Доклад доктора филологических наук, ведущего научного сотрудника Российской государственной библиотеки Т. А. Исаченко на международной научной конференции «Русь – Святая гора Афон: тысяча лет духовного и культурного единства» в рамках юбилейных торжеств, приуроченных к празднованию 1000-летия присутствия русских монахов на Святой горе Афон (выездное заседание: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 22 сентября 2016 года)
В год отмечающегося юбилея 1000-летнего присутствия русских на Афоне представляется весьма актуальным исследование «афонских» текстов – актов, описаний, зарисовок, вышедших из-под пера русских людей, посетивших Афон и оставивших о нем свои воспоминания. Это тем более важно, что таких описаний немного, отчего духовное присутствие Афона в русской жизни принято даже называть «блуждающим» [2].
Присутствие Афона в русской жизни фиксируется волнами. Прилив – влияние и контакты (начало XV, конец XVI и середина XVII века), отлив – суровые реалии турецкого владычества на Афоне, угроза прерывания традиции в целом, упадок Афонского общежительства. То же соотношение наблюдаем в контактах с Афоном балканских стран, прежде всего это относится к Дунайским княжествам молдо-влахийских господарей, Унгровлахийской митрополии.
Когда дионисиатский монах Феоклит в начале 1970-х годов написал книгу «Между небом и землей» на греческом языке, он пытался печатным словом возродить интерес к почти забытому Афону. Но значительно большую пользу принесла книга, написанная постриженником Пантелеимонова монастыря архимандритом Софронием (Сахаровым) – книга о старце Силуане. Она стала для многих подлинным откровением об Афоне и христианской жизни. От старца Силуана, трудившегося в начале XX века на монастырской мельнице Росикона, через отца Софрония тянется непрерывная духовная нить к современной России [3].
Если говорить о более раннем времени (а мы остановимся на сказаниях, относящихся к 90-м годам XVII века), то здесь документальные свидетельства об Афоне – большая редкость, и всякий новый текст привлекает внимание. После поездок на Афон Арсения Суханова в середине XVII века, дипломатический трафик (Москва – Афон – Москва) можно назвать регулярным. От взора паломников, посещавших Афон в 1670–1690-е годы не могли укрыться все обстоятельства жизни афонитов под турецким протекторатом, подвиги афонских преподобномучеников: Киприана Нового (1679), Дамаскина Афонского (1681), Илии Ардуниса (1686), Романа Карпенисийского (1694), которые свидетельствовали о неуклонном разрастании Афонского мартиролога с неизменной героической его составляющей. К 1690-м годам относится появление нескольких «сказаний», содержащих самые разнообразные сведения о жизни Святой Горы, ее строениях и сокровищах в относительно раннюю эпоху. Ни на Руси, ни в Европе, до появления путевых заметок Василия Григоровича-Барского (1723–1725 гг.) [4], подобных развернутых описаний не существовало [5]. Появившиеся одновременно и почти забытые сегодня описания русского иеродиакона Чудова монастыря Дамаскина и константинопольского вельможи Иоанна Комнина Моливда (будущего митрополита Дристрского Иерофея, 1657–1719) [6], посещавших Афон в одно и то же время, дают развернутую картину хождений, возникших в рамках одного мироощущения. Эти описания близки по эмоциональному напряжению, которое вызывает у верующих людей соприкосновение со святыней. Оба повествования составлены исключительно на основе личных впечатлений. Они представляют собой краткие, но содержательные рассказы об увиденном на Святом Афоне; при этом русская статья возникла за пределами византийской традиции, а греческая переводная – внутри нее.
«Афонские» статьи в рукописи Ярославского архиерейского дома
«Афонские» статьи, соединенные в рукописи Ярославского архиерейского дома [7], интересны соседством двух статей иеромонаха Дамаскина – оригинальной и переводной: его «краткого сравнительного повествования» о Святом Афоне и Соловецком монастыре (рукопись ЯИХМЗ № 15357) и переводом греческого «Проскинитария» доктора Иоанна Комнина Моливда (рукопись ЯИХМЗ № 15357).
Об иеромонахе Дамаскине сохранилось не так много биографических сведений (в литературе его смешивают иногда с иеромонахом Киево-Печерского монастыря Дамаскином Птицким, работавшим в Москве в 1-й половине XVII века). В связи с этим каждый новый факт об этом талантливом духовном писателе и переводчике особенно ценен. Труды скромного чудовского иеродиакона, занимавшего невысокий пост в церковной иерархии второй половины XVII века, незаслуженно забыты, о чем свидетельствует отсутствие о нем статьи в важнейшем современном историко-филологическом издании Русской Православной Церкви – «Православной энциклопедии». Между тем, труды Дамаскина весьма актуальны (эпоха преобразований, смешение старины и новизны, смена мировоззрений и ценностных ориентиров, глубинные вопросы взаимоотношения культур и мировоззрений), а личность его по-прежнему привлекательна (талантливый публицист, незаурядный рассказчик, пылкий полемист – защитник православия, художник, гимнолог, экзегет-богослов). В списке принадлежавших Дамаскину рукописей – уникальный гимнографический сборник (ГИМ, Музейск. собр., № 1743), упомянутые оригинальное сравнительное описание Святой Горы Афон и Соловецкого монастыря, и перевод «Проскинитария» Иоанна Комнина Моливда, перевод сказаний о чудесах Пресвятой Богородицы (Amartolon Soteria, «Грешных спасение») Агапия Ландоса (Критянина) [8], cписок «с предания св. Саввы Сербскаго», сделанный им собственноручно, яркая церковная публицистика.
Иеродиакон Дамаскин находился в ближайшем окружении таких выдающихся иерархов Церкви, какими являются патриархи Никон, Иоаким и Адриан, архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий, митрополиты Игнатий Тобольский и Иов Новгородский. Он общался и переписывался с выдающимися книжниками XVII века: чудовским монахом Евфимием, Космой Иверитом, Антимом Иверяну, Николаем Спафарием, валашским господарем-мучеником Константином Брынковяну, русскими послами – Федором Головиным, Борисом Шереметевым (трое последних – первые кавалеры русского ордена святого апостола Андрея Первозванного, валашский господарь награжден орденом тайно). Важно заметить, что свое путешествие на Соловки, о котором иеродиакон Дамаскин оставил яркое «повествование», он совершал, по-видимому, вместе с Петром (первый поход по Белому морю на яхте «Св. Петр», июнь 1694 года) [9].
В историографии XIX века фигурируют сведения о рисунках, выполненных чудовским иеродиаконом Дамаскином, неоднократно посещавшим Афон в конце XVII века. Являлись ли упомянутые рисунки зарисовками к собственным путевым заметкам или это были какие-то другие иллюстрации, например, к изданию «Проскинитария Святой Горы Афон» Иоанна Комнина Моливда, точно не известно. Мы можем только предположить, что пути константинопольского вельможи и московского иеродиакона пересеклись где-то в Валахии, и рисунки Дамаскина украсили печатное издание «Проскинитария» (Бухарест (Снагов), 1701) [10].
Нам известен редкий экземпляр книги, который принадлежал библиотеке архиепископа Ярославского и Ростовского Арсения (Верещагина) [11], а ныне хранится в собрании старопечатных книг ЯИХМЗ.
Осенью 2016 года нам посчастливилось обнаружить оригинал этого замечательного произведения в автографе Иоанна Комнина Моливда, хранящемся в Центральной университетской библиотеке им. Михая Эминеску в Яссах (Румыния) под шифром Ms-1-13 12. Рукопись небольшого формата в 8-ю долю листа в сафьяновом темно-вишневом переплете с красивым золотым тиснением и золотым обрезом. Изящное оформление книги свидетельствует о ее предназначении. По всей видимости, перед нами подносной экземпляр руки Иоанна Комнина Моливда валашскому господарю Константину Брынковяну. Рукопись датирована 1698 годом.
«Проскинитарий Святой Афонской Горы » греческого вельможи Иоанна Комнина Моливда
«Проскинитарий» Иоанна Комнина – один из редких текстов, бытование которого актуально как для Афона, так и для истории России. Текст интересен как для истории Греции, так и для современной Румынии, а также для Молдавии и Грузии. Произведение в своем окончательном виде (издание: Снагов, 1701) соединяет в себе душевные устремления нескольких величественных фигур, стоявших у истоков его появления – Феодосия, «митрополита святейшия митрополии Уггровалахийския и экзарха плагинов», которому посвящено сочинение; валашского господаря Константина Брынковяну (о нем Иоанн Комнин говорит: «пресветлость его явися в настоящая времена велий предстатель и помощник тоя же горы, яко же и иных премногих церквей и монастырей» (л.67 об.) [13]; а также выдающегося книжника – типографа Антима Иверяну, издателя типографии в Снагове, чудовского иеромонаха Дамаскина и самого автора – греческого вельможу, доктора Иоанна Комнина Моливда, будущего митрополита Дристрского.
Из письма, которое Иоанн Комнин отправил из Бухареста в мае 1701 года к митрополиту Феодосию, известно, что ранее он жил на Святой Горе и вполне был способен оценить эти места. Во вступлении к своему «Проскинитарию» Иоанн Комнин пишет о причинах, которые подвигли его взяться за написание этого сочинения; что, откликаясь на просьбы друзей, «он создал свой труд с надеждой на то, что князь Константин Брынковяну примет решение посетить Святую Гору, несмотря на трудности и опасности, которые обычно причиняют подобные путешествия» [14].
История появления «Проскинитария» отчасти проясняет малоизученный отрезок биографии Иоанна Комнина Моливда после окончания им университета Падуи. Деятельность Иоанна Моливда в этот период связана тесными связями не только с Грецией, Венецией, но и с Россией, а также с Англией. Согласно источникам, в 1692–1694 годах доктор Комнин находился в Москве [15] (вероятно, этот приезд был связан с вопросом открытия в Москве греческой типографии; доктор Иоанн Комнин мог сопровождать Хрисанфа Нотара, выполнявшего поручение Иерусалимского патриарха Досифея).
Паломничество иеродиакона Дамаскин на Афон, по всей видимости, совпало с путешествием Иоанна Комнина по cвятым местам Востока, и, вероятнее всего, относится к 1694–1698 годам. В предисловии к «Проскинитарию» автор так описывает маршрут своего паломничества: «…сподобихся поклонитися честным и Богоходным местом, сущим во святем Божием граде Иерусалиме, и сущим далее, и лобызати со страхом многим и благоговением, не точию всесвятый и живоприемный Гроб Господа нашего Иисуса Христа, и святую Голгофу, на ней же постави Владыка наш и Спас победительное ору<л.65>жие Креста, и на оном распростер пречистыя Своя руки…
Не точию, глаголю, сия Богопрославляемая места сподобихся лобызати и целовати со многим благоговением, но и сущий во Вифлееме святый вертеп, иде же Господь родися телесне. И святый гроб Богородицы в Гефсимании, и гору Елеонскую, отнюду же на небеса вознесеся <л.65 об.> Господь, и прочая Богопочтенная и покланяемая места, сущая внутрь и вне того же града Иерусалима, творя чудное и душеполезнейшее обхождение. От онудуже, по предведению Божию, понужден и управлен, поплых и во святоименованную и Богохранимую гору Афонскую, яко да посещу и яже на оной благочестивыя и царственныя монастыри и священная обиталища, и да поклонюся и сущим во оных честным и чудотворным святым мощем, и восприиму от оных (аще и недостоин) благословение и благодать каковую либо, и да лобызати имам преподобныя руки тамо обретающихся благоговейных иepeeв, <л.66> и прозрительных пустынножителей, яко благодатию Божиею во свидетельство истинныя нашея веры, не оскудеша, и от онуду даже до днесь мужи достойны многаго благоговения, и за слово, и за досточудное и добродетельное житие их, яко же ниже из сущих во святем Божием граде Иерусалиме, и из сущих далее честных православных наших монастырей, не оскудеша даже доныне добродетельныя и пустынножительствующия старцы, (ветхия денми), от них же сподобихся видети и самолично…»
«Проскинитарий» доктора Иоанна Комнина Моливда представляет собой сокровищницу данных о Святом Афоне в относительно раннюю эпоху. Многие храмы и трапезные монастырей, которые описал греческий вельможа, сегодня, к сожалению, не существуют. Они либо сгорели и на их месте построили новые, либо пришли в ветхость и были обновлены. Не сохранились до наших дней и некоторые живописные произведения, о которых упоминает автор, – сегодня не существуют, например, изображения трапезной монастыря Ставроникита – корень Иессея и «древние философы с Сивиллой», которые были раньше. В оригинальном сочинении иеродиакона Дамаскина, сравнивавшего Святой Афон с Соловецким монастырем, содержатся ценные сведения относительно нахождения некоторых святынь (например, честной главы св. Иоанна Златоуста), о которых в современной историографии существуют разноречивые сведения.
Кроме двадцати монастырей, включенных Иоанном Комниным в описание, им также описаны Протат и скит Святой Анны. Одни описания в записях Комнина более пространны (описание Ватопеда), другие менее (монастырь Григориата). В предисловии к фототипическому греческому изданию (1984) публикатор текста иеромонах Иустинос замечает, что при описании «святого монастыря русских» Иоанн Комнин касается не современного монастыря возле моря, но того, который находится (на расстоянии) один час в сторону внутренней части, известного как Палиомонастырь. Комнин упоминает, что в его дни монастыри Хиландар, Зограф, Ксенофонт и Святого Павла находились у сербов и болгар. Сегодня сербы проживают в Хиландаре, а болгары в Зографе.
Иеромонах Иустинос отмечает живость описаний и легкость выражений, искренность, чистоту, и благонравие, с которыми Иоанн Комнин описывает жизнь монашествующих на Афоне.
«Будет же слово мое не историческо (не повествовательно), еже описало бы сущая на святоименованной горе Афонстей вся в тонкость, ниже имат толковати в пространство, доброту и благоустроение, и светлость зданий, и … оных архитектонское художество и украшение … Понеже, яко царственны суще, и показуют на себе царственное свободное великолепие…» («Мое повествование не охватывает и малой доли того благоустроения и архитектурного изящества, которые являют собой царственное великолепие…» и т. д.)
«Проскинитарий» Иоанна Комнина был очень популярен не только в эпоху, в которую жил его создатель, но и в последующие времена, неоднократно перепечатывался на Западе, но почти не известен в России. Текст был написан в 1698 году и вскоре переведен Дамаскином (1703), следовательно, в указанную эпоху внимание к Афону, как сакральному центру греко-славянского мира со стороны русских и греческих книжников было обоюдным – за стенами Москвы и афонских монастырей шла неустанная работа по созданию и сохранению ценностей в самых разных областях – живописи, архитектуре, книгопечатном деле, литературе. В это созидание были вовлечены грекофилы – и русские, и греки, посещавшие Москву в те годы и работавшие в ней [16].
Коснемся теперь второго сказания об Афоне – оригинальной статьи иеродиакона Чудова монастыря Дамаскина, которая помещена в ярославской рукописи следом за переводным «Проскинитарием» Иоанна Комнина Моливда.
«Сказание о Святой Горе Афонской и о Соловецком монастыре»
В композиционном отношении повествование Дамаскина делится на три части: краткое вступление, сравнительное описание (затрагивающее географию, рельеф местности, монастырское устроение, святыни, монашеский быт, растительный мир) и пространное заключение, которое является выражением собственных размышлений автора.
Сам автор характеризует свой труд как «краткое повествование, чем разнствует Святая Гора Афон от нашего Соловецкого монастыря, и чем разнствуют монастыри Святой Горы от обители Соловецкой». Сочинение Дамаскина отчасти напоминает даже командировочный отчет о совершенной поездке. Однако многие оценочные суждения и остроумные характеристики делают текст не только информативным, но и ярким по своей эмоциональной насыщенности: о Святой Горе Дамаскин пишет как о духовном пространстве, имеющем свои отличительные черты.
«В Афонской бо Горе совершенное есть монашество, // корень же и источник нашего благочестия <…>. И жители тамошние не страждут в вере изменения никоего, яко же из начала содержали – тако и ныне, все по единому чину совершается у них Божественное пение, яко же в церквах, тако и в келиах, и жития, и чина, и всего устроения монашескаго» (л. 426–426 об.) [17].
Говоря о том, «чем разнствует Святая Гора от нашего Соловецкаго острова, и чем разнствуют монастыри Святогорстии от обители Соловецкия, и скиты Святогорстии от скитов Соловецких, и пустынники Святогорстии – от пустынников Соловецких», приводя все различия («разнства»), касающиеся различных сторон жизни монашества, церковных книг («премногия и предивныя книги писанныя на хартиях древния» (Яхонтов. 1884. С. 5), верности в следовании традициям («предание и старчество»), всего растительного и животного мира, Дамаскин совершенно убежден, что «невозможно есть уподобити Соловецкаго острова Афонской Горе» (л. 426 об.):
«Афонская гора во время зимное имать отраду – Соловецкой же остров имат ожесточение и хлад, и мраз, тартару подобный.
В Соловецком острове бывает зимою нощь глубокая и темная, и мрачная, яко мнети всей зиме единой нощи протяженней быти. Летом же день велик, а нощь мала, и мнительно, яко бы все лето един день был, сице точию свет творит солнце, плодов же не изращает [не производит – Т.И.].
В Афонской же Горе солнце и свет творит, и теплоту подает, и плодом поспешествует. К сему же в Афонской Горе высота гор и холмов, и различие древес и плодов, и приближение прежеланнаго края Иеросалима многу творят радость жителем // л. 429.
В Соловецком же острове низость места, болота непроходимыя, и древеса безплодная и суровая, и удаление стран, и хлад нестерпимый, и темные и предолгия нощи – велико уныние и печаль, и страх сотворяют человеку, и плачевную жизнь соделовают».
Яркий по своему колориту отрезок текста в заключительной части «Сказания» Дамаскина связан с описанием «соблазнов» соловецких. Речь идет прежде всего о том, что «вреждает» человеческой душе. Говоря о жизни монахов на Соловках, Дамаскин отмечает, что особое беспокойство монашествующим причиняют местные птицы – чайки, гагары. Он противопоставляет чаек рептилиям, которых трижды видел на Афоне и которых он, видимо, опасался: «Аще кто речет, яко и Афонская гора имать неполезное в себе, сиречь змии пресмыкающияся по земли – Соловецкий же остров сего не имат» (л. 427 об.). Совершая свои странствия по Афону в течение года («яко аз жил тамо 13 месяцов и колико хождах по всей Святой Горе во вся монастыри и во многие пустыни, по путех и не по путех, идеже заблуждах»), несколько раз встречал он змей, но эти встречи были вполне для него безопасны. Небольшие и безвредные змейки – вот то единственное, что Дамаскин отмечает на Афоне из неполезного человеку («толико есть вреждающаго в Афонской Горе, но и то суть по телеси»), особо же он подчеркивает , что «Афонская же гора от всяких соблазнов есть чиста, ея же хранит и снабдевает сама Пресвятая Богородица чистотою своею, на Ея же чистоту взирающее, жители Афонстии творят и себе чистых по возможному: но и самое место помогает им жити в чистоте, не имут бо, яко же выше писася, никоего же соблазна, ни порушения в вере, но пребывают в преданиях отеческих, яко столпи непоколебимии. На их же постоянство грозящеся, грызут зубы еретицы латинницы, яко не покаряются им».
«В Соловецком же острове обретается вреждающее и по души, – заключает он, – есть бо внутрь обители Соловецкия, живут многое множество птиц белых, зовемыя чайки, величиною с гуся. Прилетают же весною и живут в монастыре, все лето плодятся и дети взводят, а гнезда свои имеют на земли при путех, идеже ходят // л. 428 монахи в церковь. Птицы неугомонныя, вопиют безпрестанно гласы великими от утра даже до вечера, многажды же и нощию, к ним же в прибавку и другой род – птицы, глаголемыя гагары, подобне кричат. И от сих птиц велия тщета творится монахом.
Первое – от множества гласов птиц сих лишаются монахи благоутишия, и не могут внимательно книгу почести или помолитися, и ум собрати.
Второе, егда видят их биющихся и играющих, и сходящихся пленяются умом и тии, и приходят и сами в страсти.
Tpeтиe – яко и жены, и девицы, и монахини часто приезжают в Соловецкой монастырь».
В Афонской же Горе сего соблазна несть, – ниже чайки прилетают, ниже жены приходят».
Паломничества иеродиакона Дамаскина, совершенные им в последней четверти XVII века, представляются поездками весьма необычными, а описание Святой Горы в сопоставлении с географически удаленными островами Соловецкого архипелага несет на себе отпечаток яркой индивидуальности, ибо составлено Дамаскиным на основе исключительно личных впечатлений: «В Соловецком острове, егда бехом, искахом высочайшаго места взыти и видети остров, и вышши Секирной вараки [18] – не обретохом» (лл. 403 об. – 404); «яко аз жил тамо 13 месяцов, – пишет автор, – и колико хождах по всей Святой Горе во вся монастыри и во многие пустыни по путех и не по путех, идеже заблуждах, и во все тое время точно трижды видех, не вем коего роду, змия ли или уж пресмыкающияся»; «в Соловецком острове, егда хождахом, искахом тамо пустынножителей, особо живущих монахов – и не обретохом, кроме единого, который в Савватиеве пустыне живет, подле озера» (л. 404 об.) [19].
Далее Дамаскин создает величественную картину Святого Афона, осененного благодатью Пресвятой Богородицы: «житие Святогорское превосходит Соловецкаго, потолику и обители Святогорстии – обитель Соловецкую церковным чином, и житием монашеским, и ведением что есть монашество, и красотою места, и благодатию, отнюду же и нарицается от всех Периволь Панагии [20], сиречь с а д П р е с в я т а я Б о г о р о д и ц ы [21]» ( л. 427).
«Небывающему же тамо и не видящему избранная оная места и обители, и скиты, добра суть и здешняя, и да живет всяк и не малодушествует, понеже добр есть покой ко спасению Соловецкая обитель, паче всех обителей Великороссийских. Наипаче же скит Анзерский вельми есть благопотребен ко уединенному пребыванию, паче всех где либо в России обретающихся скитов, но не Афонския Горы. Афонская бо Гора – столица есть иноческая, начало и основание, и корень, и источник монашества и по внешнему, и по внутреннему» (л. 429).
Проводя различие двумя свободами – физической и духовной, чудовский иеродиакон усматривает в покровительстве Афону турецких властей Божий Промысел, ибо, под протекторатом турок, святой Афон стоит «яко столп непоколебимии»: «на их же постоянство грозящеся, грызут зубы еретицы латиницы [дословно – «скрипят зубами»], яко не покаряются им. Но и от сих прещения избавляет // л. 430 их Бог, судебно чрез владетельство турецкое…» Дамаскин, по всей видимости, противопоставляет материальное величие «турецкого царства», где души «пленены» диаволом, духовной сущности «греческого царства» - завоеватели не принуждают греков отступать от веры и духовная сущность народа сохраняется.
Завершающий отрезок текста в «Сказании» Дамаскина – образ птицы, распростершей свои крылья над миром православия, – «парящей в пустыни сей двема крилы, орла велика, сиречь двема языки, греческим и словенским, Бога славословящих жителей до времени, дондеже исполнится Совет Господень». Как известно, в заключительной части «Сказания» проводится мысль о покровительстве Божией Матери Афону. Под апокалипсической женою, убежавшей в пустыню, автор подразумевает христианскую Церковь. Экзегеза Апокалипсиса заимствована из «Рая мысленного» Святогорца Стефана: «многие святые изреклись, что оной жене Бог уготовал место в Афонской пустыне, и она действительно там находится. Ей даны два крыла великого орла, да летает в сей пустыне, т. е. Церкви даны там два писания, греческо и болгарско, благословити и славити Единого Бога… И помогла Земля жене, т. е. царство агарянское, хотя и нечестиво, но помогло Божией Матери» [22].
Путешествующий отмечает верность святогорцев традиции («понеже древнее тамо жителство», «яко столпи в своем житии образ к добродетели подают», «в Афонской же Горе предстательством Богородицы цело все стоит по старому, яко же прежде, кресты на церквах, и звоны по прежнему, и пушки на монастырских стенах и на башнях, и стрелять из них не заказано»); его интересует уклад жизни, устроение скитов («живут чином прямым скитским»), число монастырей и численность монашествующих (20 древних монастырей на Афоне, «и ныне в целости»; «толико много пустынников, что перечести их невозможно»). Автор обращает внимание на строгость монашеского уставного жития («безбородого не постригут»). С особым благоговением Дамаскин пишет о святынях Афона, описывая скит святой Анны, прилепившийся к горе, подобно ласточкину гнезду, скит Карес и столп святого Саввы Сербского (где устав руки св. Саввы Дамаскин «видел и читах, и себе, ради пользы, списах» [23]), скит cвятого Димитрия («от Ватопеда недалеко»).
Автор настраивает читателя на сопоставительное описание: «хотел бых, – пишет автор, – по сим подобиям назвати Соловецкой остров в русском государстве Афонскою Горою, но недостаток великий не оставляет сему быти … якоже зде в сей тетрати, по желанию некиих, объявлено будет. И зри всяк» (л. 403 – 403 об.)
Из этого вступления становится понятно, что «повествование» рассказчика выстроено в сопоставительном ключе, оно связано с посещением автором и святого Афона, и пустынного Соловецкого архипелага. Вопреки широко распространенному на Руси мнению о сходстве Соловецкой пустыни и ее скитов с монастырями Афона («Северный Афон»), иеродиакон Дамаскин опровергает это мнение, описывая топографию, растительный мир и пищу жителей этих мест.
Подведем итог сказанному. На примере рассмотренных сказаний конца XVII века видно, что дело культурного взаимодействия России и Афона не может быть представлено в полном объеме без выявления и изучения русских паломничеств на христианский Восток, без изучения греческих паломничеств к святыням Афона. Публикация наиболее ярких впечатлений, возникших внутри византийской традиции и за ее пределами на примере оригинального и переводного творчества чудовского иеродиакона Дамаскина позволяет выявить и общие черты, и различия. Надеемся, что изучение указанных текстов в заданном ракурсе позволит ответить на те вопросы, которые десять лет назад были поставлены русским византинистом И.С. Чичуровым (1946–2008), задавшимся целью увидеть и оценить панораму древних паломничеств на Восток в сравнительном сопоставлении.
[1] Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в рамках индивидуального научного проекта 2016 –2018 гг. (грант РГНФ физического лица №16-04-50005).
[2] Буланин Д.М. Опыт комплексного описания: Афон в древнерусской письменности до конца XVI в.: ( Из истории образа по памятникам, учтенным в «Словаре книжников и книжности Древней Руси», а также пропущенным при его подготовке). In: Буланин Д.М. (ed.): Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2: (Вторая половина XIV–XVI в.). Ч. 3: Библиографические дополнения. Приложение. Санкт-Петербург 2012. С. 427–763.
[3] Мы признательны игумену Дионисию (Шлёнову) за напоминание о фактах недавнего прошлого, озвученных им в юбилейном докладе 2 декабря 2015 г. на Филаретовском вечере в Большом актовом зале Московской духовной академии («1000-летие русского присутствия на Афоне: в преддверии юбилея» : http://agionoros.ru/docs/2133.htm).
[4] Три древних сказания о святой горе Афонской и Краткое описание св. горы, составленное в первое посещение оной Василием Барским (1725–1726 г.). М., 1882; Григорович-Барский В. Г. Пешеходца Василия Григоровича-Барскаго-Плаки-Албова, уроженца киевскаго, монаха антиохийскаго. Путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 году, им самим писанное. Ныне же на иждивении его светлости князя Григорья Александровича Потемкина, для пользы общества изданное в свет, под смотрением надворнаго советника, правящаго должность директора над новороссийскими училищами. СПб. 1778 (1-е изд.).
[5] Известное на Руси со времен Максима Грека повествование об Афоне преподобного Стефана Святогорца, вероятно, Иоанну Комнину Моливду знакомо не было.
[6] Pantos Dimitrios. Ιωάννης-Ιερόθεος Κομνηνός μητροπολίτης Δρύστρας (1657—1719): βίος— εκκλησιαστική δράση – συγγραφικό έργο (in Greek). National and Kapodistrian University of Athens, 2007.
[7] Ныне: Ярославский историко-художественный музей-заповедник (далее – ЯИХМЗ). № 15357. Л. 138–166. 1680–1690-е гг.
[8] Первое, венецианское, издание 1641 г. было переведено на разные языки и много раз переиздавалось. Из биографии монаха Амвросия (Гренкова) – будущего великого старца Оптиной пустыни, известно, что книга «Грешных спасение» была дана молодому послушнику в послушание от преп. Лев Оптинского, который поручил Амвросию переписать ее. Все сказанное прочно запечатлелось в сердце преп. Амвросия.
[9] Первый поход Петра I по Белому морю на яхте «Св. Петр» к Соловецкому монастырю состоялся в июне 1694 года. Во время путешествия из Архангельска в Соловки царь был застигнут бурей и, по пути к Соловецкой обители, высадился неподалеку от монастыря. Спутником и сподвижником Петра в этом походе был архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий. В присутствии царя архиепископом Важским были обретены мощи Вассиана и Ионы Пертоминских: «После службы Петр повелел архиеп. Афанасию освидетельствовать мощи Вассиана и Ионы. Под спудом были обретены останки только одного святого – кого, осталось неизвестным. После освидетельствования мощи были положены на прежнее место» (ПЭ. Т. 7. С. 263–265; http://www.pravenc.ru/text/149891.html). Второй поход Петра происходил в 1701–1702 гг.
[10] «Проскинитарий Св. горы» [Бухарест, 1701] (второе издание: Венеция, 1745 г., с латинским переводом; третье изд.: Венеция, 1857 г.). (Προσκυνητάριον τοῦ ἁγίου ὄρους τοῦ Ἄθωνος. Συγγραφὲν μὲν καὶ τυπωθέν, ἐπὶ τῆς γαληνοτάτης ἡγεμονίας τοῦ εὐσεβεστάτου ἐκλαμπροτάτου καὶ ὑψηλοτάτου Αὐθέντου καὶ ἡγεμόνος πάσης Οὐγγροβλαχίας κυρίου κυρίου Ἰωάννου Κωνσταντίνου Βασσαράβα Βοεβόνδα. Ἀφιερωθὲν δέ, τῷ πανιερωτάτῳ Μητροπολίτῃ Οὐγγροβλαχίας κυρίῳ κυρίῳ Θεοδοσίῳ. Σπουδῇ καὶ δαπάνῃ τοῦ έξοχωτάτου ἰατροῦ κυρίου Ἰωάννου τοῦ Κομνηνοῦ. Ἵνα δίδωται χάρισμα τοῖς εὐσεβέσι διὰ ψυχικὴν αὐτοῦ σωτηρίαν. Τύποις Ἀνθίμου Ἱερομονάχου τοῦ ἐξ Ἰβηρίας. Ἐν τῇ μονῇ τοῦ Συναγώβου. ͵αψα΄ (1701).
[11] Титов А.А. Последний ростовский архиеп. Арсений IV Верещагин // Исторический Вестник. 1886. № 2. С. 392–396; Беляева А.В. Арсений (Верещагин Василий Иванович; 1736–1799), архиеп. Ярославский и Ростовский // Православная энциклопедия. М., 2001. Т. 3. С. 398–399.
[12] Bibliografia româneasâ veche 1508–1830, de Ioan Bianu. Auteur du texte: Nerva Hodoş. T I. 1508–1716. Bucurescĭ, 1903 [Catalogul manuscriselor românești din Biblioteca Academiei]. № ///. Сердечно благодарим заведующего Отделом редкой книги Центральной библиотеки им. М. Эминеску, госпожу Lacramioara Chihaia за предоставление в наше распоряжение редкой рукописи для ознакомления с ней. Мы также выражаем глубокую признательность профессору кафедры славистики Ясского университета им. А. Куза, доктору Марине Врачу за ценные консультации по работе с данной рукописью.
[13] Здесь и далее славянский перевод «Проскинитария» цитируется по рукописи ЯИХМЗ № 15357 (перевод иеродиакона Дамаскина 1701–1703 гг.).
[14] Цитируя эти подробности переписки Иоанна Комнина, мы опираемся на текст предисловия иеромонаха Иустиноса к фототипическому переизд.: Ιωάννου του Κομνηνού Προσκυνητάριον του Αγίου ΄Ορους του ΄Αθωνος. ΄Ανατύπωση απο την α΄ έκδοση του έτους 1701. Καρυές Αγίου ΄Ορους, 1984 [Иоанн Комнин. Проскинитарий святой горы Афона. Карея. Святой Афон. 1984].
[15] Pantos Dimitrios. Ιωάννης-Ιερόθεος Κομνηνός μητροπολίτης Δρύστρας (1657–1719): βίος – εκκλησιαστική δράση – συγγραφικό έργο (= Pantos D. Iwannhc-Ierotheoc Komnhnoc mhtropolithc Drystrac (1657–1719): bioc – ekklhsiastikh drash – syggrafiko ergo [Johan Metropolitan Komnin, Metropolitan Dristrskiy (1657–1719): Life as Church Service, Life as Written Heritage]. National and Kapodistrian University of Athens, 2007, 300 p. (in Greek). P. 48.
[16] Лебедева И.Н. Поздние греческие хроники и их русские и восточные переводы //Палестинский сборник. Вып. 18 (81). С. 132–139. Л., 1968; Александропулос О. «Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы» и его перевод / К вопросу о греческих переводах начала 90-х гг. XVII в. In: Бибиков М.В., Фонкич Б.Л., Яламас Д.А. (eds.): МОСХОВІА: Проблемы византийской и новогреческой филологии: К 60-летию Б.Л. Фонкича. Москва 2001. С. 39–69; Ястребов 2014: Ястребов А.О., Венецианский след в жизненном пути Палладия Роговского. Вестник ПСТГУ. I: Богословие. Философия. 2014. Вып. 4. С. 9–28.
[17] Здесь и далее листы приводятся по списку Музейного собрания РГБ (сборник ТСЛ) № 3058, 1731 г. Лл. 403–431. Текст сверен со всеми существующими списками и издан с разночтениями: Исаченко Т.А. «Краткое повествование, чем разнствует Святая Гора Афон от нашего Соловецкого монастыря, и чем разнствуют монастыри Святой Горы от обители Соловецкой» иеродиакона Чудова монастыря Дамаскина († 1705) / отв. ред. С.М. Шумило. М., 2015.
[18] Секирная варака – местное арханг. просторечие, которым на Соловках издавна называли «гору святого Савватия», т. е. возвышенность, находившуюся близ Савватиевой пустыни. В описании архим. Досифея Немчинова содержится указание на то, что 12 марта 1696 митрополит Сибирский и Тобольский Игнатий (Римский-Корсаков), постриженник соловецкий, грамотой просил настоятеля обители архимандрита Фирса «на горе святого Савватия, еже просторечием, на Секирной вараке, построити церковь в честь Вознесения Господня, а вверху, в подглавии, – церковь во имя святых апостолов Петра и Павла по образцу церкви творения Святейшего Никона Патриарха, что на Истре, на лугу у Воскресенского монастыря, его же нарицают царие Новый Иерусалим…» (Досифей (Немчинов), архим. 1836. С. 238). Указанием на вышеприведенный текст с интересующим нас словоупотреблением мы обязаны зав. отделом изучения наследия Соловецкого монастыря Анне Петровне Яковлевой.
[19] Здесь и далее листы приводятся по списку Музейного собрания РГБ (сборник Троице-Сергиевой Лавры) № 3058, 1731 г.
[20] Нерушимая Стена, Ограда; святой, неприкосновенный.
[21] В Муз. 1 на поле: Зри. Святая гора Афонская именуется Сад Пресвятой Богородицы.
[22] [Стефан Святогорец]. Рай мысленный. Ч. 1: О св. Афонской горе, о Иверском монастыре и о Портаитской иконе, О монастыре Иверском на Св. Озере, Слово похвально Богородице и о чудесах при водворении Иверской иконы на Св. Озере. М, Иверский монастырь, 28 октября 1658 – 3 августа 1659. См.: Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XV–XVII веках/ сост. А. С. Зернова. М., 1958. С.138.
[23] Список «с предания св. Савы Сербскаго слово в слово» в рукописи ЯИХМЗ следует непосредственно за «Сказанием» Дамаскина на л. 166 об.–169 об.
Публикации
Доклады
