От сестринской общины к ставропигиальному монастырю: чудо свершилось!

Иоанно-Предтеченский монастырь

По словам доктора искусствоведения, профессора, заместителя Генерального директора Музеев Московского Кремля по научной работе Андрея Баталова, история современного Иоанно-Предтеченского ставропигиального женского монастыря складывается так, что он постепенно становится своеобразным научным центром, поскольку все это время, 15 с лишним лет, сестры возрождающейся обители пеклись не только о восстановлении ее стен и укреплении основ внутренней духовной жизни. Столь же ревностно они заботились об укреплении традиции церковной археологии. Научно-практическую конференцию к 600-летию святыни «Московский Иоанно-Предтеченский ставропигиальный женский монастырь: история обители от возникновения до наших дней» ученый назвал свидетельством обновления монастыря на Кулишках. Важным этапом данного форума явилась презентация первого тома комплекса архивных документов по истории монастыря, выпущенного при поддержке Международного грантового комплекса «Православная инициатива 2014–2015».

Два великих имени и Ивановская обитель

Во многих докладах, прозвучавших на конференции, были освещены аспекты монастырской жизни, представляющие собой ценность не только для этой святой обители, но и для всего русского монашества. В их ряду стоит доклад инокини Иулиании (Захаровой), насельницы Борисоглебского Аносина ставропигиального женского монастыря – «Возрождение общежительной традиции русского женского монашества в XIX веке (на примере Аносиной пустыни и Ивановского монастыря)». Русским православным людям – и мирянам, и монашествующим – особо дорого имя святителя Филарета (Дроздова), поражавшего как современников, так поражающего сегодня и нас своей обширной многообразной деятельностью, касающейся практически всех сторон жизни тогдашнего общества. Одна из тех сторон была весьма печальной, рождала глубокую скорбь в душе мудрого монахолюбивого архипастыря, поставленного на Московскую кафедру. Это относительная аморфность монастырей, внутренняя разобщенность в них и большая их зависимость от вопросов собственности. Ни один из семи женских монастырей в Москве и трех – за ее пределами, в Московской епархии, не был организован на общежительных началах. Монахини и послушницы жили в отдельных кельях, которые считали своей собственностью, поскольку приобретали за свой счет. Монастыри изнутри разъедало сословное разделение, что обнаруживалось даже в молитвенном делании: время церковной службы и келейной молитвы у сестер, имеющих достаток, и у неимущих сестер было разное. Последние иногда до глубокой ночи сидели за рукоделием, помогавшим содержать себя и других. Инокиня Иулиания зачитала отрывки из полных горечи дневниковых записей игумении Евгении (Озеровой), которая прежде подвизалась в Аносином Борисоглебском монастыре – любимом детище Митрополита Филарета, основанном им на началах общежития, затем возглавила Страстной монастырь в Москве. Матушка-игумения после шести лет настоятельства в Страстном писала, что при таком устроении монастыря вся забота настоятельницы – только о внешнем благоустройстве, об общем приличном поведении живущих в монастыре, о благочинии в храме, о приходе и расходе монастырских сумм, но духовного воспитания существовать не может.

Почти 50 лет управлял святитель Московской епархией. Его рукой были насаждены женские общежительства: Аносинское Борисоглебское, Одигитриевское, Бородинское, Влахернское, Крестовоздвиженское. Относительно Москвы, где привыкшие к более вольготной жизни сестричества противились строгостям общежития, интересен такой факт: переселившиеся в Ивановскую обитель на Кулишках аносинские сестры превратили ее в строгую общежительную. За короткий срок она обрела собственную традицию и стала одной из самых почитаемых женских обителей в Москве. Отсюда вышли игумении многих монастырей Московской епархии, высоко ценящие общежительный устав. Таким образом вначале из Аносиной пустыни, затем из Ивановского монастыря ростки монашеского общежития пересаживались в другие обители... Если же возвратиться немного назад в историю, предшествовавшую этим замечательным событиям, то следует сказать, что после наполеоновского нашествия и разорения в 1812 году Ивановский монастырь был упразднен, но спустя годы благодаря духовному завещанию подполковницы Елисаветы Алексеевны Макаровой-Зубачевой, представленному митрополиту Филарету, а владыкой – Священному Синоду, монастырь стал отстраиваться заново (московская жительница завещала на его возрождение всю свою собственность, что являло собой значительный капитал). Много трудов к воссозданию обители приложил Митрополит Филарет. И хотя он почил за 12 лет до вселения сюда монашествующих и возобновления здесь монашеской жизни, для современных сестер важно знать, что жизнь новообустроенного монастыря с самого начала строилась по уставу, составленному святителем Филаретом. А в небольшом монастырском музее, расположенном рядом с залом, где проходила научно-практическая конференция, на самом почетном месте установлен найденный во время археологических исследований мраморный кирпич с вырезанными на нем позолоченными словами «Филарет митрополит Московский». Это один из четырех кирпичей, которые положил при закладке будущего собора в его символическое основание Преосвященнейший владыка... (Узнав о главной реликвии музея, некоторые участники конференции во время перерыва подходили к ней, крестились, благоговейно к ней прикладывались).

Еще одна знаковая фигура той эпохи вызывает большой интерес у современных летописцев монастыря – Михаил Доримедонтович Быковский. Как указано в «Православной энциклопедии», его программным произведением в стиле романтизма явился монастырь во имя святого Иоанна Предтечи, представлявший собой сплав античного и ренессансного наследия, русского классицизма и древнерусского зодчества. Эту тему подробно изложила в докладе «Ивановский монастырь в творчестве М.Д.Быковского» доктор искусствоведения, член-корреспондент Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН), лауреат Государственной премии России Евгения Ивановна Кириченко. Она подчеркнула, что Ивановский монастырь в том виде, в котором был запроектирован Быковским, стал новым и очень серьезным ориентиром на всю округу. Идешь по этому удивительному церковному району Москвы, насыщенному храмами, и с близлежащих переулков взгляд выхватывает монастырский собор, вертикальные колокольни – они видны, как на ладони. Другой докладчик, архитектор-реставратор Иоанно-Предтеченского монастыря Дмитрий Павлович Журавлев заметил, что идея воплотить в монастырском комплексе все наследие христианской жизни весьма интересна и необычна для России, а что касается уникального творения Михаила Доримедонтовича – собора Усекновения главы святого Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, то он, по словам Журавлева, воспринимается, как цельное и глубоко оригинальное произведение, повествующее языком архитектурных форм об истории и развитии христианского искусства.

Предваряя выступления маститых ученых-историков, архитекторов, роль Быковского, внесшего своеобразную лепту в устроение монашеской жизни, отметила аносинская сестра – инокиня Иулиания (Захарова). Вот что она сказала:

– Уже в самом архитектурном ансамбле Ивановского монастыря, заказанном известному московскому зодчему того времени Михаилу Доримедонтовичу Быковскому, нашел отражение главный принцип монашеского общежития – нестяжание и отвержение своей воли. Вся жизнь сестер, не имевших собственности, равных в одежде, должна была проходить под руководством настоятельницы. Быковский создал единый комплекс так, чтобы вся жизнь монастыря проходила в одном месте – двух с соединенных друг с другом корпусах.

Примечательно, что первый серьезный труд обители под названием «Московский Иоанно-Предтеченский женский монастырь. Страницы истории», изданный в 2005 году по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, открывается словами упомянутой выше игумении Страстного монастыря Евгении (Озеровой), записавшей в дневник 20 октября 1879 года: «Опять духовное торжество и пир. Наконец, открыт Ивановский общежительный монастырь».

Стали единым духовным организмом

Так сегодня с полным правом можно сказать о нынешней монашеской семье монастыря и его современных летописцах – известных в столице и в России историках, архивистах, архитекторах-реставраторах, архитекторах-проектировщиках, преподавателях, прошедших вместе с насельницами обители весь период возрождения от сестринской общины до ставропигиального монастыря. Предваряя их доклады на конференции, казначея и строительница обители монахиня Анувия (Виноградова) назвала многих поименно, с улыбкой вспомнив, что глубокого знатока древней истории Ивановского монастыря и всей Ивановской горки Андрея Леонидовича Баталова сестры ласково называли «сестра Андрея», так как он был с ними на протяжении всех этих лет, начиная с первого молебна, совершенного в очень холодный зимний день священником Афанасием Гумеровым (ныне – насельник Сретенского монастыря иеромонах Иов) на строительных лесах, оставшихся в монастырском соборе после вывезенного отсюда архива Московской области. Старший научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Лидия Алексеевна Головкова стала главным специалистом по истории монастыря в годы его гонений, когда он вошел в число «расстрельных». С первых дней принимала участие в воссоздании и реставрации обители один из самых опытных московских архитекторов-рестравраторов Лидия Алексеевна Шитова. (Соответственно темы их докладов: «Ивановский монастырь: особенности сакральной топографии Кулишек», «Ивановский концлагерь и его филиалы в Москве», «Возвращение Ивановского монастыря в архитектуру Москвы»). В свою очередь Л.А.Шитова сказала, что у нее, как у архитектора-реставратора, нет более сердечного и любимого объекта, чем эта святая обитель, чей 600-летний юбилей отмечался в прошлом году, и где «так приятно, так творчески, так свободно работать». Здесь, по ее заверению, понимают каждое твое слово и стремятся не просто возродить обитель, а возродить монастырские памятники архитектуры, доведенные в годы советской власти до безобразия. Лидия Алексеевна отметила особо важную роль в создании такого настроя настоятельницы обители игумении Афанасии (Грошевой), которая, приехав сюда по благословению Святейшего Патриарха Алексия II из никогда не разорявшегося Пюхтицкого монастыря, способствовала тому, чтобы все реставрационные работы шли спокойно, неторопливо, ничего не искажая в историческом облике зданий.

Сегодня частицей единого духовного организма сестер обители и ее летописцев стал еще один человек – главный специалист Государственного бюджетного управления «Центральный государственный архив г. Москвы» Дмитрий Григорьевич Давиденко. На конференции он выступил с вызвавшей живой интерес у монашествующих темой «Определение игумений и духовников в Ивановский монастырь в XVIII веке», а главная его заслуга – в скрупулезной работе над первым томом «Истории Московского Ивановского девичьего монастыря в документах XVII – начала XIX века». Специалист по древнейшим столичным монастырям он взял на себя, по мнению других членов редакционной коллегии этого сборника, самый неблагодарный труд: структурировал все собранные по монастырю копии монастырских дел и дополнил их копиями документов, которые многие месяцы усердно выписывал из столбцов Оружейной палаты. Кандидат исторических наук Дмитрий Давиденко очень удачно распределил материал, и в итоге получился 500-страничный свод документов, полезный для изучения монашеской жизни того времени. Взять, допустим, такой аспект, как назначение игумений в Ивановский монастырь в XVIII веке, когда существовало четкое разделение административно-хозяйственного руководства, принадлежавшего игумении, духовного руководства, осуществляемого монастырским духовником, и богослужебного руководства, которое было у старшего монастырского священника. Что собой представляли кандидаты? Кому принадлежала инициатива выбора? Многое становится ясным из архивных документов. Например, по Указу Святейшего Синода об отрешении от настоятельства игумении Марии (Цымермановой) и переведении ее под крепкий арест в Новодевичий монастырь (есть основания предполагать, что связано это было с деятельностью сектантов, собиравшихся в стенах Ивановской обители) сестрам предписывалось выбрать себе новую настоятельницу. Все как одна они назвали имя 55-летней монахини Елены (Филиповой). Правда, в Синоде усомнились в таком единодушии, послали проверяющего, но тот вскоре убедился, что «достойная персона», как предписывалось Синодом, действительно была избрана с общего согласия. В сборнике свода документов приводится текст игуменской присяги с трогательной пометкой: «Сию присягу Ивановскаго девича монастыря игуменья Елена Филипова дочь имела, а вместо ея по ее прошению подписался отец ея духовный Чудова монастыря казначей иеромонах Гедеон для того, что она, игуменья Елена, писать не умеет». Несмотря на то, что писать матушка-настоятельница не умела, это не помешало ей, имевшей по отзывам сестер житие и состояние доброе, неподозрительное, управлять обителью почти 30 лет, до самой своей кончины!

Даже недавнее прошлое – сегодня уже история...

Летописцы монастыря вспоминали, как в советское время монастырский собор пугающе смотрел на прохожих мрачным черным куполом. Вспомнили они и то великое потрясение от открывшейся со временем страшной правды: после революции основную территорию Ивановской обители занял концлагерь, а насельницы (монахини, рясофорные послушницы и те, кто жил на испытании) ютились на столь мизерной площади, что представить себе невозможно! В какой-то момент на каждую приходилось по три квадратных метра, чуть позже – 0.75... Выходит, только стоя можно было существовать? Как сложились судьбы монахинь и послушниц Ивановского монастыря после окончательного их изгнания отсюда, что стало с монастырскими священниками в эпоху гонений, в какие лагеря их сослали – доклад на эту тему подготовила монахиня Тавифа (Исаева), регент и уставщик древней обители.

– Читаешь архивно-следственные дела, где показания ивановских сестер на допросах заканчиваются неизменной фразой: «Но от обетов, данных Богу, я не откажусь», и как-то радостно за них становится, что они все претерпели, – сказала мать Тавифа.

Один из ключевых моментов ее доклада, подводящий нас к чуду сегодняшнего возрождения и обновления обители, чуду ее нынешнего статуса ставропигиального монастыря – это рассказ о последних ивановских монахинях и их духовнике схиархимандрите Иларионе (Удодове), которые после многолетних мытарств зажили маленьким тайным монастырьком в подмосковном селе Виноградове. На этом сделала акцент и другая выступающая – монахиня Феонилла (Харченко), помощница казначеи, заведующая канцелярией Иоанно-Предтеченского монастыря, член Оргкомитета данной конференции. Теперь все сестры – и старожилы, и новоначальные – знают, что старец Иларион, постриженик Святой Горы Афон, в годы Великой Отечественной войны хранил в Виноградове, в храме Владимирской иконы Божией Матери великую святыню Русской Православной Церкви – главу преподобного Сергия Радонежского, о чем никто из окружающих даже не догадывался. Глава игумена Земли Русской была возвращена к его святым мощам в апреле 1946 года, и вместе с наместником вновь открывавшейся Лавры отец Иларион возглавил там пасхальное богослужение. Что как не Промысл Божий о воссоздании разоренной обители в центре Москвы привел будущих ее насельниц в село Виноградово, где в конце 80-х, начале 90-х годов прошлого века служил духовник тогда еще не мыслимой сестринской общины, ставший вскоре настоятелем московского храма святого равноапостольного князя Владимира в Старых Садех протоиерей Сергий Романов? Духовные чада отца Сергия слышали в то время об ивановских сестрах, об отце Иларионе, и именно из села Виноградово, по словам матери Феониллы, началось возрождение монастыря на Китай-городе. По благословению Святейшего Патриарха Алексия II весь комплекс зданий Иоанно-Предтеченской обители в 1992 году был приписан к приходскому храму святого равноапостольного князя Владимира в Старых Садех. На плечи отца Сергия легла нелегкая обязанность возрождать и свой храм, и одновременно заботиться о восстановлении Ивановской женской обители.

– С первых дней после возвращения Ивановского монастыря в лоно Матери-Церкви насельницы обратились к его истории: составили синодики живых и почивших для поминовения на сестринском правиле и Литургии, – продолжила монахиня Феонилла. – И словно сомкнулась разорванная связь времен. Сестры почувствовали молитвенное единство с прежней обителью. Через поминовение почивших государей, которые строили и содержали монастырь, через его благодетелей, духовных руководителей и подвижниц, игумений и насельниц. Стало возможным единение духовное, вне времени, единение молитвы и любви с Церковью торжествующей, с обителью Небесной.

Мать Феонилла сделала обстоятельный экскурс в недавнее прошлое, с теплотой назвав людей духовного звания и мирских, помогавших на разных этапах возрождения своим участием, наставлениями, трудами. А самые добрые слова прозвучали в адрес матушки-настоятельницы, игумении Афанасии. Процитирую их:

– Все эти года она долготерпением и молитвой покрывала наши немощи – недостаток послушания, неспособность к действительному покаянию, недостаток любви и молитвы, ревности, самоотверженного служения Богу и обители. Сама, являя для нас пример смиренного богоугождения, матушка могла сильным словом отрезвить сестру. И если та смирялась, понимала свои ошибки, каялась, матушка могла ее поддержать, наставить, утешить очень мудрым материнским советом. Она не пользовалась жесткими мерами для исправления сестры, предпочитая смиряться, терпеть, молиться и всецело уповать на всесильную благодать Божию, которая одна способна изменить человека.

Думается, эти слова можно занести в летопись обители, пишущуюся сегодня. Как и слова-признание Андрея Леонидовича Баталова, сказанные им после конференции в нашей короткой беседе. В ответ на вопрос, почему он, заместитель Генерального директора Музеев Московского Кремля по научной работе, так много времени посвящает древней обители на любимой им Ивановской горке, называемой «Московским Афоном», мой собеседник ответил, что его «привязало» к монастырю не только любопытство историка, нашедшего здесь богатый архивный материал. Тут, по словам ученого, было удивительно интеллигентное сестричество, с которого все начиналось. Придя сюда в 90-е годы, он увидел сестер, ревностно служивших идее восстановления здесь – когда-нибудь! – монашеской жизни.

– Они создавали и в моей жизни какой-то камертон, давали определенный тонус. Еще – ожидание чуда. Сегодня на молебне перед началом конференции я вспоминал тот первый молебен в соборе на лесах, под куполом, и свое обращение к Богу: «Господи! Я верю, что Ты можешь совершить чудо. Но как это произойдет, как все это можно восстановить, я не понимаю». Для меня Иоанно-Предтеченский монастырь – это, прежде всего, мое уверение в том, что для Господа все возможно, и моя человеческая неуверенность посрамляема величием Его Промысла...