Матушка Третьего Рима

О матушке Елисавете (Беляевой) и о том, что она руководит восстановлением Спасо-Елеазаровского монастыря, я, как ни странно, узнал в Сочи. Странно, потому что живу в Петербурге и мог узнать о ней дома либо в Москве. В девяностые годы я часто проезжал мимо этого монастыря и в двухтысячном году даже снял его в фильме «Рубеж», напомнив соотечественникам о старце Филофее и его знаменитой формуле «Москва – Третий Рим, а четвертому не быти». Всякий раз глядя на развалины этого монастыря, я сокрушался: «Неужели никому в России нет дела до этого святого места?! О каком величии Родины можно говорить, когда лежит в руинах обитель, давшая миру святых мужей, основавших многие монастыри, и великую идею – более великую, нежели национальная. Идею вселенского масштаба – о роли государства Российского. После падения первого Рима и Второго (Византии) Россия становится центром мирового Православия. Эта идея принадлежит не философу, не государственному деятелю, но самому Господу Богу, поведавшему о ней через смиренного монаха, показав «сильным мира сего», что Божие дело воистину творится «не в громе и молниях, но в тихом дуновении ветра».

И вот в 2002 году сочинский врач Надежда Григорьевна Болдырева рассказала мне о том, что только что вернулась из Пскова и видела, как восстанавливают Спасо-Елеазаровский монастырь. Она ездила к старцу Николаю на Талабский остров, и он, утешив ее, посоветовал заехать в Спасо-Елеазаровский монастырь и познакомиться с его игуменией. Потом указал на икону ангельских чинов и сказал: «Эта матушка Там высоко будет».

Раба Божия Надежда отправилась в монастырь, надеясь увидеть эпическую героиню, взявшуюся за непосильный труд. Шутка ли – женщине без средств и помощников начать восстанавливать из руин огромный монастырь! Но увидела она худенькую монахиню, непрерывно кашлявшую и кутавшуюся в пуховой платок. Надежда сразу же объявила о том, что она врач и что ей нужно осмотреть матушку. Слава Богу, опасения насчет воспаление легких отпали, но сильнейший бронхит надо было лечить безотлагательно. К чему и приступили. А потом – нескончаемая беседа… Надежду поразило все: и ум, и красноречие, и огромные знания из любой области, но главное – при хрупком теле невероятная энергия. Она как врач требовала, чтобы матушка немедленно отправилась спать, но та продолжала разговор, пока Надежда не встала и не показала на часы. Было четыре утра. Матушка вздохнула и показала кипу бумаг, которые нужно было подготовить до утра. В тот же день она уезжала в Москву, где ей предстояло хождение по высоким инстанциям.

Перед отъездом на вокзал к игумении подбежала радостная послушница и объявила, что «пошла вода». Наконец-то пробурили удачную скважину. До этого жили на привозной воде. Это произошло в день празднования иконы «Живоносный Источник».

Когда я напомнил об этой истории благочинной Евдокии и монахине Вере, те пожали плечами: «Чему тут удивляться? У нас такое постоянно случается. По матушкиным молитвам совершалось невозможное. Разве то, что за несколько лет восстановили храм и главные монастырские здания, – не чудо? А то, что день в день исполнилось предсказание отца Николая Гурьянова о том, что матушка Елисавета проведет в монастыре 10 лет… Она приехала в Елеазарово 4 апреля 2000-го года, а уехала 4 апреля 2010-го».

Разумеется, это не простое совпадение. В дальнейшем, знакомясь с воспоминаниями о матушке, я убедился в том, что главные события ее жизни исполнены глубокой символики и свидетельствуют о Промысле Божием, руководившем всей ее жизнью.

Жизнь и труды матушки Елисаветы – это особый случай. Она не просто восстановила один из многих монастырей. Спасо-Елеазаровский монастырь, как и Троице-Сергиева лавра, занимает особую роль в истории нашей Родины. Ученики Сергия Радонежского основали десятки заволжских монастырей – «Северную Фиваиду». Ученики преподобного Евфросина стали основателями монастырей на северо-западе нашей Родины. Троице-Сергиев и Спасо-Елеазаровский можно без преувеличения назвать иконами Святой Руси. Это воплощение замысла Божиего о России.

Матушка Елисавета много лет горевала о том, что Господь не дал ей дара иконописания, но, когда завершилось восстановление собора Трех Святителей и основных монастырских построек, владыка Евсевий, показав на плоды ее трудов, сказал: «Вот твоя икона».

Игумения Елисавета скончалась в 54 года. Как говорил свт. Игнатий (Брянчанинов), «духовным успехом заменила лета многа». Духовный успех и вправду велик. Профессиональные строители, увидев, в каком состоянии находились монастырские руины, утверждали, что обитель можно восстановить лет за 20–30 при бесперебойном и достаточном финансировании. Матушка же управилась за 7 лет. Но титанический труд, бессонные ночи, постоянные разъезды и невероятное нервное напряжение подорвали ее здоровье. Как сказал один ее знакомый, «время можно отсчитывать календарно: год за годом, а можно как у китайцев – событийно. Матушкино главное событие жизни – восстановление обители. Если обычному человеку для этого потребовалось бы 30 лет, то можно считать, что она прожила все 80». Когда завершились основные работы, матушка сказала, что скоро умрет. Ей была открыта эта тайна. Об этом задолго до ее монашества знал и ее духовник отец Наум. Однажды он прикровенно сообщил об этом: дал ей веревку длиной в 54 сантиметра. Матушка знала, что ее небесная покровительница преподобномученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна, чье имя она взяла в постриге, прожила 54 года.

Есть один поразительный факт: о кончине игумении Спасо-Елеазаровского монастыря сообщил российский телеканал. Памятуя о том, что центральное телевидение не очень жалует Церковь и никогда о смерти даже известных архиереев не сообщает (исключением было только сообщение о смерти Патриарха Алексия Второго), это кажется невероятным.

На похороны приехали тысячи людей. Был и министр культуры А.С. Соколов, и заместитель председателя Думы Л.К. Слиска, и депутаты, и высокие чины из администрации Президента. Возглавлял службу митрополит Псковский и Великолукский Евсевий.

Похоронили игумению Елисавету недалеко от восстановленного ею храма Трех Святителей. За алтарем этого храма покоятся дореволюционные настоятели и монахи, расстрелянные большевиками в 1918 году. На могиле матушки часто служат панихиды. Поминают ее вместе с теми, кто предшествовал ей в течение многих веков. Нынешние насельницы и бесчисленные паломники, приезжающие со всех концов России и из-за границы, постоянно приходят на ее могилу, лобызают надмогильный крест и молятся о упокоении души первой игумении возрожденной обители.

Так почему же почитают ее и молятся о ней (а многие молитвенно обращаются к игумении Елисавете с просьбами как к святой) не только монастырские сестры и простые люди, но и государственные мужи и дамы, облеченные высокой властью?

Заместитель председателя Государственной Думы России Л.К. Слиска сказала: «С таким созидателем, каким была матушка Елисавета, боюсь, нам не скоро придется встретиться. За 7 лет она практически с нуля подняла разрушенный Спасо-Елеазаровский монастырь. То, что она успела сделать, – это памятник ей на вечные времена.

Если бы у нас в России было побольше таких, как она, ответственных чиновников, таких сердечных, добропорядочных людей, то мы, наверное, забыли бы, что такое зло, неисполнительность, и знали бы наверняка, что такое добро, ответственность и болезнь за порученное дело».

Татьяна Беляева (будущая игумения Елисавета) родилась в простой сельской семье. В школу пошла в древнем русском городе Зарайске. С пятого класса стала готовитья к поступлению в институт. И поступила. В Московский государственный педагогический.

Во время учебы ее духовным возрастанием занимался Виктор Мамонтов (ныне архимандрит Виктор. Служит в селении Карсава в Литве). Тогда он был преподавателем литературы. Его духовный отец – архимандрит Наум (Байбородин) из Троице-Сергиевой лавры – благословил его подождать с монашеством и поработать в институте, занимаясь миссионерством.

Доцент Виктор Мамонтов познакомил Таню Беляеву с выдающимся религиозным писателем-просветителем Николаем Евграфовичем Пестовым. Это знакомство способствовало воцерковлению Татьяны. Все три внука Николая Евграфовича стали священнослужителями, а один из них даже епископом. В этом доме Таня Беляева получила бесценные уроки православной веры.

Неожиданно на старших курсах института несколько человек из ее группы заболели раком и вскоре умерли. Заболела и Татьяна Беляева. Заболевание было скоротечным. Ей поставили IV группу. Надежды никакой не было. Но врачи все же решили ее оперировать и назначили день операции.

Узнав об этом, Николай Евграфович и Виктор Мамонтов направили ее в Пюхтицкий женский монастырь. Вернулась из монастыря Татьяна исцеленной. Рентген показал, что раковая опухоль исчезла вместе с метастазами.

В Пюхтицах она впервые в жизни пришла на исповедь. Монаху, исповедовавшему ее, она сказала, что грехов у нее никаких нет. Тогда тот стал сам подробно рассказывать изумленной Тане о всех ее грехопадениях, чем вызвал у нее искреннее сердечное раскаяние. Она была поражена его прозорливостью. Лишь через некоторое время Татьяна поняла, что Господь оставил ее на этом свете для выполнения какой-то особой миссии. Через много лет она узнала, ради чего произошло это чудо.

После выздоровления Татьяна стала часто ездить к монаху, принявшему у нее первую исповедь. Это был архимандрит Гермоген (Муртазов). Несколько лет он окормлял ее, но потом сказал: «Тебе нужен другой духовник – отец Наум из Троице-Сергиевой лавры». И Татьяна исполнила его благословение – стала духовным чадом отца Наума.

В восьмидесятые годы, после окончания института, будущая матушка была направлена в Тверскую область учительницей в сельскую школу. Но долго учительствовать ей не пришлось. Ее уволили за то, что она открыто ходила в церковь. А по большевистским законам верующие не могли быть педагогами. Тогда по благословению отца Наума Татьяна стала жить в Сергиевом Посаде. (Тогда он назывался Загорском). Здесь она встретилась с дивеевскими старицами Сусанной и Никодимой, которые после ссылок и тюрем на старости лет оказались в Сергиевом Посаде. Пятнадцать лет она прожила с тяжко болящей матушкой Никодимой, ухаживая за ней как за родной матерью. Отец Наум видел ее замечательные качества: доброту, трудолюбие, любовь к ближним, чистоту сердца и удивительное бесстрашие.

Но для того, чтобы Татьяна обрела христианское смирение, он благословил ее несколько лет проработать санитаркой в роддоме и воспитательницей в интернате для умственно отсталых детей. В роддоме она тайно крестила новорожденных детей, у которых не было шансов выжить.

Немногие в те годы были способны оставить карьеру и посвятить себя открытому служению Богу и ближним.

Татьяна была постоянно в трудах. Днем работала, а ночью, практически, не спала: молилась с матушкой Никодимой. Та очень любила ночные бдения.

Была она очень сурового, мужского характера. Но это было юродство. Однажды она сказала: «Никогда не носи часов. Ты и так везде будешь успевать». И это предсказание сбылось. Даже тогда, когда она опаздывала, люди, с которыми была назначена встреча, приезжали позже нее.

Одним из ее духовных наставников был владыка Евсевий. Он впервые ее увидел у дивеевских стариц (его посылали из Лавры для исповеди и причащения больных). Как сказал Владыка, «нас с будущей матушкой Елисаветой соединил преподобный Серафим Саровский в городе Игумена Земли Русской преподобного Сергия Радонежского». До сих пор на улице Пархоменко в Сергиевом Посаде находится старенький в два окна домик матушек Сусанны и Никодимы. Это был не простой домик. Там служили и исповедовали священномученики Серафим (Звездинский) и Афанасий (Сахаров), отец Владимир Смирнов, у которого окормлялись многие дивеевские старицы.

Татьяна безропотно несла этот подвиг служения ближнему. Она не могла оставить тяжело больную матушку Никодиму. Матушка Никодима была старицей прозорливой. Очевидно, нарочитой грубостью она предупреждала и подготавливала к публичным поношениям, которым подверглась матушка Елисавета незадолго до смерти. Благословил Татьяну опекать стариц архимандрит Наум. И она радостно выполняла все благословения своего духовного отца. Этот опыт ей очень пригодился впоследствии во время ее тяжелого крестоношения.

Татьяна готовилась к постригу и думала, что станет одной из сестер Дивеевского монастыря. Но владыка Евсевий благословил ее возглавить восстановление Елеазаровского монастыря. 12 июля 1991 года, в день святых апостолов Петра и Павла, Татьяна впервые приехала к отцу Николаю Гурьянову. Она хотела пожаловаться на Владыку, поскольку не могла даже представить, что справится с такой непосильной задачей. Но старец ей сказал, что надо восстанавливать уничтоженные обители: «Ведь у разрушенных престолов ангелы плачут». В течение нескольких лет об открытии монастыря молились и владыка Евсевий, и отец Николай, и будущая игумения, и многие православные люди. В тот приезд, заканчивая разговор с будущей игуменией, отец Николай строго сказал ей, что он никогда не обсуждает благословения владык. И считает недопустимым непослушание, поскольку у владык святительское служение. Сам же батюшка понимал, какой тяжелый крест должна понести эта молодая женщина. Но ему было открыто, что она сможет восстановить Спасо-Елеазаровский монастырь. Он до самой своей кончины помогал сначала послушнице, затем монахине, а потом и игумении Елисавете молитвой и утешением, но иногда и наставлял строгим учительским словом. И свершилось чудо: монатырь усердием матушки Елисаветы восстановлен.

Но она не только стены восстанавливала. Игумения Елисавета стала активно заниматься просветительской деятельностью, рассказывая о подвижниках Спасо-Елеазаровского монастыря и идее «Москва – Третий Рим», которую сформулировал монах этой обители Филофей.

Господь не случайно привел Татьяну к старцу Николаю Гурьянову. У него много лет хранились две чудотворные иконы. Одна из них – список иконы Божией Матери «Цареградская». Эту икону после падения Царьграда Патриарх Константинопольский Геннадий II передал в Спасо-Елеазаровский монастырь. В 1703 году Спасо-Елеазаровскую обитель разорили шведы. Они погрузили награбленное (в том числе и Цареградскую икону) на лодки и поплыли по озеру. Поднялась буря и всех потопила. Цареградская икона не пожелала достаться иноверцам и оказалась на дне озера. Но сохранился ее список, тоже чудотворный. В 1918 году большевики разорили монастырь, монахов утопили, и список этой иконы был утрачен. Но, оказывается, его сберег один благочестивый человек. Он передал икону отцу Николаю, и тот хранил ее в алтаре храма до 2000 года. 28 мая, в день памяти основателя монастыря Евфросина и день открытия монастыря, отец Николай передал обители эту чудотворную икону. В тот же день послушница Татиана (Беляева) стала инокиней Елисаветой, а 18 июля 2000 года она была пострижена в монахини и возглавила работы по восстановлению Спасо-Елеазаровской обители.

Это не простая обитель, и дар отца Николая был глубоко символичен. С древних времен было известно: где Цареградская икона, там Сам Господь. И вполне закономерно, что после появления в 1458 году на Руси этой иконы Русь начала чудесным образом возрождаться и в 1480 году сбросила татаро-монгольское иго. Не случайно именно в этом монастыре была сформулирована государствообразующая идея Москвы как Третьего Рима. Эта идея была положена в основание Российского государства на целых триста лет. Казалось, что после упразднения Патриаршества в 1700 году и превращения Церкви в государственный департамент Петром Первым, эта идея погибла навсегда. Но она стала чудесным образом возрождаться в третьем тысячелетии. И это в значительной степени связано с восстановлением Спасо-Елеазаровского монастыря. Духовно чуткие люди верят: если сегодня серьезно восприимут идею Третьего Рима, то Россия снова будет могучим государством.

Вторая святыня, возвращенная в Спасо-Елеазаровский монастырь, – древняя икона Спас Елеазаровский. Она была обретена в 1352 году. Но после закрытия Великой Пустыни, построенной на месте чудесного явления этой иконы, святыню перенесли в Елеазарово. Эта чудотворная икона Всемилостивого Спаса спасла псковичей от мора в 1352 году. В 1426 вся псковская земля вымолила перед ней прекращение массовых пожаров и моровой язвы. Общая молитва и покаяние перед этим образом развеяли разбойничьи отряды литовцев и примирили Псков с Новгородом. Псковичи положили в «память этого преславного и великого чуда на все времена ежегодно совершать из Великой Пустыни в Псков крестный ход с чудотворной иконой Спаса Всемилостивого в День Преполовения Пятидесятницы». Для этого была выделена церковь Преполовения Пятидесятницы. Она и сегодня является украшением Пскова. Икона Спаса Елеазаровского – самая древняя из всех известных икон на Псковщине. После закрытия большевиками обители ее стали хранить в запасниках Псковского исторического музея. А с 2000 года, начала возрождения монастыря, в день обретения этой иконы (который празднуют с 1352 года), монахини стали ходить в исторический музей и молиться перед ней.

Эта икона сохранилась благодаря жертвенному подвигу Московского реставратора Александра Ивановича Анисимова (1877–1937). Он работал в центре Игоря Грабаря и в начале 20-х годов описывал псковские иконы. Спас-Елеазаровский образ был сильно поврежден, когда с него сдирали ценный оклад. Анисимов взял его в центр Грабаря и реставрировал шесть лет. А потом отвез обратно в музей. Это был настоящий подвиг, за что после возвращения иконы в музей Анисимов был арестован, получил срок и в 1937 году расстрелян. А святыня, если бы не матушка Елисавета, до сих пор была бы в запасниках. Но, чтобы передать Церкви эту чудотворную икону, надо было совершить невозможное – получить разрешение от высших властей. Власти не хотели ее отдавать, но и ссориться с Церковью не очень хотелось. И тогда решили создать видимость уступок монастырю. Игумении Елисавете позвонили из Министерства культуры России и говорят: «Матушка, если вы будете завтра в 8 утра у нас в министерстве, то решится положительно вопрос о передаче иконы в ваш монастырь. А если не приедете, то икону не передадут». Звонят ровно в 18 часов, а последний поезд в Москву уходит именно в это время. Что делать? Самолетов нет. Задача невыполнимая. Но только не для матушки. Она села в машину и поехала наперерез поезду. Игумения Елисавета вышла на рельсы и остановила поезд на железнодорожном переезде. Машинист увидел монахиню с золотым наперсным крестом и дрогнул... Все чиновники из Министерства культуры знали, что «поезд ушел» и матушка никак не может появиться у них в назначенное время. Но, к великому изумлению, они увидели улыбающуюся настоятельницу в назначенный срок: «Дорогие братья и сестры, вы мне приказали, вот я и приехала...» В результате икону возвратили монастырю.

Формула «Москва – Третий Рим» благодаря матушке Елисавете становится все более популярной.

Эту формулу нужно понимать духовно как великую ответственность за все, что мы делаем. И прежде всего ответственность государства и Церкви за судьбу России и каждого из нас.

Все силы ада набросились на матушку Елисавету за то, что она восстановила обитель, а главное, подняла из небытия тему «Москва – Третий Рим».

Враг терзал ее постоянно. Но она продолжала свое многотрудное дело: восстанавливала обитель, вела огромную миссионерскую и просветительскую работу. Это были публикации, выступления на семинарах, по радио и телевидению. Она устраивала проведение конференций, круглых столов, целого ряда международных симпозиумов по теме «Москва – Третий Рим».

Матушка Елисавета целые ночи проводила в молитве, а когда днем занималась делами монастыря, о ней молились сестры. Поэтому постоянно происходило стечение счастливых «случайностей», которые выстраивались в твердую закономерность.

Многие вспоминают, что она была человеком, источавшим любовь, удивительно доброй и отзывчивой. Когда она узнала о студенте Московского авиационного института, у которого обнаружили в обеих почках опухоли, то попросила его приехать в дом, где она обычно останавливалась у своих друзей. Он приехал вместе с другом и сокурсницами, рассказавшими о нем матушке. Матушка проговорила с молодежью до часу ночи. Рассказала свою историю об исцелении от рака. И пообещала, что она с сестрами будет молиться о его выздоровлении. Но предупредила, что от них тоже зависит жизнь этого юноши. Они все должны пойти в храм на Литургию, исповедаться, причаститься и заказать молебен о его здравии и непременно на нем присутствовать самим. Они так и сделали. В воскресенье пошли на Иерусалимское подворье – Филипповскую церковь на Арбате. Исповедались и причастились. Многие из них были первый раз в храме. Отец Михаил Крутень поговорил с больным и отслужил молебен о его здравии.

В понедельник юношу положили в госпиталь, а через 2 дня выписали. Как показал томограф, опухоль в одной из почек исчезла, а вторая опухоль «окуклилась», и ее по новейшей технологии иссекли без особых сложностей. Этот молодой человек выздоровел и вместе со своими друзьями стал церковным человеком.

Матушка Елисавета отличалась редкой добротой и нестяжательностью. Она говорила: «Зачем блага земные, когда мы возжелали небесного? Чтобы сподобиться жизни вечной, нужно любить не блага, а Бога и ближних, делать добрые дела. Посмотрите на наши великолепные древние храмы. А ведь их строили люди, жившие в избушках с земляными полами и слюдяными окнами. Они понимали, что главное – строить храм для Бога, для спасения души. А теперь нувориши строят дворцы за высокими заборами.

Нужно всегда помнить слова Господа о том, что легче верблюду пройти через угольные уши, чем богатому – в Царство Небесное».

Сребролюбие – очень сильная страсть, сродни наркомании. Это смертный грех. Но к деньгам можно и не прилепляться душой, а использовать их на благие дела. Один из ярчайших примеров служения Христу и Отечеству явил хозяин золотых приисков Иннокентий (Сибиряков), ставший афонским монахом. Серафим Вырицкий тоже был миллионером. Все раздал Христа ради. А сколько сегодня таких подвижников! Благодаря таким людям матушка Елисавета восстановила Спасо-Елеазаровский монастырь и осуществила множество замечательных деяний. Она помогла стольким людям: брала на воспитание девочек из неблагополучных семей, приглашала погостить и помолиться больных и несостоятельных, тех, кому нужна была финансовая помощь. Она отдавала, не задумываясь, последнее и учила сестер быть милосердными и щедрыми. Говорила: «Когда даешь одной рукой, в другую вкладывает Господь».

Сестры помнят рассуждение своей игумении: «В монашестве мужском много ступеней: монах, иеромонах, игумен, архимандрит, епископ, архиепископ, митрополит, Патриарх. А в женском – только монахиня и игумения. И мы напрямую молимся Божией Матери. Она всегда слышит молитвы игумении».

И теперь монахини Спасо-Елеазаровского монастыря обращаются к своей игумении Елисавете как живой, чтобы она в Горних обителях молила Пресвятую Богородицу, чтобы Та не оставила Своим заступничеством осиротевших сестер.