Святитель Феофан Затворник, Вышенский

Краткое житие святителя Феофана Затворника

В ми­ру Ге­ор­гий Ва­си­лье­вич Го­во­ров, ро­дил­ся 10 ян­ва­ря 1815 г. в се­ле Чер­нав­ское Ор­лов­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка. В 1837 г. окон­чил Ор­лов­скую Ду­хов­ную Се­ми­на­рию и по­сту­пил в Ки­ев­скую Ду­хов­ную Ака­де­мию.

В 1841 г. окон­чил Ака­де­мию и при­нял мо­на­ше­ство с име­нем Фе­о­фан. За­тем пре­по­да­вал в Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии (СПДА). В 1847 г. в со­ста­ве Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии был на­прав­лен в Иеру­са­лим, где по­се­тил свя­тые ме­ста, древ­ние мо­на­ше­ские оби­те­ли, бе­се­до­вал со стар­ца­ми Свя­той Го­ры Афон, изу­чал пи­са­ния от­цов Церк­ви по древним ру­ко­пи­сям.

Здесь, на Во­сто­ке, бу­ду­щий свя­ти­тель ос­но­ва­тель­но изу­чил гре­че­ский и фран­цуз­ский язы­ки, озна­ко­мил­ся с ев­рей­ским и араб­ским. С на­ча­лом Крым­ской вой­ны чле­ны Ду­хов­ной Мис­сии бы­ли ото­зва­ны в Рос­сию, и в 1855 г. св. Фе­о­фан в сане ар­хи­манд­ри­та пре­по­да­ет в СПДА, за­тем ста­но­вит­ся рек­то­ром Оло­нец­кой Ду­хов­ной Се­ми­на­рии. С 1856 г. ар­хи­манд­рит Фе­о­фан – на­сто­я­тель по­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле, с 1857 г. – рек­тор СПДА.

В 1859 г. хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Там­бов­ско­го и Шац­ко­го. В це­лях подъ­ема на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния епи­скоп Фе­о­фан устра­и­ва­ет цер­ков­но­при­ход­ские и вос­крес­ные шко­лы, от­кры­ва­ет жен­ское епар­хи­аль­ное учи­ли­ще. В то же вре­мя он за­бо­тит­ся и о по­вы­ше­нии об­ра­зо­ва­ния са­мо­го ду­хо­вен­ства, С июля 1863 г. свя­ти­тель пре­бы­вал на Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре. В 1866 г. по про­ше­нию уво­лен на по­кой в Успен­скую Вы­шен­скую пу­стынь Там­бов­ской епар­хии. Но не воз­мож­но­стью по­коя влек­ли к се­бе серд­це вла­ды­ки ти­хие мо­на­стыр­ские сте­ны, они зва­ли его к се­бе на но­вый ду­хов­ный по­двиг. Вре­мя, остав­ше­е­ся от бо­го­слу­же­ния и мо­лит­вы, свя­ти­тель по­свя­щал пись­мен­ным тру­дам. По­сле Пас­хи 1872 г. свя­ти­тель ухо­дит в за­твор. В это вре­мя он пи­шет ли­те­ра­тур­но-бо­го­слов­ские тру­ды: ис­тол­ко­ва­ние Свя­щен­но­го Пи­са­ния, пе­ре­вод тво­ре­ний древ­них от­цов и учи­те­лей, пи­шет мно­го­чис­лен­ные пись­ма к раз­ным ли­цам, об­ра­щав­шим­ся к нему с недо­умен­ны­ми во­про­са­ми, с прось­бой о по­мо­щи и на­став­ле­ни­ях. Он от­ме­чал: «Пи­сать – это служ­ба Церк­ви нуж­ная. Луч­шее упо­треб­ле­ние да­ра пи­сать и го­во­рить есть об­ра­ще­ние его на вра­зум­ле­ние греш­ни­ков».

Свя­ти­тель ока­зал глу­бо­кое вли­я­ние на ду­хов­ное воз­рож­де­ние об­ще­ства. Его уче­ние во мно­гом род­ствен­но уче­нию стар­ца Па­и­сия Ве­лич­ков­ско­го, осо­бен­но в рас­кры­тии тем о стар­че­стве, ум­ном де­ла­нии и мо­лит­ве. Наи­бо­лее зна­чи­тель­ные тру­ды его – «Пись­ма о хри­сти­ан­ской жиз­ни», «Доб­ро­то­лю­бие» (пе­ре­вод), «Тол­ко­ва­ние апо­столь­ский по­сла­ний», «На­чер­та­ние хри­сти­ан­ско­го нра­во­уче­ния».

Свя­ти­тель мир­но по­чил 6 ян­ва­ря 1894 г., в празд­ник Кре­ще­ния Гос­под­ня. При об­ла­че­нии на ли­це его про­си­я­ла бла­жен­ная улыб­ка. По­гре­бен в Ка­зан­ском со­бо­ре Вы­шен­ской пу­сты­ни.

Ка­но­ни­зи­ро­ван в 1988 г. как по­движ­ник ве­ры и бла­го­че­стия, ока­зав­ший глу­бо­кое вли­я­ние на ду­хов­ное воз­рож­де­ние об­ще­ства сво­и­ми мно­го­чис­лен­ны­ми тво­ре­ни­я­ми, ко­то­рые мо­гут рас­смат­ри­вать­ся ча­да­ми Церк­ви как прак­ти­че­ское по­со­бие в де­ле хри­сти­ан­ско­го спа­се­ния.

Полное житие святителя Феофана Затворника

Дет­ство

Ве­ли­кий учи­тель Рус­ской Церк­ви свя­ти­тель Фе­о­фан За­твор­ник, в ми­ре Ге­ор­гий Ва­си­лье­вич Го­во­ров, ро­дил­ся 10 ян­ва­ря 1815 го­да в се­ле Чер­на­ва Елец­ко­го уез­да Ор­лов­ской гу­бер­нии.

Его отец, Ва­си­лий Ти­мо­фе­е­вич Го­во­ров, был свя­щен­ни­ком и от­ли­чал­ся ис­тин­ным бла­го­че­сти­ем. Как вы­да­ю­щий­ся сре­ди ду­хо­вен­ства, он был на­зна­чен на от­вет­ствен­ную долж­ность бла­го­чин­но­го и нес ее в те­че­ние 30 лет, за­слу­жив одоб­ре­ние на­чаль­ства, а так­же лю­бовь и ува­же­ние под­чи­нен­ных. Отец Ва­си­лий был че­ло­ве­ком пря­мо­го и от­кры­то­го ха­рак­те­ра, доб­ро­сер­деч­ный и го­сте­при­им­ный.

Мать, Та­тья­на Ива­нов­на, про­ис­хо­ди­ла из се­мьи свя­щен­ни­ка. Она бы­ла жен­щи­на глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ная и в выс­шей сте­пе­ни скром­ная. Име­ла ти­хий, крот­кий нрав. От­ли­чи­тель­ною чер­тою ее ха­рак­те­ра бы­ла мяг­кость и доб­ро­та серд­ца, осо­бен­но яр­ко вы­ра­жав­ши­е­ся в ее со­стра­да­тель­но­сти и все­гдаш­ней го­тов­но­сти прий­ти на по­мощь вся­ко­му нуж­да­ю­ще­му­ся. От нее Ге­ор­гий уна­сле­до­вал, по сви­де­тель­ству бли­жай­ших род­ствен­ни­ков, неж­ное, лю­бя­щее серд­це и неко­то­рые ха­рак­тер­ные чер­ты лич­но­сти: кро­тость, скром­ность и впе­чат­ли­тель­ность, а так­же чер­ты внеш­не­го об­ли­ка. Счаст­ли­вая по­ра дет­ства свя­ти­те­ля на­по­ми­на­ет по­доб­ный же пе­ри­од в жиз­ни все­лен­ских учи­те­лей – Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, Гри­го­рия Бо­го­сло­ва и Иоан­на Зла­то­уста, ко­гда древ­ние ма­те­ри-хри­сти­ан­ки в доб­ром се­мей­ном вос­пи­та­нии по­ла­га­ли на­ча­ло бу­ду­щей сла­вы сво­их де­тей.

От от­ца же свя­ти­тель Фе­о­фан уна­сле­до­вал силь­ный и глу­бо­кий ум. Отец-свя­щен­ник ча­сто брал с со­бою сы­на в храм Бо­жий, где он ста­но­вил­ся на кли­ро­се или при­слу­жи­вал в ал­та­ре. При этом раз­ви­вал­ся в от­ро­ке дух цер­ков­но­сти.

Так под муд­рым ру­ко­вод­ством от­ца и неж­ной, лю­бов­ной по­пе­чи­тель­но­стью ма­те­ри при бла­го­че­сти­вой на­стро­ен­но­сти все­го се­мей­ства про­те­ка­ли пер­вые го­ды дет­ства: у ро­ди­те­лей кро­ме Ге­ор­гия бы­ло еще три до­че­ри и три сы­на.

Уче­ба в учи­ли­ще и се­ми­на­рии

На­до ска­зать, что пер­во­на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние от­рок Ге­ор­гий по­лу­чил в ро­ди­тель­ском до­ме: на седь­мом го­ду его на­ча­ли учить гра­мо­те. Отец Ва­си­лий ру­ко­во­дил обу­че­ни­ем и про­слу­ши­вал за­дан­ные уро­ки, а учи­ла де­тей мать. «Еще в дет­стве Ге­ор­гий об­на­ру­жи­вал ум весь­ма свет­лый, пыт­ли­вый, до­ис­ки­ва­ю­щий­ся пер­во­при­чи­ны яв­ле­ний, быст­ро­ту со­об­ра­же­ния, жи­вую на­блю­да­тель­ность и дру­гие ка­че­ства, при­во­див­шие неред­ко в удив­ле­ние окру­жа­ю­щих. Еще бо­лее воз­вы­сил­ся, дис­ци­пли­ни­ро­вал­ся и укре­пил­ся ум его школь­ным об­ра­зо­ва­ни­ем», – пи­шет один из био­гра­фов свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на И.Н. Кор­сун­ский.

В 1823 го­ду Ге­ор­гий по­сту­пил в Ли­вен­ское ду­хов­ное учи­ли­ще. Отец Ва­си­лий устро­ил сы­на на квар­ти­ру к од­но­му из учи­те­лей это­го учи­ли­ща, Ива­ну Ва­си­лье­ви­чу Пе­ти­ну, ока­зав­ше­му бла­го­твор­ное вли­я­ние на маль­чи­ка, по­буж­дав­ше­му от­ро­ка ис­прав­но го­то­вить уро­ки и учив­ше­му его по­слу­ша­нию и бла­го­нра­вию. Нрав­ствен­ный и ду­хов­ный кли­мат в учи­ли­ще был са­мый бла­го­при­ят­ный. Спо­соб­ный, хо­ро­шо под­го­тов­лен­ный от­рок лег­ко про­шел курс ду­хов­но­го учи­ли­ща и через шесть лет (в 1829 го­ду) в чис­ле луч­ших уче­ни­ков был пе­ре­ве­ден в Ор­лов­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию.

Во гла­ве се­ми­на­рии сто­ял то­гда ар­хи­манд­рит Ис­и­дор (Ни­коль­ский), впо­след­ствии из­вест­ный иерарх Рус­ской Церк­ви – мит­ро­по­лит Санкт-Пе­тер­бург­ский и Нов­го­род­ский. Пре­по­да­ва­те­ля­ми бы­ли лю­ди ис­клю­чи­тель­но да­ро­ви­тые и усерд­ные. Так, учи­те­лем сло­вес­но­сти был иеро­мо­нах Пла­тон, впо­след­ствии мит­ро­по­лит Ки­ев­ский и Га­лиц­кий. Фило­соф­ские на­у­ки пре­по­да­вал про­фес­сор Остро­мыс­лен­ский. Ему был обя­зан Ге­ор­гий сво­им осо­бым ин­те­ре­сом к фило­со­фии и пси­хо­ло­гии. Это по­слу­жи­ло при­чи­ной то­го, что он остал­ся в фило­соф­ском клас­се на по­втор­ном кур­се.

В се­ми­на­рии Ге­ор­гий учил­ся так же успеш­но, как и в учи­ли­ще. Имен­но здесь юно­ша впер­вые на­чал со­зна­тель­но ра­бо­тать над со­бой. Уже в это вре­мя его ха­рак­тер­ной чер­той бы­ла лю­бовь к уеди­не­нию. В се­ми­нар­ских ве­до­мо­стях от­ме­ча­лось, что он от­ли­ча­ет­ся «склон­но­стью к уеди­не­нию; на­зи­да­те­лен в об­ра­ще­нии с то­ва­ри­ща­ми; по­да­ет со­бою при­мер тру­до­лю­бия и бла­го­нра­вия; кро­ток и мол­ча­лив».

В го­ды уче­бы в се­ми­на­рии у Ге­ор­гия по­яви­лось необы­чай­ное, все бо­лее воз­рас­та­ю­щее бла­го­го­ве­ние к свя­ти­те­лю Ти­хо­ну За­дон­ско­му. Вме­сте с род­ны­ми он со­вер­шил па­лом­ни­че­ство в За­дон­ский мо­на­стырь, где по­чи­ва­ли мо­щи свя­ти­те­ля, в то вре­мя еще не про­слав­лен­но­го.

Ге­ор­гий Го­во­ров от­лич­но окон­чил се­ми­на­рию и в глу­бине серд­ца меч­тал об ака­де­мии, но не на­де­ял­ся на по­доб­ное сча­стье и уже был за­нят мыс­лью о подыс­ка­нии под­хо­дя­ще­го сель­ско­го при­хо­да. Но неожи­дан­но в 1837 го­ду по­лу­ча­ет на­зна­че­ние в Ки­ев­скую ду­хов­ную ака­де­мию по лич­но­му рас­по­ря­же­нию прео­свя­щен­но­го епи­ско­па Ор­лов­ско­го Ни­ко­ди­ма, несмот­ря на то что рек­тор се­ми­на­рии ар­хи­манд­рит Со­фро­ний не имел в ви­ду Ге­ор­гия и был да­же про­тив, ибо це­нил в уче­ни­ках твер­дое за­учи­ва­ние учеб­ни­ка, чем Го­во­ров не от­ли­чал­ся.

Уче­ба в Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии

Ки­ев­ская ду­хов­ная ака­де­мия в те го­ды про­цве­та­ла. Это бы­ло бла­го­при­ят­ное вре­мя как по доб­ро­му нрав­ствен­но­му на­прав­ле­нию жиз­ни ака­де­мии, так и по оби­лию та­лан­тов в про­фес­сор­ской кор­по­ра­ции. Ки­ев­ский мит­ро­по­лит Фила­рет (Ам­фи­те­ат­ров), про­зван­ный за свя­тость жиз­ни Фила­ре­том Бла­го­че­сти­вым, уде­лял боль­шое вни­ма­ние ду­хов­но-ре­ли­ги­оз­ной жиз­ни сту­ден­тов. Рек­то­ром ака­де­мии был в то вре­мя ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий (Бо­ри­сов) – зна­ме­ни­тый цер­ков­ный про­по­вед­ник, чи­тав­ший лек­ции по эн­цик­ло­пе­дии бо­го­слов­ских на­ук. Он при­учал сту­ден­тов го­во­рить про­по­ве­ди экс­пром­том и сам увле­кал слу­ша­те­лей сво­и­ми вдох­но­вен­ны­ми им­про­ви­за­ци­я­ми. Каж­дая лек­ция его и про­по­ведь бы­ли со­бы­ти­ем, про­буж­дав­шим ра­бо­ту мыс­ли и под­ни­мав­шим ду­хов­ный на­строй в сту­ден­че­ской се­мье.

Ин­спек­то­ром Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии с 1838 го­да был ар­хи­манд­рит Ди­мит­рий (Му­ре­тов), чи­тав­ший лек­ции по дог­ма­ти­че­ско­му бо­го­сло­вию. О нем свт. Фе­о­фан со­хра­нил са­мые свет­лые вос­по­ми­на­ния: из всех совре­мен­ных ему иерар­хов его он счи­тал «са­мым да­ро­ви­тым по уму, ши­ро­ко­му об­ра­зо­ва­нию и луч­шим по жиз­ни». Из дру­гих пре­по­да­ва­те­лей осо­бен­но вы­де­лял­ся про­то­и­е­рей Иоанн Ми­хай­ло­вич Сквор­цов, учи­тель ме­та­фи­зи­ки и фило­со­фии. Свя­щен­ное пи­са­ние пре­по­да­вал в то вре­мя мо­ло­дой и да­ро­ви­тый ба­ка­лавр, впо­след­ствии член Санкт-Пе­тер­бург­ско­го ду­хов­но-цен­зур­но­го ко­ми­те­та ар­хи­манд­рит Фо­тий (Ши­рев­ский). Боль­шое вли­я­ние на юно­шей имел так­же про­фес­сор крас­но­ре­чия Яков Кузь­мич Ам­фи­те­ат­ров, у ко­то­ро­го сту­дент Го­во­ров учил­ся глу­бо­кой хри­сти­ан­ской убеж­ден­но­сти, про­сто­те сло­га и яс­но­сти мыс­ли.

По сви­де­тель­ству совре­мен­ни­ков, свя­ти­тель Фе­о­фан имен­но здесь, в Ки­ев­ской ака­де­мии, раз­вил в се­бе спо­соб­ность и лю­бовь к пи­са­тель­ству. Сво­и­ми пись­мен­ны­ми про­по­вед­ни­че­ски­ми тру­да­ми он снис­кал ува­же­ние не толь­ко у со­курс­ни­ков, но и у пре­по­да­ва­те­лей. «Ни­кто луч­ше его не пи­сал, – го­во­рил его со­курс­ник по ака­де­мии мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Ма­ка­рий (Бул­га­ков), – толь­ко по скром­но­сти сво­ей он не мог гром­ко чи­тать сво­е­го со­чи­не­ния».

Бла­го­дат­ное вли­я­ние ока­за­ла на Ге­ор­гия Ки­е­во-Пе­чер­ская Лав­ра, впе­чат­ле­ния от ко­то­рой бы­ли на­столь­ко глу­бо­ки и силь­ны, что свя­ти­тель до кон­ца сво­ей жиз­ни вспо­ми­нал о них с вос­тор­гом: «Ки­ев­ская Лав­ра – незем­ная оби­тель. Как прой­дешь брешь, бы­ва­ло, так и чу­ешь, что за­шел в дру­гой мир».

С раз­ре­ше­ния ака­де­ми­че­ско­го и выс­ше­го ду­хов­но­го на­чаль­ства 15 фев­ра­ля 1841 го­да он при­нял по­стриг с име­нем Фе­о­фан. Чин по­стри­же­ния со­вер­шен был рек­то­ром ака­де­мии ар­хи­манд­ри­том Иере­ми­ей. Вме­сте с дру­ги­ми но­во­по­стри­женны­ми он по­се­тил иерос­хи­мо­на­ха Пар­фе­ния, со­вет ко­то­ро­го вы­пол­нял в те­че­ние всей жиз­ни: «Вот вы, уче­ные мо­на­хи, на­брав­ши се­бе пра­вил, помни­те, что од­но нуж­нее все­го: мо­лить­ся и мо­лить­ся непре­стан­но умом в серд­це Бо­гу. Вот че­го до­би­вай­тесь». 6 ап­ре­ля 1841 го­да тем же Иере­ми­ею, но уже епи­ско­пом Чи­ги­рин­ским в боль­шом Успен­ском со­бо­ре Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры инок Фе­о­фан был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а 1 июля – во иеро­мо­на­ха. В 1841 го­ду иеро­мо­нах Фе­о­фан в чис­ле пер­вых за­кон­чил ака­де­мию со сте­пе­нью ма­ги­стра.

На учеб­но-вос­пи­та­тель­ском по­при­ще (1841–1855)

27 ав­гу­ста 1841 го­да иеро­мо­нах Фе­о­фан был на­зна­чен рек­то­ром Ки­е­во-Со­фи­ев­ско­го ду­хов­но­го учи­ли­ща. Ему бы­ло по­ру­че­но пре­по­да­ва­ние ла­тин­ско­го язы­ка в выс­шем от­де­ле­нии это­го учи­ли­ща. Он был за­ме­ча­тель­ным пе­да­го­гом и до­би­вал­ся ве­ли­ко­леп­ных ре­зуль­та­тов. До­сти­га­лось это пу­тем уме­ло­го со­че­та­ния учеб­но­го про­цес­са с нрав­ствен­ным и ре­ли­ги­оз­ным вос­пи­та­ни­ем: «Са­мое дей­стви­тель­ное сред­ство к вос­пи­та­нию ис­тин­но­го вку­са в серд­це есть цер­ков­ность, в ко­то­рой неис­ход­но долж­ны быть со­дер­жи­мы вос­пи­ты­ва­е­мые де­ти. Со­чув­ствие ко все­му свя­щен­но­му, сла­дость пре­бы­ва­ния сре­ди его, ра­ди ти­ши­ны и теп­ло­ты не мо­гут луч­ше на­пе­чат­леть­ся в серд­це. Цер­ковь, ду­хов­ное пе­ние, ико­ны – пер­вые изящ­ней­шие пред­ме­ты по со­дер­жа­нию и по си­ле», – та­ков взгляд са­мо­го свя­ти­те­ля на вос­пи­та­ние де­тей. Бла­го­че­стие, вы­со­кую нрав­ствен­ность, хо­ро­шее по­ве­де­ние он це­нил не ни­же, чем об­ра­зо­ва­ние, ес­ли не вы­ше. В ос­но­ву сво­ей вос­пи­та­тель­ской де­я­тель­но­сти он ста­вил хри­сти­ан­скую лю­бовь: «По­лю­би­те де­тей, и они вас по­лю­бят». За рев­ност­ное ис­пол­не­ние сво­их обя­зан­но­стей мо­ло­дой рек­тор удо­сто­ил­ся бла­го­сло­ве­ния Свя­тей­ше­го Си­но­да.

Недол­го тру­дил­ся отец Фе­о­фан в Ки­ев­ском ду­хов­ном учи­ли­ще. В кон­це 1842 го­да он был пе­ре­ме­щен в Нов­го­род­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию на долж­ность ин­спек­то­ра и пре­по­да­ва­те­ля пси­хо­ло­гии и ло­ги­ки. Де­я­тель­ность его в ка­че­стве ин­спек­то­ра бы­ла очень пло­до­твор­на. Чтобы предо­хра­нить вос­пи­тан­ни­ков от празд­но­сти, он рас­по­ла­гал их к физи­че­ско­му тру­ду: к сто­ляр­но­му и пе­ре­плет­но­му ре­ме­с­лу, к за­ня­ти­ям жи­во­пи­сью. В лет­нее вре­мя пред­при­ни­ма­лись за­го­род­ные про­гул­ки с це­лью от­дох­но­ве­ния от уто­ми­тель­ных ум­ствен­ных за­ня­тий. За три го­да пре­бы­ва­ния в Нов­го­ро­де он успел про­явить се­бя как та­лант­ли­вый вос­пи­та­тель и пре­крас­ный пре­по­да­ва­тель хри­сти­ан­ской на­у­ки о ду­ше че­ло­ве­че­ской.

Выс­шее ду­хов­ное на­чаль­ство вы­со­ко це­ни­ло нрав­ствен­ные ка­че­ства и ум­ствен­ные да­ро­ва­ния иеро­мо­на­ха Фе­о­фа­на, и по­то­му в кон­це 1844 го­да он был пе­ре­ве­ден в Санкт-Пе­тер­бург­скую ду­хов­ную ака­де­мию на долж­ность ба­ка­лав­ра по ка­фед­ре нрав­ствен­но­го и пас­тыр­ско­го бо­го­сло­вия. К пре­по­да­ва­е­мым пред­ме­там иеро­мо­нах Фе­о­фан от­но­сил­ся с боль­шим вни­ма­ни­ем и в под­го­тов­ке к лек­ци­ям про­яв­лял вы­со­кую тре­бо­ва­тель­ность к се­бе. Глав­ны­ми ис­точ­ни­ка­ми его лек­ций бы­ли Свя­щен­ное Пи­са­ние, тво­ре­ния свя­тых от­цов, жи­тия свя­тых и пси­хо­ло­гия. Од­на­ко он не по­ла­гал­ся на свои си­лы и по­ка­зал свои лек­ции зна­то­ку ас­ке­ти­че­ских тво­ре­ний, бу­ду­ще­му свя­ти­те­лю Иг­на­тию (Брян­ча­ни­но­ву), ко­то­рый про­чел их и одоб­рил.

В 1845 го­ду отец Фе­о­фан был на­зна­чен по­мощ­ни­ком ин­спек­то­ра ака­де­мии, а за­тем стал чле­ном ко­ми­те­та для рас­смот­ре­ния кон­спек­тов на­ук се­ми­нар­ско­го об­ра­зо­ва­ния. В то же вре­мя иеро­мо­нах Фе­о­фан ис­пол­нял обя­зан­но­сти ин­спек­то­ра ака­де­мии. За рев­ност­ное ис­пол­не­ние этих обя­зан­но­стей он был во вто­рой раз удо­сто­ен бла­го­сло­ве­ния Свя­тей­ше­го Си­но­да, а в мае 1846 го­да – зва­ния со­бор­но­го иеро­мо­на­ха Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры. Он глу­бо­ко был пре­дан де­лу доб­ро­го хри­сти­ан­ско­го вос­пи­та­ния, од­на­ко его влек­ло дру­гое – мо­на­ше­ская уеди­нен­ная жизнь: «…уче­ною долж­но­стью на­чи­наю тя­го­тить­ся до нестер­пи­мо­сти. По­шел бы в цер­ковь да там и си­дел».

Ско­ро пред­ста­вил­ся слу­чай к удо­вле­тво­ре­нию ду­хов­ной по­треб­но­сти от­ца Фе­о­фа­на. В ав­гу­сте 1847 го­да по его соб­ствен­но­му же­ла­нию он был на­зна­чен чле­ном со­зда­ва­е­мой Рус­ской Ду­хов­ной мис­сии в Иеру­са­ли­ме. Вер­нув­шись из Иеру­са­ли­ма в 1854 го­ду в Санкт-Пе­тер­бург, он за свои тру­ды был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та с при­сво­е­ни­ем ему ти­ту­ла на­сто­я­те­ля тре­тье­класс­но­го мо­на­сты­ря, а 12 ап­ре­ля 1855 го­да он был на­зна­чен пре­по­да­вать ка­но­ни­че­ское пра­во в Санкт-Пе­тер­бург­ской ака­де­мии. Кро­ме это­го, он за­ни­мал­ся про­по­вед­ни­че­ством.

В сен­тяб­ре 1855 го­да ар­хи­манд­рит Фе­о­фан по­лу­чил но­вое на­зна­че­ние – на долж­ность рек­то­ра и про­фес­со­ра Оло­нец­кой ду­хов­ной се­ми­на­рии. По по­ру­че­нию на­чаль­ства он дол­жен был за­ни­мать­ся ор­га­ни­за­ци­ей стро­и­тель­ства зда­ния для се­ми­на­рии. Отец Фе­о­фан при­был к на­зна­че­нию в тот мо­мент, ко­гда Оло­нец­кий ар­хи­епи­скоп Ар­ка­дий был вы­зван в Санкт-Пе­тер­бург для при­сут­ствия в Свя­тей­шем Си­но­де. Из-за его от­сут­ствия на от­ца ар­хи­манд­ри­та бы­ли воз­ло­же­ны и епар­хи­аль­ные мно­гие де­ла. В ок­тяб­ре 1855 го­да он опре­де­лен чле­ном Оло­нец­кой ду­хов­ной кон­си­сто­рии. Он и здесь на­шел сфе­ры де­я­тель­но­сти, имев­шие близ­кое от­но­ше­ние к его вы­со­кой ду­хов­ной на­стро­ен­но­сти и ко бла­гу на­се­ле­ния, – это, в первую оче­редь, про­по­ве­до­ва­ние сло­ва Бо­жия и вы­ра­бот­ка мер борь­бы с рас­ко­лом. Од­на­ко глав­ной за­бо­той, от­ве­ча­ю­щей вы­со­ким стрем­ле­ни­ям ду­ши от­ца Фе­о­фа­на, бы­ло все же вос­пи­та­ние уча­щих­ся.

Свя­тая зем­ля. Кон­стан­ти­но­поль

В 1856–1857 гг. отец Фе­о­фан сно­ва по­слан на Во­сток в долж­но­сти на­сто­я­те­ля По­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле. По воз­вра­ще­нии от­ту­да ему от­кры­лось но­вое по­при­ще для слу­же­ния Свя­той Церк­ви: в мае 1857 го­да ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да он был на­зна­чен на долж­ность рек­то­ра Санкт-Пе­тер­бург­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Осо­бое вни­ма­ние он об­ра­щал на вос­пи­та­тель­ную ра­бо­ту во вве­рен­ной ему ака­де­мии: он был ру­ко­во­ди­те­лем и от­цом сту­ден­тов и об­ра­щал­ся с ни­ми, как отец со сво­и­ми детьми. Пи­том­цы ака­де­мии до­ве­ря­ли сво­е­му рек­то­ру и сво­бод­но об­ра­ща­лись к нему со все­ми сво­и­ми нуж­да­ми и недо­уме­ни­я­ми. Ар­хи­манд­рит Фе­о­фан уси­лен­но за­ни­мал­ся так­же ре­дак­тор­ской и бо­го­слов­ско-по­пуля­ри­за­тор­ской ра­бо­той. Ему при­хо­ди­лось при­ни­мать мно­го вид­ных уче­ных и знат­ных по­се­ти­те­лей. В день празд­но­ва­ния 50-ле­тия ака­де­мии ее рек­тор был на­граж­ден зна­ком ор­де­на Свя­то­го Вла­ди­ми­ра III сте­пе­ни за от­лич­но-рев­ност­ную и по­лез­ную служ­бу. Недол­го по­сле это­го от­цу Фе­о­фа­ну при­шлось быть рек­то­ром. Все­бла­го­му Про­мыс­лу Бо­жию угод­но бы­ло воз­ве­сти его в сан епи­ско­па.

Но преж­де хо­те­лось бы осве­тить его слу­же­ние церк­ви с еще од­ной сто­ро­ны – с пас­тыр­ской и уче­ной де­я­тель­но­стью за гра­ни­цей. Сам отец Фе­о­фан срав­ни­ва­ет свою стран­ни­че­скую жизнь, пол­ную раз­но­об­раз­ной де­я­тель­но­сти, с ша­ром, без трес­ка и шу­ма ка­тя­щим­ся ту­да и сю­да по на­прав­ле­нию со­об­ща­е­мых ему уда­ров. В этих сло­вах его вы­ра­жа­ет­ся по­кор­ность во­ле Бо­жи­ей.

Итак, в ав­гу­сте 1847 го­да иеро­мо­нах Фе­о­фан был на­зна­чен чле­ном со­зда­ва­е­мой Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии в Иеру­са­ли­ме, во гла­ве ко­то­рой сто­ял ар­хи­манд­рит Пор­фи­рий (Успен­ский) – пре­крас­ный зна­ток Во­сто­ка, из­вест­ный цер­ков­ный ар­хео­лог, че­ло­век за­ме­ча­тель­но­го ума и несо­кру­ши­мой энер­гии. 14 ок­тяб­ря 1847 го­да мис­сия от­пра­ви­лась из Пе­тер­бур­га в Па­ле­сти­ну через Ки­ев, Одес­су и Кон­стан­ти­но­поль и 17 фев­ра­ля 1848 го­да бы­ла ра­душ­но при­ня­та в Иеру­са­ли­ме бла­жен­ней­шим пат­ри­ар­хом Ки­рил­лом.

Цель мис­сии опре­де­ля­лась сле­ду­ю­щим кру­гом обя­зан­но­стей:

иметь в Иеру­са­ли­ме пред­ста­ви­те­лей Рус­ской Церк­ви и об­ра­зец на­ше­го бла­го­леп­но­го слу­же­ния, пре­об­ра­зо­вать ма­ло-по­ма­лу са­мо гре­че­ское ду­хо­вен­ство, ибо оно пе­ре­жи­ва­ло упа­док нрав­ствен­но­сти, воз­вы­сить оное в соб­ствен­ных его гла­зах и паст­вы, при­влечь к пра­во­сла­вию ко­леб­лю­щих­ся и от­сту­пив­ших от пра­во­сла­вия вслед­ствие недо­ве­рия к гре­че­ско­му ду­хо­вен­ству и вли­я­ния со сто­ро­ны раз­ных ве­ро­ис­по­ве­да­ний.

Кро­ме то­го, мно­же­ство бо­го­моль­цев и па­лом­ни­ков из Рос­сии тре­бо­ва­ли удо­вле­тво­ре­ния тех или иных ре­ли­ги­оз­ных нужд.

Чле­ны Мис­сии име­ли по­сто­ян­ное ме­сто­жи­тель­ство в Иеру­са­ли­ме и, зна­ко­мясь с хри­сти­ан­ским Во­сто­ком, по­се­ти­ли мно­гие свя­тые ме­ста Па­ле­сти­ны, Егип­та и Си­рии. Отец Фе­о­фан тру­дил­ся осо­бен­но усерд­но, неукос­ни­тель­но вы­пол­няя все, что от него тре­бо­ва­ли.

Вме­сте с тем он успе­вал мно­гое сде­лать и для са­мо­об­ра­зо­ва­ния: вы­учил­ся ико­но­пи­си, пре­крас­но изу­чил гре­че­ский язык, ос­но­ва­тель­но – фран­цуз­ский, за­ни­мал­ся ев­рей­ским и араб­ским язы­ка­ми, озна­ко­мил­ся с па­мят­ни­ка­ми ас­ке­ти­че­ской пись­мен­но­сти про­шлых ве­ков, изу­чал биб­лио­те­ки, отыс­кал ста­рин­ные ру­ко­пи­си в древ­ней­шем мо­на­сты­ре Сав­вы Освя­щен­но­го. В Иеру­са­ли­ме отец Фе­о­фан дос­ко­наль­но озна­ко­мил­ся с лю­те­ран­ством, ка­то­ли­че­ством, ар­мя­но-гри­го­ри­ан­ством и дру­ги­ми ве­ро­ис­по­ве­да­ни­я­ми, на де­ле узнал, в чем за­клю­ча­ет­ся как си­ла их про­па­ган­ды, так и сла­бость. В бе­се­дах с ино­слав­ны­ми чле­ны мис­сии рас­кры­ва­ли ис­тин­ность пра­во­сла­вия, но наи­луч­ший, на­гляд­ный при­мер пре­вос­ход­ства сво­е­го ве­ро­ис­по­ве­да­ния они яв­ля­ли сво­ей вы­со­ко­нрав­ствен­ной бла­го­че­сти­вой жиз­нью.

В 1853 го­ду на­ча­лась Крым­ская вой­на, и Рус­ская Ду­хов­ная Мис­сия 3 мая 1854 го­да бы­ла ото­зва­на. Воз­вра­щать­ся на ро­ди­ну при­шлось через Ев­ро­пу. По пу­ти в Рос­сию иеро­мо­нах Фе­о­фан по­бы­вал во мно­гих ев­ро­пей­ских го­ро­дах, и вез­де он осмат­ри­вал хра­мы, биб­лио­те­ки, му­зеи и дру­гие до­сто­при­ме­ча­тель­но­сти. На­при­мер, в Ита­лии, стране клас­си­че­ско­го ис­кус­ства, отец Фе­о­фан как боль­шой лю­би­тель и зна­ток жи­во­пи­си ин­те­ре­со­вал­ся про­из­ве­де­ни­я­ми жи­во­пи­си. В Гер­ма­нии по­дроб­но по­зна­ко­мил­ся с по­ста­нов­кой пре­по­да­ва­ния в учеб­ных за­ве­де­ни­ях раз­лич­ных на­ук, осо­бен­но бо­го­сло­вия. За уче­ные тру­ды и рве­ние к ис­пол­не­нию воз­ло­жен­ных на него обя­зан­но­стей иеро­мо­нах Фе­о­фан все­ми­ло­сти­вей­ше был по­жа­ло­ван 5 мая 1851 го­да ка­би­нет­ным зо­ло­тым на­перс­ным кре­стом.

Опре­де­ле­ние Свя­тей­ше­го Си­но­да от 21 мая 1856 го­да ар­хи­манд­ри­та Фе­о­фа­на на важ­ный и от­вет­ствен­ный пост на­сто­я­те­ля По­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле обу­слов­ли­ва­лось тем об­сто­я­тель­ством, что он был хо­ро­шо зна­ком с пра­во­слав­ным Во­сто­ком и был вполне под­го­тов­лен к этой долж­но­сти.

Кон­стан­ти­но­поль­ская Цер­ковь в то вре­мя пе­ре­жи­ва­ла слож­ный пе­ри­од в свя­зи с кон­флик­том меж­ду гре­ка­ми и бол­га­ра­ми. Бол­га­ры от­ста­и­ва­ли свою ре­ли­ги­оз­ную са­мо­сто­я­тель­ность и тре­бо­ва­ли бо­го­слу­же­ния на род­ном язы­ке и пас­ты­рей из сво­е­го на­ро­да. Кон­стан­ти­но­поль­ская пат­ри­ар­хия ка­те­го­ри­че­ски не со­гла­ша­лась на ка­кие-ли­бо уступ­ки. Бол­гар в за­кон­ных тре­бо­ва­ни­ях под­дер­жи­ва­ло ту­рец­кое пра­ви­тель­ство, пред­ста­ви­те­ли за­пад­ных дер­жав и ар­хи­манд­рит Фе­о­фан, снис­кав­ший сво­ей сим­па­ти­ей и ис­крен­ним же­ла­ни­ем по­мочь это­му на­ро­ду боль­шую его лю­бовь к се­бе. Впро­чем, отец Фе­о­фан со все­ми жил в ми­ре: и с бол­га­ра­ми, и с гре­ка­ми, и с чле­на­ми по­соль­ства, и со все­ми со­слу­жив­ца­ми.

Ар­хи­манд­рит Фе­о­фан ис­пол­нил воз­ло­жен­ную на него мис­сию и в мар­те 1857 го­да пред­ста­вил ар­хи­епи­ско­пу Ин­но­кен­тию по­дроб­ный от­чет, об­сто­я­тель­но осве­ща­ю­щий по­ло­же­ние гре­ко-бол­гар­ской рас­при, а так­же рас­кры­ва­ю­щий со­сто­я­ние Во­сточ­ной Пра­во­слав­ной Церк­ви во­об­ще, глав­ным об­ра­зом, Кон­стан­ти­но­поль­ско­го пат­ри­ар­ха­та. Этот от­чет имел боль­шое зна­че­ние впо­след­ствии при об­суж­де­нии гре­ко-бол­гар­ской рас­при Свя­тей­шим Си­но­дом Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

На­хо­дясь за гра­ни­цей, ар­хи­манд­рит Фе­о­фан еще бо­лее усо­вер­шен­ство­вал свое зна­ние гре­че­ско­го язы­ка, что бле­стя­ще про­яви­лось в его пе­ре­вод­че­ской де­я­тель­но­сти. Он со­брал здесь мно­го жем­чу­жин свя­то­оте­че­ской муд­ро­сти в об­ла­сти ас­ке­ти­че­ской пись­мен­но­сти.

17 ап­ре­ля 1857 го­да ар­хи­манд­рит Фе­о­фан был на­граж­ден ор­де­ном Свя­той Ан­ны II сте­пе­ни.

Ар­хи­пас­тыр­ские тру­ды свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на За­твор­ни­ка в Там­бов­ской епар­хии

29 мая 1859 го­да со­сто­я­лось на­ре­че­ние ар­хи­манд­ри­та Фе­о­фа­на во епи­ско­па Там­бов­ско­го и Шац­ко­го. Епи­скоп­ская хи­ро­то­ния бы­ла со­вер­ше­на 1 июня, а 5 июля свя­ти­тель Фе­о­фан всту­пил в управ­ле­ние епар­хи­ей. «Мы уже не чу­жие друг дру­гу, – про­из­нес он, при­вет­ствуя свою паст­ву. – В час на­ре­че­ния, еще не ве­дая вас, я уже всту­пил в об­ще­ние с ва­ми, дав обет Бо­гу и Свя­той Церк­ви вам при­над­ле­жать за­бо­тою, тру­да­ми и да­же сво­ей жиз­нью. Рав­ным об­ра­зом и вы долж­ны опре­де­лить се­бя на вни­ма­ние и, в нуж­ном слу­чае, на по­слу­ша­ние мо­е­му немощ­но­му сло­ву и де­лу по ве­ре и люб­ви. С сей ми­ну­ты у нас доб­ро и зло об­щи».

Мно­го за­бот, тру­дов, раз­но­го ро­да пре­пят­ствий, да­же огор­че­ний ожи­да­ло прео­свя­щен­но­го Фе­о­фа­на на Там­бов­ской ка­фед­ре. Епар­хия бы­ла од­ной из са­мых об­шир­ных и мно­го­люд­ных. Слу­же­ние свя­ти­те­ля про­дол­жа­лось толь­ко че­ты­ре го­да, но за это вре­мя он необык­но­вен­ною кро­то­стью сво­е­го ха­рак­те­ра, ред­кой де­ли­кат­но­стью и участ­ли­вей­шим вни­ма­ни­ем к нуж­дам па­со­мых успел срод­нить­ся со сво­ей паст­вой и при­об­ре­сти все­об­щую са­мую ис­крен­нюю лю­бовь.

Вла­ды­ка Фе­о­фан про­явил се­бя рев­ност­ным слу­жи­те­лем во всех сфе­рах цер­ков­ной жиз­ни. Его вни­ма­ние бы­ло со­сре­до­то­че­но пре­иму­ще­ствен­но не на де­лах внеш­не­го управ­ле­ния, а на ду­ше­по­пе­чи­тель­ном слу­же­нии. Это был ис­тин­ный ар­хи­ерей Бо­жий, ис­тин­ный еван­гель­ский пас­тырь, спо­соб­ный по­ло­жить ду­шу свою за ов­цы своя.

В де­ле ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го про­све­ще­ния огром­ное зна­че­ние при­над­ле­жит цер­ков­но­му про­по­ве­до­ва­нию сло­ва Бо­жия, и по­то­му свя­ти­тель Фе­о­фан по­чти каж­дое бо­го­слу­же­ние со­про­вож­да­ет про­по­ве­дью. Его про­по­ве­ди пред­став­ля­ют со­бой не про­дукт су­хой ум­ствен­ной ра­бо­ты, а жи­вое и непо­сред­ствен­ное из­ли­я­ние чув­ству­ю­ще­го серд­ца. Свя­ти­тель умел так овла­деть вни­ма­ни­ем слу­ша­те­лей, что в хра­ме во­дво­ря­лась со­вер­шен­ная ти­ши­на, вслед­ствие че­го сла­бый го­лос его слы­шен был в са­мых от­да­лен­ных уг­лах хра­ма.

Ос­нов­ную за­да­чу про­по­вед­ни­че­ских тру­дов сам вла­ды­ка яс­но и опре­де­лен­но вы­ра­зил сле­ду­ю­щим об­ра­зом: «Луч­шее упо­треб­ле­ние да­ра пи­сать и го­во­рить есть об­ра­ще­ние на вра­зум­ле­ние и про­буж­де­ние греш­ни­ков от усып­ле­ния, и та­кою долж­на быть вся­кая цер­ков­ная про­по­ведь и вся­кая бе­се­да».

За­бо­тил­ся свя­ти­тель Фе­о­фан и о по­вы­ше­нии об­ра­зо­ва­ния са­мо­го ду­хо­вен­ства. По его хо­да­тай­ству пе­ред Свя­тей­шим Си­но­дом с 1 июля 1861 го­да при Там­бов­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии ста­ли вы­хо­дить «Там­бов­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти». В каж­дом но­ме­ре он по­ме­щал не ме­нее двух про­по­ве­дей. Од­на про­по­ведь бы­ла свя­то­оте­че­ская, а дру­гая – про­из­не­сен­ная им са­мим или кем-ли­бо из там­бов­ских пас­ты­рей.

Пред­ме­том его при­сталь­но­го вни­ма­ния и за­бот бы­ли ду­хов­но-учеб­ные за­ве­де­ния епар­хии: неред­ко вла­ды­ка по­се­щал Там­бов­скую се­ми­на­рию и при­сут­ство­вал на эк­за­ме­нах. За­бо­тил­ся он и о внеш­нем бла­го­устрой­стве ду­хов­но-учеб­ных за­ве­де­ний. Свя­ти­тель мно­го по­тру­дил­ся, дабы от­крыть учи­ли­ще для де­виц из ду­хов­но­го со­сло­вия, од­на­ко са­мо от­кры­тие со­сто­я­лось по­сле пе­ре­во­да вла­ды­ки во Вла­ди­мир.

Свя­ти­тель изыс­ки­вал раз­лич­ные спо­со­бы об­ра­зо­ва­ния про­сто­го на­ро­да. При нем ста­ли дей­ство­вать цер­ков­но­-при­ход­ские шко­лы, в по­мощь им – част­ные шко­лы гра­мот­но­сти, а так­же вос­крес­ные – в го­ро­дах и боль­ших се­лах. Нема­ло бы­ло за­бот и о бла­го­устрой­стве мо­на­сты­рей; осо­бен­но мно­го при­шлось хло­по­тать от­но­си­тель­но Ди­ве­ев­ско­го жен­ско­го мо­на­сты­ря, где в то вре­мя про­изо­шли боль­шие бес­по­ряд­ки. В од­ну из по­ез­док с це­лью обо­зре­ния хра­мов и мо­на­сты­рей сво­ей епар­хии свя­ти­тель Фе­о­фан по­се­тил Вы­шен­скую пу­стынь, ко­то­рая нра­ви­лась ему стро­гим ино­че­ским уста­вом и кра­си­вым ме­сто­рас­по­ло­же­ни­ем.

Чи­ста и воз­вы­шен­на бы­ла част­ная, до­маш­няя жизнь свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на За­твор­ни­ка. Он вел очень про­стой об­раз жиз­ни. Мно­го мо­лил­ся, но на­хо­дил вре­мя и для на­уч­но-ли­те­ра­тур­ной ра­бо­ты. Ред­кие ми­ну­ты до­су­га на­пол­ня­лись ру­ко­де­ли­ем – сто­ляр­ной и то­кар­ной ра­бо­той по де­ре­ву, и толь­ко на ко­рот­кое вре­мя вла­ды­ка вы­хо­дил на про­гул­ку в сад. Вла­ды­ка го­ря­чо лю­бил при­ро­ду, вос­хи­щал­ся ее кра­со­той, во всем ви­дел сле­ды пре­муд­ро­сти Твор­ца. В яс­ную по­го­ду по ве­че­рам на­блю­дал за небес­ны­ми све­ти­лами в те­ле­скоп, и то­гда обыч­но слы­ша­лось из уст аст­ро­но­ма, уми­лен­но­го со­зер­ца­ни­ем необъ­ят­но­го ми­ра: «Небе­са по­ве­да­ют сла­ву Бо­жию».

Ни­кто ни­ко­гда не слы­хал от свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на гроз­но­го сло­ва на­чаль­ни­ка. «Вот про­грам­ма на­чаль­ству­ю­щих всех ро­дов, – со­ве­то­вал вла­ды­ка, – рас­тво­ряй стро­гость кро­то­стью, ста­рай­ся лю­бо­вью за­слу­жить лю­бовь и бой­ся быть стра­ши­ли­щем для дру­гих. Ис­тин­ная доб­ро­та не чуж­да­ет­ся, где долж­но, стро­го­го сло­ва, но оно в устах его ни­ко­гда не име­ет го­ре­чи об­ли­че­ния и уко­ра». До­ве­рие его к лю­дям, в част­но­сти к под­чи­нен­ным, бы­ло без­гра­нич­но. По сво­ей нрав­ствен­ной де­ли­кат­но­сти и бла­го­род­ству ду­ши он бо­ял­ся оскор­бить че­ло­ве­ка да­же на­ме­ком на по­до­зре­ние или недо­ве­рие.

Ле­том 1860 го­да Там­бов­скую гу­бер­нию по­стиг­ла страш­ная за­су­ха, а осе­нью на­ча­лись по­жа­ры в са­мом Там­бо­ве, в уезд­ных го­ро­дах и се­ле­ни­ях. В эти труд­ные для епар­хии вре­ме­на прео­свя­щен­ный Фе­о­фан явил­ся ис­тин­ным Ан­ге­лом-уте­ши­те­лем сво­ей паст­вы и ве­щим ис­тол­ко­ва­те­лем во­ли Бо­жи­ей, про­явив­шей­ся в на­род­ных бед­стви­ях. На­став­ле­ния его по внут­рен­ней си­ле мыс­ли, сер­деч­но­сти и оду­шев­лен­но­сти на­по­ми­на­ют зна­ме­ни­тые сло­ва свя­то­го Иоан­на Зла­то­уста в по­доб­ных слу­ча­ях.

При бли­жай­шем уча­стии епи­ско­па Фе­о­фа­на бы­ло со­вер­ше­но от­кры­тие мо­щей свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го. Про­изо­шло это 13 ав­гу­ста 1861 го­да. «Невоз­мож­но опи­сать ра­до­сти прео­свя­щен­но­го Фе­о­фа­на по это­му слу­чаю!» – пи­шет на­хо­див­ший­ся то­гда в За­дон­ске его пле­мян­ник А.Г. Го­во­ров.

Недол­го там­бов­ской пастве при­шлось быть под управ­ле­ни­ем свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на: 22 июля 1863 го­да он был пе­ре­ме­щен на древ­нюю, бо­лее об­шир­ную Вла­ди­мир­скую ка­фед­ру. В про­щаль­ном сло­ве к пастве епи­скоп Фе­о­фан про­из­нес: «…Все­пра­вя­щая дес­ни­ца Бо­жия, свед­ши нас вме­сте, так со­че­та­ла ду­ши, что мож­но бы и не же­лать раз­лу­че­ния. Но как То­му же Гос­по­ду угод­но бы­ло так по­ло­жить на серд­це тем, в ру­ках ко­их сии жре­бии пе­ре­мен, то на­доб­но бла­го­душ­но по­ко­рить­ся опре­де­ле­ни­ям Бо­жи­им…».

На Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре

В кон­це ав­гу­ста 1863 го­да епи­скоп Фе­о­фан при­был в бо­го­спа­са­е­мый град Вла­ди­мир. Слу­же­ние его на но­вом ме­сте бы­ло еще раз­но­об­раз­нее и пло­до­твор­нее, чем на Там­бов­ской ка­фед­ре. За три го­да слу­же­ния здесь он про­из­нес 138 про­по­ве­дей. «На­род тут боль­но хо­рош… ди­вят­ся. С са­мо­го при­ез­да до­се­ле еще ни од­ной служ­бы не бы­ло без про­по­ве­ди… и слу­ша­ют».

Вла­ди­мир­ская епар­хия весь­ма нуж­да­лась в пра­во­слав­ном мис­си­о­нер­стве, так как гу­бер­ния бы­ла ко­лы­бе­лью рас­ко­ла: скры­ва­ясь из Моск­вы от пре­сле­до­ва­ний пра­ви­тель­ства, рас­коль­ни­ки на­хо­ди­ли здесь при­ста­ни­ще и нема­ло по­сле­до­ва­те­лей. Свя­ти­тель Фе­о­фан пред­при­ни­мал пу­те­ше­ствия в рас­коль­ни­чьи цен­тры епар­хии, где про­из­но­сил по­уче­ния и в са­мой про­стой и до­ступ­ной фор­ме рас­кры­вал несо­сто­я­тель­ность рас­ко­ла как с ис­то­ри­че­ской точ­ки зре­ния, так и по су­ще­ству.

За усерд­ную и пло­до­твор­ную ар­хи­пас­тыр­скую де­я­тель­ность на Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре во бла­го Свя­той Церк­ви 19 ап­ре­ля 1864 го­да епи­скоп Фе­о­фан был на­граж­ден ор­де­ном Ан­ны I сте­пе­ни.

Но свя­ти­тель Фе­о­фан же­лал уеди­не­ния, по­коя и ти­ши­ны для то­го, чтобы за­нять­ся тру­да­ми ду­хов­но­го пи­са­тель­ства и тем по­слу­жить Свя­той Церк­ви и спа­се­нию ближ­них. Это­му пре­пят­ство­ва­ла об­шир­ная прак­ти­че­ская де­я­тель­ность. Как епар­хи­аль­ный ар­хи­ерей он обя­зан был за­ни­мать­ся и та­ки­ми де­ла­ми, ко­то­рые не срод­ни бы­ли его ха­рак­те­ру и ча­сто на­ру­ша­ли его вы­со­кое на­стро­е­ние, до­став­ля­ли скорбь его люб­ве­обиль­но­му серд­цу. Свое внут­рен­нее со­сто­я­ние он вы­ра­зил в од­ном из пи­сем: «В де­лах ни­ка­кой труд­но­сти не ви­жу, толь­ко ду­ша к ним не ле­жит». По­со­ве­то­вав­шись со сво­им ду­хов­ным ру­ко­во­ди­те­лем, мит­ро­по­ли­том Ис­и­до­ром, епи­скоп Фе­о­фан по­дал про­ше­ние в Свя­тей­ший Си­нод об уволь­не­нии его на по­кой с пра­вом пре­бы­ва­ния в Вы­шен­ской пу­сты­ни. 17 июля 1866 го­да свя­ти­тель Фе­о­фан по­сле дол­гих ко­ле­ба­ний со сто­ро­ны выс­ше­го на­чаль­ства был осво­бож­ден от управ­ле­ния Вла­ди­мир­ской епар­хи­ей с на­зна­че­ни­ем на долж­ность на­сто­я­те­ля Вы­шен­ской пу­сты­ни. Во вре­мя про­ща­ния ар­хи­пас­ты­ря со сво­ей паст­вой яс­но об­на­ру­жи­лось, ка­кой ве­ли­кой лю­бо­вью поль­зо­вал­ся свя­ти­тель Фе­о­фан в сво­ей епар­хии. По сви­де­тель­ству оче­вид­ца, мно­гие из пред­сто­я­щих в хра­ме об­ли­ва­лись сле­за­ми, ибо со­зна­ва­ли, что уже ни­ко­гда не уви­дят до­ро­го­го им пас­ты­ря.

Вы­шен­ский за­твор­ник

28 июля по­сле мо­леб­на епи­скоп Фе­о­фан от­пра­вил­ся пря­мо на Вы­шу. Сна­ча­ла он по­се­лил­ся в на­сто­я­тель­ских по­ко­ях. Поз­же, к 1867 го­ду, вла­ды­ка пе­ре­се­лил­ся в де­ре­вян­ный фли­гель, спе­ци­аль­но для его про­жи­ва­ния над­стро­ен­ный над ка­мен­ным просфор­ным кор­пу­сом ар­хи­манд­ри­том Ар­ка­ди­ем.

Су­ет­ная долж­ность на­сто­я­те­ля на­ру­ша­ла внут­рен­ний по­кой епи­ско­па Фе­о­фа­на. Вско­ре, 14 сен­тяб­ря 1866 го­да, свя­ти­тель Фе­о­фан по­слал в Свя­тей­ший Си­нод про­ше­ние об уволь­не­нии его от управ­ле­ния Вы­шен­ской оби­те­лью и на­зна­че­нии ему пен­сии. Свя­тей­ший Си­нод удо­вле­тво­рил его прось­бу. Осво­бо­див­шись от за­бот по управ­ле­нию мо­на­сты­рем, прео­свя­щен­ный Фе­о­фан на­чал ве­сти ис­тин­но по­движ­ни­че­скую жизнь. Вме­сте с ино­ка­ми в те­че­ние ше­сти лет он хо­дил ко всем цер­ков­ным служ­бам, а в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни сам со­вер­шал ли­тур­гию со­бор­но с бра­ти­ей. Бла­го­го­вей­ным слу­же­ни­ем епи­скоп Фе­о­фан до­став­лял ду­хов­ное уте­ше­ние всем при­сут­ству­ю­щим в хра­ме. Игу­мен Ти­хон впо­след­ствии вспо­ми­нал: «Ед­ва ли кто из нас, ино­ков вы­шен­ских, ко­гда-ли­бо слы­шал во свя­том ал­та­ре ка­кое сто­рон­нее сло­во из уст свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на, кро­ме по­сле­до­ва­ния бо­го­слу­жеб­но­го. И по­уче­ний он не го­во­рил, но са­мое слу­же­ние его пред Пре­сто­лом Бо­жи­им бы­ло жи­вым по­уче­ни­ем для всех».

Ко­гда вла­ды­ка не слу­жил сам, а лишь по­се­щал бо­го­слу­же­ние в хра­ме оби­те­ли, мо­лит­ва его бы­ла в выс­шей сте­пе­ни по­учи­тель­на. Он за­кры­вал гла­за ра­ди со­бран­но­сти ума и серд­ца и весь от­да­вал­ся сла­дост­ной бе­се­де с Бо­гом. Глу­бо­ко по­гру­жен­ный в мо­лит­ву, он как бы со­вер­шен­но от­ре­шал­ся от внеш­не­го ми­ра, от все­го окру­жа­ю­ще­го. Неред­ко слу­ча­лось, что инок, под­но­сив­ший ему в кон­це ли­тур­гии просфо­ру, сто­ял несколь­ко вре­ме­ни, до­жи­да­ясь, по­ка ве­ли­кий мо­лит­вен­ник сни­зой­дет ду­хом в наш доль­ний мир и за­ме­тит его.

Близ­ко по­зна­ко­мив­шись с внут­рен­ним рас­по­ряд­ком оби­те­ли, свя­ти­тель пи­сал Н.В. Ела­ги­ну: «Мне здесь креп­ко хо­ро­шо. По­ряд­ки здесь ис­тин­но мо­на­ше­ские. Из бра­тии есть лю­тые по­движ­ни­ки… об­раз­чик – вось­ми­де­ся­ти­лет­ний ста­рик, ни­ко­гда не при­ся­дет в церк­ви и вор­чит на дру­гих за это. Служб на­бе­рет­ся 8–10 ча­сов. На­чи­на­ют­ся с 3 ча­сов утра. По­след­няя бы­ва­ет в 7 ча­сов ве­че­ра. Пе­ние са­ров­ское».

Как ни ма­ло уде­лял вре­ме­ни прео­свя­щен­ный Фе­о­фан сно­ше­ни­ям с внеш­ним ми­ром, и, в част­но­сти, при­е­му по­се­ти­те­лей, но все же это от­вле­ка­ло его от глав­но­го де­ла, ра­ди ко­то­ро­го он при­шел на Вы­шу. И то­гда яви­лась мысль о пол­ном за­тво­ре, ко­то­рая, впро­чем, осу­ще­стви­лась не вдруг. Сна­ча­ла свя­ти­тель про­вел в стро­гом уеди­не­нии Свя­тую Че­ты­ре­де­сят­ни­цу, и опыт был удач­ным. По­том он уеди­нил­ся на бо­лее про­дол­жи­тель­ное вре­мя – на це­лый год, по­сле че­го уже бес­по­во­рот­но был ре­шен во­прос о пол­ном за­тво­ре.

Уеди­не­ние свя­ти­те­ля ока­за­лось «сла­ще ме­да», и Вы­шу он счи­тал «жи­ли­щем Бо­жи­им, где Бо­жий небес­ный воз­дух». Ча­стич­но рай­ское бла­жен­ство он ис­пы­тал уже здесь на зем­ле, в этом са­мом угол­ке необъ­ят­ной Рос­сии, ко­то­рый во дни жиз­ни свя­ти­те­ля был и во­все за­хо­луст­ным. Но ко­му уж те­перь неиз­вест­ны сло­ва свя­ти­те­ля-за­твор­ни­ка о том, что «Вы­шу мож­но про­ме­нять толь­ко на Цар­ство Небес­ное»?! Или вот еще встре­ча­ют­ся стро­ки в его пись­мах об этом бла­го­сло­вен­ном угол­ке Рос­сии: «Нет ни­че­го на све­те кра­ше Вы­шен­ской пу­сты­ни!» или: «Вы­ша – пре­уте­ши­тель­ная и преб­ла­жен­ная оби­тель… у нас, на­при­мер, рай рас­тво­рен­ный. Та­кой глу­бо­кий мир!» До са­мой сво­ей бла­жен­ной кон­чи­ны свя­ти­тель чув­ство­вал се­бя вполне счаст­ли­вым. «Вы на­зы­ва­е­те ме­ня счаст­ли­вым. Я и чув­ствую се­бя та­ко­вым, – пи­сал он, – и Вы­ши сво­ей не про­ме­няю не толь­ко на Санкт-Пе­тер­бург­скую мит­ро­по­лию, но и на пат­ри­ар­ше­ство, ес­ли бы его вос­ста­но­ви­ли у нас и ме­ня на­зна­чи­ли на него».

Что же скры­ва­лось за этим так на­зы­ва­е­мым «по­ко­ем», за этим за­тво­ром, за этим бла­жен­ством? Ко­лос­саль­ный труд, еже­днев­ный по­двиг, ко­то­рый совре­мен­но­му че­ло­ве­ку и пред­ста­вить немыс­ли­мо, не то что подъ­ять на се­бя. Сам же вла­ды­ка, ума­ляя свои по­дви­ги, со­кры­вая их пе­ред людь­ми по глу­бо­чай­ше­му сми­ре­нию, имея эту доб­ро­де­тель как некий ду­хов­ный фун­да­мент в ос­но­ва­нии ду­ши, в од­ном из пи­сем да­ет та­кую ха­рак­те­ри­сти­ку сво­е­му за­тво­ру: «Ме­ня смех бе­рет, ко­гда ска­жет кто, что я в за­тво­ре. Это со­всем не то. У ме­ня та же жизнь, толь­ко вы­хо­дов и при­е­мов нет. За­твор же на­сто­я­щий – не есть, не пить, не спать, ни­че­го не де­лать, толь­ко мо­лить­ся… Я же го­во­рю с Ев­до­ки­мом, хо­жу по бал­ко­ну и ви­жу всех, ве­ду пе­ре­пис­ку… ем, пью и сплю вдо­воль. У ме­ня про­стое уеди­не­ние на вре­мя».

Наи­глав­ней­шим за­ня­ти­ем свя­ти­те­ля-за­твор­ни­ка бы­ла мо­лит­ва: ей он пре­да­вал­ся в те­че­ние дня и неред­ко – но­чи. В ке­лли­ях вла­ды­ка устро­ил ма­лую цер­ков­ку во имя Кре­ще­ния Гос­под­ня, в ко­то­рой слу­жил Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию во все вос­крес­ные и празд­нич­ные дни, а в по­след­ние 11 лет – еже­днев­но.

На­до ска­зать, свя­ти­тель Фе­о­фан об­ла­дал од­ной из са­мых круп­ных част­ных биб­лио­тек то­го вре­ме­ни, бо­лее чем на­по­ло­ви­ну со­сто­яв­шей из ино­стран­ных книг, ибо он изу­чил несколь­ко язы­ков, бу­дучи шесть лет (1847–1853) на служ­бе в Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии в Иеру­са­ли­ме и по­чти год (1856–1857) в По­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле в долж­но­сти на­сто­я­те­ля.

Несо­мнен­но, мно­го вре­ме­ни и тру­да по­свя­ща­лось чте­нию как ду­хов­ных, так и свет­ских книг – раз­ных по со­дер­жа­нию: ис­то­ри­че­ских, фило­соф­ских, на­уч­но-есте­ствен­ных, книг рус­ских и за­ру­беж­ных клас­си­ков – Пуш­ки­на, Гри­бо­едо­ва, Шекс­пи­ра. У него име­лись и кни­ги по ме­ди­цине, в ос­нов­ном – по го­мео­па­тии, ана­то­мии, ги­ги­ене, фар­ма­ко­ло­гии.

За­ня­тия вы­шен­ско­го за­твор­ни­ка не огра­ни­чи­ва­лись од­ной мо­лит­вой, бо­го­мыс­ли­ем и чте­ни­ем. Вни­ма­тель­но чи­та­е­мое глу­бо­чай­ше осмыс­ли­ва­лось, до­во­ди­лось до чув­ства и из­ла­га­лось про­сто, до­ход­чи­во и по-бо­го­слов­ски воз­вы­шен­но, с по­дроб­ней­ши­ми изъ­яс­не­ни­я­ми: в ре­а­ли­за­ции пи­са­тель­ских спо­соб­но­стей он ви­дел свое слу­же­ние Церк­ви. В од­ном из пи­сем на­хо­дим та­кие стро­ки: «Пи­сать – это служ­ба Церк­ви или нет?! Ес­ли служ­ба – под­руч­ная, а меж­ду тем Церк­ви нуж­ная; то на что же ис­кать или же­лать дру­гой?»

Зная язы­ки, свя­ти­тель Фе­о­фан за­твор­ник за­ни­мал­ся пе­ре­во­дом. Од­на из са­мых неоце­ни­мых за­слуг в этой об­ла­сти его де­я­тель­но­сти – пе­ре­вод Доб­ро­то­лю­бия с гре­че­ско­го язы­ка. Вла­ды­ка об­ла­дал древни­ми ру­ко­пи­ся­ми во­сточ­ных по­движ­ни­ков. Как дра­го­цен­ные жем­чу­жи­ны со­би­рал он их, бу­дучи на пра­во­слав­ном Во­сто­ке.

От­ве­чая на мно­же­ство пи­сем – по­рой от 20 до 40 в день, свя­ти­тель Фе­о­фан со­дей­ство­вал ду­хов­но­му воз­рож­де­нию совре­мен­но­го ему об­ще­ства. По­ми­мо ду­хов­но-ли­те­ра­тур­ных и на­уч­ных тру­дов, он за­ни­мал­ся ико­но­пи­сью, му­зы­кой, раз­но­об­раз­ным ру­ко­де­ли­ем, вы­ра­щи­ва­ни­ем рас­те­ний на бал­кон­чи­ке, на­блю­де­ни­ем за небес­ны­ми све­ти­лами. По­ми­мо это­го, он сам шил для се­бя одеж­ду.

По­тре­бу­ет­ся несколь­ко стра­ниц для то­го, чтобы толь­ко пе­ре­чис­лить всё то, что бы­ло им на­пи­са­но в за­тво­ре, на­чав­шем­ся в 1873 го­ду и про­дол­жав­шем­ся до са­мой кон­чи­ны, по­сле­до­вав­шей 6 ян­ва­ря 1894 го­да, в день Бо­го­яв­ле­ния Гос­под­ня. Все бо­го­слов­ское на­сле­дие пи­са­те­ля-за­твор­ни­ка про­ни­за­но мыс­лью о спа­се­нии ду­ши.

В ке­лли­ях свя­ти­те­ля-за­твор­ни­ка об­на­ру­же­ны бы­ли по­сле его кон­чи­ны та­кие учеб­ные по­со­бия и ин­стру­мен­ты, как те­ле­скоп, 2 мик­ро­ско­па, фо­то­гра­фи­че­ский ап­па­рат, ана­то­ми­че­ский ат­лас, 6 ат­ла­сов по гео­гра­фии, а так­же по цер­ков­ной и биб­лей­ской ис­то­рии, и дру­гие пред­ме­ты, со­от­вет­ству­ю­щие его за­ня­ти­ям.

К со­жа­ле­нию, из этих пред­ме­тов ни­че­го не уце­ле­ло. Глу­бо­ко скор­бел об утра­те биб­лио­те­ки ар­хи­манд­рит Ар­ка­дий (Че­сто­нов; 1825–1907), на­сто­я­тель Вы­шен­ской Успен­ской пу­сты­ни: он был уве­рен, что биб­лио­те­ка по­сту­пит в Мос­ков­скую ду­хов­ную ака­де­мию, ко­то­рая на­чи­на­ла де­ло о по­куп­ке, и та­ким об­ра­зом ду­хов­ные со­кро­ви­ща ста­нут до­сто­я­ни­ем на­у­ки и ее пред­ста­ви­те­лей и най­дут се­бе до­стой­ное и ши­ро­кое при­ме­не­ние. Од­на­ко биб­лио­те­ка бы­ла при­об­ре­те­на у на­след­ни­ков епи­ско­па Фе­о­фа­на мос­ков­ским куп­цом Ло­се­вым и при­не­се­на в дар мос­ков­ской Ни­коль­ской церк­ви в Тол­ма­чах.