Догматические основания Иисусовой молитвы

Доклад Ромила Арбидуловича Бадаева, преподавателя Варваринских богословских курсов для монашествующих Троице-Одигитриевского ставропигиального женского монастыря Зосимова пустынь на конференции «Иисусова молитва. Еще раз о главном (школа духовной жизни)» («Зосимовские чтения – 2019», Троице-Одигитриевский ставропигиальный женский монастырь Зосимова пустынь, 7 декабря 2019 года)

Досточтимые отцы, всечестные матушки игумении, братья и сестры!

Практика духовной жизни православного христианина и, в особенности, аскетическая практика православного монашества неразрывно связана с призыванием Имени Божия. Есть ли догматическое основание для такой практики?

В Священном Писании мы находим множество свидетельств о святости и силе Имени Божия, например: Свято Имя Его (Лк. 1:49).

Еще в заповедях Декалога мы находим запрет на произнесение Имени Божия всуе (Исх. 20:3), предписывающий благоговейное отношение к Имени Божиему как к святыне. Спаситель в Евангелии говорит нам о силе Своего Имени: Именем Моим бесы ижденут (Мк. 16:17) и связывает исполнение Богом Отцом нашего прошения с призыванием Его Имени: Аще что просите от Отца во Имя Мое, даст Вам (Ин. 15:16). Апостол Иоанн Богослов говорит, что Евангелие написано для того, чтобы мы веровали, что Иисус есть Христос, Сын Божий и, веруя, имели жизнь во Имя Его (Ин. 20:31).

Апостол Петр утверждает, что нет среди людей другого имени, чрез которое мы могли бы спастись (Деян. 4:42). Апостол Павел пишет о том, что невозможно назвать (т. е. исповедать) Иисуса Господом, как только по откровению от Духа Святаго (1 Кор. 12:3).

Также учат об имени Божием и святые отцы. Преподобный Паисий (Величковский): «Призывание Господне... есть и исповедание Петра... и предание Самого Господа... Имя Его есть живот вечный... и Духа Святаго преподает призывание Христово». Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Благодатная сила молитвы Иисусовой заключается в самом Божественном Имени Богочеловека, Господа Нашего Иисуса Христа». В то же время, святитель Феофан Затворник нас предостерегает: «…молитва Иисусова – не талисман какой. Сила ее от веры в Господа и глубокого сочетания с Ним сердца и ума. При таких расположениях призываемое имя Господа оказывается многодейственным. Одно повторение слов ничего не значит».

Все вышесказанное побуждает нас к внимательному богословскому различению смыслов в понимании святости Имени Божия.

Известно, что незадолго до революции, в 1913 году, в русском Пантелеимоновом монастыре на Афоне возникла ересь имябожников, которые учили, что Имя Божие есть Сам Бог, т. е. в нем выражается Божественная сущность. Будучи обличенными в ереси Евномия, они стали говорить, что Имя Божие есть Божественная энергия. Как нам следует мыслить, чтобы не погрешить ни обожествлением творения (самих букв и звуков Божественного имени), ни профанацией, десакрализацией святыни, которой, несомненно, является Божественное имя?

Ответ на этот вопрос следует искать в догматических решениях VII Вселенского Собора, в творениях отцов Каппадокийцев и святых отцов, боровшихся с иконоборческой ересью, а также в решениях Константинопольских соборов XIV века, утвердивших учение святителя Григория Паламы.

Отцы VII Вселенского Собора, возражая иконоборцам, уподобляли Евангелие иконе – Евангелие есть словесная икона. Подобной словесной иконой в аскетическом предании Церкви принято считать Имя Господа Иисуса Христа как одно из толкований меча духовного, которым является Слово Божие (см. Еф. 6:17).

Каким же образом мы можем мыслить святость иконы, Слова Божия или сладчайшего Имени Иисусова? По мысли преподобного Феодора Студита, икона не соотносится ни с Божественной, ни с Человеческой природой Спасителя, но с Его Божественной Личностью, соединяющей «неслитно, неизменно нераздельно, неразлучно» обе природы. Отцы VII Вселенского Собора ввели различение в отношении нашем к священному образу (а также всякой святыне) и Ипостасям Триединого Бога. Всякая святыня достойна почитания (греч. προσκύνησις), но служения достойна только Пресвятая Троица. Честь же, воздаваемая образу, восходит к Первообразу. Образ Христа (писанный или словесный) соотносится с Ипостасью Бога Слова.

К Ипостаси восходит наше поклонение, а оттуда к нам нисходят энергии Божественной благодати, которые почивают (покоются, по выражению святого Симеона Солунского) на образе как на тварном символе, являющем Божественное присутствие и Божественное участие.

Архимандрит Софроний (Сахаров), ученик преподобного Силуана Афонского, уподобляет имя «Иисус», как собственное имя Богочеловека, каналу, по которому к нам приходят потоки божественной силы. Он также говорит о присутствии Божественной благодати в Имени Иисуса Христа как в драгоценной вазе, наполненной благоуханиями.

Таким образом, говоря о святости Божественного Имени, мы не считаем его ни выражением Божественной сущности, ни даже самой Божественной энергией, которую, в противном случае, мы как бы подвергли отчуждению от Абсолютно Свободного Существа и манипуляции.

Но мы признаем Имя Господа нашего Иисуса Христа словесной иконой, тварным символом, на котором, в силу соотнесенности его с Божественной Ипостасью, покоится Божественная благодать, являющая свою силу в призывающих имя Божие с верой, смирением и благоговением.

Литература:

1. О непрестанной молитве. Поучения святителя Феофана Затворника/сост. игумен Феофан (Крюков). М., 2001.

2. Паисий Величковский. Об умной или внутренней молитве. М., 1902.

3. Пространный Христианский Катихизис. М., 1904.

4. Никодим Святогорец, прп. Невидимая брань. О хранении чувств. М., 2005.

5. Софроний (Сахаров), архимандрит. О молитве. М., 2002.

6. Успенский Л.А. Богословие иконы Православной Церкви. М., 1996.7. Учение Православной Церкви о молитве Иисусовой, извлеченное из творений святителя Игнатия Брянчанинова / сост. С. Молотков. Спб., 2000.