Игумен – отец, а братия – духовные дети

Так считают на Святой Горе Афон. Наместник мужского монастыря Успения Пресвятой Богородицы Калужской Свято-Тихоновой пустыни архимандрит Тихон (Завьялов) руководствовался мудрыми наставлениями афонитов с самого начала возрождения обители. И сегодня настоятель убежден, что если в обители административная и духовная власть находятся в одних руках, это плодотворно влияет на духовное возрастание насельников.

Решили начать с закладки фундамента духовного

Батюшка, в начале 90-х годов прошлого века по благословению правящего архиерея – митрополита Калужского и Боровского Климента (в то время архиепископа) – Вы приехали сюда на руины, оставшиеся от святыни. С чего начали?

Очень важно было начать правильно. Вспомним, что говорил Спаситель в Нагорной проповеди о доме, построенном на песке и другом, возведенном на камне. Один дом во время нашествия стихии постигла печальная участь: «...и он упал, и падение его было великое» (Мф.7:24-27). А возведенный на камне устоял! Поэтому мы решили начать с закладки фундамента – твердого непоколебимого основания. Учитывая, какие страшные потрясения пережила наша страна, в которой все было разрушено, в том числе и монашеская жизнь, стали искать этот духовный фундамент, чтобы заложить его на российской стороне. Поначалу я чуть ли не каждый год ездил на Святую Гору Афон и общался там с наместниками монастырей, старцами, духовно опытными монахами. Задавал им конкретные вопросы, напряженно обдумывал, как перенести опыт святогорцев на русскую почву, в наши непростые условия. Правда, в первый свой приезд услышал от некоторых монахов, что когда они мне дают советы, то теряют, а я получаю. Другими словами, мне дали понять, что со мной не хотят говорить. Пришлось проявить настойчивость. Я объяснял им, что наша древняя обитель стоит в руинах, но в ней начинает собираться братство и монастырь возрождается. Просил афонитов проявить христианское милосердие – подробно рассказать о духовной жизни Афона. В результате многие согласились, добавляя, что делают это за послушание, а также – благодаря моей настойчивости. С особым вниманием и доброжелательностью ко мне отнеслись в греческом монастыре Симонопетра, где прошли самые плодотворные беседы.

Побывавший там несколько лет назад паломник из России описывает эту обитель как чудо, с которым, по его мнению, вряд ли сравнятся египетские пирамиды и остальные шесть древних чудес света. Но это скорее эмоциональное впечатление от внешнего вида обители на отвесной скале, «монастыря-скалы». А Вас что в нем особенно привлекло и поразило?

Прежде всего, духовная зрелость монашествующих. По благословению своего старца-духовника они прибыли сюда с острова Метеоры, заняли этот монастырь, находящийся на высоте 230 метров над уровнем моря, стали его восстанавливать и создали свою школу монашества. В монастыре есть опытные духовники. Мне посчастливилось с ними общаться, причем беседовали мы часами. А когда я продумывал Устав нашей обители и показал им проект, они его утвердили и благословили. Еще чем привлек монастырь Симонопетра, так это прекрасным афонским пением. Есть греческое пение, о котором можно услышать, что оно монотонное, скучное, не соответствует нашему духу. У нас в России есть партесное пение – мелодичное, более чувственное… Поэтому оно нам не подходило. Хотелось найти золотую середину между монотонным греческим пением и партесным. Поскольку в нашем монастыре братство было новое и некоторые братья имели высшее музыкальное образование, то мы поставили задачу изначально создать духовное пение. Нашли искомую «золотую середину» в монастыре Симонопетра и взяли за образец его лучшие песнопения. В настоящее время многие прихожане и паломники отмечают, что, благодаря пению, в нашем монастыре особенная молитва.

Влияние Афона сказалось и в том, что в Свято-Тихоновой пустыни укоренилось пение, которое нравится нам и паломникам обители. Еще братии пришлась по душе практика частого причащения. В нашем монастыре принято причащаться раз в неделю. В посты мы причащаемся два раза в неделю. Если выпадают большие праздники, бывает и чаще. Частое причастие способствует духовному укреплению братии. Не раз замечал: когда кто-либо из братьев по какой-то причине причащается реже, он духовно расслабляется. Каждую неделю у нас проходит братская исповедь. Причащаешься ты или нет, но исповедоваться обязан. Это чрезвычайно важно, потому что грехи накапливаются. Грех можно сравнить с темным стеклом, которое закрывает духовные очи и затемняет сердце человека. Как говорит святитель Иоанн Златоуст, грех исповеданный становится меньше, а неисповеданный – больше... Также практикуется откровение помыслов игумену: каким бы плотным ни был у меня распорядок дня, стараюсь находить «окошко», чтобы исполнить эту духовную обязанность. Словом, для правильного устроения монашеской жизни мы многое переняли у Афона, и все же на первое место я поставил бы послушание. На Афоне есть учение, в котором утверждается, что если ты не слушаешься игумена монастыря, значит, ты не слушаешься Христа. Поскольку игумен поставлен священноначалием по воле Божией, то монастырем управляет Сам Христос, говорится в святоотеческом Предании. Так, благодаря духовной связи с Афоном у нас привилось правильное понятие о роли игумена в монастыре.

Свято-Тихонова пустынь – строгий монастырь

По поводу послушаний, отец Тихон: удается ли в вашем монастыре соблюдать баланс между послушаниями и молитвой?

Если подсчитать, сколько в общей сложности у братии уходит времени на молитву, то получится от 8 до 10 часов в сутки. У нас ежедневно совершается Литургия, а чаще всего – две. Во время богослужения в монастыре и на скитах благодать Божия наполняет храмы, и это нельзя не почувствовать. Еще один примечательный момент: поскольку наш монастырь принимает паломников и порой их бывает так много, что братия изрядно устает, на Духовном соборе было принято решение создать скит в честь преподобного Ефрема Сирина. Этот скит особенный, сделан он по афонскому образцу – без электричества и автомобильных дорог. В нем пребывают только насельники обители, а миряне мужского пола могут попасть в него лишь в дни больших праздников. При создании скита преподобного Ефрема Сирина мы исходили из того, что братия должна иметь возможность там успокоиться, отдохнуть, сосредоточиться, помолиться в уединении. Продолжая разговор о балансе, скажу: мы утвердили особый распорядок, напоминающий афонский, где предусматривается время для келейной молитвы. Известно, что в некоторых российских монастырях монашествующие и послушники перегружены общими послушаниями. Огороды, строительство, социальное служение «съедают» большую часть суток, а времени на келейную молитву почти не остается, что, разумеется, неправильно. Молитва – центр жизни монаха. Когда-то мы хотели сделать в обители ночную молитву, но не получили благословения правящего владыки. Поэтому в настоящее время сложился следующий распорядок дня: в половине шестого утра служится братский молебен, полунощница, совершаются часы, Божественная литургия. После Литургии, около часа, можно отдохнуть или почитать молитвенное правило. А в девять утра мы все идем на трапезу, причем трапеза по утрам полная – с первым, вторым, третьим блюдами. По-афонски! Почему это важно? Потому что далее следуют общие послушания, и, чтобы выполнять их, нужны силы. Время общих послушаний длится около четырёх часов. В два часа дня у нас иноческое правило, обязательное для всех. В домовом храме в честь иконы Богородицы «Всех Скорбящих Радость» читаются три канона с акафистом и одна кафизма. В три часа дня у братии ужин. Перед вечерней службой образуется часа полтора свободного времени. Как им распорядиться? На Афоне я услышал интересное высказывание: «Хочешь хорошо помолиться, нужно поспать, отдохнуть перед службой». Действительно, сон перед службой придает бодрости, отдохнувший монах – не чета уставшему – принимает самое живое и внимательное участие в богослужении. А после вечерни все пьют чай с вареньем, сухариками, затем совершается малое повечерие, читаются вечерние молитвы, по окончании которых насельники монастыря, молча, расходятся по кельям, совершают в них своё иноческое правило, данное игуменом. Келья – это самое удобное место для молитвенного делания, Иисусовой молитвы, чтения Евангелия, трудов святых Отцов и великих учителей Церкви, исполнения каких-то личных духовных упражнений!

В начале XX века братии в святой обители было 230 человек. А сколько сейчас здесь насельников?

На сегодняшний день в братии около восемнадцати человек. Должен сказать, что вопрос создания братства для нас непростой, мы прошли разные этапы рождения братской общины. Вначале брали всех подряд, поскольку нужно было заполнять монастырь людьми. Чуть позже начался вполне объяснимый процесс отбора. Не всем пришедшим в обитель понравился Устав и далеко не все осознали, что такое монашеская жизнь по своей сути. Начитавшись книг про монашество, некоторые наивно полагали, что они в монастыре получат дар прозорливости, дар исцеления людей от физических и духовных немощей и станут такими, как оптинские старцы. А то, что монашеская жизнь – это большой и кропотливый труд, отречение от своей воли, смирение, понуждение себя во всем, оказалось не под силу усвоить. Такие люди ушли, остался костяк. Крепкий костяк, состоящий из братии, которая подвизается здесь 15 лет и более. Когда приходят новоначальные, они уже видят традицию, сложившуюся в монастыре. Наблюдают опыт монахов-старожилов и потихонечку привыкают к Уставу в Свято-Тихоновой пустыни. Наш монастырь считается строгим, потому что здесь много времени уделяется молитве! Есть строгость и к келейному правилу: мы просим, иногда понуждаем братию неукоснительно исполнять его. Если кто-то не исполнил правло, он должен пойти и покаяться – сказать, по какой причине не смог. Некоторых это напрягает – не все хотят пребывать в таком ритме. Но те, кто многие годы здесь подвизается, полюбили сложившийся распорядок. Братия у нас очень активная, любит трудиться и молиться. Однажды к нам приехал послушник из другого монастыря, побыл какое-то время и засобирался обратно. Я спросил его, почему он не хочет остаться, а в ответ услышал: «У вас столько трудов! В нашем монастыре я день тружусь, два дня отдыхаю. У вас же все дни надо трудиться». Что ж, в крупном монастыре, где более 300 насельников, наверное, можно избежать ежедневной работы с мыслью: пусть кто-то, а не я, проявляет усердие в трудах и послушаниях. Но в нашей обители за чужие спины не спрячешься...

А вот разговор с другим человеком, напротив, вызвал у меня теплые чувства. Знакомый предприниматель из Москвы, прежде приезжал к нам буквально на несколько часов, но как-то я уговорил его приехать с ночевкой (накануне подготовиться к Причастию и причаститься в монастыре). Он так и сделал, после чего пришел ко мне в кабинет и сказал: «Батюшка, объясните, пожалуйста, что за чудо произошло: я пробыл в обители всего лишь сутки, а ощущение такое, будто я тут дней десять нахожусь. При этом чувствую себя отдохнувшим. Знаете, батюшка, подобное чувство у меня бывало, когда я ездил на какой-нибудь заграничный курорт, жил там около десяти дней, затем возвращался домой с новыми силами». Я ответил ему, что объяснение простое – действие благодати Духа Святого. И это дивное чудо практически постоянно происходит на наших глазах: многие паломники и гости приезжают в обитель с «разряженным аккумулятором души», в монастыре «заряжаются», получают силы, благословение, чтобы дома, в миру, направлять эту энергию на свершение добрых дел.

Два разноплановых примера, но оба они свидетельствуют, что за минувшие годы удалось возродить не только стены Свято-Тихоновой пустыни, поражающей нынче красотой своих храмов и ухоженностью монастырских зданий, но и ее дух. Как по Вашим впечатлениям, те, кто стал крепким костяком монашеской семьи, сразу почувствовали святость этого места и величие подвига преподобного Тихона Калужского или потребовалось время?

Господь так мудро устраивает, что мы узнаем историю этого места постепенно. Помню, как поначалу нам хотелось почувствовать дух преподобного Тихона Калужского. Именно дух нашего старца! Ведь Отцы Церкви говорят, что святого нужно прославлять не только торжественными богослужениями в день его памяти, не только красивыми песнопениями или прекрасными застольями во время праздника. Для святого особенно ценно, когда мы подражаем его житию, его добродетелям. Поэтому хотелось понять, как подвижник, не имея ни привычной пищи, ни теплой одежды (а та, что была на нем, обветшала, сносилась), ни, скажем, отопления, мог жить здесь один в суровое время года. Это тайна и, действительно, какой-то особый дух русского монашества, его особая харизма. Взять, допустим, такие страны, как Греция, Египет, Палестина. Там и зимой плюсовая температура. А в нашем краю сорокаградусные морозы были не редкостью! Мы пытались представить себе, как постриженик многолюдного Чудова монастыря в Московском Кремле, стремясь к более строгой подвижнической жизни, по благословению настоятеля удаляется в дремучие леса между Калугой и Медынью, находит на берегу речки Вепрейки исполинский дуб и поселяется в его дупле. Казалось бы, обрекает себя на смерть. И только благодаря всесильной помощи Божией он смог выжить и совершить свой суровый аскетический подвиг в уединении, чтобы затем, по Промыслу Божию, основать на Руси новую обитель, именуемую впоследствии Тихоновой пустынью. В 1992 году Русская Православная Церковь отмечала 500-летие преставления преподобного Тихона чудотворца, и Россия узнала, как много чудес за эти века произошло по предстательству смиренного угодника Божия ко Господу. Думается, возрождение нашего монастыря после свершения кровавой революции и последующих десятилетий тоталитарного строя – одно из этих чудес.

Мы много с Вами говорили о влиянии Афона на жизнь возрождающейся обители на Калужской земле. Но скажите, отче, можно ли полностью переложить опыт святогорского монашества на русскую почву?

Я поначалу пытался это делать, а теперь отчетливо вижу ошибочность некоторых своих устремлений. Помню, наш правящий владыка митрополит Климент справедливо высказывал замечания в мой адрес: мол, что ты устраиваешь Афон в епархии? Конечно, это милость Божия, что дух Афона передается России, что на наших монашеских форумах последних лет выступают афониты, и все же к этому следует относиться грамотно, без фанатизма. Как большинство российских монастырей, Свято-Тихонова пустынь находится сейчас на младенческом уровне развития монашеской жизни. А младенца, как известно, не кормят твердой пищей – ему дают молоко или жиденькую овсяную кашку. Монастырь, как и человек, взрослеет постепенно. В данный момент мы только учимся жить по-монашески. Кроме того, нельзя забывать, что у нас свой менталитет, своя история, своя самобытная культура. Пока опыт показывает: Афон «в чистом виде» у нас не применим. А вот взять оттуда основу для фундамента можно. Вспомним слова из притчи царя Соломона, что всему свое время: время разбрасывать камни, и время собирать камни. Сейчас у нас время собирания монашеского опыта. Потребуется не один десяток лет, чтобы новоначальные монахи стали духовно опытными. Не одно поколение российских монахов сменится, прежде чем нам удастся достичь уровня афонитов. Для этого нужно неустанно трудиться, нужны условия для развития монашества в России. Сейчас они прекрасные.

Беседовала Нина Ставицкая.

Снимки Владимира Ходакова
и из архива Калужской Свято-Тихоновой пустыни