Доклад иеромонаха Рафаила (Янкевича), насельника Санкт-Петербургского подворья Валаамского Спасо-Преображенского ставропигиального мужского монастыря на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2–3 июля 2018 года)
Есть на земле места, словно особо предназначенные для прославления Творца. На Руси одним из таких мест был и остается Валаам – архипелаг в Ладожском озере с расположенным на нем Спасо-Преображенским монастырем. В XIX – начале XX века, в период своего наибольшего духовного расцвета, Валаамский монастырь был сокровищницей монашеского опыта, который распространился далеко за пределы Валаама. Сегодня, когда в России возрождаются поруганные обители, опыт прошлого особенно важен. Этот опыт позволяет понять и осмыслить как наше нынешнее состояние, так и то, к чему мы должны стремиться.
В XIX – начале XX века в Валаамском монастыре поддерживалась древняя практика поступления в монашество. Человек, желающий поступить в обитель, прежде всего, испрашивал на это благословение игумена. Вновь поступившему брату назначалось послушание – различные телесные труды. Следует отметить, что к началу XX века Валаамский монастырь превратился в одну из самых значительных обителей России со множеством скитов и пустыней, с огромным хозяйством, иконописными мастерскими, книгоиздательством, обширной библиотекой. На Валааме действовало около тридцати производств, в том числе небольшие заводы: кожевенный, кирпичный, свечной, смоляной. Были свои огороды, сады, конюшня и ферма. На всех этих объектах и несли свои послушания монахи, послушники и трудники обители. Старшего по послушанию уважительно называли «хозяин». То есть, был не начальник, например, фермы, а «хозяин»: хозяин сада, хозяин конюшни, хозяин кузни. Без его благословения брат не имел права начать, окончить или сколько-нибудь изменить порученное послушание. В отличие от других монастырей, где послушания меняли, на Валааме вот этих «хозяев» старались не менять. Братья трудились десятилетиями на одних тех же послушаниях и знали их в совершенстве.
Устав монастыря заповедовал братии при общих и частных послушаниях сохранять благочиние. Старший из братии, находящийся на каких-либо послушаниях, наблюдал, чтобы братия воздерживались от празднословия. Поэтому, в то время как другие работали, один из братий – если род послушания позволял – занимал остальных душеполезным чтением. Многие усердные иноки во время исполнения своих послушаний старались непрестанно творить Иисусову молитву или упражняли свой ум в богомыслии. Игумен монастыря внимательно наблюдал как за старшими, так и за младшими. Устав монастыря предписывал настоятелю возлагать на братию послушания, сообразуясь с их душевными и телесными силами. Крепкие здоровьем трудились на земляных работах, в столярне, пекарне, прачечной, кузне и прочих тяжелых послушаниях. А людям слабого сложения предоставлялись послушания более легкие: они шили белье, клобуки, камилавки, вязали рыболовные сети, резали ложки и прочее тому подобное. При этом следили за тем, чтобы никто не предавался праздности, матери всех пороков. Все послушания, легкие и трудные, делались во славу Божию, для процветания родной обители.
Помимо телесного послушания, вновь поступившему брату назначался старец-духовник, руководством которого направлялась вся его жизнь в монастыре, как внешняя, так и внутренняя. Новоначальный часто открывал ему, как перед Богом, свою совесть, все свои желания, помыслы и дела. Старец с кротостью и терпением руководил братом во всем, соблюдая в своих наставлениях и поучениях постепенность, возводя подопечного от внешнего к внутреннему, от плотского к духовному, от несовершенного к совершенному.
Если брат, поступивший в обитель, желал со временем определиться в число послушников, то он также просил об этом игумена. Через некоторое время, если брат был усерден в повиновении и монастырских послушаниях, то игумен, по ходатайству духовника-старца, благословлял послушника на ношение рясы и камилавки. Если же и в дальнейшем рясофорный послушник в точности соблюдал все святые правила общежития при беспрепрекословном послушании, то удостаивался пострижения в иночество. Постепенно осваиваясь с правилами монашеской жизни, возрастая духовно, усердный инок готовил себя к следующей ступени – пострижению в мантию. При постриге брат вслух произносил обеты целомудрия, нестяжания и послушания, которые он должен нести до самой смерти. В схиму постригали по достижении 60-летнего возраста.
В XIX веке большое значение в духовном возрождении Валаамского монастыря имела духовная деятельность учеников преподобного Паисия (Величковского) – схимонаха Феодора (Пользикова) и иеромонаха Клеопы и их сподвижника иеросхимонаха Леонида (Наголкина) [1]. В 1811 году эти старцы принесли на Валаам традицию исихазма. Как известно, возрождение этого явления духовной жизни, начавшееся в конце XVIII века в русских обителях, связано со Святой Горой Афон и преподобным Паисием (Величковским). С этого времени на Валааме начинает укрепляться традиция исихазма, основное и главное содержание которого заключается в непрестанном творении Иисусовой молитвы под руководством опытного старца. Ибо согласно афонскому Преданию, которое является выражением святоотеческого Предания Православной Церкви, вся аскетическая и монашеская жизнь общежительных монастырей строится через послушание и непрестанное памятование о Боге Спасителе.
Отвержение всякого помысла о мире, послушание и непрестанная Иисусова молитва составляли главный подвиг иноков Валаамской обители. На этом мученическом, но радостном пути, целью которого является Царство Небесное, важнейшим фактором являлось духовное руководство старца-духовника и послушание ему [2]. Ибо, по учению святых отцов, проходить науку наук монашеского делания – Иисусову молитву удобнее всего под руководством опытного наставника. Поэтому путь старческого окормления святые отцы именовали важнейшим и удобнейшим для спасения.
Многие валаамские иноки, благодаря опытному руководству своих старцев, преуспели в послушании и подвиге умной молитвы и впоследствии сами стали старцами. Среди них: схимонах Агапий (Молодяшин), схимонах Никита (Евдокимов), схимонах Онуфрий, схиигумен Иоанн (Алексеев), иеросхимонах Михаил (Питкевич) и многие другие. Так, старчество и «внутреннее делание» стало «солью» Валаама.
Особый статус в Валаамской обители, как, впрочем, и в древних монастырях, и на Афоне, имели игумены, которые считались «вождями духовных ратников» [3]. На Валааме старцы имели духовную власть над пасомыми, но сами они были послушниками игумена, находящимися с ним в духовном союзе, в полном у него повиновении. Потому что духовники должны быть помощниками игумена, а не составлять каждый отдельной партии, члены которой не хотят знать игумена, и больше – судьи его, чем послушники. Ибо согласно святоотеческому Преданию, игумен монастыря, подобно некоему центру, сплачивает вокруг себя жизнь всего братства обители, духовно созидая его. Если же монахи монастыря не оказывают игумену послушания, происходит духовное крушение здания монастыря, так как духовное преуспеяние монахов напрямую зависит от их послушания игумену. Духовная сплоченность вокруг игумена, послушание и непрестанная молитва являются теми столпами, которые держат братство монастыря на духовной высоте и не позволяют ему опуститься до земного. Таково учение о послушании святых отцов, традиции которого свято хранились на Старом Валааме.
В ΧΙΧ – начале ХХ века устав Валаамской обители предусматривал все три формы монашеской жизни: общежительную, скитскую и отшельническую. Хотя общежительная форма на Валааме была строга для братии, но многие подвижники не удовлетворялись ею и, по благословению игумена, уходили в скиты. Особенность скитской жизни на Валааме заключалась в посте, чередном чтении Псалтири и непрестанной Иисусовой молитве. Трапеза скитян была всегда постной и состояла из одних овощей (рыба и молочное не дозволялись никогда, а в понедельник, среду и пятницу пищу вкушали и без растительного масла). По примеру Святой Горы Афон в Предтеченский скит вход женщинам всегда был закрыт, а в скит Всех Святых они могли входить только один раз в году – в престольный праздник Всех Святых.
Так инок Валаамской обители, начиная с простого послушания в общежитии, мог, совершенствуясь в духовной жизни, постепенно восходить до жизни скитской, а затем и до отшельнической, на которую игумен обители иногда благословлял отдельных, опытных в духовной брани подвижников. Однако, согласно уставу Валаамской обители, пустынники также должны были жить в послушании. Без благословения они не должны были никуда отлучаться, а если к пустыннику приходил какой-либо брат, то без благословения настоятеля пустынник не должен был его принимать. В субботу вечером и накануне всех больших праздников всем пустынникам устав повелевал приходить в монастырь на праздничное богослужение. Также предписывалось, чтобы каждый брат, живущий в уединении, регулярно ходил к своему духовнику и открывал ему свою совесть [4]. Если же было замечено, что пустынник побеждается какой-либо прелестью, или мнимою о себе святостью, то устав повелевал немедленно возвращать такого инока в общежитие и (цитирую) «в последняя послушания определяти, пока не смирит себя и не раскается» [5].
Таким образом, на протяжении всей жизни валаамского инока в монастыре его жизнь подчинялась укладу, имевшему традицию, восходящую к лучшим древним обителям, а в особенности, к обителям Святой Горы Афон. Основой этой традиции являлось послушание и непрестанная молитва. На этом строилась и трудовая деятельность иноков, и их духовное преуспеяние.
[1] Будущий учредитель старчества в Оптиной Пустыни – преподобный Лев (Оптинский).
[2] По афонскому преданию, в общежительных монастырях, игумен выбирается братией пожизненно (он же, как правило, является и духовным отцом братии монастыря). Это является видимым выражение принятия личности старца всеми монахами.
[3] Описание Валаамского монастыря и подвижников его. Б. м., б. г. С. 262.
[4] См. Устав Спасо-Преображенского Валаамского ставропигиального монастыря. О пустынном житии. С. 97.
[5] Там же. С. 98
Публикации
Монашество
Доклады
