиться с Ним в неразлучном союзе любви, необходимо часто молиться, возводя ум свой к Богу». Именно в таком ключе Димитрий Ростовский понимает слова «непрестанно молитесь» (1Фес. 5:17). Он считает, что в буквальном смысле непрестанно молиться невозможно, но что молиться часто, почти постоянно, – возможно.
В истории русского монашества XVIII век был временем упадка умного делания, вызванного общим разорением монастырей в результате Петровской церковной реформы и последовавших за ней гонений на монашество, продолжавшихся в течение нескольких десятилетий. В то время святитель Тихон Задонский(1724–1783) пишет труд «Об истинном христианстве», в котором призывает паству молиться непрестанно и при любом делании: «Всегда на всяком месте и во всех наших делах, и в ядении и питии, и в беседах богоугодных, можем ум наш и сердце к Богу возводить, нужды наши со смирением и верою предлагать, и милости у Него просить, и глаголати: Господи, помилуй!», что является упрощенным вариантом Иисусовой молитвы. Тут же подхватывает призыв к молитве столп русской веры прп. Серафим Саровский (1754–1833). Вот что мы читаем в Наставлении № 32 от 1844 г., изданном в Москве: «Мне сказывали старые монахи, что еще в начале нынешняго столетия в Саровской пустыне – вероятно и в других благоустроенных Российских монастырях – всякому поступавшему в монастырь немедленно преподавалась молитва Иисусова. Блаженный старец Серафим, подвизавшийся в этой пустыне, и достигший великаго преуспеяния в молитве, постоянно советовал всем инокам проводить внимательную жизнь и заниматься Иисусовою молитвою».
Такие подвижники, как преподобный Паисий Величковский и его ученики оказали большое влияние на возрождение монашеской жизни и творения молитвы в нашей стране. О молитве Иисусовой преподобный Паисий говорит в своем сочинении «Крины сельные», представляющем собой краткое руководство к монашеской жизни: «Это – общее дело у человеков с ангелами; этою молитвою люди скоро приближаются к ангельскому житию. Молитва – источник всякому доброму делу и добродетелям и отгоняет от человека тьму страстей. Приобрети ее, и будет душа твоя прежде смерти равноангельною. Молитва есть божественное веселие. Это единственный драгоценный меч; нет иного такого оружия, которое бы более ее посекало бесов; она опаляет их, как огонь попаляет терние...» Изложенное учение о молитве Иисусовой, благодаря собственным сочинениям преподобного Паисия и сделанным им переводам святоотеческих текстов, а также благодаря деятельности его многочисленных учеников и последователей, распространилось в течение XIX века в более чем ста монастырях Русской Церкви, в том числе в знаменитой Оптиной пустыни.
Особо хотелось бы отметить труды свт. Игнатия (Брянчанинова) (1807–1867), который, можно сказать, обновил и адаптировал для всех верующих труды древних отцов. Будучи учеником Оптинских старцев и почитателем преподобного Паисия Величковского, святитель Игнатий изложил теорию и практику молитвы Иисусовой в двух сочинениях, вошедших в двухтомник «Аскетических опытов». Первое называется «О молитве Иисусовой» и составлено в форме беседы старца с учеником; второе озаглавлено «Слово о молитве Иисусовой». В обоих сочинениях обильно цитируются Отцы Восточной Церкви; в обоих говорится как о теоретических, так и о практических аспектах умного делания.
Не забудем и про такого светильника веры, как Святитель Феофан Затворник (1815–1894), который придает молитве Иисусовой большое значение. Она, по его словам, есть «светильник стезям нашим и путеводная звезда к небу», «бич противу плоти и злых ее похотений». Молитва Иисусова «просвещает, укрепляет, оживляет, всех врагов, видимых и невидимых, побеждает, и к Богу возводит». Молитва Иисусова является «всемогущей» и «вседейственной». Недостаточно внешней молитвы: «Бог внемлет уму; а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву с внутреннею, не монахи, а черные головешки». Монах, который не знает делания Иисусовой молитвы, не имеет печати Христовой.
Можно много еще перечислить святых, которые несли дар молитвы и веры со времен великого князя всея Руси – Владимира, согревая и разжигая веру в сердцах простых людей и уводя их в «селения праведных» с собою. Монастыри сумели маленькое горчичное зерно веры развить в труд опытной молитвы, которая принимается Богом и восходит к нему как благодатный фимиам. Наша главная задача – не потерять, что принесено тысячу двадцать пять лет назад нашим святым правителем князем Владимиром, который своим житием показал благодатную мощь монашества, сам приняв постриг перед смертью. Очень важно нам, потомкам, понять, какой величественный дар принял наш народ, какой большой путь проделан нашими отцами, и не побояться с честью и достоинством пойти за Христом, призывая Его во всех обстояниях жизненного пути, храня переданное нам сокровище умного делания.
Доклады
Публикации
