Значение келейного правила как духовного делания, подготавливающего к участию в богослужении, и как части богослужебного круга

Выступление насельника Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря игумена Вассиана (Бирагова) на круглом столе «Богослужение и молитва как средоточие жизни монашеского братства» (Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, 13–14 ноября 2019 года)

Образ круга встречается как в Священном Писании, так и в святоотеческом толковании и обозначает круг совершенства «добродетелей, неприметно между собою сливающихся и растворяющихся по закону взаимности и порядка».

Равно и суточный, и седмичный, и годовой богослужебные круги отражают эту же полноту добродетелей Христовых, в воспоминание которой они установлены: Сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22:19).

Восполнить недостающую часть богослужебного круга, например, келейным совершением малого повечерия призвано домашнее молитвенное правило, но не только в этом его назначение, как и не только нем заключается келейное внутреннее делание. Сейчас хотелось бы поговорить не о внешней количественной стороне общественного богослужения и келейной молитвы, но об их внутреннем качестве и о том, где этому можно научиться.

«В новозаветном Священном Писании нет отдела, подобного ветхозаветному обрядовому закону; оно уясняет только дух христианского богопочитания (Ин. 4:23–24), определяет лишь то, каково должно быть внутреннее настроение молящегося (Мф. 6:5–18), но предоставляет самим призванным к свободе (Гал. 5:13) верующим установить внешние формы поклонения Отцу в духе и истине», – говорил известный русский церковный историк В.В. Болотов.

В своих наставлениях святые отцы старались раскрыть именно дух и внутренний настрой как общественного богослужения, так и келейной молитвы. Причем они привлекали в своих рассуждениях размышления над словами Священного Писания как Нового, так и Ветхого Заветов. Оба Завета богодухновенны и христоцентричны. Разница лишь в том, что если Новый Завет прямо, в непосредственном историческом аспекте свидетельствует о Христе, то установления Завета Ветхого надо понимать прообразовательно и духовно.

Это сложно? Возможно. Однако у нас есть руководство – святоотеческие писания. В трудах святителя Кирилла Александрийского, например, подробнейшим образом истолковывается ветхозаветное пасхальное установление, касающееся пасхального агнца и образа его вкушения. Святитель Кирилл не только толкует его как образ Таинства Евхаристии, то есть нашего новозаветного богослужения, но усматривает в нем и характерные черты внутреннего настроя молящегося:

Например, слова чресла ваша препоясана…обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью: это – Пасха Господня (Исх. 12:11), по мнению святителя Кирилла, означают бодрость юношеского духа, «готовность воли к тому, чтобы без замедления шествовать туда, куда хочет Бог». Подобно этому и святитель Григорий Богослов истолковывает стихи, где говорится о потреблении жертвы со тщанием, с пресным хлебом и с горькими травами, перепоясав чресла и надев обувь, и подобно старцам опершись на посохи (Исх. 12:8, 11), – как необходимость незамедления в подвиге, терпения злостраданий и презрения удовольствий, а также того, чтобы, «взяв… жезл для опоры» (да «не преткнемся мыслью, когда слышим о крови, страдании и смерти Бога)… смело и не сомневаясь ели Тело и пили Кровь, если желаем жизни» [1]. Оба святителя, на наш взгляд, подробно, с ветхозаветной обстоятельностью, но вполне в новозаветном духе, раскрывают слышимый нами каждодневно призыв священника: «Со страхом Божиим и верою приступите».

Образ облечения во всеоружие Божие как образ внутреннего настроя и готовности молящегося использует и апостол Павел (Еф. 6:10–17), в свою очередь имея отправной точкой также ветхозаветное пасхальное установление.

А молитва «Отче наш» или молитва Господня – это не только утвержденная навеки Самим Господом нашим Иисусом Христом форма молитвы, но и внутренняя основа и структура любой другой молитвы, которая также требует безусловного оставления «должникам нашим». Вспомним здесь и заповеди блаженства, и наставление Господа о келейной сокровенной молитве: …Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6:6).

Теперь об Иисусовой молитве, которую высоко ценили святые отцы, говоря о священнодействии Иисусовой молитвы или о таинстве молитвы. Это неотъемлемая часть келейного правила. Однажды встретилось мне наставление, данное старцем одному подвижнику, который сетовал, что не хватает времени: не помню, либо он постоянно совершал Литургию, будучи всегда окружен народом, и не имел возможности совершать молитву Иисусову, либо совершал келейно всегда Иисусову молитву и не имел возможности совершать Литургию. Однако суть ответа старца от этого не меняется. Последний отвечал подвижнику, что вне зависимости от того, совершает ли тот постоянно Литургию, или творит молитву в келье, один и тот же Агнец – Христос возлежит либо на престоле в Алтаре, либо на сокровенном жертвеннике сердца подвижника.

Чтобы понять это, вспомним также святоотеческое объяснение. Святитель Кирилл говорит, что в грядущем веке не будет уже вкушения Тела и Крови Христовых, но будет некий иной образ освящения. И этот образ освящения предвосхищается уже здесь на земле подвижниками, в молитве достигающими обóжения.

Одним словом, все Священное Писание и помощь святых отцов в его толковании научают нас молиться. Они научают нас, во-первых, ценить молитву. Во-вторых, прививают нам навыки молиться с усердием, бодро, трезвенно, бдительно, с решительностью оставлять житейские попечения, с готовностью претерпевать горечь злостраданий за Христа. Все это можно назвать драгоценным качеством молитвы. Причем, имеются в виду качества молитвы, связанные со вниманием, а именно те, которые предлежат нам в начале, то есть в основании молитвенного подвига.

Это всем нам и так известно? Возможно. Однако как духовник я часто встречаюсь с необходимостью вновь и вновь научаться духовной жизни по отношению как к новоначальным братиям, так и к ранее утвержденным в вере. И к себе самому так же, как и к другим.

Здравые критерии духовной жизни, почерпаемые из Священного Писания и святоотеческих наставлений, ничем не могут быть заменены. Вернее сказать: если они будут оставлены, то их место тут же будет занято самообольщением, что чревато большими падениями в духовной жизни.

[1] См. Григорий Богослов, свт. Слово На Святую Пасху, 19.
[2] См. Григорий Богослов, свт. Слово На Святую Пасху, 21.