Эти слова, полные веры, были сказаны святым праведным Иоанном Кронштадтским в 1907 году. Есть их продолжение: «На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу – и будет по завету князя Владимира, – как единая Церковь». Многие пророчества великого подвижника и молитвенника вспоминаются, когда подходишь к его гробнице в храме-усыпальнице Иоанновского ставропигиального женского монастыря в Санкт-Петербурге. Здесь же рядом – гробница с честными останками первой настоятельницы обители – схиигумении Ангелины (Сергеевой)– духовной дочери отца Иоанна. А если повернуть направо в этой подземной церкви, то дальше располагается открывшаяся осенью этого года постоянная выставочная экспозиция, посвященная святому праведному Иоанну Кронштадтскому и истории обители. Ее по праву можно назвать монастырским музеем, в котором представлены личные вещи Батюшки; предметы, принадлежавшие первой игумении монастыря и монахиням, изгнанным из обители; дореволюционные издания Иоанновского монастыря и многие другие реликвии.
Маленькая ниша в храме-усыпальнице «подсказала» идею создания музея
По признанию сестер, музей появился в монастыре несколько неожиданно для них. Небольшая экспозиция в храме-усыпальнице была и прежде: она состояла из фотографий, наглядно показывающих историю монастыря. А рядом, в шкафу, были представлены богослужебные облачения основателя обители – святого праведного Иоанна Кронштадтского. Осенью 2016 года в храме-усыпальнице был начат капитальный ремонт. В советское время во всем здании была нарушена гидроизоляция. При открытии монастыря в храме-усыпальнице стояла вода, которую приходилось откачивать насосом. Влажный климат и близость реки Карповки усугубляли разрушительные процессы: разрушалась кирпичная кладка фундамента и стен подвальных помещений, в храме-усыпальнице стены и пол были мокрыми, местами покрытыми грибком и плесенью. Когда полностью отбили штукатурку, то обнаружились пробитые в советское время ниши (после Великой Отечественной войны здесь устроили бомбоубежище и поделили его на маленькие боксы). Сестры предложили матушке, игумении Людмиле, не закладывать одну из ниш, а сделать в ней небольшой смотровой шкаф. Ведь людям так хотелось увидеть реликвии, связанные с Батюшкой и историей монастыря! В ответ на это матушка игумения неожиданно предложила расширить экспозицию за счет подсобного помещения.
«В 2008 году монастырю было передано кресло святого Иоанна Кронштадтского, однако мы никуда не могли его выставить. Не было помещения для этого, – начала свой рассказ монахиня Фаина (Ивлева). – Были также редкие портреты Батюшки и дореволюционные книги, ему посвященные. Хотелось показать людям эти святыни». Один примечательный момент: в монастыре не афишировали свою задумку, касающуюся расширенной экспозиции. По словам монахини Фаины, знали об этом только матушка-настоятельница с сестрами и – святой праведный Иоанн... Но именно с того времени, когда матушка Людмила высказала свое предложение, сюда стали приносить предметы, связанные с Кронштадским пастырем и обителью на Карповке, в чем сестры увидели явное благословение Батюшки на устройство музея, который вызывает большой интерес у прихожан и паломников разного возраста. Много подростков бывает здесь – воспитанников воскресных школ при храмах, в том числе из Кронштадта, куда при жизни пастыря на его богослужения съезжалась чуть ли не вся Россия и ежедневно присутствовало до пяти-шести тысяч верующих, а также поступали тысячи писем и телеграмм, даже из-за рубежа, с просьбой помолиться и помочь. Приходят сюда и небольшие группы монашествующих из других монастырей – по два-три человека. Предложив расширить экспозицию в храме, матушка Людмила пояснила, что выставка должна быть доступной для всех.
Как Батюшка приводил своих духовных чад к монашеству
Что касается реликвий, то их приносили в монастырь и раньше. Например, в середине 90-х годов прошлого века, на заре возрождения обители, кто-то (сестры теперь жалеют, что не записали, кто именно) принес портрет святого праведного Иоанна с дарственной надписью: «Игумении Санкт-Петербургского Иоанновского монастыря Ангелине в день Ангела 8 ноября 1904 года. Протоиерей Иоанн Сергиев». А уже в нашем веке, в самом его начале, монастырю был подарен другой портрет, тоже принадлежавший матушке Ангелине, и тоже – с дарственной надписью: «Петроградскому Иоанновскому монастырю. Игумении Ангелине на молитвенную память. Макарий, митрополит Московский и Коломенский». Широко известен случай: святитель Макарий (Невский), крупный миссионер, «апостол Алтая», получил исцеление по молитвам святого праведного Иоанна Кронштадтского, с которым его связывали тесные духовные узы. Владыка, страдавший от болезни кожи около шести лет, детально описал, как сухая экзема, превратившись в мокрую, переходила с одной части тела на другую и особенно беспокоила его ночью: нужно было вставать, снимать бинты, старую мазь стирать, смывать, новую намазывать на больные места и опять бинтовать. 20 декабря (в день кончины отца Иоанна) 1913 года он был приглашен в Иоанновский монастырь служить литургию в усыпальнице, где погребен святочтимый пастырь и молитвенник. После обедни отслужил панихиду у гробницы почившего и попросил исцеления. И, по его признанию, с того же дня началось его освобождение от мучительного недуга. «Тогда мне понятно стало, что со мной совершилось чудо милости Божией по молитвам того, кто еще при жизни прославился как чудотворец», – написал Святитель. Сейчас эти портреты с дарственными надписями можно увидеть в открывшейся экспозиции. Третий портрет на витрине – портрет первой игумении обители.
Что интересно: матушка Ангелина (Сергеева) никогда в мыслях не связывала свою жизнь с монастырем и монашеством. Ее, купеческую дочь, окружали любимые и любящие люди. Это прежде всего родители. Это муж, с которым она счастливо прожила в браке 10 лет. Но в 1900 году в течение короткого времени все трое, один за другим, неожиданно ушли в мир иной. Молодая вдова осталась с девочкой Надеждой на руках: беспризорную малютку супруги Сергеевы удочерили, мечтая, что в дальнейшем у них будет много детей. «Анна Семеновна обратилась к отцу Иоанну с вопросом, как ей дальше жить, – рассказывает мать Фаина. – Батюшка не прямо, а как бы косвенно подводил ее к монастырю. Вначале он благословил свою духовную дочь поехать на его родину в Суру, в Сурский Иоанно-Богословский женский монастырь. Посоветовал потрудиться, помолиться, успокоиться. Потрудилась она там, а дальше Батюшка вызывает ее в Санкт-Петербург и просит помочь ему при строительстве Сурского подворья, ставшего впоследствии Иоанновским монастырем. И опять загружает делами строительными и постепенно подводит к монашеству. Конечно, отец Иоанн прозорливо видел будущее многих таких женщин – интеллигентных, образованных – в созидании обителей». Как тут не вспомнить, что в начале прошлого века Кронштадтский пастырь сумел придать сил для великого жертвенного служения святому праведному Алексию Московскому, а тогда – отцу Алексию Мечеву, сильно скорбевшему после кончины супруги! Отец Иоанн сказал ему при встрече в небольшом столичном храме на Маросейке: «...А ты будь с народом, войди в чужое горе, возьми его горе на себя и тогда увидишь, что твое несчастие мало, незначительно в сравнении с общим горем; и легче тебе станет». Так и будущую игумению, свою верную помощницу, он вырвал из пучины горя, в которую она погрузилась из-за тяжелых утрат, и направил на путь созидания. Зная, что его духовная дочь мечтала иметь много детей, отец Иоанн сказал ей такую необычную фразу: «Будут у тебя дети. Много детей!» И слова эти сбылись. Согласно архивным данным, при монастыре было открыто три детских приюта. Матушка Ангелина много сил и времени уделяла социальному служению. Во время Первой мировой войны при монастыре был организован лазарет для раненых воинов на 50 мест, а в одном из приютов получили тепло и заботу дети-сироты из Галиции, потерявшие своих родителей на фронтах войны.
...В той нише, что «подсказала» матушке-настоятельнице и сестрам обители идею создания постоянной музейной композиции, размещено много разных экспонатов. Все их не перечислить, это займет много места. Но хочется обратить внимание, например, на кружечку с портретом дорогого Батюшки; на пасхальное яичко, подаренное пастырем одной девочке, пришедшей, как она записала, с маменькой поздравлять его на Пасху. Есть здесь и старинный подсвечник, фрагменты старинных лампад, фрагменты фарфорового киота. В самом низу – медицинские склянки с надписями на латыни (память о том, что тут был лазарет) и штык от винтовки, найденный в стене. Чуть выше, на стеклянной полке – шкатулка, принадлежавшая игумении Ангелине, и ряд фотографий. На одной из них (портрет матушки Ангелины во весь рост) следует подробно остановиться, потому что данный снимок, где четко виден задний план – лепнина, арка, – помог сестрам определить, в каком монастырском помещении Матушка находится. Место это примечательное: большая зала на втором этаже в покоях Кронштадтского пастыря. В ней устраивались трапезы для гостей, в ней Батюшка принимал людей. За дверью находилась винтовая лестница, которая вела в храм преподобного Иоанна Рыльского и дальше – в усыпальницу. Когда монастырь строился, отец Иоанн был уже известным пастырем и не мог свободно передвигаться – народ его ждал повсюду. Батюшку осаждали, напор был сильный, никакие уговоры, просьбы на людей, жаждущих его видеть, не действовали. Поэтому он из храма через алтарную часть поднимался по винтовой лестнице к себе в покои, чтобы иметь хотя бы какие-то минуты отдыха. А с 1905 года отец Иоанн – и до того прихварывавший – почувствовал себя совсем плохо и начал задумываться о месте своего погребения. «Не вызывает сомнений, что Батюшка прозорливо предвидел: все погребения священнослужителей на территории Андреевского собора в Кронштадте, где он служил, будут уничтожены. И, конечно, он знал волю Божию о себе, что должен быть погребенным в Иоанновском монастыре, – убежденно произнесла монахиня Фаина. – Он попросил митрополита Антония в виде исключения разрешить похоронить его в Петербурге, в основанной им обители. Разрешение было получено. И монахиня Иоанна (Лежоева), казначея монастыря, все свое наследство употребила на устройство храма-усыпальницы в крипте Иоанновского монастыря».
Монахиня Иоанна, чья фотография находится в этом же зале на другом стенде, пришла в монастырь по благословению Батюшки в 1903 году в довольно-таки зрелом возрасте. Причем она-то стремилась к монашеству давно, но ее купеческая семья, семья очень богатая, была категорически против. Родители хотя и имели много детей, все равно дочь в монастырь не отпускали – настаивали на том, чтобы она создала семью. Батюшка сумел повлиять на ситуацию. Родным сестрам будущей казначеи обители пастырь сказал: «Она вымолит весь ваш род». Усыпальницу, на которую было потрачено наследство купеческой дочки, ставшей монахиней, всю облицевали мрамором: и стены, и потолок. Изготовили очень красивый мраморный иконостас. В одной из газет сообщалось, что средства на строительство храма-усыпальницы дала одна петербургская благотворительница, пожелавшая остаться неизвестной. Но Батюшка знал «неизвестную». В то время он был совсем слабенький и, тем не менее, во время строительства приезжал сюда, смотрел место своего будущего погребения. Известно также, что он сказал монахине Иоанне: «Матушка, как ты мне тут место устроила, так я тебе там устрою!» И она, единственная из монахинь Иоанновского монастыря, не была репрессирована. Другие прошли лагеря и ссылки (узнавали богоборцы, что кто-то из монашествующих находится в деревнях, забирали оттуда; кто-то из насельниц закрытой обители уехал в Белоруссию или на Украину – и там находили. В 32-м году – под каток всех...) А над матерью Иоанной словно какой-то невидимый покров был. По воспоминаниям, дошедшим до нас, к матери Иоанне – человеку тихому, мирному, имевшему удивительно кроткий характер, любили обращаться сестры. Она давала им такой совет: «Если совсем не знаете, как поступить в том или ином случае и спросить не у кого, напишите два варианта записочки: поступать так-то или не следует? Положите их за икону Матери Божией и молитесь. Потом доставайте одну из них». Так, говорила она, ее учил отец Иоанн Кронштадтский: молиться с верой Пресвятой Богородице и потом вытаскивать записочку.
В тюрьмах и лагерях монахини сохранили реликвии, за которые могли расстрелять
Примерно два года назад в монастырь пришли какие-то женщины. Обратившись к дежурному, они сказали, что у них сохранились вещи их покойной тети – монахини Иоанновского монастыря, и они не знают, что с ними делать. Выложили их вместе с фотографией игумении Ангелины и хотели уйти. Но сестра-свечница остановила их со словами: «Простите, простите, а где вы взяли эту фотографию?» Пришедшие ответили, что много лет назад умерла их старенькая тетя – монахиня Дария (Щербакова), насельница этого монастыря. Свечница попросила женщин оставить свой номер телефона. Сестры с ними созвонились, встретились. У племянниц остались от тети Библия, латунный крест, два маленьких нательных крестика, портрет Батюшки и вырезанные из дореволюционных газет портреты будущих священномучеников митрополита Киевского Владимира (Богоявленского) и епископа Тобольского и Сибирского Гермогена (Долганова). Третья пожелтевшая газетная вырезка – с портретом святителя Макария (Невского), митрополита Московского и Коломенского. Сохранила монахиня Дария и фотографию матушки Ангелины во весь рост – ту самую, о которой речь шла выше (в большой приемной зале с аркой и лепниной). Это было то, что монахине Дарье удалось забрать из монастыря при его закрытии в 1923 году. Насельницам не давали уносить ни иконы, ни вещи: сколько возьмешь в узелочек, с тем и уходи. Но самое поразительное, что она смогла это сохранить в ссылке! Поражает еще один важный момент: монахиня Дария, которая была гонима властью, потеряла свое здоровье в ссылке, по возвращении домой, не помня зла, защищала свою Родину, свой народ от врагов. Об этом свидетельствуют многочисленные государственные награды СССР: медали «За оборону Ленинграда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и в «Память 250-летия Ленинграда». Она пережила блокаду и умерла в 70-х годах прошлого века, показав окружающим пример величайшего христианского прощения и любви.
...Небольшой вышитый на шелке портрет Иоанна Кронштадтского тоже побывал в ссылке. Если вспомнить тот факт, что чтившие память праведника православные христиане подвергались в советское время преследованиям, а за портреты Всероссийского пастыря, его книги, брошюры человека могли обвинить в контрреволюции, дать срок и даже расстрелять, то можно представить себе, каким мужеством обладали люди, сохранившие в лагерях сталинского ГУЛАГа эти реликвии как святыню. Монахиня Арсения (Савельева) по благословению отца Иоанна стала насельницей Иоанновского монастыря, но услышала от него: «Будешь пюхтицкой монахиней». Сказав это, он подарил ей свой портрет на шелке. Очень она удивилась. Конечно, ей было известно, что в Пюхтице, на Богородицкой горе есть женская обитель, которую отец Иоанн духовно окормляет и присылает туда новых насельниц. Только почему – пюхтицкая, когда она уже иоанновская? Со временем как-то забылись слова Батюшки, а в конце земной жизни, в которой скорбями и бедами пришли закрытие родного монастыря, аресты и ссылки, Великая Отечественная война, мать Арсения – старенькая, немощная – нашла приют в Пюхтицком Свято-Успенском женском монастыре. И тогда ей вспомнилось, что говорил много лет назад Батюшка. На примере своей жизни она поняла, какую высокую степень прозорливости, поистине уникальный дар, Господь даровал великому молитвеннику. Дорогой сердцу портрет был подарен ею монаху Савватию (Иващенко), который в 2010 году передал его Иоанновскому монастырю. Многие экскурсанты обращают внимание на то, что портрет не выгоревший – словно недавно вышит. Сестры нашли этому свое объяснение: судя по всему, мать Арсения бережно хранила его в какой-то книге, которую всюду с собой возила во время принудительных скитаний по стране. Наверняка, улучив минутку, когда рядом не было посторонних глаз, она открывала ее, прикладывалась к портрету Батюшки как к святыне и в этом находила силы, чтобы стойко переносить тяготы лагерной жизни...
Волнение в душе вызывает и сохраненная в лагерных мытарствах кружечка с портретом отца Иоанна Кронштадтского, помещенная, как уже говорилось, в нише. Такие кружечки были у всех насельниц обители на трапезе. Эта – теперь уже музейный экспонат – принадлежала монахине Ангелине (Осиповой), чью судьбу тоже нельзя обойти вниманием. Благословляя ее в монастырь, Батюшка произнес: «Мы с тобой и слепенькие проживем». После возвращения из ссылки она вернулась в тот город, откуда была родом, – в Тутаев. Там, полностью ослепнув, прожила многие годы. Как и предсказывал отец Иоанн... Ходила в открывшийся Воскресенский собор, была певчей. Любила, когда ей читали, знала наизусть службу. Умерла в 1965 года. Ее духовная сестра при открытии Иоанновского монастыря передала эту кружечку сестрам и рассказала все, что знала об одной из их предшественниц.
А то кресло отца Иоанна, которое долго хранилось в монастыре, находится теперь во втором зале музея. Если первый зал посвящен Иоанновской обители, то второй – святому праведному Иоанну Кронштадтскому. Во втором зале за стеклянной витриной находятся облачения святого Иоанна Кронштадтского, одно из которых передал в дар Святейший Патриарх Алексий II. Есть здесь и митра Батюшки, и перо, которым он писал, и его письма. Столько разных экспонатов собрано, что о них и тех людях, которым они принадлежали, а также об их родственниках – кровных или духовных, – передавших ценные реликвии Иоанновскому монастырю, можно целую книгу составить!
***
Процитирую одно из пронзительных воспоминаний. Вот как описывает кончину Всероссийского пастыря и последовавшие за ней события митрополит Вениамин (Федченков): «В подвальном этаже монастырского храма – светлом, облицованном белым мрамором – была приготовлена белая же мраморная гробница на полу. И здесь положили честные мощи святого батюшки. Теперь, вместо Кронштадта, началось паломничество «на Карповку». Ежедневные службы… Постоянные панихиды. Снова чудеса. Всеобщее почитание. Святой Синод постановил считать день смерти отца Иоанна – неучебным в духовных школах. Царь обратился к России с особым манифестом – о значении его и почитании. А народ унес о нем память в сердцах своих и записал в "поминаниях"»… Богоненавистники постарались эту память стереть. Не получилось. И возрождение обители на Карповке в статусе ставропигиального монастыря, и совершенное здесь 9 ноября 2017 года архиепископом Сергиево-Посадским Феогностом, председателем Синодального отдела по монастырям и монашеству, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла великое освящение храма-усыпальницы святого праведного Иоанна Кронштадтского, и создание монастырского музея, который сразу оказался востребованным, – думается, все это можно назвать серьезным шагом на пути к восстановлению мощной России. Ее-то и видел в будущем пастырь горячей веры, с любовью и надеждой созидая святую обитель перед революционным вихрем 1917 года.
Автор: Нина Ставицкая
Фотограф: Владимир Ходаков
Публикации
Монашество
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
