Продолжаем разговор об ученом монашестве, основываясь на лекции доктора исторических наук, доктора церковной истории, профессора кафедры истории Русской православной церкви при православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете Натальи Юрьевны Суховой. Лекция состоялась 9 декабря 2023 года в Оптиной пустыни. Первая статья на нашем портале была посвящена истории формирования ученого монашества как феномена Русской Церкви. В этом материале будет освещен вопрос поисков академическим монашеством своего особого места в высшей духовной школе в период с конца XIX века до 1917 года. Стоит отметить, что ученое монашество начала ХХ века неразрывно связано с личностью архиепископа Феодора (Поздеевского), последнего настоятеля Данилова монастыря перед его закрытием.
В начале профессор выделила три основных вопроса, которые будут раскрываться во второй части лекции: первый – инициативы академического монашества в высшей духовной школе, второй – направления в богословской науке, которые ученые иноки могли бы развивать лучше всего, и последний – три проекта ученого монастыря.
Концепция ученого монашества епископа Антония (Храповицкого) (впоследствии – митрополит Киевский и Галицкий)
Говоря об ученом иночестве конца XIX века, стоит напомнить, что основную его часть составляло монашеское братство, сложившееся при ректорстве преосвященного Антония (Храповицкого) в Казанской духовной академии. Сам владыка в письмах говорил о том, что в Казанской духовной академии он «свил себе гнездо». В связи с этим инициативы ученых монашеских корпораций тех лет исходили сначала от самого преосвященного Антония, а впоследствии от его пострижеников и учеников.
Возвращаясь к вопросу об инициативах академического монашества, лектор в первую очередь сказала о том, что поколение 1880-х годов видело пользу в усилении пастырского богословия в духовных академиях. Чтобы пастыри воспитывались не только в семинариях, но и в высших учебных заведениях. Также были инициативы в сторону отхода пастырского богословия от схоластичности или исключительно «учебности», посредством введения психологического элемента. Это во многом связано с тем, что сам владыка Антоний был великим психологистом и антропологистом. Научно-богословская и пастырская подготовки, с его точки зрения, связаны неразрывно, поэтому тип «профессора мирянина», о котором в первой части лекции рассказывала Наталья Юрьевна, был преосвященному абсолютно чужд. Тут же лектор привела фразу владыки Антония, который в достаточно категоричной форме высказывается о «не принимающих священный сан преподавателях»: «Бегущий от креста не может быть воспитателем будущих пастырей». Поэтому он предлагал тех выпускников духовных академий, которые не хотят принимать священный сан в монашестве или хотя бы в женатом состоянии, лишать права преподавания в семинариях.
Также инициативы ученых иноков того периода характеризуются попыткой перестроить преподавание дисциплин пастырского блока. Под пастырским блоком в это время понималось собственно пастырское богословие, гомилетика, литургика, каноническое право. Преосвященный Антоний считал, что эти дисциплины стали преподаваться исключительно ученым образом, с применением исторических методов, тогда как они, в первую очередь, должны рассматриваться в практическом и пастырском ключе.
И, безусловно, должна формироваться «дружина» академических иноков, как уже говорилось в первой части лекции. Тем не менее, владыка Антоний со свойственной ему энергичностью настаивал на том, что из ученого монашества надо сформировать иерархическую армию, настроенную на пастырское служение и духовное просвещение.
«Новый взгляд» на академическое монашество архиепископа Феодора (Поздеевского)
Преосвященный Феодор был выпускником Казанской духовной академии и пострижеником преосвященного Антония (Храповицкого), дело которого он продолжил, став своего рода следующим апологетом ученого монашества. В 1909 году он назначается на должность ректора в Московскую духовную академию. Накануне вступления в должность преосвященный Феодор издает программную статью «Об ученом монашестве». В ней, с одной стороны, можно проследить связь с идеями архиепископа Антония (Храповицкого), с другой – новизну. В этой статье преосвященный Феодор говорит о том, что духовно-учебная ситуация к началу ХХ века пришла в катастрофическое состояние как для пастырей, так и для богословской науки. Типы ученых-старцев-епископов «сошли в могилу», – Наталья Юрьевна уточнила, что имелись в виду такие святители как Филарет (Дроздов) и Иннокентий (Вениаминов). Богословская наука, представленная светским ученым-мирянином, начинает проявлять неправославный характер. И некому теперь изобличить неверное направление и указать православное русло. Единственная возможность восстановить духовные академии как православно-богословские школы – это укрепление ученого монашества. Только монашество – та сила, которая может восстановить духовную школу, богословскую науку, та закваска, которая может ее правильно переквасить. Ученый-монах мыслится как богослов по самому своему сану. Как глава духовной школы он должен иметь научный авторитет в глазах корпорации и учеников. Как потенциальный епископ – является выразителем православного богословия и богословской науки, то есть неизбежно занимается богословской наукой и призван развивать ее в строго православном ключе. Но при условиях научного образовании студентов тех лет, как писал преосвященный Феодор, академическое монашество лишается всякой возможности полноценно реализовываться как в учености, так и в монашестве.
Воспитание «подрастающего поколения» ученых иноков
Далее лектор представила слушателям программу воспитания и организации жизни ученого монашества, которую предлагал осуществить преосвященный Феодор для решения вышеописанных проблем. Она состояла из двух частей: в первой говорилось о воспитании будущего ученого инока на академической скамье, а во второй – об организации его дальнейшей монашеской жизни и ученой деятельности. Профессор подробно осветила детали каждой части программы. Так, говоря о воспитании в академии, преосвященный предлагал перенести модель монашеской иерархии на степени возрастания в ученом монашестве: студент становится послушником, прежде всего послушником в изучении науки, над которой он должен работать с подлинным монашеским усердием. Духовная сторона жизни этого потенциального инока постоянно контролируется духовником из монахов, причем монахов опытных, духовно умудренных, лучше, чтобы они были монастырскими старцами. И действительно, своих пострижеников он отправлял к ногам монастырских старцев набираться того опыта, который в духовной академии молодые студенты получить не могли.
Организацию дальнейшей монашеской жизни «ученого послушника» преосвященный Феодор видел в «духовном отечестве» при каждой академии. Что это такое? В один из ближайших монастырей с опытными духовными старцами после окончания академии поступают будущие пастыри, студенты-иноки. Когда же они духовно укрепятся, их можно будет назначать на духовно-учебную и миссионерскую службу. В особо тяжелые моменты колебаний и искушений ученые иноки могут приезжать в обитель к своему духовному отцу, в свое «духовное отечество». Если духовник почувствует, что у его чада «расшатался духовный камертон», – по выражению лектора, – то его забирают с духовно-учебной службы опять в монастырь для «правильной настройки».
Помимо воспитательных вопросов владыка Феодор в своей программе уделил внимание проблеме преодоления схоластики в действующих духовных школах. По мнению преосвященного, – необходимо попробовать перенести акцент с систематического богословия, которое своей системностью заковано в жесткие латы схоластичности, на работу с богословскими источниками, то есть со Священным Писанием и святоотеческим наследием. Для этого увеличить часы на эти предметы. Также необходимо изучать священные и отеческие тексты не только с текстологической точки зрения, но и с точки зрения экзегетической, другими словами, – извлекать богословский смысл из Священного Писания, отеческих текстов и актуализировать их, применяя к собственной жизни и к жизни своей паствы.
Концепции об «ученом монашестве» преосвященных Антония и Феодора: в чем сходство и в чем различие?
Изложив достаточно полно точку зрения владыки Феодора, а прежде этого и взгляд преосвященного Антония, Наталья Юрьевна провела сравнение между двумя этими концепциями ученого монашества. Прежде всего, было отмечено общее ядро: главная специальная задача ученого монашества – воцерковление расцерковившегося российского общества через иерархическую армию, то есть через выпускников духовных школ. Также преосвященные были согласны в основной задаче духовной школы, которая состояла в усилении пастырской настроенности, преодолении схоластичности и формализма.
Однако профессором были отмечены и различия. У преосвященного Антония, как говорилось лектором ранее, ученость – это духовное просвещение и служение слову Божию. Тогда как у владыки Феодора ученость – это прежде всего занятие наукой. Приоритетные богословские направления для преосвященного Антония – это антропологизм и психологизм. Для преосвященного Феодора – аскетизм. По его инициативе в 1911 году в духовных академиях вводится аскетика в связи с пастырским богословием.
По-разному владыки рассматривали и проблему рассеяния ученых иноков. Преосвященный Антоний решает этот вопрос потенциальным братством ученых иноков, которое связано узами дружбы и любви. Преосвященный Феодор к этой проблеме подходит радикальнее: для него отделенность от монастырской жизни восполняется непосредственной связью с монастырем и духовно опытными старцами – через окормление у них. Единение ученых иноков в концепции преосвященного Феодора мыслится не просто в братском общении, а именно в строго институционной форме. Впоследствии владыка вместе со своим другом по Казанской академии, тогда архимандритом Гурием (Степановым), в 1917 году разработает проект монашеской академии, а затем и ученого монастыря, о котором будет сказано чуть позже. Необходимо отметить, что проекты подобного рода – это не новое явление, они составлялись и прежде, но воплотить такой проект в жизнь в какой-то степени удалось впервые именно преосвященному Феодору в Даниловом монастыре.
О поисках академическим монашеством своего особого места в богословской науке
Завершая рассмотрение вопроса об инициативах, связанных с академическим монашеством в высшей духовной школе, Наталья Юрьевна перешла ко второй обозначенной в начале этой части лекции теме: поиски академическим монашеством конца XIX – начала ХХ века своего особого места в богословской науке. Здесь лектор объяснила логику выделения дисциплин и направлений, которые академическое иночество в силу своего монашеского опыта могло развивать лучше ученых-мирян. Первой такой дисциплиной была агиология вкупе с агиографией, второй – аскетика, и третьей – мистика.
Агиология и агиография «не как данность, а как заданность»
С одной стороны, жития святых – это любимый жанр не только в Древней Руси, но и в последующие века. Тут стоит упомянуть Четьи-минеи святителя Макария (Московского) времен царствования Ивана Грозного и «Жития святых» святителя Дмитрия (Ростовского) самого начала XVIII века. С другой – в русской духовной школьной традиции судьба агиографии сложна и даже болезненна, в качестве самостоятельной дисциплины она так и не утвердилась. С исследованием агиографической тематики тоже были связаны немалые трудности. Далеко не всегда в учебный план любили брать такие темы, а если и брали, то подобное принципиально научное изучение житий святых очень часто критиковалось Священным Синодом. Представлялось, что исследования подобного рода лишают благоговейного подхода к житиям святых.
Общие тенденции второй половины XIX – начала ХХ века – это усиление внимания к сотериологической составляющей и в церковной истории, и в практическом богословии, поэтому агиографическая проблематика прослеживалась здесь особенно ярко. Однако сочетание научного изучения житийных источников с оснащением их исторической плотью, с одной стороны, и фокусировка внимания на главном в житиях в сотериологическом смысле – с другой, иногда бывало коллизией. Выводить читателя к главному – осознанию святости как реалии Церкви и главного призвания каждого христианина далеко не всегда получалось. Именно поэтому агиография и агиология «не как данность, а как заданность», – по выражению Натальи Юрьевны, – появляется впервые в проекте преосвященного Феодора (Поздеевского) и Гурия (Степанова).
Воспитание «пастырского духа» посредством аскетики
Второе направление, которое ученые иноки могли бы развивать лучше всего, по мнению представителей академического монашества начала ХХ века, – это аскетика.
Прежде чем перейти к этой теме, Наталья Юрьевна напомнила слушателям исторический контекст, который важен для понимания того, как постепенно аскетика выделялась в отдельную дисциплину в духовных академиях. Работы аскетического характера были доступны, начиная со времени научной деятельности святителей Феофана Затворника и Игнатия (Брянчанинова), но в то же время закрыты для будущих пастырей, потому что книги святителя Феофана в академический курс тогда не входили. Аскетика святителя Феофана, естественно, была в его трудах по нравственному богословию, однако она совершенно отсутствовала в современных ему курсах пастырского богословия вплоть до ХХ века. Это некий парадокс – общество читало, а будущие пастыри, которые должны окормлять это общество, – не читали. Кроме того, жажда аскетики стимулирует антропологический интерес в конце XIX века. В 1880-х годах во всех областях богословия (изучение Священного Писания, святоотеческого наследия, нравственного богословия) применяется антропологический подход, то есть человек – загадка, человек – в центре внимания и именно здесь фокусируется весь интерес научно-богословского мира.
После краткого исторического комментария Наталья Юрьевна перешла к более детальному рассмотрению этой дисциплины с точки зрения преосвященных Антония и Феодора. Преосвященный Антоний считал, что задача аскетики состоит не столько в раскрытии христианского совершенства и обязанностей, сколько в указании пути к их достижению. Он говорил в своих трудах о том, что можно размышлять о христианском идеале сколько угодно, но если не будет практических указаний, как его достигнуть или, по крайней мере, как к нему двигаться, какой задать вектор, то это все тщетно. Подобные знания рискуют стать той самой губительной схоластикой, о влиянии которой уже было сказано. Также владыка особо выделяет именно пастырскую аскетику, считая, что она должна быть главной частью богословия. Богословски обоснованное зарождение пастырского духа из аскетизма, дальнейшее развитие и конечные исходы пастырского духа и проявление его в деятельности, по мнению владыки Антония, – всё это неразрывно связано с аскетикой. Значение аскетики для пастыря преосвященный видел в том, что эта дисциплина способна научить его стяжать дар благодатной всеобъемлющей любви (одно из ключевых выражений преосвященного Антония). Этот дар помогает пастырски раскрывать христианское учение не по богословским схоластичным учебникам, а с точки зрения духовно-врачебной связи содержимых Церковью истин и установлений.
Религиозно-философские собрания богоискателей 1901–1903 годов
Прежде чем переходить к точке зрения преосвященного Феодора, касающейся вопроса аскетики в духовных школах, Наталья Юрьевна осветила некую «предысторию» возникновения нового этапа аскетизма в духовных школах, инициатором которого как раз таки и явился владыка Феодор. С начала ХХ века дискуссии об аскетизме охватили не только научные круги, но и культурные: повсеместно рассуждали о монашестве, о браке, об отношении к Церкви, культуре, искусству. Конечно, нельзя не вспомнить в этой связи знаменитые религиозно-философские собрания 1901–1903 годов. Их вдохновителями были богоискатели, которые уже отошли от Церкви и жаждали снова к ней примкнуть: Мережковский, Гиппиус, Розанов и другие известные философы. Нам важны темы, которые там обсуждались: «о духе и плоти», «об аскетизме в истории христианства», «об одностороннем аскетическом христианстве от Исаака Сирина до отца Матфея (Константиновского)», «об уклоне христианства от белого (радостного) к черному» – тут подразумевался некий укор монашеству, «от воскрешения к умерщвлению»... В рассуждениях о ложном аскетизме приводилась в пример анафема, которую христианство произнесло над всей русской литературой, над всем просвещением. Это, конечно, было аллюзией на так называемое «отлучение» Льва Николаевича Толстого, которое произошло в 1901 году. На этих собраниях много говорилось о ложном аскетизме, а также и о том, что Церковь отвергает всё: культуру, литературу, науку, всё светлое и гармоничное, что есть в мире. Наталья Юрьевна отметила, что подобный жесткий настрой этих богоискателей не мог не отразиться на деятельности духовных учреждений. В этой связи был неизбежен новый этап аскетизма в духовной школе, и здесь основные труды принимает на себя преосвященный Феодор (Поздеевский).
По его инициативе аскетика вводится как особая область академической науки. В короткие сроки владыка издает свои лекции, в которых, с одной стороны, он старается показать, каким образом аскетикой можно заниматься как наукой, с другой, – указывает место аскетики в пастырском и научном богословии, и, с третьей, – пишет о том, как эту аскетику не превратить в сухую, исключительно школьную науку. В дальнейшем ученики преосвященного Феодора продолжают эту традицию, в особенности, священномученик Игнатий (Садковский).
Затем профессор перешла к третьему направлению, которое академическое монашество считало «своим», – мистика. Мистицизм мыслится учеными иноками как повышенное внимание к мистической традиции Церкви в целом. Причем это заметно как в Европе, так и в России. И особый интерес русское богословие конца XIX – начала ХХ века проявляет именно к православной мистике. В частности, к авторам XI– XIV веков. В этой связи российское академическое монашество, безусловно, сознает личную ответственность за изучение и восприятие восточной церковной мистики. Программу изучения восточных мистиков составляет иеромонах Пантелеимон (Успенский), выпускник Московской духовной академии и однокурсник священномученика Игнатия (Садковского). Свои исследования он основывал на переводах преподобного Симеона Нового Богослова. Стремление к поиску подлинных текстов преподобного Симеона приводит его на Афон и в Иерусалим, где он их действительно находит. Поэтому иеромонах Пантелеимон (Успенский) является одним из переводчиков гимнов преподобного Симеона Нового Богослова.
Поиски академическим иночеством своего «истинного пристанища»
В завершение лекции Наталья Юрьевна изложила проекты ученых монастырей, в особенности рассказав о трех основных моделях: первый проект основывался на идее монастыря, неразрывно связанного с духовной школой. Это согласуется с вышеописанной идеей преосвященного Феодора, в которой при каждой духовной школе должно быть духовное отечество, то есть ближайший монастырь, куда после пострига определялись академические иноки с целью получения духовного опыта и прежде всего правильной настроенности.
Во втором проекте ученый монастырь представляется местом проживания и действия ученых монахов. Эта модель также принадлежала преосвященному Феодору. В 1917 году он составляет этот проект, замысел которого состоит в создании Всероссийского просветительского монашеского братства, которое бы объединяло монастыри, готовые служить духовному просвещению.
И третий проект – это ученый монастырь как «точка конденсации» учености. В этой модели есть что-то от идей владыки Феодора, ведь монастырь мыслится тоже «ученым», но при этом привлекаются и внешние ученые силы, в том числе и специалисты-миряне, в отличие от проекта владыки. Такие обители могли бы привлекать необходимых людей в качестве участников каких-либо просветительских проектов. Разработка этой модели принадлежит Борису Александровичу Тураеву, известному российскому востоковеду. Он мирянин, но глубоко церковный человек, поддерживавший академическое монашество в дискуссиях на Поместном Соборе 1917–1918 годов. По причине тесной связи с миром ученых иноков, его порой в шутку называли «белым монахом».
Закончив описание каждого из проектов, Наталья Юрьевна отметила, что подобные проекты были, с одной стороны, попытками найти монашеское пристанище и возможность правильной монашеской жизни для академических иноков, с другой, – объединением усилий для братского общения и монастырского ритма, и, с третьей, – консолидацией сил для ученой деятельности. Стоит вспомнить озвученные ранее лектором проблемы, которые были сформулированы возрожденным ученым иночеством 1880-х годов. Поэтому можно сказать, что в какой-то степени круг замкнулся. Вопросы были поставлены, проблемы заявлены, ответы получены и пути решения найдены. Но события 1917–1918 годов до времени оставили эти проекты лишь на бумаге в наследство будущему поколению. «Эта сокровищница идей, кажется, может послужить источником благих решений и нынешнему ученому монашеству», – заканчивая лекцию, добавила Наталья Юрьевна Сухова.
По завершении встречи поступил вопрос от слушателя о современном состоянии академического монашества, на который Наталья Юрьевна развернуто ответила. После этого ведущий мероприятия, иеродиакон Нектарий (Глушак) поблагодарил профессора за полезнейшую лекцию и передал слово владыке Иосифу, наместнику Оптинской обители.
Тему ученого монашества владыка назвал особо актуальной. В этой связи братия Оптиной пустыни, начиная с послушничества, проходит обучение в семинариях с целью получения полноценного комплексного знания, что необходимо не только в пастырской жизни, но и в монашеской. Ведь тому, кто любит Бога и решил однажды посвятить Ему всю свою жизнь, естественно, хочется знать о Нем как можно больше и как можно глубже, согласно учению Церкви.
Дарья Филатова
Фото: Введенская Оптина пустынь и открытые источники в Интернете
Лекцию Н.Ю. Суховой полностью можно посмотреть на YouTube-канале Оптиной пустыни
Публикации
Монашество
Доклады
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
