«Пустите детей приходить ко Мне, и не препятствуйте им...»

Игумения Екатерина (Чайникова)

В Москве на улице, названной в честь Героя Советского Союза военного летчика Виктора Талалихина, находится Патриаршее подворье храма Иерусалимской иконы Божией Матери за Покровской заставой. К слову, вход в него сегодня с улицы Иерусалимской, получившей свое название более ста лет назад по находящейся поблизости церкви. С 2006 года эта церковь стала представительством Крестовоздвиженского Иерусалимского ставропигиального женского монастыря, что в селе Лукино Домодедовского района, а настоятельница обители игумения Екатерина (Чайникова) в дополнение к несомому послушанию была назначена настоятельницей Подворья. Кроме того, она возглавила созданный ею при храме православный творческо-просветительский центр «Купель». Как в поруганном и оскверненном Доме Божием возобновилась церковная жизнь, когда он начал наполняться детскими голосами, и сколько всего интересного и важного произошло здесь за минувшие годы – об этом мы говорили с игуменией ЕКАТЕРИНОЙ (ЧАЙНИКОВОЙ).

– Матушка, а каким образом столичный храм при Патриаршем подворье стал представительством подмосковного сельского монастыря?

– Чтобы ответить на этот вопрос, я должна вспомнить то время, когда несла послушание в Московской Патриархии, имея несколько должностей. Была и комендантом Московской Патриархии, и снабженцем, и осуществляла руководство реставрацией и строительными работами Патриаршей резиденции. В 1991 году первый Президент России Борис Ельцин подписал Указ о передаче Русской Православной Церкви всех принадлежавших ей ранее зданий. Правда, многие люди даже не знали, что это была церковь: настолько изменился ее облик в годы советской власти, когда тут организовали мастерские чулочно-трикотажной фабрики, на которой трудились ребята-беспризорники. Затем, в годы Великой Отечественной войны, здесь разместили завод, работавший на оборонную промышленность и получивший во время перестройки название ООО «Электрон». Мы же пришли сюда со священником одни из первых, имея на руках президентский Указ, уже после того, как руководство ООО «Электрон» совершило незаконную сделку: продало здание храма Югорскому акционерному банку.

Если вспоминать все в деталях, то надо заметить, что президент банка Олег Кантор не просто нас грубо выдворил. Он еще вслед пригрозил, что если мы предпримем какие-то попытки в этом направлении, то одной пули будет достаточно. Священник, назначенный настоятелем, возмутился и сказал банкиру: «Бог поругаем не бывает! В моем лице вы идете против Церкви. Ведь мы не выселять вас пришли. Мы только просим у вас одну комнату, где можно было бы начать совершать молебны раз в неделю, чтобы люди понимали: это храм, несмотря на то, что он осквернен и перестроен до неузнаваемости». Еще батюшка сказал банкиру, что кабинет того находится на месте алтаря, а сам он сидит на месте святого Престола, где приносилась бескровная Жертва за весь мир. И спросил: «Вы не боитесь?» Банкир святотатствовать не боялся. Но очень скоро его убили, о чем много писалось в прессе. А мы пошли путем закона: подали в суд иск о возврате здания Русской Православной Церкви, и спустя время храм был передан верующим. В нем началась богослужебная жизнь. До 2001 года я частенько сюда приходила. Для меня это был дорогой храм, который я приняла всем сердцем, полюбила его, многое здесь пережила.

– А летом 2001 года Вас назначают настоятельницей Крестовоздвиженского Иерусалимского ставропигиального женского монастыря. Новое послушание потребовало полной отдачи духовных и физических сил в обители в сельской местности...

– Это так. Но вот прошло около четырех лет, наполненных сестринскими молитвами и трудами. Мы за это время один монастырский храм отреставрировали и освятили, затем – второй. Построили кельи для сестер. И вода у нас появилась, и отопление, и канализация... Словом, все потихоньку в монастыре стало налаживаться. Все же мысли о многострадальном московском храме Иерусалимской иконы Божией Матери меня не оставляли. Бывая в Москве, я заходила туда и с прискорбием отмечала, что нет в нем какой-то энергии жизни. Да, службы совершались, только приходили на них, в основном, бабушки. Причем бабушки воинствующие в том смысле, что они не хотели пускать сюда детей, которые могли, допустим, разговаривать или ходить по храму, что вызвало бы у них недовольство. И бабушки запрещали мамочкам с ребятишками появляться в храме. У меня из-за этого душа болела, поэтому я обратилась к Святейшему Патриарху Алексию II с просьбой отдать нам этот храм под подворье, где можно было бы осуществлять какие-то детские проекты. Патриарх Алексий сказал, что подумает. Прошло несколько месяцев – ответа не было. Я дерзнула второй раз подойти к Его Святейшеству с той же просьбой. У нас в монастыре есть Воскресная школа, замечательная студия «Глаголъ добро», можно сказать, семейная, так как некоторые москвичи и верующие из Подмосковья, полюбившие и монастырскую службу, и наш монастырь со стройными березками и гусями, спокойно разгуливающими возле цветочных клумб, приезжают сюда с ребятишками в воскресные и в праздничные дни. Дети поют за богослужениями, устраивают спектакли и концерты для насельниц и прихожан монастыря, выступают «на гастролях». Но не все к нам в сельскую местность могут добраться. А здесь все-таки Москва... В итоге Святейший Патриарх Алексий II отдал монастырю подворье, сказав, что поскольку у него уже есть юридический статус – статус Патриаршего подворья, – то менять его не надо: пусть оно будет представительством Крестовоздвиженского Иерусалимского монастыря. И мы сразу устроили здесь Воскресную школу и начали заниматься с ребятами.

– Трудно было переломить ситуацию с бабушками?

– Разумеется, непросто, однако делать это надо было ради детей. Вначале я разговаривала с этими женщинами преклонного возраста по-доброму: «Хорошие, дорогие мои бабушки, замечательные труженицы! Пожалуйста, не гоните детей из храма». Не помогало. Я отвернусь – они детей выгонят. Пришлось говорить с ними более жестко: требовательно просила, чтобы они передавали навыки своих послушаний, обучая ребят – свою будущую смену – содержать храм в чистоте и порядке. К 2008 году у нас здесь уже работали разные кружки, и мы взяли благословение у Святейшего Патриарха Алексия на создание творческо-просветительского центра «Купель». Кружки и студии у нас бесплатные, поэтому многие родители с радостью привозят сюда своих детей даже из отдаленных районов Москвы. Кто-то из ребят серьезно увлекся хоровым пением, кто-то – бисероплетением, вязанием или рисованием. Некоторых мальчишек и девчонок, любящих фотографию, привлекла студия «Основы фотомастерства». А однажды к нам пришел человек и предложил: «Давайте я буду преподавать русский язык». Я так обрадовалась: ведь у многих учеников есть серьезные проблемы с русским языком! И если преподаватель радеет о своем деле, то он не просто поможет ребятам подготовиться к экзаменам (не нужно нанимать репетитора!), но приложит все усилия, чтобы они по-настоящему полюбили свой родной язык. Так в «Купели» возник «Курс практической грамотности русского языка для старшеклассников, студентов и всех желающих». Спустя время пришел еще один «доброволец», сообщивший, что он по профессии журналист и хотел бы преподавать ребятам журналистику. Таким образом у нас нежданно-негаданно появился кружок «Введение в журналистику».

– Еще я слышала положительные отзывы о творческой мастерской «Самоделкин». Как возникла идея создать ее?

– С самого начала моим большим желанием было устроить здесь такую мастерскую, в которой ребята могли бы обучаться слесарному и столярному делу, получать навыки работы с электрикой. Объясню, почему. Мне было девять лет, когда моя мама, желая, чтобы я с толком проводила школьные каникулы, привела меня в Псково-Печерский мужской монастырь и попросила отца-эконома взять меня на послушания в обитель и научить всему, чему только можно, нужно и возможно. Будучи школьницей, я большую часть времени после занятий проводила в монастыре, где, по сути, прошла все послушания: и с электриками работала, и с сантехниками, и с плотниками, и даже с кузнецами. Была в подмастерьях. А когда я научилась что-то делать сама, то почувствовала себя более самостоятельной, более свободной, в какой-то степени даже независимой. Мне эти практические навыки и знания очень здорово помогали на занятиях: я легко могла собрать любую схему на уроке физики. Теоретический материал благодаря практике прекрасно усваивался. И мне захотелось, чтобы наши дети – мальчишки, девчонки – тоже увлеклись этим, чтобы они умели держать в руках тот или иной инструмент. И не просто держать, а умело использовать его в работе. Ведь если вспомнить, что у нас в свое время на уроках труда было: и рукоделием мы занимались, и табуретки делали, и указки вытачивали. Сейчас все это ушло, уроков труда нет в средней и старшей школе. На самом же деле это очень развивает человека. Я помню, сколотила свою табуретку, выстрогала ее на уроках труда, и она стала образцом для всего класса. А почему? Потому, что у меня уже были навыки, заложенные с детских лет монахами. Я видела, как они работают, как что-то своими руками делают, и сама стремилась к тому, чтобы у меня тоже все получалось хорошо, добротно.

– Вероятно, эту творческую мастерскую, как и другие направления центра «Купель», Вы создали и развиваете в знак признательности насельникам Псково-Печерского монастыря, обучившим Вас многому?

– Думаю, да. Я благодарю Бога за то, что Господь послал мне в жизни именно этот опыт. Опыт общения с братией. Монахи в монастыре были все разные: кто-то нас миловал, одаривая конфетами, кто-то с нас строго спрашивал и говорил, как нельзя поступать, чего нельзя делать. И это стало как бы удобрением для почвы, на которой в свое время произросли брошенные ими семена. Можно сказать, что насельники обители вкладывали в нас душу. Это был советский период, но так как Псково-Печерский монастырь находился на западном рубеже страны, в обитель приезжали дети отовсюду. С некоторыми из тех, с кем довелось познакомиться на каких-то послушаниях, я дружу до сих пор. Нас в монастыре учили колоть дрова, ухаживать за пчелами, в кузнице – раздувать меха. Ставили на кухню помогать делать заготовки. Из опыта своего детства я вынесла твердое убеждение: ребенок не должен пребывать в праздности. Некоторые говорят, мол, это – использование детского труда. Неправда! Это не принуждение к труду. Это – помощь, нацеленная на то, чтобы ребенок всесторонне развивался и вырос полноценным гражданином. Ведь знаете, приезжают порой к нам в монастырь люди с блестящим образованием, но в то же время они не знают, как держать лопату в руках, как растет картошка, и шутят, что все овощи на прилавках выросли. Помню удивленный возглас двадцатидвухлетней девушки, увидевшей огурцы на грядках: «Это они так растут?» Грустно, конечно.

– Сейчас на подворье полным ходом идут ремонтно-восстановительные работы. Как обстоят дела с занятиями в студиях, кружках?

– В нынешнем году мы испытываем некие сложности с помещениями. Крыша в храме была настолько старой, гнилой, что пришлось ее полностью переделывать. А это потянуло за собой другое неотложное дело: пришлось перекладывать стены от фундамента до третьего этажа, потому что из-за протечек они стали рыхлыми, кирпичная кладка рассыпалась на глазах. Из-за капитального ремонта мы были вынуждены приостановить работу некоторых секций, но изо всех сил стараемся к началу следующего года восстановить все кабинеты. Так что, даст Бог, скоро творческо-просветительский центр «Купель» продолжит свои занятия уже в хороших условиях. Кстати, в ходе ремонта у нас появилась возможность увеличить площади: мы делаем под утепленной кровлей дополнительные комнаты, помещения, чтобы можно было далее развиваться, расширяться. И уже сейчас я мысленно вижу там комнату – назовем ее так – приятного общения. Многие родители приводят своих ребятишек на занятия, и кто-то из взрослых уходит домой или в магазин, а кто-то остается ждать ребенка. Идея следующая: мы должны сделать так, чтобы папам и мамам было приятно ждать! Пусть они соберутся в этой просторной комнате под куполом храма, посмотрят тематические видеофильмы, попьют чай, кофе, пообщаются друг с другом. Ведь наверняка у них найдутся общие темы!