Троице-Одигитриевский ставропигиальный женский монастырь Зосимова пустынь Ставропигиальные монастыри Русской Православной Церкви

Одигитриевская пустынька до утверждения

Много десятилетий спустя после своего основания, когда Зосимова пустынь получила уже статус монастыря, благочинный уездных монастырей архимандрит Пимен в своём весьма хвалебном отзыве об обители не преминул добавить: «Зосимова пустынь во всех отношениях должна приснопамятовать основателя своего старца Зосиму, водворившего в ней подвижнический дух свой, который и поныне ещё неослабно в ней обитает». 

При трудном устройстве обители отец Зосима не только не упускал из виду устройства внутреннего, духовного в ученицах своих, но даже больше всего имел о том попечения: утрени, вечерни, поклонные келейные правила исполнялись неотложно. В зимние длинные вечера чтение и списывание святых духовных книг и рукоделие были их занятиями. Отец Зосима всегда старался утверждать в своих ученицах молчание, любовь к уединению, простоту, смирение, взаимную любовь и послушание, нестяжание.

По окончании каждой вечерни старец имел обыкновение посидеть немного с сестрами: все садились вокруг него на полу, и он делал устные наставления, причём мысль наставления брал от случившегося в тот или другой раз празднества. Говорил он без всякого приготовления, просто, но с сильными чувствами и часто со слезами. В праздники мучеников нередко повторял он: «О, угодники Божии! Где ваши страдания, где мучения? - прошли, как минутный сон, и за то теперь вы вечно ликуете с Господом. А мы, сестрицы! Что покажем на Страшном Суде, ежели и малого труда, и малой печали, и малой скорби или болезни не захотим потерпеть Господа ради?»

По праздникам все ходили и ездили в приходскую церковь в ближайшее село Руднево для слушания литургии и для причащения Св. Тайн. Священник, который и старцу и всем сестрам был отец духовный, отдал им хоры, где сестры стояли одни без народа. Через несколько лет после основания пустыни Настоятель Донского монастыря архимандрит Афанасий (Петриев) пожертвовал в новоустроенную обитель большое резное Распятие в рост человека. Для приличного помещения этой святыни, отец Зосима выстроил часовню, куда сам и сестры ходили на молитву.

Возбуждая в ученицах своих горячность и усердие к бдениям и ночным молитвам, отец Зосима чрезвычайно сильно и утешительно беседовал об этом: «Да, возлюбленные сестры, дай Бог вам познать утешение ночных бдений, когда вся природа, все люди погружены в мрачный покой, всё тихо, всё молчит, точно всё мертво. Как утешительно переселяется в такие минуты душа от этой смертности в иной мир и беседует едина с Единым, воспевая: Се жених грядет в полунощи. А особенно летом, в тихую светлую ночь, как отрадно молиться одному на свободе в леску!» Некоторые сестры, восхищённые такими внушениями, просили у него благословения ходить в лес ночью молиться. Лес был весьма близко, возле самой калитки. Он с утешением благословил и поделал им на ёлках кресты в некотором расстоянии один от другого и просил Господа укреплять и утешать их.

Кто же из сестёр, последовавших за отцом Зосимою из Сибири в неведомое будущее, остался верен первому зову сердца? В исповедальных росписях Рождественской церкви соседнего села Руднева показаны десять сестёр, выехавших из Туринска вместе с Верой и Маргаритой Верховскими: Анисья Ивановна Конюхова (первая верная и последовательная ученица старца), родные сёстры Степанида и Аграфена Васильевны Туголуковы (пришедшие в Туринский монастырь в 1824 году), Параскева Андреевна Иконникова (в монастыре с 1824 г.), Аграфена Кирьяковна Ползунова (в монастыре с 1823 г.), сёстры Анна и Феодосия Феоктистовны Костоусовы (в монастыре с 1825 г.), Анисья Осиповна Старикова, Анастасия Павловна Антонова, Мария Хомутова.

Нельзя не упомянуть о тех слёзных письмах, которые шли в адрес старца Зосимы из Туринска от матери и дочери Васильевых. Об этом духовном уроке для всех нас по её письмам опубликовал статью «Туринская трагедия» А.Л. Беглов в сборнике «Альфа и Омега» (№3(56) за 2009 и №1(57) за 2010 годы). При отце Зосиме жили в пустыни три девицы из дворянского звания, которых старец привёз со Смоленщины. Одна из них, Надежда Потёмкина была облечена в рясофор с именем Зосима в пустыньке в середине 30-х годов, а впоследствии стала известной схимонахиней Саррой в Спасо-Бородинском монастыре.

Несколько успокоенные и обустроенные госпожой Бахметевой, сёстры предприняли попытку официально оформить своё совместное пребывание под окормлением отца Зосимы. Были поданы прошения от «дочерей капитана Варвары и Матрены Верховских и пятнадцати сестёр, бывших в обществе Туринского монастыря, из коих одно принесено Государыне Императрице Марии Феодоровне, об исходатайствовании у Государя Императора позволения устроить общежитие с церковью под ведением их дяди Верховского, бывшего попечителем Туринского женского общежития, а другое самому Государю Императору по тому же предмету». Однако, по определению Святейшего Синода, 2 мая 1827 года состоявшегося, был выслан указ об отказе в означенной просьбе.

Тогда устроение пустыньки приняло на первом этапе сугубо частный вид. Земля, пожертвованная Марией Семёновной Бахметевой в пользу обители, была оформлена 23 августа 1827 года в форме купчей на имена «капитанских дочерей Варвары и Матроны Ильиных Верховских». Надо думать, что купчая была «безденежной».

Для устройства обительского хозяйства отец Зосима нанимал рабочих, а над чисткой леса и обрабатыванием огородов трудился сам с топором и мотыгой. С ним вместе работали и все сестры. Прежде всего, он выстроил на долинке, которую предварительно окопал для осушения со всех сторон глубокими и широкими канавами, маленький деревянный корпус. В канавы пустили несколько карасей; потом ещё выстроили несколько келий и обнесли долину деревянной оградой, за которой с трёх сторон был еловый лес, а с четвёртой, с юга, виднелась усадьба г-жи Бахметевой. Выкопали колодец, и Господь утешил их: в колодце открылась чрезвычайно чистая, холодная и лёгкая вода.

После смерти старца Зосимы проходили годы в тихом, безвестном сиротстве чад его, которым покровительствовал милосердный архипастырь Филарет, которых поддерживал и утешал боголюбивый архимандрит Антоний, наместник Троице-Сергиевой Лавры и благочинный монастырей Московской епархии, не оставляли помощью и участием старцевы друзья и благодетели: Семён Лонгинович Лепёшкин со своею супругою, царица Грузинская и дочь её царевна Тамара и царевичи сыновья её, благодетельный дом купца Дмитрия Николаевича Самгина и прочие. 

Об участии святителя Филарета в устройстве Зосимовой пустыни под Москвой

Дерзнём коснуться неповторимой личности Московского Митрополита Филарета, т.к. не сказать о величайшей роли Святителя в становлении Троице-Одигитриевской Зосимовой пустыни и многих других женских монастырей - невозможно. Позволим себе несколько выдержек из книг богоугодных тружеников касательно указанной стороны деятельности Высокопреосвященейшего Филарета.

Когда Владыка Филарет принял Московскую епархию в 1821 году, в ней было только два уездных женских монастыря: Хотьков Покровский и Серпуховской Владычный. Общежительным был только Владычный. Все старинные московские женские монастыри были в то время своекошными. И только возобновлённый при Владыке Филарете Московский Ивановский монастырь стал по инициативе Преосвященного общежительным – первым общежительным монастырём в столице. Также всем пяти новообразованным при Владыке Филарете уездным женским обителям был вменён общежительский устав - наиболее отвечающий задачам воспитания в насельницах нестяжания и отвержения своей воли, что является краеугольным камнем монашеского жития.

Первым детищем Владыки Филарета была Аносина Борисо-Глебская пустынь. Как отметил впоследствии владыка Леонид (Краснопевков), также и другие «его рукою насажены цветущие общежительства женские: на крови падших за отечество Бородинское, среди Верейских болот Одигитриевское, на месте старинных боярских жилищ - Влахернское и Крестовоздвиженское. В то же время он усердно поддерживал прежние общежительства, из женских - в Серпухове. ... Ещё не будучи московским архиереем, в качестве синодального члена, обратил он внимание на дело будущей Аносинской обители, благоприятствовал ему и, когда был рукою Господнею поднят на высокий свещник Церкви Московской, то не замедлил от света своего затеплить в этой пустыни священный огонь». То же самое можно сказать и об отношении владыки Филарета к старцу Зосиме и его деятельности по окормлению женской общины.

Когда старец Зосима в 1821-1822 годах хлопотал в Петербурге о получении монастыря для своих чад, то «из духовных особ Московский владыка Филарет, присутствовавший тогда в Святейшем Синоде, более всех оказал своё благорасположение к пустынному старцу. Сей боголюбивейший, любомудрейший и любвеобильнейший архипастырь принял старца под своё отеческое покровительство и не только помогал ему в его предприятии, но даже поправлял ему черновые прошения в Святейший Синод и содействовал исполнению сего дела».

Поддержал Митрополит Филарет общину старца Зосимы и по приезде её из Сибири. Владыка предоставил отцу Зосиме келию в кремлевском Чудовом монастыре и всячески способствовал тому, чтобы старец обосновался с сёстрами именно в Московской епархии. После смерти о. Зосимы основанная им пустынь «была ещё в младенческом, весьма скудном состоянии и за неимением в ней храма Божия, не подлежала законному утверждению и существовала только одним отеческим покровительством своего Архипастыря Митрополита Филарета». Именно владыка Филарет подсказал возможность подачи прошения грузинской царевной Тамарой на строительство храма: «На это имя можно всё сделать». Так и свершилось – Синод разрешил построить «домовый» храм для грузинской царевны. Когда храм был завершён и в нём начались богослужения, стало возможным осуществить и утверждение Общежития «девиц и вдовиц», живших вокруг храма.

При устроении Одигитриевского Общежития митрополит Филарет, кроме официального донесения Синоду, ходатайствовал ещё частным образом перед Обер-Прокурором графом Н.А. Протасовым личным письмом от 13 июля. Но ещё раньше, в мае того же 1841 года, просил о помощи в этом деле находившегося тогда в Петербурге Андрея Николаевича Муравьева: «Будьте ещё мне ходатаем по находящемуся в Св. Синоде делу о вкладах, предполагаемых для Троицкой церкви Грузинской Царевны Тамары на усадьбе Одигитриеве, и для общежительствующих при сей церкви нескольких лиц женского пола. Дело сие было слушано, и Св. Синод полагал утвердить мнение епархиального начальства. Теперь вкладчики, не получая разрешения, докучают мне и входят в недоумение. Представьте Графу Николаю Александровичу мою покорнейшую просьбу о споспешествовании окончанию сего дела, дабы упрочить благодеяние, которое набожные люди делают другим набожным людям».

Высочайшее соизволение на утверждение Троице-Одигитриевского общежития последовало 19 июля 1841 года. И сам Архипастырь составил и ввёл в обиход «Правила о составе, зависимости и устройстве Высочайше утвержденного Троицкого Одигитриевского женского общежития». Если сравнить уставы, написанные святителем Филаретом для Борисо-Глебского и Троице-Одигитриевского общежитий, то сразу видно, как тщательно рассматривал Владыка особенности каждой обители. Для новоначальной, только-только начинающей свой монашеский подвиг, Борисо-Глебской пустыньки он дал устав очень умеренный. Как пишет об этом митрополит Иоанн (Снычев), «нет сомнения, что Филарет держался такого правила: лучше начинать с малого, но твердо, чем с большего, но слабо и непостоянно. Для Аносинской обители было достаточно и тех правил, которые составил московский архипастырь. Ими она руководствовалась и мудро вела к благочестию своих насельниц».

Что же касается Троице-Одигитриевской обители, то к моменту утверждения общежития в 1841 году десять пустынниц имели уже почти двадцатилетний опыт монашеской жизни, из которых первые одиннадцать лет - под окормлением преподобного Зосимы. Да ещё двенадцать насельниц обители прожили к тому времени не менее семи лет в обители - в самой настоящей пустыни, среди лесов, разделяя с остальными сестрами все лишения отшельнической жизни. Для Троице-Одигитриевской обители Владыка составил устав, сообразуясь с наставлениями Василия Великого и, надо сказать, довольно суровый. Митрополит Филарет утвердил в Зосимовой пустыни более строгий распорядок дня, строгие посты, строгие правила нестяжания, отсечения воли и даже откровение помыслов.

Сам митрополит Филарет отзывался несколько позже о составленных им уставах так: «Правила общежития Борисоглебского сделались потом правилами общежития Бородинского, прежде нежели оно преобразовалось в монастырь, и теперь служит правилом общежития Одигитриевского. Перейдя от одного общежития к другому, они пересматривались и получали изменение или дополнение в некоторых частях. … Первые [два] писаны для новоначальных, а другой для имевших уже некоторые опыты жизни по подобию монастырской». Так, в каждом отдельном случае, великий Архипастырь подходил к делу, учитывая особенности обители. Уже позже, в 1850-х годах, способствуя устроению Спасо-Влахерского монастыря в Дмитровском уезде, святитель писал в письме к устроительнице о некоторых послаблениях для заново устраиваемого монастыря по сравнению с уставом Одигитриевской пустыни.

Под неусыпным контролем и благословением своего Архипастыря Троице-Одигитриевское общежитие крепло и процветало. В 1855 году митрополит Филарет посетил пустынь и сам освятил заново обустроенный и расширенный Троицкий храм, убедился в готовности общежития принять статус монастыря и немедленно (в конце того же 1855 года) возбудил в Св. Синоде ходатайство по этому вопросу. В следующем 1856-м году обитель получила статус монастыря.

В течение всего своего пастырского служения митрополит Филарет сам следил за развитием духовной жизни во всех вновь устроенных им женских обителях. Известны его письма к настоятельницам многих монастырей. Удостаивал Владыка и начальницу Одигитриевского общежития (а затем – игуменью монастыря) матушку Веру Верховскую личными письмами с наставлениями, утешениями и ободрением.

В заботливости Архипастыря о сиротах-пустынницах можно еще раз убедиться по памятным запискам настоятельницы Аносина Борисо-Глебского монастыря игуменьи Евгении (Озеровой), где она пишет: «Того же года [1869] 28 ноября была я в Москве по делам обители и посетила княжну А. В. Голицыну, у которой устроена больница для монашествующих и сборщиц. Наша м. Клеопатра лежала у неё, и я желала поблагодарить княжну. В разговоре она мне передала, что в последнее её свидание с Митрополитом Филаретом он её просил всегда принимать в больницу аносинских и зосимовских сестер. «Я всегда принимаю бородинских, - сказала княжна, - и в настоящее время многие лежат у меня». – «Я Вас прошу о тех. Бородинские не так жалки, у них более связей и средств, а эти бедные сироты». Вот какое попечение отец и Святитель имел постоянно о нас!»

Благодетели Зосимовой пустыни

Мария Семёновна Бахметева.

Первой благодетельницей для сирот старца Зосимы Господь благоволил оказаться надворной советнице Марии Семёновне Бахметевой (урождённой княжне Львовой). Когда зимой 1825-1826 года отец Зосима с сёстрами, вверившимися его духовному окормлению, приехали в Москву, не имея в столице никакого пристанища, она приютила их в своём московском доме, заботилась о своих подопечных как могла; летом предоставила им своё подмосковное имение - мызу Апостола Кондрата, что в Верейском уезде. И когда о. Зосима решил принять её предложение обосноваться там навсегда, пожертвовала часть земли от этого своего сельца в пользу обители.

Судьба Марии Семёновны в молодости была связана около двадцати лет с блеском имени графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского. Сказать, что она была фавориткой графа, - этого недостаточно. Из-за разности возрастов и довольно самостоятельного и, можно сказать, даже строптивого характера Марии Семёновны, отношения были достаточно сложными. Мария Семёновна была художественно одарена: она прекрасно рисовала и вышивала. Вышивала даже портреты - «чудеса шитьем производила» (по свидетельству графа). Из тех светских времён её жизни сохранилось ещё одно её изображение - за вышивальным столиком.

К 1830-м годам денежные дела Марии Семёновны по каким-то причинам пришли в расстройство, и она стала жить на своей мызе Кодрата. Дом её так и остался покрытым соломою, но она уже совсем по-другому смотрела на всё вокруг: «Я часто размышляю о промысле Божием обо мне и о всех, меня окружающих. Семьдесят лет прожила, не умела нажить ни друзей ни знакомых, села в болото одна. Господь помог из болота сделать преприятное обитание и прислал целую обитель Своих рабов. … За их молитву даст время сколько-нибудь исправиться. … Я вижу, что не я для них уготовила место, а что они присланы меня спасать. А они уверены, что я им благодетельница, и всякий день докучают обо мне Господу и тем подают причину меня спасти, что надоели просьбою».

В Зосимовой пустыни «кончила она свою довольно бурную и сложную жизнь, редко уже выезжая в последние годы». Умерла она 13 декабря 1839 года. Благодарные сестры Зосимовой пустыни воздали ей должное, похоронив рядом с алтарем Троицкого храма. Позднее, после расширения Троицкого храма, могила её подошла «под жертвенник южного придела».

Московские купцы Лепёшкины.

В 1823 году, когда о. Зосима проезжал через Москву со своими племянницами, облечёнными в рясофор в Симоновом монастыре, «принял всех их в дом свой почтенный и благодетельный купец Николай Афанасьевич Самгин». Он был владельцем колокольного завода. По роду ли своей деятельности или, скорее всего, по доброте душевной, Николай Афанасьевич встречал и привечал приезжавших в Москву монашествующих - об этом встречается много свидетельств. Гостеприимный дом его сохранило беспощадное время до наших дней без всяких перестроек на Пятницкой улице под номером 48. Рядом с Самгиными было владение купцов Лепешкиных. Видимо, благодаря этому соседству о. Зосима и познакомился с семейством Лепешкиных, волею судеб ставшим главным строителем обители, основанной старцем в Верейском уезде в 1826 году.

В 1838 году Семён Лонгинович Лепёшкин воздвиг каменный храм над могилой старца, а после утверждения общежития в 1841-м построил несколько каменных корпусов, каменную ограду с угловыми башенками, амбары и другие необходимые строения. Купил для монастыря плодородные огородные земли. Завещал немалую сумму на содержание сестёр и причта в Зосимовой пустыни.

К 1855 году стараниями Семёна Лонгиновича соборный Троицкий храм был расширен двумя приделами. Им же начато было строительство колокольни, которую закончили строить его сыновья Василий и Дмитрий Семёновичи Лепёшкины, продолжавшие дело отца на ниве благотворительности.
 
Грузинские царевичи.

После присоединения Грузии к России в самом начале XIX столетия всех царевичей обязали покинуть родину и обосноваться в России. «Для устроения участи членов бывшего царского Грузинского дома, Государственным Советом положено купить им в России недвижимые имения, для чего и определены каждому из них особые капиталы».

Царевичи Ираклий и Окропил построили себе на свои капиталы дома в Москве на участках вдоль Китайгородской стены между Неглинкой и Рождественкой. В начале 1824 года половина дома царевича Ираклия была отделана и занята царицею Мариею. С нею жила постоянно царевна Тамара. В этих же домах «по проезду Китайской стены №51» жил в 1830-х годах и царевич Илья Георгиевич, полковник и Кавалер, участник Отечественной войны с Наполеоном. Именно с этим домом связан очень важный эпизод из жизни старца Зосимы.

Царица Грузинская и все её дети знали и любили старца Зосиму, но особенно почитали его после излечения царевны Тамары. Житие преподобного Зосимы так описывает этот случай:

«Однажды царевна Тамара была отчаянно больна. В это время отец Зосима, не зная об этом, приехал в Москву по делам своей обители. Царевич, брат её, встретил его в городе и сказал: «Ах, отец Зосима, как мы нетерпеливо ждём Вас! Царевна больна, желает видеть Вас, посетите её!» Старец был весьма расположен усердием ко всему благочестивому и благодетельному дому их и, ничего не подозревая, пошёл с царевичем к болящей. Тут он нашёл и другого царевича, её брата, а царевну в сильном жару, без памяти. Оба царевича приступили к старцу и умоляли его, чтобы он возложил руки на болящую и помолился. Старец, по своему чудному смирению, испугался даже такой просьбы и, отрекаясь своим недостоинством, хотел ту же минуту удалиться. Но царевичи нарочито сами подвели его к болящей и сами же с благоговением возложили руки его на главу её. Старец заплакал, говоря: «Что вы делаете? Я недостойный грешник». Но как только руки его коснулись царевниной головы, она в ту же минуту пришла в память, узнала старца, обрадовалась ему и просила его помолиться. Но он поспешил удалиться. С той минуты ей стало легче, и она скоро выздоровела».

Именно царевне Тамаре судил Господь быть орудием устроения первого храма в Зосимовой пустыньке. Да и позже царевна Тамара и царевич Ираклий много заботились об этой обители. 

Строительство первого храма в Зосимовой пустыни

До появления своего храма в Зосимовой  пустыне «все ходили и ездили по праздникам в приходскую церковь для слушания литургии и для причащения Святых Тайн; и священник, который и старцу Зосиме и всем сёстрам был отец духовный, отдал им хоры, где сёстры стояли одни без народа».

На территории пустыньки при отце Зосиме поставлено было большое резное распятие в рост человека, подаренное Донским архимандритом Афанасием (Петриевым) вскоре после поселения там старца с сестрами. Над этим крестом выстроили часовню, куда ходили на молитву. Около этой часовни впоследствии похоронили старца по его завещанию, «чтобы дождь с крыши, под коею распятие Спасителя, орошал его могилу». Над гробом основателя обители, по благословению Владыки Филарета, позднее построили церковь во имя Святой Троицы.

Хлопоты о средствах на построение храма в пустыньке начались летом 1837 года. Летопись об этих заботах можно найти в письмах Марии Семёновны Бахметевой тех лет: «О церкви ещё нет не только решения, но и просьбы не знают, кому подать. Кажется, нужно и можно только мне о сем просить и то самого Царя. Письмо я написала – не знаю, пойдёт ли в дело. Это дело не наше. Ежели Матерь Божия благословит, то Сама устроит, и кого выберет орудием, Она сие знает. А мы по слепоте своей ломаем голову напрасно, за что часто ссорюсь со своими соседками (т.е. насельницами Зосимовой пустыни), что очень озабочиваются».

Теперь уже известно, как вскоре открылась возможность построить в пустыни храм на средства, пожертвованные некоей госпожой Т…, и какую роль сыграла в этом грузинская царевна Тамара. По указу Святейшего Правительствующего Синода от 4 ноября 1837 года было разрешено построить храм на усадьбе Одигитриево во имя Живоначальной Троицы «для слушания грузинской царевне Тамаре, по слабости её здоровья, литургии, с тем, чтобы по кончине её домовую церковь прекратить и всю вообще утварь церковную отдать в приходскую церковь безвозвратно».

В марте следующего 1838 года началась в пустыньке «большая деятельность: возили камень, лес, дрова на созидание храма». Сооружена церковь была тщанием купца Семёна Лонгиновича Лепёшкина, «зданием каменная с таковою же колокольнею».

К концу 1838 года Троицкий храм был освящён, но постоянный причт назначен был лишь после утверждения общежития. А вплоть до 1841 года сестры исповедовались у того же священника в Руднево. И только «на дни Св. Четыредесятницы и Пятьдесятницы в 1840 году к исправлению Богослужений в Троицкой церкви был допущен уволенный за старостью лет от действительной службы, Серпуховской округи села Лужников, священник Пётр Григорьев». Не оставлял своим вниманием зосимовских сирот лаврский архимандрит Антоний. Не раз сёстры ездили в Лавру за советом, утешением, наставлением.

Духовные утешения приходили в пустыньку по промыслу Божию как бы невзначай и неожиданно. Так поучительна и история со старцевой келейкой. Прижизненное свидетельство тех событий описывает нам это так. «Уже была освящена церковь обители, и однажды во время великопостных часов все сёстры были в церкви. Вдруг осветились окна церковные огнём, и сестры увидели, что келья отца Зосимы, в которой он жил и которая очень близко была к церкви, так загорелась, что уже невозможно было её потушить. Она сгорела как свеча пред Богом, не касаясь никакого близкого строения. Сестры с горестью говорили: видно чем-нибудь прогневали мы отца Зосиму, что он взял от нас недостойных свою келью, этот драгоценный памятник его с нами пребывания. Но что же? Весною после снега, когда уже везде высохла вода, на пепелище в маленьком углублении стояла чистая светлая вода. Не только во все лето она не высыхала, но и зимою не вымерзала. И пожелали сестры выкопать колодезь на этом месте, чтобы оно никогда и никем не было застроено и обитаемо... Утешенные устройством колодезя, сестры говорили между собою: Чудны судьбы Божии! Мы тосковали, что прогневали Бога и отца Зосиму, и оттого сгорела келья, но теперь ясно видим промысел Божий. Деревянная келейка от времени сгнила бы и развалилась, но теперь место это увековечилось к славе Божией в память преподобного отца нашего. Боголюбивейшие благодетели Симеон Лонгинович и Анна Васильевна Лепёшкины, услышав об этом, порадовались духом и, питая всегда благоговейную память и усердие к отцу Зосиме, выстроили над колодцем каменную часовню».

В конце 30-х годов, вместе с открытием Троицкого храма, Господь сподобил благодетелей обеспечить сестер Одигитриевской пустыньки и своей землёю и денежными средствами. В июле-сентябре 1839 года, совсем незадолго до своей кончины, Мария Семёновна Бахметева оформила по купчей за грузинской царевной Тамарой шестнадцать десятин земли с лесом. А 8 декабря того же 1839 года, Указом Святейшего Правительствующего Синода, было закончено дело о продолжении существования устроенной ею домовой церкви: «Дозволено оной церкви оставаться при жизни Тамары домовою, а по смерти не уничтожать и оставаться ей существующею навсегда под управлением Высшего Епархиального Начальства для совершения в ней Богослужений ради поселившихся при ней нескольких лиц женского пола, составляющих общежительное заведение». В январе следующего 1840 года царевна Тамара и «из дворян девицы Варвара и Матрена Ильины Верховские» полученные ими от г-жи Бахметевой «25 десятин земли с лесом предоставили навсегда Одигитриевской Троицкой церкви, с тем чтобы оною землею и лесом пользовались поселившиеся при Троицкой церкви лица женского пола, составляющие Богоугодное общежительное заведение».

Устроение обители

Сразу же по утверждении Общежития был назначен в храм священник Михей Павлович Богрецов, 69 лет, овдовевший незадолго до того в том же 1841 году.

Видя обитель утверждённою, благотворительный и боголюбивый Семён Лонгинович Лепёшкин щедро стал её устраивать: выстроил каменную ограду, подвинув её так, что храм стал на середине между северною и южною сторонами, а к западной стороне, прямо против святых ворот, гораздо ближе, нежели к восточной, - иначе не позволяло местоположение. Он выстроил также большой каменный корпус и два малых каменных и каменные погреба. Особым крепостным актом земля и лес были записаны за «Одигитриевым Троицким женским общежитием, состоящим в Верейском уезде, в вечное и неотъемлемое его владение».

Купил Семен Лонгинович в пользу обители еще огороды близ Москвы, которые ежегодно приносили, хотя и не большой, но очень нужный для обители доход. Земля эта, луговая и сенокосная, расположенная в пойме реки Москвы около деревни Печатники, отличалась плодородием испокон веку. В прошлом соседями по меже были огороды Спасо-Андрониковского и Спасо-Симонова монастырей. Несколько южнее расположен Николо-Перервенский монастырь.

Об одной из поездок в Зосимову пустынь в 1849 году оптинский старец Макарий сообщил монахине Досифее (Лыкошиной, двоюродной сестре Веры и Маргариты Верховских) так: «…Я недавно был в Малоярославце, а оттуда с о. Игуменом ездили в Зосимову пустынь, где были очень довольны радушным принятием твоих сестриц м. Веры и Маргариты. У них теперь собралось более ста сестер и уже выстроены две церкви и кельи прекрасные у всех, тесноты нет и нужды не имеют».

Упомянутые отцом Макарием две церкви в Зосимовой пустыни – это Троицкий храм и, видимо, уже построенный каменный надвратный Одигитриевский. Освящён он будет после окончательной отделки несколько позже - 27 июля 1852 года. Устроение же этого храма имело много предзнаменований. Когда сестры обители узнали о чудотворной иконе Божией Матери в часовне ближнего селения Рыжкова (Кузнецово тож), то, «по благословению Владыки, подняли святую чудотворную икону и крестным ходом принесли в свою обитель для молебствия. И как только Царица Небесная посетила свою обитель, в тот же год одна благодетельная госпожа, исцелённая от болезни Матерью Божиею в сонном видении, возусердствовала выстроить небольшой храм во имя Матери Божией в каком либо женском монастыре, и узнав, что в Одигитриевской обители нет храма во имя Одигитрии, по благословению Владыки, создала оный над святыми вратами стены пустынной обители. Престарелая мать исцеленной отдала в сию церковь древнюю чудотворную икону Одигитрии Смоленской». Имя той жертвовательницы на храм – титулярная советница Елизавета Петровна Арсеньева (впоследствии Третьякова).

Из писем отца Моисея (Путилова) мы узнаем некоторую подробность о планах расширения Троицкого храма в Зосимовой пустыни. Так, 20 сентября 1849 года он писал игумену Антонию: «Третьего дня была у нас в обители г. Марья Ивановна Головина из Тихоновой пустыни и между прочим просила меня осведомиться посредством тебя о предложении строения придела от ее усердия в Зосимовой пустыни, где строиться будет храм новой. Чего будет стоить один придел по смете, о каковой просит справиться и доставить ей посредством меня, а не прямо в Тихонову Пустынь, дабы негласно было. Согласно её требования, выправься и пришли мне уведомление». Как мы знаем, северный придел в новом Троицком храме посвятили Марии Египетской.

Большую часть средств на расширение храма выделил Семён Лонгигович Лепёшкин. Он же и руководил стройкой, вкладывая в это дело душу. Позднее Благочинный монастыря архимандрит Пимен (Мясников) написал в своих воспоминаниях: «Соборный храм посередине монастыря, каменный, трехпрестольный, весьма благолепный, как снаружи так и внутри, и вполне свидетельствующий о щедрости и усердии храмоздателей и благотворителей Лепешкиных». Южный придел посвятили святым покровителям основателя и устроителя обители – преподобному Зосиме Соловецкому и священномученику Симеону Персидскому. Как безбрежен промысел Божий, совокупивший земные усилия отца Зосимы и Симеона Лепешкина, память небесных покровителей которых празднуется церковью в один день – 17 (30) апреля!

Надо сказать, что при расширении храма святой колодезь, что был сооружен на месте келии старца Зосимы, подошел под стену церковную. Пришлось сломать часовню, но колодезь остался навсегда существующим. «Над ним были сделаны под стеною арки из белого камня и вход к нему извне церкви, по каменным уступам. Над входом крытое, приличное церковному зданию крыльцо с дверьми. И как самая обитель, возникшая из дикого пустынного болота, так и сей колодезь под церковью и самый гроб старцев в церкви остались вечными памятниками назидательной по своему высокому благочестию жизни отца Зосимы. В память вечную будет праведник (Псал. 111,6). Прославляющего Мя прославлю, - сказал Господь».

Зоимова пустынь и Оптина

Короткий отрывок из письма преподобного Антония (Путилова) 1830 года даёт косвенное свидетельство о знакомстве оптинских старцев с самим отцом Зосимой. Но существует об этом и прямое свидетельство – письмо настоятеля Оптиной пустыни отца Моисея (Путилова) от 19 мая 1860 года, где он, отзываясь на изданную книгу Жития «блаженныя памяти Старца Схимонаха Зосимы», писал, что «Господь удостоил видеть его и знать во время жизни на земле».

Этап монашеской жизни в Одигитриевском Общежитии (с 1841 по 1856 годы) ознаменован живой связью с оптинским старцем Антонием (Путиловым), теперь – преподобным Антонием Оптинским. Есть свидетельство о поездке начальницы Зосиминой пустыни (как называл пустыньку игумен Антоний Путилов) матушки Веры в Малоярославецкий монастырь в декабре 1842 года. А в мае 1844 года игумен Антоний направил в обитель первую свою ученицу Феодосию Александровну Поливанову (из Калужских дворян), а затем и несколько других: родных сестёр Загрязских Екатерину и Любовь (из дворян Боровской округи), Наталию ГригорьевнуКачалову (из дворян Калужской губернии), вдову Екатерину Ивановну Облеухову, урождённую баронессу Черкасову,  Анну Сергеевну Банину (из Тверских дворян). Став насельницами Зосимовой пустыни, они все достаточно часто ездили в Оптину пустынь, когда их Авва вернулся туда после своего «настоятельского послушания» в Малоярославецком монастыре.

Интересен комплект писем, хранящийся в фонде Оптиной пустыни в Отделе рукописей РГБ в Москве. А также среди изданных писем игумена Антония (Путилова) адресаты из Зосимовой пустыни угадываются по некоторым штрихам. Из них мы узнаём некоторые подробности о сестрах Зосимовой пустыни, о путях их духовного преуспеяния, глубине покаянного чувства, о событиях в обители. Сколько скорбей, искушений, болезней надобно претерпеть душе, вставшей на путь стяжания Божией благодати! Как наглядно и ясно видно это из писем, как поучительно. А сколько искушений доставляло окормление женской обители отцу Антонию!

Сохранившиеся письма некоторых послушниц и впоследствии монахинь Зосимовой пустыни к оптинскому старцу Антонию (Путилову) дополняют известную нам эпопею духовного окормления страждущих душ этим маститым Аввою. Из сохранившихся писем известно, что отец Антоний возвращал письма своих духовных чад. Но некоторые письма по каким-то причинам остались у него (особенно – за последний год переписки, 1863). После смерти старца все найденные в его келии письма были собраны, переплетены и сохранялись в обители. Позднее они поступили в Отдел рукописей РГБ, где и находятся в фонде № 213. Письма преподобного Антония в основном опубликованы. Как мы знаем, адресаты писем старца в сборнике обезличены. Издатели обычно преследуют цель донести до читателей «истинное, духовное ведение и искреннее слово подвижника» и помещают «лишь то, в чём может содержаться общее для всех духовное назидание». Однако, для нас в постсоветскую эпоху интересно «услышать» и простых монахинь того уже далёкого XIX века: что их волновало, о чём они спрашивали своего духовника, насколько крепко стояли в вере. В книге «Монашество Зосимовой пустыни» опубликован как бы диалог духовника со своими ученицами (возможно, впервые в истории публикации духовного эпистолярного наследия). Большинство приведённых там писем – от зосимовских сестёр к духовнику. Они могут показаться слишком однообразными, т. к. наполнены только двумя темами: любовью к духовнику, полному подчинению его руководству и бесконечному покаянию в своих грехах. Известно, что самым горьким наказанием для сестёр были слова отца Антония: «Как хотите». Наибольший смысл имеет дух покаяния, которым проникнуты письменные «исповеди» сестёр - по прочтении всех писем этот дух остаётся в душе внимательного читателя.

Начиная с 1852 года, сохранилась переписка матушки Веры (Верховской) с настоятелем Оптиной пустыни о. Моисеем. Интересны некоторые деловые взаимоотношения между обителями. Так, в марте 1848 года начались переговоры Настоятеля Оптиной пустыни отца Моисея через игумена Антония с Зосимовой пустынью о том, чтобы «сделать соглашение о шитье плащаницы и лицах живописи». В апреле о. Моисей отправил «посылку в ящике с лицами Святых для заказанного шитья в Зосимовой пустыни», и две послушницы зосимовские приезжали в Оптину.

Существуют свидетельства об общении настоятельницы Зосимовой пустыни с оптинским старцем Макарием (Ивановым). В 1849 году старец Макарий (Иванов) писал в Севский монастырь монахине Досифее (Лыкошиной, двоюродной сестре Веры и Маргариты Верховских): «27 сентября … я писал тебе о бытии моем в Зосимовой пустыни, где нашёл совершенные мир и согласие между сестрами Верою и Маргаритою и между всеми». Об одной из поездок старца Макария в Зосимову пустынь, неожиданно обернувшейся духовным праздником для всех, подробно рассказано в его Жизнеописании. Вот как писал об той поездке с отцом Антонием (Путиловым) сам старец Макарий к своим севским племянницам: «В понедельник рано приехали в Зосимову пустынь… От преизбытка их (сестер) радости и любви они не знали, какое нам подать успокоение. Но мы были довольны; и нельзя не быть признательным к всеобщему радостному и усердному приветствию и растворенному откровенному чувству. Но в самое время нашего у них пребывания умножилась их радость: получили известие, что завтрашний день, то есть 16-е число, приедет к ним отец наместник лаврский, отец архимандрит Антоний, и пробудет у них день своего Ангела бывшего, Андрея Критского, 17-го числа, что и исполнилось. 16 числа в 3 часа пополудни приехал отец архимандрит; и для нас было это такое неожиданное утешение, так что если бы и списываться к съезду, то нельзя бы было так приноровить. Приятное его любовное простое обращение, душеполезные и назидательные беседы для всех и каждого служили большим утешением. И в это все время у сестер работы и занятия все были оставлены, кроме нужных; а все приседали при ногу его и нашею и питались душевною пищею, исходящею из уст его».

После кончины аввы Антония (Путилова) двух его духовных дочерей принял под своё руководство преподобный Амвросий – монахинь Марию Поливанову и Аполлинарию Банину. По благословению о. Амвросия монахиня Мария была пострижена в схиму 4 июня 1874 года. 

Монахиню Аполлинарию о. Амвросий благословил на послушиние быть поставляемой игуменьей в другие монастыри. В схиме она носила имя Амвросии. Скончалась 7 марта 1906 года в Петровской пустыни, которая находилась в 12 верстах от Кашина и приписана была к Кашинскому Сретенскому монастырю. Там и похоронена. О ней издана была книжка, повторенная в 1998 году. Некоторые подробности внутреннего распорядка в Зосимовой пустыни можно почерпнуть из автобиографии, включённой в ту книгу. очень тёплое воспоминание о первых днях своего пребывания в Зосимовой пустыни оставила она нам.

Утверждение обители в статусе монастыря 

Посетив Одигитриевское Троицкое общежитие не только для освящения храма, но и «для личного усмотрения состояния общежития», Митрополит Московский Филарет «нашёл, что по внешнему устройству общежитие имеет совершенный вид монастыря. Богослужение церковное совершается в нём с полнотою монастырскою, чтение и пение исполняется сестрами благоговейно. Правила и чин общей трапезы также монастырские. … Кратко сказать, это вполне образовавшийся монастырь, которому недостаёт только монашеского пострижения», о чём митрополит и доносил в Святейший Синод в конце декабря 1855 года.

Посему Святейший Синод определил, и Государь 3 марта следующего 1856 года утвердил: «1) Одигитриевское Троицкое общежитие переименовать в общежительный Троице-Одигитриевский монастырь. 2) Монастырю сему иметь, как имело общежитие, - 40 монахинь, в числе которых одну игумению и одну казначею, с соответственным числом послушниц. 3) Иметь при сем монастыре священника и причетника, а ежели окажется нужным, - двух причетников, преимущественно для алтарной службы; чтение же и пение, как и в общежитии было, имеют отправлять сестры обители. 4) Содержание сему монастырю иметь от собственных капиталов и недвижимых имуществ, от трудов сестр и от благотворителей».

Началась подготовка к постригам и празднованию долгожданного утверждения монастырского статуса. Очень интересные сведения об этом времени узнаём мы из письма зосимовской инокини Марии Поливановой от 20 июля 1856 года:

«Матушка 15 числа сего месяца возвратилась благополучно из Москвы и Лавры, где теперь находится наш Владыка, который как и о. Наместник приняли Матушку очень милостиво. Владыка с добрым расположением относился об нашей Обители, говоря, что она на хорошем замечании у начальства, благословил Матушке отдать цензору Жизнеописание Святого старца о. Зосимы. Матушка с письмом о. Наместника была у цензора Архимандрита Сергия, который особенно милостиво принял Матушку, обещал все свое старание и усердие употребить в етом деле. С чувством умиления слушал Владыка рассказ Матушки и просьбу, чтобы почистить колодезь о. Зосимы и поставить над ним крест, ибо пошли частыя исцеления от етаго колодца, многим снится во сне. Недавно одна женщина ближняго селения, умывшись етой водою, исцелилась от раку на лице. Етот колодезь находится в 3 верстах от нашей пустыни, вырыт самим св. Старцем. Там была и келия его, где он однако жил не более года или еще несколько и менее, но любовь его переселила оттуда к любящим и преданным ему сестрам его. Наконец, оказалось, что у нас по Указу положен штат на 40, а не на 20 (как прежде думали) монахинь мантейных. Владыка же благословил на первый год, чтобы было 20 и чтобы Матушка каждый год представляла по 2 или по 3 к мантии, а рясофорных будет, кажется, 25. Так как Анисьи Ивановны [Конюховой] нельзя бумаги представить в Синод, не годятся, а вновь в Сибири через 40 лет и не отыщут, то Владыка благословил на нее надеть мантию без прошения в Синод, а на ее место Матушка представила Любовь Семёновну [Загрязскую]. Владыка так милостиво внимателен к нашей Обители, что обратил внимание и на одежду, говоря, что ему нравится Хотьковского монастыря форма, ибо скромная, но только прибавил, чтобы не было бархату в пустыни. Праздновать утверждение монастыря Владыка благословил 3 марта, ибо в этот день подписал Государь; службу править по Уставу Благовещенскую, в етот день Муч. Василиска, день Ангела старца Василиска. Отец Наместник пожертвовал 10 серебром на покупку одежды, подписавши своею рукою, и Матушка с етим листом 10 дней сама ездила к благодетелям, и Господь благословил ее труды - она собрала более 500 серебром; много надо, чтобы нас 120 экипировать. Отец Наместник сам приедет открывать Монастырь и нас наряжать или в конце сентября или в начале октября».

Поздравление с грядущим торжеством и наставление от духовного пастыря из Оптиной пустыни не заставило себя ждать. После утверждения игуменьи (26 сентября 1856 года), игумен Антоний писал 1 октября:

«Приношу Вам заочное поздравление мое с светлым торжеством, нынешним праздником Покрова Божией Матери, которое дарует Боже Вам радостным и благоговеющим сердцем праздновати всегда, и добрым жительством своим прославлять Господа Бога и Его Пречистую Богоматерь! Сей святый и незабвенно радостный праздник Покрова Божией Матери в прошедшем годе мы светло и радостно праздновали в Св. обители Вашей; ибо якоже кокош скликает и собирает птенцы свои под крыле свои, тако Премилосердная Мати Божия, в числе прочих, и меня недостойнаго удостоила призвания на празднике Покрова Своего в Св. обитель Свою; так что воспоминание о сем и ныне веселит сердце мое, как сказано во псалмах: и останок помышлений празднует Ти! После сего, еще принесу Вам поздравление мое с другим тоже великим торжеством, т. е. возведением общежития Вашего на степень первоклассных монастырей Российской иерархии, а матушки В[еры] посвящением в великой сан всечестнейшаго Игуменства. Теперь она по благости Божией и за св. молитвы Матери Божией, и угодника Их преп. отца Зосимы, облечена с Высоты силою! Посему, возлюбленные о Христе Иисусе сестры, повинуйтесь богоизбранной начальнице Вашей - высокопреподобнейшей Госпоже Игумении В[ере] и покоряйтесь! Ибо Она, как пастырь ваш добрый, торжественно дала обет о душах ваших бдеть, и за каждую из вас отвечать перед Богом; посему и повиновение свое должны вы, по слову св. Апостола Павла, с радостию оказывать Ей, а не с воздыханием: ибо все из вас послушливыя и смиренныя найдут себе в лице Ея Матерь заботливую о пользе вашей и спокойствии; одне только горделивыя и непокорныя, может быть, увидят в жезле или в посохе ея страх себе, и обличение, и отлучение; почему и не должно доводить себя до того. Вот Вам, матушка моя, и поздравление, и благожелание; а кому будет это не по душе, у тех смиренно прощения я прошу, ибо для некоторых и Христово слово казалось жестоко; аз же есмь червь, а не человек.

За сим испрашиваю на Вас благословение Божие, и остаюсь навсегда недостойный игумен Антоний».

Праздник состоялся в октябре-ноябре 1856 года. «Служил наместник Троице-Сергиевой Лавры отец Архимандрит Антоний. По окончании часов, прочтён был Указ о возведении Зосимовой пустыни на степень монастыря и переименовании ея в Троице-Одигитриевский общежительный монастырь. В это же время несколько сестер облечены были в рясофор».

В 1856 году, когда Зосимова пустынь получила статус монастыря, матушке Вере (Верховской) было уже 54 года, а сестре её м. Маргарите 51 год. Их постриг в монашество был совершён в сентябре в Свято-Троицкой Лавре, и 26 сентября того же 1856 года матушка Вера была произведена в Игумении Троице-Одигитриевского монастыря.

Первый постриг сестёр состоялся 12 апреля следующего 1857 года. Среди первых пострижениц – ученицы самого старца Зосимы, приехавшие вслед за ним из Туринского монастыря, – родные сёстры Стефанида и Агриппина Туголуковы и Анисия Ивановна Конюхова, а также духовные чада игумена Антония (Путилова): Екатерина Загряжская (в монашестве Евгения), Любовь Загряжская (в монашестве Антония), Феодосия Поливанова (в монашестве Мария), Наталия Качалова (в монашестве Афанасия).

Ещё пять духовных чад старца Зосимы получили монашеский постриг осенью того же 1857 года: трое приехавших из Сибири - Агриппина Ползунова (в монашестве Аскитрея), Параскева Иконникова, Анна Костоусова, и две, пришедшие к отцу Зосиме уже в пустыньку под Вереёй, - Анна Болотина и Ирина Чернецова (в монашестве Зосима).

Третий постриг состоялся в праздник Введения во Храм Девы Марии 21 ноября 1859 года. Из монашеских имен новопостриженных известно имя Филареты, данное вдове Елисавете Хлопониной (из московских купцов); в 1870 году она – казначея. Есть сведение о постриге 17 октября 1862 года (видимо, четвёртом). Известный по письмам постриг 12 января 1863 года был по-видимому пятым; среди новопостриженных - духовные чада игумена Антония (Путилова) инокиня Анна Банина (в монашестве Аполлинария) и послушница Екатерина Облеухова (в монашестве Феофания).

Окончание строительства колокольни и освящение надвратного храма 

К 1856 году Богослужения в обители проводились уж на четырёх престолах. Но готовился к освящению еще пятый: заканчивалось строительство колокольни, на втором ярусе которой предполагался храм, посвящённый Крестителю Господню Иоанну. Сыновья Семёна Лонгиновича Лепешкина Василий и Дмитрий Семёновичи не оставили дела, начатого их отцом, и достославно его закончили. На колокольню были подняты семь колоколов: первый, весом в пятьдесят пудов, следующие в тридцать, в восемнадцать, в шесть и в три пуда, а меньшие - в один пуд двадцать фунтов и в тридцать фунтов.

Освящение храма во имя Рождества Иоанна Предтечи было назначено на 22 июля 1857 года. Оптинские отцы были приглашены матушкой Верой заранее. Скитская летопись за июль месяц 1857 года не пропустила этого события: «18 числа батюшка о. Макарий и о. игумен Антоний, получив уведомление о имеющем быть в Зосимовой женской пустыни 22 июля освящении храма и приглашенные присутствовать при сем торжестве».

К лету 1863 года закончилось обустройство богадельни, куда были переселены престарелые монахини.

Исконные земельные владения Троице-Одигитриевского девичьего монастыря были оформлены при специальном межевании 17 августа 1863 года. Происходило и расширение земельных владений. Интересно отметить, что законодательство того времени предусматривало «для подкрепления православных монастырей в способах их существования и в чаянии, что собственная польза побудит их к сбережению лесов, отделять им из казенных лесных дач участки, Жизнь в обители шла своим чередом. К декабрю месяцу было окончено составление главной описи церковных и ризничных вещей. Продолжало идти новое строительство в кои сдаются в их заведывание и управление - от ста до ста пятидесяти десятин и более, с лучшими угодьями». В сентябре 1862 года отведено было для Зосимовой пустыни более 150 десятин земли из казённой дачи Карцевой от села Кузнецова. С севера от монастыря располагался участок леса, выкупленный в 1863 году специально для обители коллежским асессором Иваном Ильичем Верховским (родным братом матушки Веры) - около 24 десятин строевого и дровяного леса. В 1867 году у монастыря прибавилось земельных владений за счёт пожертвования от владельцев сельца Голохвастова – свыше 81 десятины земли со строениями на ней. 

Шли и денежные пожертвования.

О духовной жизни насельниц обители можно почерпнуть лишь кое-какие крупицы в письмах и воспоминаниях. Из писем тех лет узнаем мы о том, что каждый год все насельницы монастыря говели к Отчиной памяти (24 октября) и причащались Святых Христовых Тайн. Устав соблюдался строго и был достаточно суров: обычно в монастыре (не в периоды постов) было только два дня в неделю скоромных.

27 июля 1859 года постигла матушку Веру непоправимая утрата – ушла ко Господу её родная сестра, постоянная помощница и утешительница на скорбном и полном тревог и забот послушании начальницы.Не оставил без утешения матушку Святитель Филарет:

«Господь наш Иисус Христос, смерть поправый, и живот миру Своему даровавый, да приимет в мире душу рабы Своея схимонахини Маргариты, и да упокоит в селениях света, с преподобными, благоугодившими Ему. Смертные останки её пусть положатся в церкви, в приличном месте. Игумения же Вера да не забывает своего имени. Вера не предаётся неумеренной печали над видимыми смертными останками, но с молитвою и упованием простирается в невидимое и не почитает себя отлученною от общения с отшедшею в вере же душею. Июля 29, 1859». Когда именно пострижена была матушка Маргарита в схиму, неизвестно. Возможно, что уже на смертном одре. Похоронена она была, по благословению митрополита Филарета, в склепе под полом южного придела в Троицком храме.

Потрясением для матушки Веры эта смерть была большим. Всю осень она сильно болела. Но Господь милостивый послал вскоре великое утешение. Весной следующего 1860 года увидела свет написанная матушкой Верой книга с Жизнеописанием незабвенного старца Зосимы.

Духовную радость, принесённую в жизнь такими живыми воспоминаниями о преподобном, его жизни, его словах, о его любви беспредельной, лучше всего передали нам современники того духовного праздника. Вот отрывки из писем оптинских отцов Моисея и Антония (Путиловых), откликнувшихся на изданную книгу:

«К душевному утешению нашему, доставлены 30 апреля, от усердия Вашего, посланные при письме 11 апреля, две книжицы жизнеописания блаженныя памяти Старца Схимонаха Зосимы. В издании этой книги имею особенную душевную радость припоминать Святолепных подвижников - старцев духовных, которых Господь удостоил меня видеть и знать во время жизни их на земле. К сожалению, не имел я случая видеть только старца Василиска».

«Чрез скудныя строки сии приношу Вам, дражайшая моя матушка, из глубины души моея всечувствительнейшее благодарение за весьма приятное мне письмецо Ваше и за посланныя при оном книги: Жизнь Боголюбиваго Старца Вашего Пр. Отца Зосимы и богомудрыя изречения его. За усердие Ваше ко мне убогому воздаст Вам Господь Бог Своею милостию. Вы изданием сих книг доставили великую пользу для многих чтущих, особенно для иночествующих».