Духовное древо матушки Марии: к кому ведут на нем стрелки

Игумения Мария (Солодовникова)

Сегодня генеалогическое древо составляет тот, кому важно и самому знать, и рассказать своим детям, кем были их предки из круга близких и дальних кровных родственников. Но сколько наших современников, ревностных тружеников на ниве Христовой, может составить древо духовное! И стрелки укажут в нем на людей, которые личным примером вдохновили человека избрать путь спасения и неуклонно идти по нему. У настоятельницы Борисоглебского Аносина ставропигиального женского монастыря игумении Марии (Солодовниковой) среди таких вдохновителей, ярких свидетелей живой веры, ее мама – Валентина Васильевна Солодовникова (в монашестве монахиня Параскева), схимонахиня Клавдия (Бодорина), два старца – архимандрит Наум (Байбородин) и архимандрит Авель (Македонов), две игумении – матушка Магдалина (Жегалова) и матушка Олимпиада (Баранова).

Апрель у игумении Марии насыщен датами. Если следовать хронологии, то 18 апреля 1994 года состоялся ее постриг в монашество. 11 апреля 15 лет назад – назначение настоятельницей обители в Аносино. А 23 апреля матушке исполняется 60 лет. Наша беседа с ней состоялась накануне этих дат.

Каждый из них был человеком-эпохой

Матушка, если внимательно читать духовную литературу, то можно заметить, что мысль об оскудении веры давно печалила сердца глубоко верующих людей: и когда не было жестоких гонений на Церковь, и когда они появились. Всё же находились люди, которые, как в евангельской притче о сеятеле, сеяли семена в разных местах, на любой почве, веря, что где-то они прорастут и дадут добрые плоды. Вот Вы учились в советской школе, воспитывались в советское время, но слово Божие мощно проросло в Вашей душе. Видимо, сеятели были хорошие?

Замечательные! Каждый – человек-эпоха. Но рассказ о моем церковном воспитании и духовном становлении я начну с мамы. Она 39 лет проработала на одном месте – в отделе главного технолога Мытищинского машиностроительного завода, одного из ведущих предприятий нашей страны в области транспортного машиностроения. В коллективе ее уважали и как специалиста, и как светлого по своей сути человека. Хотя, разумеется, знали об одном ее «недостатке» – поездках по воскресеньям в церковь, куда она брала с собой маленькую дочку, то есть меня. Всё свое детство, затем и юность (вплоть до поступления в Покровский Хотьков монастырь) я ездила с мамой в Покровский храм поселка Черкизово Пушкинского района, где меня крестили. Мама там пела на клиросе, а позже и я, подросшая, стала помогать. Мы вставали в пять утра, быстренько собирались. Помню, зима – холодно и темно, и бабушка (мамина мама) говорит: «Валя, надо Танечке выспаться. Ей завтра в школу». Но мы поехали, и никакого ропота в моей душе не возникло. И никогда в связи с этим не возникало. Когда мамы не стало, в Аносин монастырь приезжал автобус с паломниками из Мытищ и одна женщина спросила: «Можно мне увидеть Валентину Васильевну Солодовникову, в постриге монахиню Параскеву?» Наши сестры ответили, что монахиня Параскева скончалась в 2012 году. Моя землячка воскликнула: «Ой, как же я хотела ее увидеть! Такой был необыкновенный человек – очень добрый, отзывчивый!» Мне передали эти слова, и я снова возблагодарила Бога, что у меня была такая мама – мой первый советчик, друг и подруга. Она никогда не унывала, никого не осуждала – действительно, несла свет в душе.

Матушка, Вы смогли понять, кто привил Вашей маме неиссякаемую любовь к посещению храма и богослужениям, помог сформировать внутренний стержень?

Псаломщицей в Покровском храме и регентом на клиросе была схимонахиня Клавдия (Бодорина), чьи родители приняли монашество, а ее дядя, игумен Филарет (Пряхин) – в схиме Серафим, в начале нынешнего века был прославлен как преподобноисповедник. Это сейчас нам стало известно, что в первый свой арест он на допросе открыто заявил: «Я являюсь врагом советской власти, так как советская власть всё время идет против Православной Церкви и религии». Тогда мы еще мало что знали, но твердость духа матушки Клавдии чувствовали. Теперь понятно, откуда у нее такая «закваска». Схимонахиня Клавдия стала духовной матерью моей мамы, а духовным отцом – архимандрит Авель (Македонов), в схиме Серафим, к которому в возрождающийся из руин Иоанно-Богословский мужской монастырь на Рязанской земле она однажды поехала с матушкой Клавдией. С тех пор мама стала туда ездить. Она читала много духовной литературы, жития святых, слушала рассказы схимонахини Клавдии о монашестве, и у нее появилось желание принять тайный постриг. Отец Авель сначала постриг ее в иночество с оставлением мирского имени, затем в мантию – с именем Параскева, в честь святой великомученицы Параскевы. Мне было 13 лет – я не сразу об этом узнала.

А Вы батюшку-подвижника батюшку-святогорца видели, беседовали с ним?

Я тоже у него бывала. Последний раз мы с мамой попали в Пощупово буквально за четыре дня до его кончины. И знаете, ведь именно отец Авель подарил мне такую часть монашеского облачения, как параман, когда я еще была в миру. Жизнь показала: не просто так! С батюшкой (точнее с его духовной дочерью) у меня связана еще одна памятная история – тоже из мира Божественной тайны. Моим духовным отцом стал архимандрит Наум из Троице-Сергиевой лавры, к которому отвезла меня однажды прихожанка нашего Покровского храма. Как-то отец Наум говорит мне: «Надо тебе сшить подрясник». В то время найти черный материал было непросто. Мы с мамой отправились в большой московский магазин «Ткани» на Ленинском проспекте – выбрали черный сатин и школьную ткань. А где шить? Сели в поезд «Березка» и в половине двенадцатого ночи были уже в Рязани, у схимонахини Елены – духовного чада отца Авеля. Еще одна удивительная матушка! Много лет она исполняла послушания псаломщицы, алтарницы, просфорницы, регента в храме иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», где на кладбище за церковью была похоронена блаженная Любушка Рязанская. Когда мы у матушки появились, давление у нее было очень высокое. Но что значит послушание монашеское? Она села за швейную машинку, а мне сказала: «Читай акафист Боголюбской иконе Божией Матери». Всю ночь я читала акафист. Всю ночь схимонахиня Елена шила подрясник. Еще – белую рубашечку постригальную, которую дала мне со словами: «Пусть тебе пригодится!» В пять утра мы поехали обратно, поскольку у мамы в восемь часов начинался рабочий день, и с производственной дисциплиной было весьма и весьма строго: попробуй опоздать! Мама торопилась на завод, я – к отцу Науму. Приезжаю, он: «Давай меряй!» Померяла. «Хорошо, – говорит батюшка. – Ты пока его дома надевай, а так береги его, береги». И подарил мне иконочку Божией Матери Боголюбская. А схимонахиня Елена еще и четочки подарила. Но самые первые четки мне подарил отец Наум…

Он знал, какой акафист Вы в ту ночь непрерывно читали?

Нет, не знал.

В миру, до поступления в монастырь где Вам довелось потрудиться и что Вы можете сказать о своей работе, профессии?

Закончив медицинское училище, я в течение девяти лет работала в роддоме города Мытищи акушеркой, принимала роды. Родов было очень много. К нам привозили рожениц не только из Мытищ. Привозили также из ближайших мест – Подлипок, Пушкинского района, Сергиева Посада. За мою смену, длившуюся сутки, на свет появлялось около 30 младенцев. Бывшая заведующая родблоком (ей уже 86 лет) приезжала ко мне в гости в Аносино и говорила: «Ваше время было золотое!» Несмотря на большой поток мамочек роды протекали благополучно, без осложнений. Теперь там за смену бывает от пяти до десяти родов. Работая акушеркой, я постоянно ходила в храм, просила Господа о помощи. И Господь мне помогал.

«Ты себе жениха земного не ищи. У тебя Жених Небесный»

Матушка, судя по Вашему рассказу, к монашеству Вы стремились с ранней юности, но приняли его спустя годы. Всё совершалось по благословению отца Наума?

К отцу Науму я попала в возрасте 17 лет. Когда уже стала регулярно приезжать к нему в Лавру, он мне как-то сказал: «Ты себе жениха земного не ищи. У тебя Жених Небесный». Признаться, прежде были какие-то сомнения (думала: может, кого-то надо искать в спутники жизни), но после этих слов все сомнения отпали. Я поняла, что воля Божия мне пойти в монастырь. И приняла это легко – ведь старец сказал! В России тогда еще не было открывшихся женских обителей, и батюшка благословлял меня с мамой ездить в свой отпуск в Рижский Троице-Сергиев женский монастырь, где настоятельницей была игумения Магдалина (Жегалова). По моим впечатлениям – человек необыкновенной доброты. Помню, отец Наум попросил передать ей подарочек – коробку конфет и одну из самых живых и трогательных книг о молитве Иисусовой под названием «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу». Вот мы приехали туда первый раз, и я так переживала: как попаду к матушке? Как буду с ней разговаривать? Но она с такой любовью нас приняла! Благословила пожить, потрудиться – в монастырском скиту в Елгаве, Спасо-Преображенской пустыни. Я несла послушания на скотном дворе и пела на клиросе, мама читала Псалтирь и дежурила по ночам. Там была схимонахиня Екатерина: из-за инвалидности ей каждый шаг давался непросто, но это послушание – ночные дежурства – исполнялось ею ревностно, со всей ответственностью. И некоторые паломницы, включая мою маму, помогали ей – ходили по скиту, читали молитвы. Несколько лет подряд мы ездили в Рижский монастырь. Мне посчастливилось много общаться с матушкой Магдалиной – она даже оставляла меня в Риге. Только, думаю, что воля Божия была остаться мне в России. После открытия Покровского Хотькова монастыря батюшка благословил пойти туда.

Став насельницей этой обители, что открылась в России в числе первых из женских, Вы к отцу Науму по-прежнему выбирались?

Ездила, когда матушка Олимпиада благословляла. Мне на всю жизнь запомнилось, с каким огромным уважением он относился к игумениям, призванным быть матерями сестрам, быть им высоким духовным авторитетом. К примеру, спрашиваю я у него какой-то совет и обычно в ответ слышу: «Вот я бы сказал тебе, что надо так сделать. Но как скажет матушка-игумения». И став настоятельницей Борисоглебского монастыря, я ездила к батюшке за советами и наставлениями, исповедовалась, хотя расстояние увеличилось – от Аносино до Сергиева Посада 120 километров. Сегодня духовные чада старца, среди которых есть архиереи, игумены и игумении, говорят, что он был как рентген. Приезжаешь к нему, а старец уже знает, с чем человек прибыл, какие у него проблемы. Сколько раз я сама в этом убеждалась! Однако не всегда можно было поехать к батюшке в Лавру, и я благодарна Господу, что он дал нам здесь, на месте хороших священнослужителей, с которыми можно и посоветоваться, и у которых можно поисповедоваться, что очень важно. У нас в монастыре три клирика – иеромонах Адриан (Чаликов), протоиерей Владислав Сысолятин, иерей Георгий Кириндас. Еще к нам на выходные приезжает служить диакон Сергий Кожухов, кандидат богословия, преподаватель кафедры библеистики Московской духовной академии. Он находит время и для занятий по богословским предметам с нашими сестрами.

Матушка, Вы много лет были благочинной в другой ставропигиальной обители. Как часто Вы в мыслях обращаетесь к монастырю, где начинали свой монашеский путь, стояли у истоков его возрождения?

Мое сердце так крепко прилепилось к Хотьковской обители – я ее никогда не забывала! При постриге сестер в Аносино невольно приходило на память, как меня постригали в монастыре Покрова Пресвятой Богородицы у мощей преподобных Марии и Кирилла – родителей преподобного Сергия Радонежского. В памятный день 18 апреля 1994 года трех сестер постригали в мантию, 16 – в рясофор. Большой был постриг! Да, в Хотьково я была благочинной, но помогала и на других послушаниях: в просфорне, на кухне и трапезе, пела на клиросе. Я жила в трапезном корпусе, наша матушка Олимпиада – в игуменском – напротив. И очень часто доводилось видеть: время за полночь, но матушка не спит, в окошечко смотрит, потому что переживает за всё и за вся. Быть игуменией – это чрезвычайно ответственное послушание. Главное – сохранить тех, кого Господь дает, потому что ответ за каждую душу придется держать перед Богом. Игумения должна научить сестер монашескому деланию и дать им понять, что наша жизнь на земле – это подготовка к вечности. Она должна пройти достойно, со стремлением угодить Богу своими делами, мыслями и поступками. Вот такая внутренняя установка была у матушки Олимпиады, а впоследствии и у меня после нового назначения.

Вы поделились теплыми воспоминаниями. А что-то грустное в ту пору было?

Точнее, я бы сказала, горькое и печальное. После того, как нам передали монастырские здания, на территории обители еще жили люди. Люди были разные. Многие нас не воспринимали. Порой идешь в храм, а кто-то выставит на подоконник проигрыватель, включит музыку, и на всю округу льется песня, которую совершенно не подобает слушать в монастыре. И ругань мы слышали, но понимали, что ради любви ко Христу надо всё вытерпеть. Потом всех жильцов расселили, дали им квартиры, и в моральном плане стало намного легче. Теперь – о позитивном, вдохновляющем. Приезжали в Хотьково штукатуры из Данилова монастыря, и мы утром после Литургии всё закрывали в храме пленкой, бумагой, затем подключались к работе: подавали кирпичи, помогали специалистам месить раствор. Работа кипела. Всё в том монастыре стало родным – и сестры, и стены. Так что когда я получила назначение настоятельницей в обитель Аносино, о которой прежде лишь слышала, мне в тот момент было сложно. Хотя сердцем я давно приняла наиважнейшую сторону монашеской жизни: монах не ищет никакого почета, главное для него – послушание. Он может сказать только три слова: «Простите. Благословите. Помолитесь». Монах как воин Христов: назначили – исполняй!

Любовь и строгость должны идти рука об руку

Интересно, матушка, как Вас встретили сестры обители под Истрой? Не было ли какой-то настороженности: вот присылают нам человека «со стороны», и неизвестно, какой у новой настоятельницы характер, какие душевные качества?

Борисоглебский Аносин монастырь был как бы живой организм, потому что уже 13 лет восстанавливался, развивался. Благодаря трудам строителя и духовника сестер архимандрита Спиридона (Иванова), в схиме Рафаила, монастырские здания и храмы были восстановлены почти с нуля. Возродилась монашеская жизнь во главе с первой настоятельницей монахиней Варахиилой (Бучельниковой). Было налажено крепкое монастырское хозяйство. По милости Божией и благодаря заступлению Божией Матери сестры приняли меня с любовью, помогли мне преодолеть сложности, встретившиеся на начальном пути моего нового послушания. И вот уже 15 лет, как я здесь настоятельница, а семь лет назад была возведена в сан игумении. Сложившиеся за это время отношения с сестрами могу со всей искренностью назвать добрыми, семейными. При этом я и строгость проявляю, считая, что она должна быть везде – не только в монастыре. Но строгость с любовью – ведь все мы такие разные! Допустим, я по милости Божией видела высокодуховных людей, общалась с ними, напиталась от них, а некоторые наши сестры жили в миру в другом окружении и принесли в монастырь мирские привычки. Если с них только взыскивать, какой будет результат? Любовь и строгость должны идти рука об руку.

Сегодня в обители 25 насельниц. Немало пожилых, а есть совсем почтенного возраста. Например, трем из сестер в этом году исполняется 80 лет. Одна – монахиня Татиана (Костерева) – старшая в саду. Другая – монахиня Дария (Ковалева) – старшая в храме, церковница. Третья – монахиня София (Корюхина) – занимается цветоводством, ухаживает за многочисленными цветочными клумбами. Их поколение – это такие труженицы! У каждой свои немощи, но по опыту я знаю: один раз скажешь и повторять больше не надо. Приучены к послушанию, молитве, труду. Бывает, кто-то из наших стареньких монахинь еле-еле утром идет на правило или уже возвращается со службы. Но с Божией помощью идет! Или взять монахиню Евдокию (Воробьеву), несущую послушание в пекарне. Ей 67 лет, давление у нее высокое, сахар высокий, ножки болят, однако ей хочется принести какую-то помощь монастырю и своей душе. Уповая на помощь Господа, она продолжает трудиться… Хотьково мне вспоминается еще и потому, что в 90-е годы прошлого века там наблюдался необычайный подъем. Лавра была рядом, духовники из Лавры направляли в наш монастырь своих духовных чад. Сейчас другое время. К нам, бывает, приходят женщины пожилые – из-за проблем в семье идут в монастырь или из-за физических немощей. Мы их берем на какое-то время и дальше смотрим, как они выполняют послушание, какие отношения возникают с сестрами. Потом решается вопрос, остаться им или вернуться в мир. Когда человек всю жизнь жил в миру, ему тяжело смиряться. Но в то же время если он понимает, для чего живет и задумывается о спасении души для вечности, он может здесь прижиться. Ты видишь, как у него идет борьба с самим собой, со своими страстями. Он выслушает игумению или священника, сделает правильные выводы и правильно поступит. Такие люди у нас остаются.

А Ваша боголюбивая мама, которая в советское время приняла тайный постриг, – она успела познать радость монашеской жизни в монастыре?

Мама и на пенсии продолжала ездить в родной для нас Покровский храм Пушкинского района. По-прежнему пела там на клиросе. Но в 1994 году она неудачно упала и пролежала в больнице полтора месяца. После выписки из больницы матушка Олимпиада благословила меня взять ее в Хотьково. Вначале мама была в богадельне, затем стала выполнять разные послушания. В 2005 году она перешла со мной в Аносину пустынь.

Которую, кстати, называли женской Оптиной. Удивительна история создания монастыря, связанная с именем его основательницы, княгини Мещерской, и святителя Филарета, митрополита Московского. Матушка, скажите: современные сестры чувствуют живую связь со своими предшественницами?

То, что мы подвизаемся в таком монастыре, воспринимается нами как милость Божия. Мы очень чтим своих предшественниц, молимся за них, а они нам помогают в монашеском делании спасения души. Каждый день после второй трапезы сестры ходят с иконой Тихвинской Матери Божией вдоль стен обители, затем идут на могилки наших матушек в ограде монастыря, рядом с собором Живоначальной Троицы. Там похоронены первоначальница игумения Евгения (Евдокия Николаевна Мещерская, родная тетя выдающегося поэта Федора Ивановича Тютчева); ее внучка – игумения Евгения-младшая (Евдокия Семеновна Озерова), под чьим руководством монастырь стал образцовой общежительной пустынью как по укладу жизни, так и по духовным достижениям. Третья могилка – исповедницы схиигумении Евгении (Таишевой), которая после закрытия монастыря была арестована, сослана в Сибирь, а свой земной путь завершила под Кубинкой. (Ее честные останки были перенесены сюда в 2001 году). И недавно был поставлен камень на месте захоронения игумении Иоанны (Макаровой), строгой подвижницы, возглавлявшей обитель около 40 лет и стяжавшей дар непрестанной молитвы Иисусовой. Мы чтим память священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского, потому что он часто сюда приезжал. Владыка Серафим служил Литургию в храме святой великомученицы Анастасии Узорешительницы – ночью в алтаре, и одна сестра ему помогала. В XXI веке в возрождающейся обители совершали богослужения Патриарх Алексий II и Патриарх Кирилл. Их отеческая забота продолжила традицию монахолюбивого архипастыря, святителя Филарета (Дроздова), по благословению которого Аносин Борисоглебский монастырь стал первой в Московской епархии обителью, образованной на общежительных началах.

***

В рубрике официального сайта Борисоглебской обители «Святые покровители монастыря» названы и новомученики, показавшие нам пример стойкости в вере Христовой. Дай Бог, мы к этим именам позже вернемся, расскажем о подвиге святых XX века. Но сейчас хочется еще раз вспомнить о двух датах: 15-летии настоятельства матушки Марии в монастыре и приближающемся ее юбилее. Выпали они на тяжелое время, когда опасный вирус стал смертельной угрозой для многих людей на планете. И всё равно жизнь продолжается – на Русской земле в храмах самой многочисленной Православной Церкви в мире совершаются Литургии, служатся молебны об избавлении от «губительного поветрия и смертоносной язвы», проводятся крестные ходы, в том числе и воздушные, и автомобильные. Своим чередом идет жизнь и в Борисоглебском монастыре – с послушаниями, богослужениями. Теперь – пожелание игумении Марии от редакции портала «Монастырский вестник» с небольшой преамбулой. В одной замечательной книге («День за днем. Каждый день – подарок Божий. Записки православного священника»), впервые изданной в 1908 году, приводятся слова апостола Петра: «Благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение» (1 Петр. 3, 9). Далее: «Кто сам получил благословение, тот будет его передавать. Благодать Божия, любовь Божия не застаиваются в сердце: им свойственно идти дальше, и этому сердцу назначено быть проводником благодати». Матушка Мария получила благословение от старцев, закаленных суровыми испытаниями. И мы ей желаем, чтобы, пребывая в физическом здравии и духовной радости, в сплоченной монашеской семье и с любящими монастырь прихожанами, матушка с ее добрым отзывчивым сердцем на многие годы оставалась таким проводником благодати, а усиленные молитвы – ее и сестер-тружениц, за всё благодарящих Спасителя, – влились в общий строй наших молитвенных воздыханий и содействовали тому, чтобы Отец скорбящих снова явил нам Свою милость, простил нас за наши грехи, дал время для покаяния.