Накануне праздника Успения Пресвятой Богородицы мы продолжаем разговор с игуменом Аланского Успенского мужского монастыря Стефаном (Дзугкоевым), начатый на портале «Монастырский вестник» в интервью «Когда человеку трудно, он начинает искать опору и находит ее в Боге». Обитель эта совсем молодая, но, судя по всему, она заинтересует многими аспектами своей жизни тех участников юбилейного празднования в Северной Осетии, которые посетят этот самый высокогорный на территории России православный монастырь. А юбилей стремительно приближается... Согласно Указу Президента России, в 2022 году в Республике будет отмечаться 1100-летие Крещения Алании. В одном из недавних интервью архиепископ Владикавказский и Аланский Леонид сказал, что основные мероприятия ожидаются с участием Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и многих других высокопоставленных гостей. Одна из важнейших задач в рамках подготовки к торжествам, по словам владыки, – это реконструкция кафедрального собора святого великомученика Георгия Победоносца во Владикавказе, где совершит Литургию Предстоятель нашей Церкви. Также в Республике реставрируются древние памятники – неповторимые объекты культурного наследия. Готовится к встрече гостей и новосозданный монастырь. Но пока что в нем идет повседневная жизнь. О том, что игумен и братия считают в ней важным, наша беседа.
«Хочу быть, как батюшка Серафим Саровский!»
Отче, что Вы можете сказать о братии монастыря? Можно ли считать ее единым духовным организмом – здоровым и крепким, или всё-таки возникают разного рода сложности, связанные, к примеру, с трудно изживаемым человеческим эгоизмом и очень непростым процессом оставления мирских пристрастий?
Начну с того, что немало людей, недавно пришедших в храм, а с монастырской жизнью и вовсе не сталкивавшихся, уверены: вот они, зайдя через Святые врата на территорию обители, увидят самую что ни есть благостную картинку. Все здесь блаженные, всё здесь свято и лица насельников сияют небесной чистотой! На самом-то деле как раз в монастырских стенах Господь дает возможность избравшему монашеский путь очистить душу от коросты, что невозможно без яростной борьбы с такими внутренними врагами, как эгоизм, зависть, ненависть, озлобленность, агрессия. Живя в миру, человек всего этого может в себе и не замечать особо. А в монастыре такая духовная брань начинается! Увы, далеко не все это понимают даже из числа братии, поэтому не раз доводилось слышать чьи-то полные недоумения слова: «Вроде бы я сюда пришел хорошим, добрым, а тут стал каким-то злым!». Я отвечаю: «Так это у тебя вышло наружу то, что пряталось в темных закоулках души. Когда тишина, все твои внутренние враги по местам сидят, но когда ты пытаешься их выкинуть вон, тут уж, брат, держись!»
А иных новоначальных приходится убеждать в том, что в духовной жизни невозможно перескочить через долгий и чрезвычайно сложный этап борьбы с помыслами, с искоренением грехов. Начитавшись книжек, некоторые приходят и говорят: «Хочу быть, как батюшка Серафим Саровский!» То есть по сути – с первых шагов в обители – они хотят стать зрелыми подвижниками, чуть ли не святыми. Я поясняю им, что они вдохновлены последними годами жизни великого угодника Божия, но если взять, к примеру, предыдущие пять десятков лет, то сколько у батюшки было слез и горестных воздыханий! Были и притеснения, и злословие. Всё было! Надо знать и помнить, какой трудный путь подвигов преподобный Серафим прошел, дойдя до наиболее высокого состояния человека в его возможном приближении к обожению.
Конечно, это милость Божия, когда столько человек в стенах святой обители стараются ужиться, друг друга понять, полюбить. Хотя, замечу, сперва идет уважение. Если не научишься уважению, то и любви стяжать не сможешь. В беседах с братией я привожу один простой пример. Возьмем, говорю, семью. Ту, в которой есть всё, что ее цементирует: взаимопонимание и взаимовыручка, уважение и любовь. Тем не менее в ней не может быть постоянно «тишь да гладь» – какие-то нестроения время от времени случаются. А в монастырь ведь приходят совершенно чужие друг другу люди – они и разного возраста, и разных национальностей, и с разными характерами. И живут все вместе только благодаря тому, что Господь покрывает наши немощи, наши слабости. Благодаря милости Божией и Божией благодати мы становимся в монастыре единым духовным организмом. Видим, что кто-то чуть-чуть духовно подрос – радуемся. Кто-то споткнулся, упал – переживаем за брата. Друг на дружку смотрим и рано или поздно начинаем на примерах других (как на положительных, так и на отрицательных) учиться, извлекать для себя уроки.
И проходить путь от уважения до любви?
Да, проходить его всем вместе – этот непростой и в то же время очень благодатный для братии путь.
Батюшка, в Вашей биографии есть такой интересный факт: в 32 года Вы крестились и впервые причастились. После чего через девять месяцев приняли мантийный постриг. Со стороны кажется, что очень стремительно получилось.
Это со стороны... К принятию таинства Крещения я уже задолго до этого был готов – таково было мое внутреннее состояние. Просто всё откладывал важный момент «на завтра». Но когда стал ближе соприкасаться с христианством и знакомиться с житийной литературой, посвященной подвигам святых отцов, то понял: дальше тянуть некуда. По поводу избрания монашеского пути скажу следующее: к 32 годам у меня какой-то жизненный опыт появился и ко многим мирским вещам я охладел. Сегодня, перешагнув 50-летний рубеж земной жизни, я отчетливо вижу: всё произошло очень естественно, потому что к тому времени в моем сознании уже явно отпечаталось, что вот оно, главное – постижение Божественной истины! Что может быть выше этого и служения Господу? А мирское, которое привлекало прежде, оно временное. «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета!» (Еккл. 1:2). Когда ты понимаешь это и начинаешь осознавать, что мир ты ничем не сможешь удивить, кроме своих, скажем, непонятных выходок, то лучше избрать путь, по которому Господь тебя поведет, если ты доверишься Ему и будешь хотя бы чуть-чуть стараться. А Спаситель тебе на этом пути поможет.
Чтобы родной осетинский язык звучал под сводами храмов Алании
Отец Стефан, давайте затронем чрезвычайно важную тему – совершение служб на церковнославянском и осетинском языках. Известно, что десять лет назад во Владикавказской епархии была создана комиссия по переводу Священного Писания и богослужебных текстов на осетинский язык, в состав которой вошли лингвисты, филологи, представители духовенства, богословы. Словом, весьма представительная комиссия, проделавшая за минувшее десятилетие огромную работу. На Ваш взгляд, насколько это важно – служить на родном для осетин языке? И как это выглядит в Аланском Успенском монастыре?
В этом направлении мы делаем пока что лишь первые шаги. Ведь перевод Литургии на осетинский язык – такой полноценный, очень объемный перевод, раскрывающий ход богослужения – он только недавно был завершен. И остается еще немало проблем, связанных с песнопениями, обучением певчих. У нас, допустим, в хоре в основном русские ребята – естественно, им трудно петь на осетинском языке. А в тех храмах, где в церковном хоре преобладает местное население (или взять наш Аланский Богоявленский женский монастырь), там это полегче дается. Тем не менее мы тоже прилагаем усилия, чтобы как можно быстрее претворить задуманное в жизнь. И видим это так: один день мы служим на родном осетинском языке, второй день – на церковнославянском. Такой вот порядок нам хочется ввести, но для этого и песнопения церковные надо собрать, и хор подготовить. Словом, двигаемся вперед потихонечку. Были, конечно, и противники, вопрошавшие: а в чем смысл – совершать службы на осетинском языке? Но разве это не плодотворное направление миссионерской деятельности, которая так востребована после того, как атеистический или, можно сказать, пролетарский период (что особенно в городах, в мегаполисах чувствуется) наложил свой отпечаток на жизнь нашего общества?
Уместно, думается, вспомнить ярчайший пример миссионерства в Якутии, где в середине XIX века благодаря стараниям святителя Иннокентия, митрополита Московского, появился перевод Литургии на якутский язык. А в веке нынешнем по благословению правящего архиерея владыки Романа был сделан полноценный перевод Литургии уже на современный якутский язык (сильно обогатившийся за минувший временной отрезок), что несказанно обрадовало верующих якутов.
Родной язык ты впитываешь с молоком матери. Он у тебя, что называется, в крови. Забывать его, отказываться от него просто преступно. Как верно заметил в одном из своих интервью наш правящий архиерей, архиепископ Владикавказский и Аланский Леонид: любой образованный человек прекрасно понимает, что если родной язык не используется в общении с Богом, то под угрозой оказывается существование не только этого языка, но и культурной самобытности самого его носителя – народа. Действительно, вопрос сохранения родного языка во имя процветания народа – это не риторика. Это насущная потребность сегодняшнего дня. Ведь что мы с вами видим? У многих народов (включая и русский народ) родной язык деградирует. Например, то, что еще в 90-х годах прошлого века было зазорно произносить вслух, ныне вошло в речь, став, к прискорбию, привычным элементом общения разных людей – не только, как говорится, улицы, но и интеллигенции, то есть людей образованных. А сколько слов-паразитов засоряет речь современного человека! Беда! Но если мы богослужения будем совершать и на родном осетинском языке, то, я верю, мы сможем сохранить эти прекрасные высокие слова для потомков. Как и родной язык в целом. Приведу в нашей беседе еще один простой и в то же время, по моему мнению, очень показательный пример. Вот ко мне обращается кто-то из осетин на русском языке. Я отвечаю на осетинском. Могу даже что-то чуточку колкое сказать, но при этом вижу: человек рад услышать ответ на родном языке. Ему приятно, что священнослужитель не оторвался от своих корней, и он уже по-другому меня воспринимает.
В монастырской жизни необходим баланс
Отче, в марте 2020 года в Свято-Георгиевском женском монастыре в Ессентуках проходил региональный круглый стол «Практические аспекты принятия в монастырь, келейное правило монашествующих». Он собрал насельников монастырей Северо-Кавказского федерального округа и представителей Синодального отдела по монастырям и монашеству во главе с его председателем владыкой Феогностом, ныне – митрополитом Каширским. Присутствовали ли Вы на том форуме? И как считаете: полезны ли такого рода монашеские собрания для развития монастырской жизни?
Я и сам там был, были и некоторые насельники обители. Наше общее мнение: такие монашеские форумы необходимы. Прежде всего потому, что бытовая сторона жизни везде присутствует (как в миру, так и в монастыре), и ей приходится уделять немало внимания. Потихонечку человек «обрастает» всеми этими бытовыми проблемами, погружается в них, и в итоге получается, что они начинают преобладать над его духовными потребностями. Это плохо. Как плохо и то, если, к примеру, пойдет крен в другую сторону – в сторону духовного. Тогда на каком-то этапе непременно скажется неопытность, поскольку сейчас духовно-опытных наставников немного. Тем более, скажем, в таком молодом монастыре, как наш. Нет, надо умудряться сохранять баланс! На том форуме присутствовали опытные в духовной жизни архиереи, архимандриты, которые, слава Богу, застали духоносных старцев, получивших от Бога дар молитвы, дар пастырства. Они ездили к ним, окормлялись у них, впитывали их мудрые советы, наставления. Да и сами возрастные участники регионального круглого стола тоже много лет в монашестве, так что их личный опыт для более молодых бесценен. И очень ценно, что они искренне им с нами делились. Причем может быть и такое: то, что ты услышал, далеко не сразу начнешь делать, но оно в тебе будет жить и напоминать, как и куда надо двигаться дальше.
То есть маститые архипастыри и пастыри заронили в души участников конференции зернышки, которые по идее рано или поздно прорастут?
Именно так. Если взять наши монастыри: в каком-то прославленном древнем монастыре, допустим, подвизается сто или более монахов. В каком-то, как у нас, десять. А есть монастыри с тремя-четырьмя насельниками, которым бывает непросто выполнить элементарные вещи – подмести, убрать, почистить. Иными словами, не утонуть в грязи. И при этом самое главное, что объединяет монастыри как с большим числом братии, так и с малым, – понимание того, что монашествующие не должны отклониться от своей главной цели. Ни при каких обстоятельствах нельзя забывать, что ты монах и в первую очередь должен думать о духовном, следить за своим духовным состоянием.
Не могу не спросить, отец Стефан, как проходит в обители престольный праздник Успения Божией Матери. Много людей бывает?
На протяжении многих веков и по сей день этот праздник остается одним из самых почитаемых во всем православном мире, а для нас он – праздник вдвойне, даже втройне! Потому что в монастыре – престольный праздник, и вдобавок к этому на день Успения Пресвятой Богородицы по церковному календарю приходится празднование особо чтимой на Кавказе святыни – Иверской (Моздокской) иконы Божией Матери, чей чудотворный образ пребывал у нас в Куртатимском ущелье более шести веков, но в годы лихолетья пропал... Желающих побывать в обители на праздничном богослужении, помолиться с братией из года в год становится всё больше. Приезжают паломники из разных уголков Осетии. Собирается от 800 до тысячи человек. Хотя это еще не так много. (Ведь сколько верующих с сожалением нам сообщают: так хотели приехать, да не можем – «на носу» начало учебного года, надо подготовиться). А вот на праздник Крещения Господня у нас бывает от 8 до 15 тысяч человек. Картина, скажу я, впечатляющая: всё ущелье заполнено народом, все стремятся окунуться в воды горной реки! Причем есть такие, кто желает принять таинство Крещения и ждет этого дня в течение года, чтобы именно к нам приехать и здесь покреститься. Но если говорить о празднике Успения Пресвятой Богородицы, то праздничную службу возглавляет правящий архиерей архиепископ Леонид – священноархимандрит нашей обители, и проходит она благоговейно, торжественно. Братию этот праздник еще сильнее сплачивает, потому что каждый раз приходят на память воспоминания, как мы сюда пришли и стали возводить монастырские стены, что называется, с первого камня. Когда братия сама строит монастырь – это поразительно мощный объединяющий всех процесс!
Еще мне хочется упомянуть об одном из самых значимых в Северной Осетии храмов Успения Пресвятой Богородицы – Зругском храме. Этот полуразрушенный древнейший высокогорный храм постройки первого десятилетия XI века является объектом культурного наследия федерального значения. Сейчас его стараются восстановить, на что, разумеется, требуются большие средства. В прошлом году в день отдания праздника Успения Пресвятой Богородицы по благословению архиепископа Леонида там, на высоте более двух тысяч метров, два клирика нашей епархии отслужили молебен. Символично, что сохранилась именно алтарная сторона храма.
***Давайте еще раз обратимся к этим словам, прозвучавшим в начале: «уважение» и «любовь». Как мы знаем, подвижник благочестия нашего времени архимандрит Ипполит (Халин) с великим уважением относился к приезжавшим к нему в Курскую епархию посланцам Северной Осетии, которые, по словам одного из иноков-осетин, проторили дорожку из Алании в Рыльск. Старец полюбил их – таких непосредственных, открытых, жаждущих услышать слово Истины. А плодами его любви к осетинскому народу (плодами тех многочисленных встреч, бесед, благословения кого-то на монашество) стало появление на этой древней земле, принявшей христианство раньше Руси, два удивительных новосозданных монастыря. Аланский Успенский мужской монастырь в Куртатинском ущелье и Аланский Богоявленский женский монастырь, расположенный у въезда в Алагирское ущелье на дороге, соединяющей Север и Юг Алании.
Материал подготовили Наталия Радзиевская и Нина Ставицкая
Снимки взяты с официального сайта Владикавказской и Аланской епархии, из архива монастыря,
а также представлены снимки Наталии Радзиевской
Публикации
Доклады
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
