4 июля в московском Иоанно-Предтеченском ставропигиальном женском монастыре Божественная литургия проходит на особом молитвенном подъеме. Сестры обители вместе с прихожанами торжественно отмечают день памяти новомученика Алексия Скворцова, который служил здесь тридцать лет. Пришел он сюда в 22 года – вчерашний выпускник Московской Духовной семинарии. Около года был псаломщиком, затем принял диаконский сан, а в грозном 1917 году – священнический сан. 4 июля 1938 года протоиерея Алексия Скорцова расстреляли на Бутовском полигоне под Москвой как врага народа. В декабре 2004 года определением Священного Синода Русской Православной Церкви он был причислен к лику святых Новомучеников и исповедников Церкви Русской для общецерковного почитания
Как сестрам обители открывалась личность батюшки-новомученика
В коридоре келейного корпуса над обыкновенным рабочим столом, на котором время от времени звонит телефон и заполняются какие-то деловые бумаги, висит большая фотография новомученика – небесного покровителя монастыря. Насельницы обители не раз замечали и делились друг с дружкой своим наблюдением-ощущением: почувствуешь обиду на кого-то или раздражение вспыхнет (искушения подстерегают на каждом шагу!), но стоит лишь взглянуть на фотографию отца Алексия, увидеть его проникновенный взгляд, и моментально понимаешь: как это все мелко, несущественно – твои обиды, осуждающие мысли...
– Это особая фотография, – говорит монахиня Феонилла (Харченко), ездившая в свое время на малую родину новомученика – в село Велино Бронницкого района и в храмы Раменского района, где в последние годы своей жизни он служил, – в Гжель и Загорново. – Лидия Алексеевна Головкова, старший научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, изучая следственные дела в ходе исследования таких тем, как мученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века, репрессии и репрессивные органы, тюрьмы и лагеря, где проходили годы заточения страдальцев за Христа, рассказала нам, что, кроме «расстрельных списков», есть «расстрельные снимки». Точнее, контрольные снимки для расстрельщиков. Когда 7 июня 1938 года тройка НКВД приговорила протоиерея Алексия Скворцова к высшей мере наказания, его сфотографировали. Это был день празднования Третьего обретения главы Иоанна Предтечи, и можно сказать, что крестный путь батюшки, которому шел тогда 64-й год, завершился под покровительством святого Иоанна Предтечи.
Настоятельница монастыря игумения Афанасия (Грошева) вспоминает, что прославление в лике святых отца Алексия Скорцова, столько лет прослужившего в монастыре на Китай-городе, вызвало у современной монашеской семьи огромную духовную радость. Но не только. Сестры сразу же загорелись желанием как можно больше узнать о святом, пополнившем сонм небесных покровителей их возрождающейся обители. Сведения собирали долго, скрупулезно, по крупицам. Все казалось чрезвычайно важным: и то, что батюшкин отец был священником, и дед его был священником, то есть крепкий родовой корень дал живую поросль, укрепил живую веру, без чего невозможен был бы тот жертвенный путь, что привел, казалось бы, неприметного, скромного протоиерея на Русскую Голгофу. И то, что женился отец Алексий на представительнице известного священнического рода Казанских, прожив с ней душа в душу! (О ней, незабвенной Юлии Петровне, их внук Валерий Сергеевич Данков рассказывал сестрам обители как о человеке, излучавшем доброту даже во время тяжелой болезни, которую она переносила с истинно христианским смирением). Особенно сестер поразил тот факт, что около 20 лет отец Алексий служил диаконом, а когда в России стал нарастать хаос и в воздухе явно почувствовалось приближение грандиозной катастрофы, он принял священнический сан. Это было в конце августа 1917 года, в день празднования сретения Владимирской иконы Божией Матери. Несколько позже, в 1924 году, подав прошение священноначалию о награждении иерея Алексия Скворцова наперстным крестом, игумения Ивановской обители и монашествующие охарактеризуют его в том официальном документе как истового и усердного совершителя богослужений, а отец-настоятель – как миролюбивого сослуживца. Эти слова дорогого стоят!
Многодетная семья Скворцовых жила в пятикомнатной квартире дома причта по Малому Ивановскому переулку (сейчас там находится Свято-Владимирская православная гимназия). Отец Алексий служил в монастыре и преподавал Закон Божий в мужских и женских училищах. Воспитывал с матушкой своих шестерых детей. После закрытия монастыря начались их мытарства: первый этап – квартира в подвале, откуда спустя время их все же выкинули на улицу, не посчитавшись ни с чем. Старшие дети нашли тогда углы у своих знакомых, а отцу Алексию с матушкой и младшими детьми пришлось зимовать в сарае. «Дорогому последышу», как батюшка с любовью называл самого младшего сына Володю, исполнилось только три года. У 17-летней Марии из-за холода и сквозняков началась тяжелая форма туберкулеза позвоночника. Доходов отца Алексия на нужды семьи не хватало, и все-таки он продолжал священническое служение. Другой этап мытарств ознаменовался переездом из Москвы к родственникам в Раменский район. До первого своего ареста по надуманному предлогу (как дико звучит для нас формулировка: «на протяжении ряда лет руководил контрреволюционной группировкой на селе, подготовлявшей террористические акты против местных коммунистов») батюшка успел послужить в храме Архангела Михаила в Загорново и в Успенской церкви в Гжели. Затем была Бутырская тюрьма и мучительно долгая дорога в Казахстан, в голодный город Кустанай Актюбинской области, где, написал своим близким отец Алексий, и коренные жители бьются как рыба об лед, не говоря уж о ссыльных.
– Обратите внимание на один из аспектов следственного дела, фрагмент которого размещен у нас на монастырском сайте, – обращается ко мне мать Феонилла. – На допросе отец Алексий отвечает следователю, что проповеди он говорил редко, только иногда обращался к прихожанам со словами: «Православные, покайтесь, очистите свои грехи!» Но ведь это проповедь покаяния святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна! Это – главный призыв к верующим, идущий из глубины веков и актуальный во все времена.
Понятно, что такой призыв для большевистской власти звучал как крамола.
«Слезы льются…»
– Несколько раз батюшка в посланиях из далекой ссылки писал о своих слезах, и я, признаться, вначале даже подумала: мужчина вроде бы не должен плакать, – улыбнулась монахиня Тавифа (Исаева), которая по послушанию занимается сбором материалов, касающихся истории родного монастыря. – Но вчиталась в те письма и поняла, какую глубочайшую благодарность он испытывал к близким, немедленно отозвавшимся на его нужды. Отсюда и слезы. Не от отчаяния или какой-то там безысходности, а от чувства признательности дочери Марии и зятю Сергею Николаевичу, благодаря которым – их продуктовым посылочкам, небольшим денежным «ручейкам» и сочувственным словам – отец Алексий смог выжить на чужбине, в том жестком климате, где многие из приехавших вместе с ним голодали, хирели на глазах, становясь черной тенью или «живым трупом». Особенно трогают эти строки: «Надеюсь больше всего на вас – как самых отзывчивых, милых и дорогих моих благодетелей. Не подумайте о том, что когда я называю вас так, то стараюсь польстить вам, как лиса. Вы знаете мой характер, который никогда не позволил мне никого не обременять своими просьбами, за что прозвали меня гордецом и самолюбивым. Нет, не от гордыни и самолюбия у меня всегда делалось это, а от ясного представления и сознания того, что, как мне, так и всякому человеку, теперь трудно существовать. А уж если теперь обращаюсь как к вам, так и ко всякому другому, то знайте и поймите, что мне без этого трудно жить».
Читаешь эти письма, написанные красивым каллиграфическим почерком, и чувствуешь, что слезы льются – только теперь уже из твоих глаз. Словно бы зримо представляешь, как смертельно уставший после двухмесячного пути немолодой батюшка (57 лет исполнилось) ищет работу, чтобы прокормиться. Но везде ему отказывают. Тогда он берется за почти даровую – копать землю в городском саду. Копает ее до боли в спине, до кровавых мозолей на руках, однако в течение нескольких дней такие же страдальцы, как он, вскопали все, и надежда на этот мизерный заработок угасла. Отец Алексий продает белый китель за шесть рублей, покупает два куска сахара. «Стал продавать простыню, худая – ничего не вышло», – сообщает он родным.
– Хотя батюшка пишет о каких-то простых незамысловатых вещах, но эти письма производят глубокое впечатление, – говорят мои собеседницы. – Наверное, потому, что в них сильно чувствуется дух смирения, упования на Промысл Божий, преданность воле Всевышнего. В одном из них есть такая строка: «На Него вся наша надежда христианская!» В другом: «И если Бог приведет опять послужить, отплачу вам с великою благодарностью».
Господь судил послужить отцу Алексию еще несколько лет по возвращении из ссылки. Укорененный в любви к Богу, не мог он не стоять у Престола Божия, как только появилась такая возможность. По этому поводу мы читаем в «Житии священномученика Алексия Скворцова»: «Пренебрегая опасностью преследования со стороны властей, несмотря на многократные предупреждения и прекрасно понимая, на какой риск он идет, отец Алексий начал службу в Михайловском храме села Загорново. Чтобы не подставлять под угрозу ареста родственников, он вместе с матушкой и сыном Володей жил в подвале церкви. Продолжал усердно отправлять службу в ожидании ареста, хотя имел шанс уцелеть, если бы жил простым мирянином».
Иерей Георгий Первушин, неся послушание клирика храмов Иоанно-Предтеченского монастыря, несколько лет назад защитил в Московской Духовной академии кандидатскую диссертацию, посвященную истории Ивановской обители с 1868 года по 2011 год. В ходе исследовательской работы ему удалось выяснить и непосредственное отношение к Ивановскому монастырю другого бутовского новомученика – протоиерея Владимира Смирнова. Отец Владимир был женат на старшей сестре отца Алексия Скворцова Александре. В монастырь он пришел чуть позже. Прослужил здесь около девяти лет и был переведен священником в церковь Преподобного Сергия Радонежского на хуторе Чернецово московского Ивановского монастыря. Прославлен в лике святых в 2006 году. По воспоминаниям сестер, когда священник Георгий Первушин стал поминать его имя на отпусте, для них это было просто имя. Но постепенно узнавая подробности о многолетнем священническом служении пастыря, аресте, ссылке и снова аресте, затем расстреле на Бутовском полигоне, они смогли осознать его подвиг в духовном измерении. Все вышло как в случае с новомучеником Алексием Скворцовым. Вначале для них это тоже было только имя. Имя, да еще знание того, что батюшка-новомученик прослужил в монастыре целых 30 лет и священнический сан принял незадолго до октябрьского переворота. Но когда увидели фотографию из следственного дела, словно в душе что-то перевернулось. А когда прочитали трогательные письма, принесенные его внуком Валерием Сергеевичем Данковым, то перед ними возник образ живого человека, явившего пример верности Христу до конца своих дней. Перед этим сестры пережили потрясение вместе с Валерием Сергеевичем, который несколько лет назад пришел в монастырь и сказал, что здесь служил его дедушка –протоиерейАлексий Скворцов. Новомученик Алексий Скворцов, уточнили они и подвели немолодого интеллигентного человека к иконе его «дедушки». Всю службу тот простоял в сильном волнении. Волнение сестер тоже не передать словами: ведь рядом с ними молился человек, только что узнавший, что его дедушка канонизирован! Валерий Сергеевич оказался сыном той самой Мани, Марии и Сергея Николаевича, которых батюшка в письмах называет милыми дорогими благодетелями. Не сразу решился он передать в дар обители святыни, что на протяжении многих лет, отмеченных яростными богоборческими настроениями властей, хранились в их семье бережно и, по его словам, безбоязненно. Но потом принес эти драгоценные реликвии – письма дедушки из ссылки, его наградной крест с украшениями. Теперь письма находятся в монастырском музее, а наградной крест 4 июля, в день памяти священномученика, выносят из алтаря для поклонения верующим.
К иконам бутовских новомучеников – протоиереев Алексия Скворцова и Владимира Смирнова, добрых товарищей по земной жизни, в сонме святых соединившихся на небесах, – можно приложиться в монастырском соборе, Великое освящение которого состоялось в декабре прошлого года. Совершил его Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, который сказал в своем слове: «Этот храм воссиял не просто первозданной красотой, а, думаю, такой красотой, которую он не имел даже и после его строительства». Матушка-настоятельница и сестры понимают, что чудо возрождения их древней обители, собирающейся в сентябре отмечать свое 600-летие и 15-летие возобновления монашеской жизни, возможно только по усердным молитвам ко Господу, Пресвятой Богородице и святым, ставшим небесными покровителями монастыря...
Без одного подвига, может быть, не было бы и другого
Во время моей беседы с монахинями Феониллой и Тавифой, проходившей в монастырской библиотеке, перед глазами была семейная фотография семьи Скворцовых, сделанная после возвращения батюшки из ссылки. Она все время притягивала взгляд, и в какой-то момент мать Тавифа сказала:
– Крайний слева – это Володя, «дорогой последыш», которого отец Алексий просил в письме из Кустаная очень беречь. Просил дочь передать этот его наказ верной своей «хлопотунье» матушке Юлии. После того, как отца Алексия арестовали во второй раз (а в семье не знали, что его расстреляли в 1938 году на Бутовском полигоне и долгое время думали, что батюшку сослали на Соловки), Володю, поповского сына, никто не хотел брать на работу. Но началась война, и семнадцатилетний паренек, забыв все свои обиды, добровольцем записался в ряды ополчения. Что примечательно: в первом письме он просит маму купить ему костюм. Видимо, была у него девушка, и Володя рассчитывал встретиться с ней в ожидании краткого отпуска перед отправкой на фронт. Только вскоре пришло письмо с известием, что их срочно везут на фронт. И были там строки: костюм покупать не надо, ничего покупать не надо. Сын «врага народа» Владимир Скворцов погиб в первый же год войны вместе с тысячами москвичей – невоенными людьми, вставшими на защиту столицы. И в этом году, совершая 16 мая Литургию в храме Новомучеников и исповедников Церкви Русской на Бутовском полигоне, Предстоятель нашей Церкви сказал в своей проповеди, что без одного подвига, может быть, не было бы и другого. Без подвига Новомучеников могло не быть нашей Великой Победы над фашизмом, 70-летие которой мы нынче отметили...
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл назвал этот подвиг, разделенный коротким временным отрезком, общим подвигом. В проповеди он сделал акцент на особенно важной для нашего общества мысли: «Если бы Новомученики и исповедники отказались от веры, от Христа, от Церкви, если бы они встали в ряды хулителей, то, может быть, и у народа не хватило бы духовной силы сопротивляться врагу. Поэтому с религиозной точки зрения жизнь, отданная за Родину, за ту самую духовную сердцевину, и подвиг Новомучеников соединяются в великую жертву Богу, принесенную за спасение нашего Отечества».
Эту мысль убедительно подтверждает пример скромной семьи Скворцовых, стержнем жизни которой стали евангельские заповеди. Отец-священник, расстрелянный на одном из крупнейших спецобъектов НКВД в 1938 году, и сын-доброволец, отдавший жизнь за Родину в 1941 году, соединились в великой жертве Богу, принесенной за спасение Отечества. Сын смотрит на нас с общей семейной фотографии, отец – с семейной фотографии, с «расстрельного снимка» и с икон. Кто был на Бутовском полигоне, тот знает: в нижнем храме каменного собора по всему периметру стен располагаются иконы бутовских святых. На каждой стоит дата того дня, когда они были расстреляны. На иконе с отцом Алексием мы видим священномучеников Николая Розанова и Павла Успенского, преподобномученика Иону (Санкова), выбравших путь стояния за веру до конца, до последних секунд своей жизни. Все четыре священнослужителя были расстреляны 4 июля 1938 года и погребены в безвестной братской могиле.
***
– Сегодня нередко можно услышать слова благодарности в адрес властей: мол, они, лояльно настроенные к Русской Православной Церкви, разрешают верующим открывать храмы, возрождать монастыри. Но если посмотреть глубже, постараться вникнуть в духовный смысл событий нынешнего времени, то нельзя не увидеть, что это Новомученики Русские, начиная с Царственных страстотерпцев, вымолили для Русской Церкви возможность возрастать, укреплять приходы, обители ревностными тружениками на ниве Христовой, – подытожила нашу беседу монахиня Феонилла (Харченко). – Вымолили своим подвигом, великой жертвой, и мы должны быть им за это благодарны. Хотя мало быть просто благодарными – нам всем нужно стремиться к тому, чтобы духовное возрождение России состоялось.
Подготовила Нина СТАВИЦКАЯ
(Снимки представлены Иоанно-Предтеченским ставропигиальным женским монастырем)
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
