Десять лет назад 5 июня отошел ко Господу старец Троице-Сергиевой лавры архимандрит Виталий (Мешков; 1936-2014).
Родился будущий отец Виталий в день Ильи пророка, 2 августа, в деревне Передел Соченовского района Горьковской (ныне Нижегородской) области. Крестили его в младенчестве в селе Боготиловке. С середины 1950-х годов три года служил в армии – в авиации. Окончил в 1963-м году сельхозинститут. Там же, на Нижегородчине, в городке Красные Баки трудился агрономом. Через несколько лет поступил в Московскую духовную семинарию, потом в Академию. А после, с 1973-го по 2014-й в Лавре и подвизался.
Ему восемь раз являлся преподобный Сергий. Еще во время учебы сказал ему, чтобы он никогда не оставлял послушания, даже если не успевал подготовиться к экзамену, – обещал в таких случаях сам за него все сдать. И действительно, чудесным образом все управлялось. После, когда батюшка сам уже курировал отдельные послушания в Лавре, ее авва-хозяин его прямо инструктировал: никогда не брать на работу курящих, потому что курение – смертный грех и приравнивается к самоубийству. Батюшка затем и сам наставлял: если в квартире или в машине покурили, надо заново освящать...
Старца вспоминает иеромонах Памфил (Осокин), который одно время был у отца Виталия келейником.
– Родом батюшка Виталий из деревенской семьи. Детство у него выдалось тяжелым, шла война. Прост был, благочестив. И таким оставался до конца своих дней.
Как послушником был кроток, так и архимандритом таковым оставался.
Все также покупал свечи, ставил перед богослужением на подсвечники. Молился перед святыми иконами. На родительских субботах на канун продукты обязательно передавал.
Маму свою любил беззаветно. После его смерти в келье нашли стопку писем, благодарственных грамот и телеграмм из монастырей. Когда у него умерла мама, он ни словом никому не обмолвился, но потихоньку рассылал по монастырям пожертвования на помин ее души. Так все оставшееся после мамы имущество, деньги и раздал на восстановление бедных обителей. Многие ему были благодарны.
Так как сам он с Нижегородчины, преподобного Серафима Саровского отец Виталий очень почитал. Как только Дивеевский монастырь открылся, он и туда много всего передавал, жертвовал. Каждый год старался съездить, мощам батюшки Серафима поклониться. У него был помянник Дивеевских сестер, еще дореволюционных. И он этот синодик, который у меня сохранился – такой увесистый, толстый – вычитывал каждую службу. А там тысячи две имен. Так у него и без этого было всегда кого поминать. Но отношение к дивеевским сестрам у него все-таки было особое.
Там же удел Божией Матери! Отец Виталий вычитывал акафисты разным Ее иконам. В понедельник Державной, во вторник Смоленской, в среду Покрову Пресвятой Богородицы, в четверг – Скоропослушнице, в пятницу – Богородице «Взбранной Воеводе», в субботу – всем иконам Божией Матери, в воскресенье – Казанской. И однажды поделился этим с одним братом. Тот ему сказал, что так делать неправильно. Надо только «Взбранной Воеводе» акафист читать. Батюшка вернулся в келью и, проявив послушание этому брату, – а тот был всего-то иеромонах и решил архимандриту сделать замечание… – стал читать акафист так, как тот ему посоветовал.
Сказано же: «Младшие смиряются перед старшими, старшие перед старшими и равными, а достигший совершенства смиряется перед всеми».
Вот и отец Виталий смирился. А потом вдруг от иконы Божией Матери слышит голос:
– Читай, как читал!
Или вот такое еще чудо было. Отец Виталий очень почитал иеросхимонаха Паисия (Гришкина), последнего монаха из дореволюционной Оптиной пустыни. Дни своей земной жизни отец Паисий доживал в лавре. Отец Виталий на старших курсах Академии помогал пономарить в Успенском соборе. Служба уже как-то закончилась, он закрыл храм, приходит к отцу Паисию. А тот всполошился:
– Срочно беги в Успенский собор! Там что-то творится очень плохое.
– Ну как?! Мы только закрыли его. Там все хорошо было, – возразил было батюшка, но старца послушался, вернулся. А там в алтарь Никольского придела пробрались два хулигана. Что-то, и вправду, злоумышляли. Выгнал их. Еще раз поразился прозорливости оптинского старца.
Потом он и на могилку отца Паисия часто ездил. Даже когда у самого уже силы оскудевали, рвался навестить того. В последний год, зимой, чада довезли батюшку Виталия на машине до старого кладбища. Он уже на слабых ногах вышел из машины и по сугробам долго пробирался, только чтобы послужить литию на могиле.
Он и сам стал старцем, на которого братия равнялась. На братские молебны ходил неопустительно. Это с ним связан известный случай, когда преподобный Сергий ему, еще молодому иеромонаху, явился. После того как отец Виталий закончил семинарию, послушания его всё множились: помощник эконома (им тогда был архимандрит Евлогий (Смирнов)), заведующий иконной лавкой… На всех своих послушаниях отец Виталий тогда так выбивался из сил, что однажды пришел к отцу Кириллу:
– Батюшка, я очень устаю на послушании, – говорит. – Тяжело мне ходить на Братский молебен и послушание исполнять.
Отец Кирилл и благословил его ходить на Братский молебен в понедельник, среду и пятницу, всего три раза в неделю. И это был первый день, когда отец Виталий решил так по благословению пропустить было Братский молебен. Как вдруг в видении ему является сам преподобный Сергий и начинает распекать:
– Вы все здесь лентяи и бездельники! Один отец Симон меня любит.
Архимандрит Симон (Новиков) в то время был инспектором Академии, впоследствии он стал митрополитом Рязанским и Касимовским. Больше отцу Виталию ничего не потребовалось объяснять, вскочил и побежал в Троицкий собор на Братский молебен. И потом уже не пропускал его ни разу. Как-то поинтересовался у келейницы отца Симона, та ответила, что батюшка всегда ходит на Братский молебен, а когда болеет, служит его в келье. И такое правило со временем установилось и у других лаврских старцев, так и отец Лаврентий (Постников), например, поступал. Приболеет, так с пол-шестого уже слышались из его кельи – запевы, тропари… Все они, старчики, стремились жить по Богу.
Отец Виталий, кстати, особенно трепетно относился всегда к раздаче освященного масла от раки с мощами преподобного Сергия. Сам разливал и раздавал как благословение. Бесплатно. Как-то собрались было масло продавать, но отец Виталий настоял, чтоб раздавали даром…
Однажды лаврская братия поехала на Афон. Отец Виталий там на всех службах стоял, не садился. А на Святой Горе службы длинные. Сам он уже весь седой, в годах. Афонские монахи подходили:
– Геронда, садитесь!
Но он все равно стоял.
– Как я могу сесть, если здесь Сама Пресвятая Богородица присутствует?!
Вот такое у них благочестие было. В Лавре лишь в последние годы стал на службах присаживаться, и то редко. Братский молебен или служба закончатся, так он еще пойдет и ко всем иконочкам приложится. А в Троицком соборе там и Пресвятая Троица, и Божия Матерь Черниговская, и святитель Николай, и его любимый земляк батюшка Серафим… Поясной или земной поклон пред каждым образом положит.
Как-то раз, батюшка уже плохо ходил, – упал, споткнувшись, так что даже лицом до крови прочертил по земле. К нему братия стали подходить:
– Батюшка, сходите, умойтесь!
А он весь в молитве.
– Все нормально! – махнет рукой: мол, не отвлекайтесь.
Только после окончания Братского молебна пошел и умылся. А до того и боли точно не ощущал. Как говорят старцы: к боли своей не надо прислушиваться.
Когда меня благословили за ним ухаживать, мы с ним в пять утра каждый день выходили из кельи и минут 20-25 шли к Троицкому собору. Батюшка уже медленно еле-еле ходил. А однажды я по немощи проспал. Прихожу в 5:05. Дергаю ручку, келья закрыта. Думаю: не буду будить, и сам пошел на молебен. Захожу в Троицкий соборе, а батюшка уже там… А как он успел дойти-то? Или он все предвидел? Или это он в нас так терпение воспитывал, потихонечку переступая?..
На службе он всегда так сосредоточенно молился… Как-то была служба в Трапезном храме в приделе святителя Иоасафа. Батюшка Виталий был уже слабенький. С палочкой ходил. Не служил. Ему было тяжело даже фелонь надеть. Был какой-то праздник. Люди ждут проповедь, а проповедника нет – почему-то он не пришел. Тогда отец Виталий в мантии и епитрахили вышел на амвон и стал говорить проповедь. Сам уже старенький, дикция его подводила. Никто ничего расслышать и понять не может из того, что батюшка говорит. А старец стоит на амвоне, что-то говорит и плачет. И многие потом признавались:
– Это была самая действенная проповедь!
Вот так старец стоит перед всеми на амвоне и хочет донести что-то очень важное. А народ его понять не может...
Отец Виталий очень ревностно относился к проповедям. Говорил: проповедовать надо даже в пустом храме. Потому что и в пустой церкви Ангелы проповедь слушают.
Вот на какую высоту отец Виталий ставил благовестие священнослужителя. Его самого в свое время так поучал архимандрит Феодорит (Воробьев). У того вообще после десяти лет заключения, ссылок, где его пытали, отрезав кончик языка, речь была невнятной. Но люди, и его проповеди слушая, плакали. У него-то проповедовать некогда отец Виталий и учился.
В келье самого отца Виталия всюду было разложено множество листочков – это были его конспекты проповедей. Видимо, в свободное время батюшка готовился к ним.
Нельзя сказать, что он был красноречив, но сам дух кротости, смирения убеждал лучше всяких слов. Как-то я привез к нему своих гостей. Они поговорили с отцом Виталием. Но батюшка куда-то торопился, и беседа была краткой. Потом я подвел их к отцу Лаврентию, чтоб они чуть-чуть подольше поговорили... А тот вдруг объявил:
– Если они уже были у отца Виталия, он им всё сказал. Не нужно лишних слов!
Сам образ отца Виталия подвигал внутренне работать над собой, смиряться, молиться.
Сам он, кстати, молился всегда великомученице Варваре. В Варварином корпусе наверху висит ее икона. Вот он к этому образу прикладывался и молился. Великомученице Варваре, известно, молятся от внезапной смерти, уповая, чтобы перед кончиной причаститься Святых Даров.
В последние дни своей жизни батюшка был в госпитале. Вдруг проснулся, а он тогда уже проваливался в забытье, и отчетливо произнес:
– Срочно мне надо антидор!
Я его начал переубеждать:
– Батюшка, вы недавно поели! Только три часа прошло, может, не надо антидор?
Было часа три или четыре дня. Потом я перестал с ним спорить. Дал ему антидор. Он к нему с огромным трепетом относился. А ночью, часа в три или четыре, отец Виталий преставился. Вероятно, по молитвам великомученицы Варвары его Оттуда известили об отшествии.
Вечная память.
Подготовила Ольга Орлова
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
